https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/s-dushem/
Майкл к нему присматривался. Раулю было между сорока и пятьюдесятью. Господь наградил его физиономией, вполне подходящей для того, чтобы пугать детей и старушек, а также клиентов, поведение которых выходило за рамки дозволенного. Он работал у Блонди уже больше десяти лет, выполняя одновременно функции бармена, вышибалы, мастера на все руки и партнера, предпочитающего не афишировать свою роль. Блонди была для него единственным в мире человеком, с мнением которого он привык считаться. Разговор начал Рауль, спросивший:
– Как там Кризи?
– С Кризи все в порядке, – ответил Майкл. – Этот хирург действительно мастер своего дела. Он из Кризи много железа вытащил. – Вспоминая об этом, Майкл улыбнулся. – И накачал его приличной порцией морфия. Просто отлично, что Кризи у него в клинике в койке полежит.
– Сколько времени он там пробудет? – спросил Рауль.
Майкл пожал плечами.
– Врач сказал, дней десять. Но, зная Кризи, можно предположить, что он сам себя выпишет, едва встанет на ноги. Думаю, это случится дня через четыре, а может, через шесть.
С серьезным видом Рауль кивнул головой и сказал:
– Потом, наверное, надо будет еще пару недель или около того подождать, пока он совсем поправится.
– Чего подождать?
– А ты не знаешь?
– Знаю – что?
Рауль выглядел озадаченным. Он спросил:
– Вы здесь потому, что вас Блонди пригласила?
Майкл покачал головой.
– Она и не думала нас приглашать. А что стряслось?
Рауль был явно смущен. Он провел ладонями по лицу, вздохнул и сказал:
– У Блонди возникли некоторые проблемы. Я подумал, должно быть, она Кризи написала. Вообще-то я предлагал ей это сделать. Но она, видно, не сделала.
– Я по крайней мере ничего об этом не знаю. Расскажи мне лучше, что это за проблемы.
Рауль какое-то время размышлял, потом сказал:
– У нас здесь, в Бельгии, мафии как таковой нет, но что-то в этом роде существует. Мы их называем «ночные люди». Они объединены в несколько банд, но недавно одна из них взяла верх над остальными. Ее называют по имени главаря – Ламонта. Они занимаются наркотиками, проституцией, запрещенными азартными играми, рэкетом и вымогательством. Блонди никак не связана ни с бандитскими группировками, ни с сутенерами. Ты знаешь, к девочкам своим она относится хорошо.
Голос Майкла выдал его интерес.
– Так расскажи мне, в чем, собственно, дело.
Лицо Рауля помрачнело.
– С некоторого времени бандиты Ламонта стали вымогать с публичных домов высокого класса деньги якобы на их защиту. В Брюсселе таких публичных домов немало. Они обслуживают чиновников, работающих в структурах Европейского Сообщества, и, кроме того, предпринимателей, которые в этих чиновниках нуждаются и нередко приглашают их в такие заведения, как «Паппагаль». Большинство владельцев публичных домов вынуждены были согласиться и теперь платят эти поборы «на защиту». Но только не Блонди. Она отказалась.
– И что же они сделали?
Рауль пожал плечами.
– Они ведь не дураки. Ничего явно незаконного они не делают – бомбы не подкладывают и поджоги не устраивают. Но каждый вечер люди Ламонта стоят на улице около нашего заведения и угрожают клиентам шантажом или побоями, а потом, как обычные рекламные агенты, дают им визитные карточки с адресами тех публичных домов, которые согласились платить дань.
– И что в результате?
Рауль развел руками.
– Наши доходы снизились больше чем наполовину. Блонди даже не может покрыть затраты. Она платит девочкам минимальную зарплату из собственного кармана.
В комнате на минуту воцарилось молчание. Майкл размышлял какое-то время над словами Рауля, потом проговорил:
– Ей надо было сказать об этом Кризи. Она должна была последовать твоему совету.
Рауль кивнул.
– Но она этого никогда не сделает – гордость не позволит. – На лице его появилось такое выражение, как будто он просил за что-то прощения, и тон его изменился. – Пойми меня правильно, Майкл, я очень хотел бы что-то сделать. Блонди мне как мать. Но я совсем не такой, как ты или Кризи. Конечно, выгляжу я страшновато и люди от меня шарахаются. – Он коснулся пиджака сбоку, под мышкой. – И пушка при мне, только обойма в ней пустая. Мы об этом с полицейскими договорились. Я ее держу, чтоб клиентов хамоватых отпугивать. – Он снова пожал плечами. – А с Ламонтом и его боевиками мне никак не совладать. Так что придется нам подождать, пока Кризи из больницы не выйдет. Надеюсь, что будет, еще не поздно.
