— Хорошо, — спокойно сказал он. — Выдвигайте фланги.
Горгас наблюдал, как с обеих сторон к ним приближаются алебардщики, и вдруг понял, что не имеет ни малейшего представления, как поступить дальше.
Дурак, дурак! По какой-то причине он вбил себе в голову, что они сформируют крепкий центр и ударят оттуда. Довольно глупо, учитывая, что только в этом случае у него был шанс на победу. А теперь оказалось, что они просто обходят его, словно пьяного на улице.
— Ну, что теперь делать? Горгас пожал плечами:
— Атаковать, полагаю. А для чего еще мы здесь?
— Кого именно?
Горгас на мгновение задумался и указал на центр линии.
— Их. Ублюдки почти не движутся, в них будет легко попасть. Стройтесь в два ряда, цельтесь и стреляйте.
Первый залп поднялся в воздух, как стая перепуганных уток. На полпути к врагу стрелы на мгновение зависали и на излете приобретали силу и мощь. Стрелы не всегда падают туда, куда рассчитываешь. Залп поразил алебардщиков и в первом, и во втором рядах. Сразу после того как стрелы взлетели вверх, первый ряд лучников отступил, а второй сделал пять шагов вперед, прицелился и выстрелил. Затем снова первый. Второй ряд не шелохнулся: стрелять было не в кого.
Никогда не предполагал, что он сделает это, — подумал Стен Могре, умирая.
Теперь фланги быстро приближались, не понимая, что происходит. Горгас набрал в легкие побольше воздуха и приказал формировать каре. Если у противника есть военное чутье, он направится в город, думал Горгас, вынимая новую стрелу. Если они атакуют, то исход боя будет зависеть от количества стрел. В конце концов, все упирается в снабжение, экономику.
Враги приближались, чтобы окружить лучников. Горгас сделал каре насколько возможно маленьким. Если они хотят атаковать его, им придется построиться в плотные ряды, которые будут отличной мишенью для стрел.
— Первый ряд, — скомандовал он громко, — целься! Первый залп немного разредил противника, но на место упавших тут же встали новые. Через несколько минут враги уже не могли свободно двигаться вперед, постоянно спотыкаясь о трупы, которых становилось все больше. Это было похоже на снежные сугробы. На расстоянии сорока ярдов наступил критический момент, хотя с точки зрения прикладной философии он едва ли заслуживал внимания. Победу определяла простая арифметика: чего больше, стрел или алебардщиков. Все могло зависеть от последней стрелы или от последнего алебардщика, от точности одного лучника, от аккуратности, с которой алебардщик надевал нагрудник, от поворота головы вправо или влево в определенный момент. Горгас не глядя потянулся и нащупал новую стрелу. Кожа между первыми двумя суставами указательного пальца стерлась, обнажив плоть. Когда Горгас вытянул левую руку вперед, он слышал резкий треск и почувствовал, как верхняя часть сломанного лука ударила его по губам не хуже профессионального боксера, в то время как нижняя повисла где-то на уровне колен. Несколько секунд Горгас стоял, не двигаясь, растерянно глядя на обломки лука. Черт подери эту дешевку! Она оставила его беззащитным в самый ответственный момент. Ничего не осталось, как бросить обломки и ждать, что будет дальше.
— К черту! — закричал кто-то (Гуик Боверт, который споткнулся о веревку, выходя из палатки прошлой ночью. Боль в лодыжке высасывала все силы). — Отступаем!
Сначала медленно, просто потому, что было сложно перешагивать через трупы, алебардщики двинулись назад. Стрелы продолжали попадать в них, и солдаты валились наземь в том же количестве, что и раньше.
— К черту, — повторил Гуик Боверт, и алебардщики продолжили отступление неохотно и виновато, как мужчина, уходящий от нелюбимой женщины.
— Не могу поверить, — покачал головой Горгас.
— Не сглазьте, праздновать победу еще рано.
Кто-то принял на себя командование остатками армии, она построилась и начала организованное отступление.
— Не больше семи сотен. В лучшем случае. Скорее, даже шесть.
— А сколько наших? — поинтересовался Горгас. — Раненые есть?
— Они не подобрались достаточно близко. Будь у нас хоть чуть-чуть меньше стрел, они превратили бы нас в жаркое, но на сей раз нам повезло.
— Нам повезло уже в который раз.
Позже в тот день, пока Горгас посылал людей из города собирать стрелы, раздевать и хоронить погибших, пришел гонец от подразделения сержанта Байсса. Он с радостью доложил, что Байсс устроил засаду отступающей колонне, когда она поднималась в горы. Из семисот спаслось лишь девяносто. И это в лучшем случае. Нужно ли преследовать побежденных или лучше вернуться в город?
Горгаса затошнило, он велел гонцу привести Байсса назад и оставить бедняг в покое. Затем направился в город, повидать сестру.
Банк был почти заброшен. Клерки не бегали по коридорам и не сверлили Горгаса взглядами из-за своих конторок, никто не ждал Ньессу на каменной лавке возле ее кабинета.
