Большая железная гайка удерживала его на месте. Джедра с Кайаной сконцентрировались на гайке, пытаясь ее повернуть, но она как следует заржавела, а они были еще не настолько искуссны, чтобы перенести физическое усилие на такое огромное расстояние. Тем более они не могли ничего сделать внутри дома; подавляющее поле остановит их силу ничуть не хуже, чем силу Китарака.
Наши физические тела должны быть ближе, тогда наша сила возрастет, сказала Кайана, когда они отступили, чтобы не насторожить псиоников своим присутствием.
Теперь они поднялись высоко в воздух, чтобы опять увидеть весь город целиком, и запомнили местоположение поместья аристократа. Если они войдут через главные городские ворота, Караванные Ворота, оно будет слева от них, на холме.
Они увидели все, зачем прилетали. Пока они оставались связаны, каждое мгновение стоило им большой внутренней энергии, так что они со скоростью мысли вернулись в дом Китарака, и, не тратя напрасно времени, разорвали связь. Они без сил откинулись на спинки своих стульев, усталые и подавленные.
— Ну, и что мы должны делать? — спросил Джедра, держась рукой за лоб, голова болела, сердце колотилось как ненормальное. — Мы не можем дойти до Тира, силой ворваться в охраняемое поместье, перебить всех стражей и освободить Китарака. Мы сильны, но не непобедимы.
— Нет, — ответила Кайана, — и тем не менее мы обязаны сделать это.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Джедра, взглянув через стол на Кайану. Та задумчиво глядела на каменную крышу.
— Я имею в виду, что мы обязаны попробовать, — сказала она. — Не забывай, Китарак ушел из своего надежного дома, где он был в полной безопасности, только из-за нас.
Джедра кивнул. — Да, это правда. — Он глубоко вздохнул и выпрямился на своем стуле. — Но мы ничем не поможем ему, если у нас не будет хорошего плана.
— Тогда давай разработаем его.
Разрабатывая свою трехступенчатую атаку, они успели прикончить горшок с тушеным мясом. Вначале они проведут какую-нибудь диверсию в городе, чтобы отвлечь глявную часть солдат от домов рабов. Потом они используют способности Кайаны к медицине, чтобы все оставшиеся в имении заболели и не смогли сражаться, и тогда они используют свои способности к телекинезу, чтобы взорвать казарму рабов. Пока сторожа-псионики будут спасаться от падающих камней и рушащихся стен, они будут уязвимы для ментальной атаки. А когда Джедра с Кайаной передадут Китараку, что именно они устроили весь этот балаган, он немедленно присоединится к ним, а вместе они победят любых стражей и убегут.
— А что если они переведут его в другое место? — спросил Джедра.
Кайана встала и положила свою тарелку в мойку. — Тогда и мы поменяем план, в соответствии с обстановкой.
— А что, если псионики сильнее, чем мы?
— Никто не может быть сильне нас, — ответила Кайана, споласкивая свою тарелку водой из кувшина. — Быть может они лучше управляют своими силами, но то, что мы задумали, не требует ювелирной точности.
Джедра перенес свою тарелку и горшок из-под тушеного мяса в мойку, телекинетически поднял воду из колодца, вымыл посуду и спустил остатки еды в водосток. Ему не очень понравился их план, слишком многое было неопределенно, но она был права, права во всем. Они сбросили на землю облачного ската, сравняли с землей целый город, даже не хотя этого; что им четыре псионика, которые в это время будут спасать собственную жизнь?
Но тем не менее он невольно поежился, когда подумал об этом. Обучение у Китарака не решило одну из его основных проблем: Джедра все еще не любил сражаться, и не имело значения, насколько важно было победить врага.
* * *
Они вышли на следующий день с первыми лучами солнца. В рюкзаках лежали различные запасы, но все для того, чтобы выжить в городе, а не для того, чтобы пересечь пустыню. Они крепко взяли друг друга за руки, объединили сознания и поднялись в воздух, взлетели на край каньона, а потом, направив ветер в нужную сторону, полетели к Тиру.
Вид на землю сверху неожиданно подбодрил их. И действительно, это было намного веселей и интереснее, чем оставить тела на земле и глядеть на все псионическим зрением. Они летели достаточно высоко, в потоке холодного, бодрящего воздуха, и с такой высоты изрезанная каньонами земля под ними казалась сморщенным одеялом, соскользнувшим с кровати. На дне самых глубоких ущельев они видели следы зелени, и в некоторых из них наверняка кто-то жил.
Тир выскользнул из-за горизонта, похожий на разноцветную кляксу на черно-желтой земле. Вначале появилась полоса пыли и дыма, повисшая над ним, потом возник и сам город, холмы, башни и превосходивщий всякое воображение зиккурат Калака, окруженные высокой каменной стеной. Джедра и Кайана приземлились за несколько миль до стены, чтобы не привлекать внимание, и пошли вдоль гряды невысоких холмов, чтобы выйти на караванную дорогу, соединяющую Тир с другими городами Атхаса. Когда они подошли к дороге, то обнаружили плотный поток людей, но вместо обычно движения в город и из него, все шли внутрь. Они не остановливась у главных ворот, а поворачивали направо, обходя стену и поля.