Майкл покачал головой.
– Ничего мы ждать не будем. Я сам с Ламонтом мягко побеседую.
Рауль с некоторым удивлением посмотрел на него и пробормотал:
– Может быть, тебе все же лучше дождаться Кризи?
Майкл снова отрицательно мотнул головой.
– С этим я сам справлюсь. Не переживай, Рауль. Большой проблемы это для меня, думаю, не составит.
Рауль посмотрел в лицо молодого человека и уперся глазами в его холодный как лед взгляд.
– Если хочешь, я буду с тобой… вставлю в пушку полный магазин и слегка надую полицию.
Майкл улыбнулся и покачал головой.
– Если б ты со мной был, я был бы польщен, но твое место здесь, рядом с Блонди. А что касается пушки, так лучше бы тебе прямо сейчас в нее полный магазин вставить и немного надуть полицию.
– Кто же тогда будет тебя прикрывать?
Улыбка Майкла стала еще шире.
– Прикрывать меня будет Макси Макдональд. Я завтра вечером пойду ужинать к нему в бистро. Город он знает и расскажет мне про Ламонта поподробнее.
Лицо Рауля расплылось в ответной улыбке.
– Да, – сказал он, – Макси это придется по душе. Он уже давненько не брал в руки шашек. А Блонди ничего не заподозрит?
– Блонди ни о чем не узнает. Потом, когда дело снова пойдет по-старому, она, может быть, догадается.
Рауль снова улыбнулся.
– Пускай догадывается.
Глава 5
Сначала Майкл съел тарелку мидий, потом – курицу в винном соусе и выпил полбутылки домашнего вина. Пока он ел, Макси сделал несколько телефонных звонков. Когда в бистро почти никого не осталось, Макси достал бутылку коньяка без этикетки и два стакана. Бывший наемник, фигура которого чем-то напоминала шкаф, сказал Майклу, что Жаку Ламонту уже сильно за сорок, но еще далеко до пятидесяти. Он пробил себе путь на самый верх в иерархии преступного мира Бельгии. Кроме того, он голубой и владеет несколькими ночными клубами, где собираются все гомосексуалисты Брюсселя. Живет он в большом доме, расположенном в ближайшем фешенебельном пригороде бельгийской столицы. Дом хорошо охраняется, а сам Ламонт никуда не выезжает без двух здоровенных, хорошо вооруженных телохранителей. Без особой уверенности Макси предложил Майклу подождать, пока Кризи не выйдет из больницы и окончательно не поправится.
Майкл покачал головой и высказал Макси свои доводы.
– Ты знаешь, Макси, насколько Кризи близок с Блонди. У меня есть подозрение, что, если он узнает об угрозах ей со стороны какого-то паршивого сутенера, то так взбеленится, что пришибет его к чертовой матери. А это может вызвать ненужные осложнения. Поэтому лучше будет, если я на этого малого просто страха нагоню, а Кризи об этом даже знать ничего не надо будет.
Макси взглянул молодому человеку прямо в глаза.
– Хотя моя свояченица и влюблена в тебя, но иногда, Майкл, ты и святого из себя выведешь. Значит, ты хочешь это для Блонди сделать, пока Кризи тебе помочь ничем не сможет. Сдается мне, парнишка, очень уж ты крутой стал.
Майкл решил было полезть в бутылку, но Макси в примирительном жесте поднял руку, улыбнулся и сказал:
– Ладно-ладно, нет проблем. Я тебя понял. Тебе пора уже самому за дело браться и выходить из-под крыла Кризи. Уверен, с этим делом ты сможешь справиться.
– Да, думаю, я осилю. Слушай, куда Ламонт ходит по вечерам?
– Почти каждый вечер он проводит в одном из своих клубов, как правило в «Черной кошке». Это на улице Лафитт. Ламонт там мальчиков снимает.
Вошла Люсетта и села рядом с ними. Она улыбнулась Майклу и спросила:
– Надеюсь, ты пригласишь меня куда-нибудь сегодня вечером?