Он толкнул дверь и вошел. В доме никого не было.
Наконец Горгасу удалось поймать одного клерка в счетной палате. Тот подбирал серебряные счеты и складывал их в большой мешок.
— Эй, — окликнул его Горгас, — где директор?
Клерк посмотрел на Горгаса так, будто у того выросло две головы. Горгас опустил глаза на свою одежду в кровавых пятнах и израненные руки.
— Все нормально, — сказал он. — Мы победили. Ты видел мою сестру?
Клерк выглядел так, будто не знал, рассмеяться ему или убежать.
— Вы разве не слышали? Она смоталась. Покинула Скону. Забрала все деньги, лучший корабль и уплыла.
Авид Соеф? — думал Авид Соеф. — Не тот ли это клоун, который появился в городе через три дня после его падения, покрытый с ног до головы грязью и сосновыми иголками?
По словам местных, болота были на редкость сухими. Сезон дождей давно кончился, и палящее солнце подсушило их. Трясины, которые раньше поглощали путников, теперь едва доходили до колен.
Измученные, напуганные, промокшие алебардщики шагали в дырявых сапогах, настолько пропитанных влагой, что многие из их хозяев были бы намного суше, если бы шли босиком. Они спотыкались о кочки и падали в грязь.
Враг просто не пришел бы сюда. Тем не менее Соеф знал, что если не вышлет шпионов, то на дороге его будут поджидать пикеты, засады, снайперы. Вся его армия могла погибнуть из-за элементарной невнимательности. В любой момент он готов был к встрече с армией повстанцев, бегущей из города, который скорее всего уже пал. Трудно представить, что кто-то мог противостоять армии из четырех тысяч человек. Встретив его, они бросятся бежать или вступят в бой? Сражение в грязи, среди темных и мрачных деревьев было бы ужасно для обеих сторон. У них, конечно же, хватит ума не затевать бой.
— Говорят, впереди поляна, — сказал сержант.
— Будем надеяться, что хотя бы на этот раз они правы. Совсем недавно мне казалось, что нас обманывают. Вполне естественно, учитывая, что мы их враги. Но теперь я так не думаю. Они заблудились, как и мы. В конце концов, кому взбредет в голову идти сюда?
Сержант кивнул.
— Очевидно, некоторым из них приходит. Охотникам, например: здесь должны быть олени и кабаны. Некоторые старики приводят сюда домашних свиней, чтобы те искали трюфели.
— Никогда не мог понять, что людям в них нравится. С медом или посыпанные… О Боже! Там действительно поляна!
— И это не все, посмотрите!
На поляне мужчины устанавливали палатки, безуспешно пытались развести костры из мокрых поленьев, складывали луки и развешивали на ветвях одежду. У Соефа ушло около пяти секунд на осознание происходившего. Несколько человек попытались схватить оружие. Большая же часть просто стояла и смотрела, как будто перед их глазами из пучин поднялись мистические чудовища.
— Первые три ряда! — запоздало выкрикнул Соеф: армия уже бросилась вперед, не дожидаясь приказаний.
Они слишком хотели выместить на ком-нибудь злобу, накопившуюся за неделю, проведенную в лесу. Половина повстанцев бросились в чащу невооруженными, некоторые босиком и в ночных рубашках. Остальных алебардщики изрезали на части, как будто они были кочками, болотами и корнями деревьев, которые причинили им столько страданий. Все произошло быстро. Соеф не пытался вмешаться. С таким же успехом он мог попробовать призвать своих людей задуматься о чувствах дивана или комка ваты. К тому же он и не хотел. Неделя в лесу доконала и его.
К тому времени когда армия потеряла интерес, в живых осталось не более пятидесяти лучников. У большинства из них была хотя бы одна рана, у некоторых не хватало пальцев, руки или уха. Так испорченные дети бесцельно рубят стволы деревьев, обламывают ветви и срывают кору, пока не потечет смола.
— Довольно, — выкрикнул Соеф. — Теперь мы попросту тратим силы. Арестуйте оставшихся, и через час мы выдвигаемся. Кто-нибудь, посмотрите, нет ли поблизости чистой воды, и проверьте, осталось ли что-нибудь съедобное в палатках повстанцев. Нехорошо выбрасывать продукты, неизвестно, когда мы в следующий раз получим продовольствие.
Именно. Мы могли бы съесть то, что только что убили.
История пленных развеселила Соефа. Они также заблудились, пытаясь найти алебардщиков и устроить засаду. Проблуждав три дня, лучники подошли к краю леса, чтобы либо перестрелять алебардщиков у выхода из него, либо преследовать их всю дорогу до Сконы, как Горгас сделал с первой армией…
— Что вы имеете в виду? — перебил Соеф. Пленный выглядел обеспокоенным.
— А вы разве не знали? Мы услышали об этом перед самым уходом. Горгас победил вашу первую армию. У него сотни пленных.