— Что происходит в городе, почему такое движение? — спросил Джедра у одного из пешеходов. Это был старик в потрепанном сером плаще, тяжело опиравшийся на деревянный посох, который он держл в правой руке.
— Ты что, не знаешь? — презрительно спросил старик. — Он весело хихикнул, а потом объяснил. — Сегодня игровой день, малыш.
— Игровой день? — переспросил Джедра, сосущее ощущение в желудке подсказало ему, что он должен узнать поточнее. — Гладиаторские игры?
— Конечно гладиаторские игры! — старик сердито стукнул посохом по земле. — Ты что думаешь, я прошел пешком всю дорогу до города только для того, чтобы увидеть как какие-то уроды бегают наперегонки друг с другом? Кишки и кровь! Мозги, расплеснутые по песку! Да, вот это я называю развлечением.
Джедра побледнел. Для него это совсем не было удовольствием, но, чтобы не отличаться от других, он изобразил на лице радостное возбуждение. Заодно это давало им возможность проникнуть в город незамеченными.
Он и Кайана пошли рядом со стариком, который ковылял на своей хорошей ноге, подпирая себя костылем, около полумили, причем чем ближе к городу они подходили, чем быстрее он шел, а его палка почти перестала касаться земли. — Хе, хе, — захихикал он. — Я похож на канка, которого ведут в амбар, подзаправиться. Из-за этого мои старые кости устанут, но я все равно посмотрю гладиаторов! Ничто кроме этого не заставляет красный сок литься по жилам.
Джедра не стал спрашивать, какой именно сок он имеет в виду. Ему не хотелось поправлять старика, но он подозревал, что Кайана, например, могла бы вдохнуть в старого чудака больше жизни, чем любое количество кровавого удовольствия.
Они обогнули город справа, проходя мимо зеленеющих полей, принадлежащих различным знатным семьям Тира, на них выращивались злаки и овощи; рабы суетились повсюду, поливая и обхаживая поля. Часть рабов стояла вдоль дороги, вероятно для того, чтобы не дать толпам людей пограбить на полях, но Джедра заметил, что некоторые из них что-то продают прохожим. Он порылся в своем рюкзаке, нашел кошелек с монетами, который он пронес с собой через всю дорогу, начиная с рабского каравана, поискал в нем, пока не нашел целую керамическую монету и купил дыню, еще зеленую, у женщины, которая, несмотря ни на что, уверяла его, что она спелая.
— Тебя надули, — сказал старик, когда Джедра вернулся со своей дыней, но Джедра подозревал, что он просто недоволен тем, что ему тоже не купили такую же. Впрочем, он не собирался есть ее; но ему надо было выглядеть как все.
Стражники у стадиона не обратили особого внимания на всех троих, когда они входили в город. Когда они лениво спросили о деле, ради которого путники пришли в Тир, старик ответил, — Мы здесь, чтобы увидеть игры, — а Джедра поднял дыню повыше, подтверждая его слова.
— Только не бросай ее, — усмехнулся один из стражников. — Иначе ты можешь убить кого-нибудь этой тяжеленной штукой, — и разрешил им войти в ворота. Первое, что они заметили, оказавшись внутри, были торговые ларьки, разбросанные повсюду. В них продавались тысячи самых разных товаров, и огромная толпа продавцов охотилась на еще большую толпу покупателей и зевак. Старик ворчал и ругался все время, пока они протискивались мимо прилавков с драгоценностями, одеждой и едой, горько жалуясь на бедность, плохих ремесленников и высокие цены. Он с радостью ударил своим мехом для воды по мальчишке, продававшем воду, остановился у прилавка с фруктами только для того, чтобы обругать их качество, но когда они оказались около ямы, в которой готовились шашлыки, он остановился и вдохнул запах готовящегося мяса так, как будто это был самые прекрасный аромат в мире.
Он взглянул на Джедру. — Купи мне кусок этого мяса, и я покажу тебе и твой девушке самые лучше места на стадионе.
Джедра не был уверен, что хочет лучшие места на стадионе, но он решил, что если Китарак будет вынужден драться именно сегодня, хороший вид на него не помешает. Как помочь ему, он еще не знал, но они должны попытаться, это точно. Так что он купил старику жирный кусок зажаренного бедра мекилота, который выглядел таким большим, что мог бы кормить целый город в течении недели, и они пошли на стадион.