– Да, если разрешит твоя сестра. Сегодня вечером мне хотелось бы развлечься, потому что завтра я собираюсь стать голубым.
Вечерами в бистро пара-тройка посетителей всегда засиживалась допоздна. В одиннадцать часов Николь, заметив в глазах сестры искры нетерпения, сказала:
– Вы бы шли уже. Только не буди нас, когда вернешься домой.
Люсетта улыбнулась и, потупившись, ответила:
– Когда приду домой, я вас не разбужу.
* * *
Сначала они заглянули в бар сразу за углом и устроились там за слабо освещенным столиком. Майкл заказал шампанское и, продолжая держаться за руки, они выпили.
– Тебе хочется пойти куда-нибудь потанцевать? – спросил Майкл.
Люсетта сильнее сжала его руку и покачала головой.
– Нет.
– Тебе хочется вернуться домой?
– Нет.
– Так куда ты хочешь пойти?
– В большую теплую кровать. Мне хочется в этой кровати провести с тобой всю ночь, а утром посмотреть, как ты откроешь глаза. Я хочу в них увидеть твое наслаждение, потому что, когда они у тебя раскроются, я буду делать тебе что-то очень приятное.
* * *
Большая кровать нашлась в расположенной неподалеку маленькой роскошной гостинице. Гостиница эта была предназначена именно для такого рода встреч. Раньше они были близки только раз, случилось это около года назад, но Майкл прекрасно помнил, насколько чувственна была Люсетта к его ласкам.
Она стояла у кровати, а он медленно ее раздевал. Сначала снял с нее мохеровый свитер изумрудного цвета, потом – белую трикотажную блузку. Бюстгальтер она не носила. Грудь ее была небольшой и высокой. Он мысленно провел линию между ее сосками и соединил их с мягко очерченным подбородком – получился равносторонний треугольник. Майкл расстегнул пояс ее черной шерстяной юбки, и она тихо соскользнула на ковер. Люсетта осталась лишь в малюсеньких белых трусиках. Он поднял ее на руки и отнес на кровать.
Она улыбнулась ему и спокойно спросила:
– Ты все помнишь?
Начав раздеваться, он кивнул ей в ответ. Еще бы он не помнил! Он слово в слово помнил все, что она говорила ему в ту ночь.
Сначала это было просто что-то ужасное. Как многие юноши, он полагал тогда, что женщина получает удовольствие лишь от чисто физической стороны полового акта, и поэтому считал, что, чем резче и дольше он над ней трудится, тем лучше. Через пять минут она его остановила, отстранилась от него, а потом, не без доли добродушной насмешки, прошептала ему на ухо:
– Я, наверное, от других твоих подружек чем-то отличаюсь. У тебя была когда-нибудь бельгийская подружка?
– Нет.
– Мы, значит, другие. Скорей всего, мы относимся к аристократии девочек-подружек. Мы нервные, как скаковые лошади. Хотя, конечно, умелому наезднику нас вполне по силам объездить.
Потом она в деталях поведала ему, как должен себя вести умелый наездник. Ее урок он запомнил отлично.
Он ласкал ее очень медленно, бережно, с безграничной нежностью. Потом она, вытянувшись, лежала на кровати, голова ее покоилась на его руке, согнутой в локте, одну руку она перекинула через его грудь. Тихо, как мурлыкающий котенок, она сказала:
– Я люблю тебя потому, что ты все помнишь. Люблю потому, что ты себя считаешь таким крутым, таким умным, таким сильным. А на самом деле ты еще совсем мальчик.
Он уставился на балдахин роскошной кровати, покоившейся на четырех массивных ножках, и спросил:
– Ты действительно считаешь меня мальчиком?
Она переложила голову ему на плечо и повернула ее так, что губы ее оказались рядом с его ухом.
– Да. Тебе кажется, что детство обошло тебя стороной. Все так думают. Моя сестра и Макси говорят, что рассуждаешь ты, как сорокалетний мужчина… Но на самом деле это совсем не так.
– Не так?
– Нет. Тебе девятнадцать лет, но мне ты кажешься еще моложе. Я не имею в виду ни твой разум, ни твое тело. Просто, когда я сжимаю тебя в объятиях, я чувствую твою душу. Душу мальчика.