Соеф нахмурился.
— Армию генерала Могре или генерала Аффема?
— Понятия не имею, — ответил пленный. — Горгас не дошел до Сконы. Нам только дали приказ охранять лес. О вас мы услышали от лесников.
— Вы серьезно говорите, что Горгас победил одну из двух армий?
Заключенный нервно опустил голову.
— И потом он собирался вернуться в город, я полагаю?
— Наверное. — Пленный вытер кровь с пореза на лбу, стекавшую по волосам, как дождевая вода стекает с листьев. — В сообщении, которое мы получили, об этом ничего не сказано. Нам только сообщили, что мы одержали большую победу. И приказали охранять город с этого направления.
— Вы уверены, что не знаете, чья армия это была? Если вы лжете, вас повесят.
— Уверен, — устало буркнул пленный. — Я даже не знаю, где был бой и откуда Горгас посылал сообщение. Спросите лучше сержанта, если он еще жив.
Авид Соеф посмотрел на сержанта, но тот покачал головой.
— Хорошо, сержант, соберите пленных, пусть они укажут нам путь, по которому пришли. Непохоже, что они несколько дней брели по колено в грязи.
Заключенный покачал головой.
— На другой стороне опушки действительно очень сухо. Но я не могу показать вам, откуда мы пришли. Мы ведь заблудились, помните? Как минимум полдня ходили кругами.
Мысль о том, что армию Стена Могре могли разбить или захватить, обеспокоила Авида Соефа намного больше, чем он предполагал. Соеф искренне ненавидел Могре и знал, что это чувство взаимно. Однако с тех пор, как они вышли на сушу, спектаклем руководил Могре, и Соефу не приходилось заниматься стратегией, он только придумывал, как можно опозорить Могре и его приспешников, когда они вернутся в Шастел. Если его армия серьезно пострадала, то на подготовку к любому серьезному сражению у них уйдут дни, а может, даже недели. Значит, Соеф стал во главе всей экспедиции. Все дальнейшее будет целиком на его совести.
Чертова война! — подумал он горько.
— Что значит «сбежала»?
— Ушла, — беспомощно повторил клерк, — отказалась от поста директора. Она забрала серебряные тарелки и большую часть ценной мебели. Зато оставила все книги и счета.
Горгас глубоко вдохнул и медленно выдохнул:
— Хорошо. Ее дочь уехала с ней? — Клерк выглядел озадаченным.
— Простите?
— Ее дочь, леди Исъют.
— Нет, я так не думаю. Она не взяла с собой никого, кроме телохранителей.
Горгас облокотился о стены и потер щеки руками.
— А кому теперь докладывают штабы? — Клерк пожал плечами:
— Кажется, никому. Думаю, большинство клерков тоже готовятся уйти.
Горгас нахмурился и выхватил из рук клерка мешок, рассыпав счеты по полу.
— Ну, это лучше прекратить. Если кто-то попытается покинуть свой пост, ему придется отчитываться передо мной. А вы проследите за тем, чтобы это сообщение достигло ушей всех ваших коллег. Иначе вам не поздоровится. Как вас зовут?
Клерк вздохнул.
— Риерт Вариль.
— Отлично. Передайте сообщение, а потом возвращайтесь к своему столу. Нет, не надо. Выясните, не было ли каких сообщений. И где, черт побери, находится Южное подразделение? Мне нужно выяснить, много ли осталось врагов.
— Как странно, — ответил клерк. — А я думал, вы всех их перестреляли.
— Узнай как можно скорее, потом доложишь мне. Я буду в директорском кабинете.
Все оказалось правдой, подумал Горгас, положив ноги на стол. Иначе где ее чашка, которую Бардас сделал из старого яблоневого дерева? Ее здесь нет, как и всего остального, за исключением нескольких ничего не стоящих мелочей и вещей, слишком крепко прикрепленных к стенам. Горгас знал, что она ушла: положив ноги на ее стол, он не боялся, что она может войти. Он не ощущал присутствия Ньессы в здании. Она ушла, не поверив, что Горгас сумеет защитить ее от врагов. Снова.
Появился клерк, заметно нервничая.
— Никаких сообщений, директор. Я разговаривал с главами отделов…
— Директор? — повторил Горгас. — Хорошо, продолжай.
— Я разговаривал с главами отделов, весь персонал возвращается к работе. Сержант Грайс и Южное подразделение ушли к болотам, как вы и приказали. О врагах пока ничего не слышно. — Клерк заколебался. — Кажется, война закончилась. Будут еще какие-нибудь распоряжения? — Горгас посмотрел на него.
— А кто-нибудь знает, почему она ушла? Она как-нибудь это объяснила?
— Думаю, она решила, что война стала слишком дорогой.
— Слишком дорогой?
— Мне так показалось. Она сочла, что пришло время урезать потери, сократив работу здесь и сосредоточившись на других направлениях.
— Каких других направлениях?
— Вы хотите сказать, что не знаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59