Вооруженные пикой служители направили их на самые верхние сидения. Сначала Джедра подумал, что им действительно достались лучшие места, но потом сообразил, что более высокий ярус дает тень более низкому, который, к тому же, ближе к арене. Впрочем этот ярус идеально подходил ему. Отсюда было все хорошо видно, и он не хотел бы быть слишком близко к запахам арены. Старик повел их через толпу, наступая на ноги и прогоняя прочь стоявших у него на пути ударами своего посоха, потом они вскарабкались по лестнице и оказались в секции каменных сидений, находившейся на полпути до самого верха и на две трети пути от дворца, по направлению к зиккурату.
— И что такое особое в этих местах? — спросил Джедра.
Старик откусил мясо, которое купил ему Джедра, и, жуя кусок, сказал с набитым ртом, — Я сказал тебе, что покажу тебе лучшие места. Смотри, вот они. — Он указал на ряд балконов, глядевших на стадион с восточной стены замка, со стороны противоположной пирамиде. Нарядно одетые темплары и те аристократы, которые сейчас были в милости у короля-волшебника, сидели на балконах, не обращая внимания на толпу, пили, ели и о чем-то весело разговаривали, ожидая открытия игр.
Старик хихикнул собственной шутке. — Но, с другой стороны, из тех, которые остались, эти самые лучшие, и это чистая правда. Отсюда мы увидим и услышим все. — Он откусил еще один кусок мяса, жир и соус закапали на землю с его острого подбородка.
Ты ему веришь? спросила Кайана, опуская свою голову на плечо Дждере.
Я вынужден, ответил Джедра, обнимая ее. Он почувствовал, что ей неловко и неудобно в этой толпе. В последний раз, когда она была в городе, она сидела среди темпларов. Он сам всю свою жизнь провел в толпе, среди воров, нищих и рабов, но Тир был странным городом, а то, что он и Кайана собирались сегодня сделать, нервировало его еще больше.
Толпа росла, пока стадион не заполнился почти целиком. Гул от тысяч разговоров слился в постоянный шум, очень похожий на рев города, который Джедра обнаружил во втором кристалльном мире. Время от времени среди зрителей вспыхали драки, видимо они никак не могли дождаться когда игры начнуться, но смотрители с пиками быстро успокаивали чересчур горячих болельщиков. При виде их пик большинство драк мгновенно прекращалось, но одного пьяного дебошира им пришлось двинуть как следует, после чего они подняли его наверх и спустили по ступенькам в боковому выходу. Толпа громка заревела, одобряя расправу, а потом заревела еще громче, когда увидела глашатая, идущего в центр арены.
Глашатай поднял руки, и на стадионе стало тихо. Громким, уверенным голосом он приветствовал всех зрителей и объявил первых бойцов, но Джедра не знал ни одного имени.
Зато практически все остальные знали их отлично. Все одобрительно взревели, когда смуглый, одетый в кожу мужчина с дубинкой и коротким мечом вскарабкался по лестнице из ямы под пирамидой и пошел в центр арены, а потом заревели еще громче, когда вслед за ним появилась гибкая белокурая женщина в набедренной повязке и грудной перевязи, вооруженная длинным мечом и хлыстом.
Они встали в двадцати шагах друг от друга, мужчина напряг руки и начал размахивать своим оружием, вызывая соперника, а женщина просто стояла, хлыст свисал позади ее, готовый к бою.
— Ты только посмотри на нее! — проворчал старик. — Бледная как призрак. Никогда не провела и дня на солнце, за всю жизнь. Жаль, что пропадет такая хорошенькая штучка, но, наверно, она перешла дорогу кому-нибудь важному.
Джедру едва не вырвало. Он слышал, что некоторые гладиаторские игры начинаются с убийств, но никогда даже не мог вообразить, что они бросят необученную женщину на арену против опытного гладиатора и заставят их драться насмерть.
Возглас глашатая заставил их начать бой, и женщина мгновенно доказала Джедре, что он был несправедлив к ней. Она с силой ударила своим кнутом и после ее первого же удара на волосатой груди мужчины появилась глубокая царапина. Эхо удара докатилось до трибун, толпа взревела. Мужчина шагнул вперед, как если бы его никакого удара не было, держа свой короткий меч вертикально перед собой, но ловко отпрыгнул назад, когда женщина опять махнула свои хлыстом. Он прыгал вперед и назад, пытаясь достать ее, а она оставляла все новые кровавые следы своего хлыста на его руках и ногах. Кое-кто и зрителей уже начал освистывать его, но мужчина, не обращая на них никого внимания, ждал, изучая ритм ударов женщины. Затем, неожиданно, посреди уже не раз повторявшего движения, он не отпрыгнул назад, как раньше, а скользнул вперед со взмахом меча, и трехфутовый кусок хлыста упал на землю, просвистев над его плечом.
Женщина попыталась изменить ритм, чтобы приспособиться к более короткому хлысту, но пока она экспериментировала мужчина прыгнул прямо к ней и бросил свою дубинку прямо ей в живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44