Она обвила его за шею обеими руками и привлекла к себе. Люсетта ждала ответа, но Майкл молчал. Тогда девушка подняла голову и в слабом свете, пробивавшемся с улицы, посмотрела ему в лицо, заглянула в глаза. Они были бесконечно печальны.
– Ты, наверное, единственный человек, – прошептал он, – который смотрит на меня как на ребенка. Иногда я чувствую себя так, будто прожил тысячу лет. – В его улыбке перемешались горечь и юмор. Он поцеловал ее и сказал: – А ты, точно, умна не по годам. Я – мальчик, но мне позарез надо стать мужчиной. Я хочу быть сам по себе.
В глазах Люсетты промелькнула озабоченность. Она спросила:
– Именно поэтому ты решил один выяснить отношения с Ламонтом?
Он медленно кивнул.
– Даже более того. Я говорил тебе о «Синей сети»… Пока Кризи будет поправляться, я сам ею займусь. По крайней мере, начну ею заниматься и посмотрю, что там можно будет придумать.
Ей хотелось сказать Майклу, чтобы он был очень осторожен и осмотрителен, но хватило ума лишь поцеловать его и промолчать. Ее рука скользнула вниз по его телу и нашла шрам, которого раньше не было.
– Что с тобой случилось? – спросила она.
– Так, ерунда, бандитская пуля.
– Ты этого бандита убил?
– Не помню.
Она улыбнулась и произнесла:
– Макси о своем прошлом тоже всегда так говорит. – Она склонилась к тому месту, где был шрам, и поцеловала его. Потом поцеловала Майкла в губы. – Завтра ты действительно собираешься стать голубым? – спросила она.
– Да, но ненадолго.
Она взглянула на него сверху вниз, ее светлые волосы покрыли его лицо.
– А потом, – прошептала она, – возвращайся опять ко мне. Я тебя приведу в норму.
Глава 6
«Черная кошка» была местом опасным и зловещим. В неярких лучах скрытых светильников повсюду можно было различить хром и черную кожу. Два вышибалы, стоявшие при входе, были несомненно голубыми. Майкл заплатил пятьдесят франков за вход и прошел к бару. В этот вечер Майкл надел потертые синие джинсы с поясом, унизанном металлическими бляшками, оливково-зеленую шелковую рубашку, в левом ухе у него поблескивала золотая серьга.
Он заказал мятный ликер со льдом и стал разглядывать помещение. Здесь было человек шестьдесят в возрасте от семнадцати до пятидесяти лет, причем женщины он не увидел ни одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Как там Кризи?
– С Кризи все в порядке, – ответил Майкл. – Этот хирург действительно мастер своего дела. Он из Кризи много железа вытащил. – Вспоминая об этом, Майкл улыбнулся. – И накачал его приличной порцией морфия. Просто отлично, что Кризи у него в клинике в койке полежит.
– Сколько времени он там пробудет? – спросил Рауль.
Майкл пожал плечами.
– Врач сказал, дней десять. Но, зная Кризи, можно предположить, что он сам себя выпишет, едва встанет на ноги. Думаю, это случится дня через четыре, а может, через шесть.
С серьезным видом Рауль кивнул головой и сказал:
– Потом, наверное, надо будет еще пару недель или около того подождать, пока он совсем поправится.
– Чего подождать?
– А ты не знаешь?
– Знаю – что?
Рауль выглядел озадаченным. Он спросил:
– Вы здесь потому, что вас Блонди пригласила?
Майкл покачал головой.
– Она и не думала нас приглашать. А что стряслось?
Рауль был явно смущен. Он провел ладонями по лицу, вздохнул и сказал:
– У Блонди возникли некоторые проблемы. Я подумал, должно быть, она Кризи написала. Вообще-то я предлагал ей это сделать. Но она, видно, не сделала.
– Я по крайней мере ничего об этом не знаю. Расскажи мне лучше, что это за проблемы.
Рауль какое-то время размышлял, потом сказал:
– У нас здесь, в Бельгии, мафии как таковой нет, но что-то в этом роде существует. Мы их называем «ночные люди». Они объединены в несколько банд, но недавно одна из них взяла верх над остальными. Ее называют по имени главаря – Ламонта. Они занимаются наркотиками, проституцией, запрещенными азартными играми, рэкетом и вымогательством. Блонди никак не связана ни с бандитскими группировками, ни с сутенерами. Ты знаешь, к девочкам своим она относится хорошо.
Голос Майкла выдал его интерес.
– Так расскажи мне, в чем, собственно, дело.
Лицо Рауля помрачнело.
– С некоторого времени бандиты Ламонта стали вымогать с публичных домов высокого класса деньги якобы на их защиту. В Брюсселе таких публичных домов немало. Они обслуживают чиновников, работающих в структурах Европейского Сообщества, и, кроме того, предпринимателей, которые в этих чиновниках нуждаются и нередко приглашают их в такие заведения, как «Паппагаль». Большинство владельцев публичных домов вынуждены были согласиться и теперь платят эти поборы «на защиту». Но только не Блонди. Она отказалась.
– И что же они сделали?
Рауль пожал плечами.
– Они ведь не дураки. Ничего явно незаконного они не делают – бомбы не подкладывают и поджоги не устраивают. Но каждый вечер люди Ламонта стоят на улице около нашего заведения и угрожают клиентам шантажом или побоями, а потом, как обычные рекламные агенты, дают им визитные карточки с адресами тех публичных домов, которые согласились платить дань.
– И что в результате?
Рауль развел руками.
– Наши доходы снизились больше чем наполовину. Блонди даже не может покрыть затраты. Она платит девочкам минимальную зарплату из собственного кармана.
В комнате на минуту воцарилось молчание. Майкл размышлял какое-то время над словами Рауля, потом проговорил:
– Ей надо было сказать об этом Кризи. Она должна была последовать твоему совету.
Рауль кивнул.
– Но она этого никогда не сделает – гордость не позволит. – На лице его появилось такое выражение, как будто он просил за что-то прощения, и тон его изменился. – Пойми меня правильно, Майкл, я очень хотел бы что-то сделать. Блонди мне как мать. Но я совсем не такой, как ты или Кризи. Конечно, выгляжу я страшновато и люди от меня шарахаются. – Он коснулся пиджака сбоку, под мышкой. – И пушка при мне, только обойма в ней пустая. Мы об этом с полицейскими договорились. Я ее держу, чтоб клиентов хамоватых отпугивать. – Он снова пожал плечами. – А с Ламонтом и его боевиками мне никак не совладать. Так что придется нам подождать, пока Кризи из больницы не выйдет. Надеюсь, что будет, еще не поздно.
Майкл покачал головой.
– Ничего мы ждать не будем. Я сам с Ламонтом мягко побеседую.
Рауль с некоторым удивлением посмотрел на него и пробормотал:
– Может быть, тебе все же лучше дождаться Кризи?
Майкл снова отрицательно мотнул головой.
– С этим я сам справлюсь. Не переживай, Рауль. Большой проблемы это для меня, думаю, не составит.
Рауль посмотрел в лицо молодого человека и уперся глазами в его холодный как лед взгляд.
– Если хочешь, я буду с тобой… вставлю в пушку полный магазин и слегка надую полицию.
Майкл улыбнулся и покачал головой.
– Если б ты со мной был, я был бы польщен, но твое место здесь, рядом с Блонди. А что касается пушки, так лучше бы тебе прямо сейчас в нее полный магазин вставить и немного надуть полицию.
– Кто же тогда будет тебя прикрывать?
Улыбка Майкла стала еще шире.
– Прикрывать меня будет Макси Макдональд. Я завтра вечером пойду ужинать к нему в бистро. Город он знает и расскажет мне про Ламонта поподробнее.
Лицо Рауля расплылось в ответной улыбке.
– Да, – сказал он, – Макси это придется по душе. Он уже давненько не брал в руки шашек. А Блонди ничего не заподозрит?
– Блонди ни о чем не узнает. Потом, когда дело снова пойдет по-старому, она, может быть, догадается.
Рауль снова улыбнулся.
– Пускай догадывается.
Глава 5
Сначала Майкл съел тарелку мидий, потом – курицу в винном соусе и выпил полбутылки домашнего вина. Пока он ел, Макси сделал несколько телефонных звонков. Когда в бистро почти никого не осталось, Макси достал бутылку коньяка без этикетки и два стакана. Бывший наемник, фигура которого чем-то напоминала шкаф, сказал Майклу, что Жаку Ламонту уже сильно за сорок, но еще далеко до пятидесяти. Он пробил себе путь на самый верх в иерархии преступного мира Бельгии. Кроме того, он голубой и владеет несколькими ночными клубами, где собираются все гомосексуалисты Брюсселя. Живет он в большом доме, расположенном в ближайшем фешенебельном пригороде бельгийской столицы. Дом хорошо охраняется, а сам Ламонт никуда не выезжает без двух здоровенных, хорошо вооруженных телохранителей. Без особой уверенности Макси предложил Майклу подождать, пока Кризи не выйдет из больницы и окончательно не поправится.
Майкл покачал головой и высказал Макси свои доводы.
– Ты знаешь, Макси, насколько Кризи близок с Блонди. У меня есть подозрение, что, если он узнает об угрозах ей со стороны какого-то паршивого сутенера, то так взбеленится, что пришибет его к чертовой матери. А это может вызвать ненужные осложнения. Поэтому лучше будет, если я на этого малого просто страха нагоню, а Кризи об этом даже знать ничего не надо будет.
Макси взглянул молодому человеку прямо в глаза.
– Хотя моя свояченица и влюблена в тебя, но иногда, Майкл, ты и святого из себя выведешь. Значит, ты хочешь это для Блонди сделать, пока Кризи тебе помочь ничем не сможет. Сдается мне, парнишка, очень уж ты крутой стал.
Майкл решил было полезть в бутылку, но Макси в примирительном жесте поднял руку, улыбнулся и сказал:
– Ладно-ладно, нет проблем. Я тебя понял. Тебе пора уже самому за дело браться и выходить из-под крыла Кризи. Уверен, с этим делом ты сможешь справиться.
– Да, думаю, я осилю. Слушай, куда Ламонт ходит по вечерам?
– Почти каждый вечер он проводит в одном из своих клубов, как правило в «Черной кошке». Это на улице Лафитт. Ламонт там мальчиков снимает.
Вошла Люсетта и села рядом с ними. Она улыбнулась Майклу и спросила:
– Надеюсь, ты пригласишь меня куда-нибудь сегодня вечером?
– Да, если разрешит твоя сестра. Сегодня вечером мне хотелось бы развлечься, потому что завтра я собираюсь стать голубым.
Вечерами в бистро пара-тройка посетителей всегда засиживалась допоздна. В одиннадцать часов Николь, заметив в глазах сестры искры нетерпения, сказала:
– Вы бы шли уже. Только не буди нас, когда вернешься домой.
Люсетта улыбнулась и, потупившись, ответила:
– Когда приду домой, я вас не разбужу.
* * *
Сначала они заглянули в бар сразу за углом и устроились там за слабо освещенным столиком. Майкл заказал шампанское и, продолжая держаться за руки, они выпили.
– Тебе хочется пойти куда-нибудь потанцевать? – спросил Майкл.
Люсетта сильнее сжала его руку и покачала головой.
– Нет.
– Тебе хочется вернуться домой?
– Нет.
– Так куда ты хочешь пойти?
– В большую теплую кровать. Мне хочется в этой кровати провести с тобой всю ночь, а утром посмотреть, как ты откроешь глаза. Я хочу в них увидеть твое наслаждение, потому что, когда они у тебя раскроются, я буду делать тебе что-то очень приятное.
* * *
Большая кровать нашлась в расположенной неподалеку маленькой роскошной гостинице. Гостиница эта была предназначена именно для такого рода встреч. Раньше они были близки только раз, случилось это около года назад, но Майкл прекрасно помнил, насколько чувственна была Люсетта к его ласкам.
Она стояла у кровати, а он медленно ее раздевал. Сначала снял с нее мохеровый свитер изумрудного цвета, потом – белую трикотажную блузку. Бюстгальтер она не носила. Грудь ее была небольшой и высокой. Он мысленно провел линию между ее сосками и соединил их с мягко очерченным подбородком – получился равносторонний треугольник. Майкл расстегнул пояс ее черной шерстяной юбки, и она тихо соскользнула на ковер. Люсетта осталась лишь в малюсеньких белых трусиках. Он поднял ее на руки и отнес на кровать.
Она улыбнулась ему и спокойно спросила:
– Ты все помнишь?
Начав раздеваться, он кивнул ей в ответ. Еще бы он не помнил! Он слово в слово помнил все, что она говорила ему в ту ночь.
Сначала это было просто что-то ужасное. Как многие юноши, он полагал тогда, что женщина получает удовольствие лишь от чисто физической стороны полового акта, и поэтому считал, что, чем резче и дольше он над ней трудится, тем лучше. Через пять минут она его остановила, отстранилась от него, а потом, не без доли добродушной насмешки, прошептала ему на ухо:
– Я, наверное, от других твоих подружек чем-то отличаюсь. У тебя была когда-нибудь бельгийская подружка?
– Нет.
– Мы, значит, другие. Скорей всего, мы относимся к аристократии девочек-подружек. Мы нервные, как скаковые лошади. Хотя, конечно, умелому наезднику нас вполне по силам объездить.
Потом она в деталях поведала ему, как должен себя вести умелый наездник. Ее урок он запомнил отлично.
Он ласкал ее очень медленно, бережно, с безграничной нежностью. Потом она, вытянувшись, лежала на кровати, голова ее покоилась на его руке, согнутой в локте, одну руку она перекинула через его грудь. Тихо, как мурлыкающий котенок, она сказала:
– Я люблю тебя потому, что ты все помнишь. Люблю потому, что ты себя считаешь таким крутым, таким умным, таким сильным. А на самом деле ты еще совсем мальчик.
Он уставился на балдахин роскошной кровати, покоившейся на четырех массивных ножках, и спросил:
– Ты действительно считаешь меня мальчиком?
Она переложила голову ему на плечо и повернула ее так, что губы ее оказались рядом с его ухом.
– Да. Тебе кажется, что детство обошло тебя стороной. Все так думают. Моя сестра и Макси говорят, что рассуждаешь ты, как сорокалетний мужчина… Но на самом деле это совсем не так.
– Не так?
– Нет. Тебе девятнадцать лет, но мне ты кажешься еще моложе. Я не имею в виду ни твой разум, ни твое тело. Просто, когда я сжимаю тебя в объятиях, я чувствую твою душу. Душу мальчика.
Она обвила его за шею обеими руками и привлекла к себе. Люсетта ждала ответа, но Майкл молчал. Тогда девушка подняла голову и в слабом свете, пробивавшемся с улицы, посмотрела ему в лицо, заглянула в глаза. Они были бесконечно печальны.
– Ты, наверное, единственный человек, – прошептал он, – который смотрит на меня как на ребенка. Иногда я чувствую себя так, будто прожил тысячу лет. – В его улыбке перемешались горечь и юмор. Он поцеловал ее и сказал: – А ты, точно, умна не по годам. Я – мальчик, но мне позарез надо стать мужчиной. Я хочу быть сам по себе.
В глазах Люсетты промелькнула озабоченность. Она спросила:
– Именно поэтому ты решил один выяснить отношения с Ламонтом?
Он медленно кивнул.
– Даже более того. Я говорил тебе о «Синей сети»… Пока Кризи будет поправляться, я сам ею займусь. По крайней мере, начну ею заниматься и посмотрю, что там можно будет придумать.
Ей хотелось сказать Майклу, чтобы он был очень осторожен и осмотрителен, но хватило ума лишь поцеловать его и промолчать. Ее рука скользнула вниз по его телу и нашла шрам, которого раньше не было.
– Что с тобой случилось? – спросила она.
– Так, ерунда, бандитская пуля.
– Ты этого бандита убил?
– Не помню.
Она улыбнулась и произнесла:
– Макси о своем прошлом тоже всегда так говорит. – Она склонилась к тому месту, где был шрам, и поцеловала его. Потом поцеловала Майкла в губы. – Завтра ты действительно собираешься стать голубым? – спросила она.
– Да, но ненадолго.
Она взглянула на него сверху вниз, ее светлые волосы покрыли его лицо.
– А потом, – прошептала она, – возвращайся опять ко мне. Я тебя приведу в норму.
Глава 6
«Черная кошка» была местом опасным и зловещим. В неярких лучах скрытых светильников повсюду можно было различить хром и черную кожу. Два вышибалы, стоявшие при входе, были несомненно голубыми. Майкл заплатил пятьдесят франков за вход и прошел к бару. В этот вечер Майкл надел потертые синие джинсы с поясом, унизанном металлическими бляшками, оливково-зеленую шелковую рубашку, в левом ухе у него поблескивала золотая серьга.
Он заказал мятный ликер со льдом и стал разглядывать помещение. Здесь было человек шестьдесят в возрасте от семнадцати до пятидесяти лет, причем женщины он не увидел ни одной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50