Эбби вышла в прихожую и поднялась вверх по лестнице. Молодая женщина, наклонив голову, прислушалась к звуку удаляющихся шагов. Всмотревшись в ее глаза, я вздрогнула от неожиданности. В глазах девушки скрывалась та же холодная уверенность, что и в усердном движении иглы. Она дождалась, пока шаги стихли, и вернулась к работе.
– Ну что ж, это явный тупик. Может, надо было проследить за Эндрю?
Молодая женщина на секунду вскинула глаза, и наши взгляды встретились; потом она вернулась к пяльцам.
– Слушай, ты заметил… – начала я.
В этот момент Бриджет пробежала через комнату, пулей вылетела на кухню. Хлопнула задняя дверь, раздались звуки рвоты. Молодая женщина покачала головой, сделала еще несколько стежков, потом замерла, прислушиваясь к шагам Эбби на втором этаже, снова повернула голову в сторону двери кухни. Бриджет продолжало тошнить.
Хозяйская дочь отложила рукоделие, поднялась на ноги и вышла в прихожую.
– Знаешь, она только что посмотрела прямо на меня, – сообщила я Кристофу и поспешила следом за молодой женщиной, он – за мной.
В прихожей она остановилась, заперла дверь на засов, повернулась и стала подниматься по лестнице.
– Эй! Подожди! – окликнула я.
Она, не останавливаясь, вошла в спальню, где Эбби застилала кровать. На стуле висели мужские брюки, на комоде лежали принадлежностями для бритья, а рядом таз для умывания, наполненный грязной мыльной водой. На полу лежал раскрытый чемодан.
– Вылей воду, Лиззи, – проговорила старшая женщина, – а то помощи от тебя никакой.
Лиззи не двинулась с места.
– Вчера я слышала, как дядюшка Джон разговаривал с отцом.
– Подслушивала?
– Говорят, отец собирается изменить завещание.
– Это его дело. Не твое.
Лиззи обогнула кровать и остановилась на другом конце комнаты, напротив Эбби.
– Ошибаешься, мое. Думаешь, мы с Эммой не знаем, что ты делаешь? Сначала уговорила отца разрешить твоей сестре пожить в доме на Четвертой улице, потом заставила передать дом тебе в собственность, а теперь дело дошло до нового завещания.
– Я ничего не знаю о завещании.
Лиззи подошла к окну и выглянула наружу, повернувшись к мачехе спиной.
– Значит, нет никакого нового завещания?
– Нет. Если бы твой отец его составил, непременно бы мне сообщил.
Лиззи кивнула, подошла к столу и взяла тазик с мыльной водой. Через несколько минут она вернулась с пустым тазом, и, не сказав мачехе ни слова, ушла в другую спальню.
Внизу снова хлопнула дверь. Я глянула в сторону комнаты Лиззи; похоже, ее запал остыл. Надо бы проверить, что творится внизу.
Бриджет все еще мыла окна в гостиной. Наверху раздались шаги, потом голоса. Бриджет приостановилась и бросила взгляд в сторону гостиной, будто голоса раздавались там.
– Помирились, – пробормотала она.
Подхватив ведро с грязной водой, она прошла к задней Двери. Во дворе выплеснула воду из ведра, смыв с земли следы рвоты, подошла к колонке и наполнила ведро.
– Сами качают воду? – поразилась я. – Как хорошо, что я родилась в двадцатом столетии.
– Еще через сто лет люди будут удивляться, что мы сами готовили еду, – пожал плечами Кристоф.
– Эти бы даже сейчас удивились, – кивнула я в сторону дома.
Мы вернулись обратно и услышали, как кто-то колотил в дверь. Бриджет бросилась открывать, потянула за ручку и чуть не упала от неожиданности, когда та не открылась. Подергав дверь изо всех сил, поворачивая ручку, служанка догадалась, в чем дело.
– Неужели заперта? – изумилась она, протягивая руку к засову. – В середине дня?
Стук стал громче. Бриджет все возилась с замком. Дверь неожиданно распахнулась, и бедняжка полетела на пол. С лестницы донесся смех.
– Ну, ты и шлепнулась! – раздался голос Лиззи. Эндрю вошел в дом, снял шляпу и протянул ее Бриджет.
Держа под мышкой белый сверток, он прошел в комнату и взял ключ с каминной полки. Лиззи, глядя на него, застегнула крючок на платье.
– Ты сегодня рано, отец.
Он пробормотал что-то насчет плохого самочувствия и прошел через кухню в прихожую, но не вышел во двор, а поднялся по боковой лестнице на второй этаж, к единственной двери в этом крыле дома. Отсюда еще одна лестница вела к выходу на чердак. Эндрю отпер дверь к себе в спальню, положил сверток на стол, запер за собой дверь и спустился вниз.
– Где Эбби? – спросил он у дочери, спустившись вниз.
– Узнала, что подруге нездоровится, и решила навестить ее.
Эндрю что-то проворчал и, даже не ослабив узел галстука, лег на диван и закрыл глаза.
Записка? Больная подруга? Когда все это произошло? Ах да, перед приходом хозяина я выходила с Бриджет в сад. И все же, Эбби исчезла слишком быстро…
Вошла Бриджет с ведром в руках и бросила взгляд на Эндрю. Лиззи быстренько увела ее в столовую, я отправилась за ними. Пока Бриджет мыла окна, Лиззи достала доску для глажки и начала гладить носовые платки. Лиззи спросила, не хочет ли Бриджет пойти погулять после ужина, но Бриджет призналась, что все еще неважно себя чувствует. До меня доносились невнятные обрывки разговора, и я вернулась к загадочной больной подруге.
Оставив женщин в столовой, я посмотрела на храпящего Эндрю и поднялась по парадной лестнице. Дойдя до площадки первого этажа, я увидела Эбби. Дверь в спальню по-прежнему была распахнута. Ненавистная мачеха Лизи лежала в луже крови лицом вниз в такой позе, будто сначала рухнула на колени, а уж потом на пол. Голова и плечи были… искромсаны, другого слова не подберешь. Я не раз сталкивалась со смертью во всех ее неприглядных видах, но тут даже меня замутило.
– Да что же это…
Кристоф подошел и окинул комнату оценивающим взором сотрудника прокуратуры. Все еще пытаясь осознать увиденное, я вошла и едва не наступила на кусок скальпа Эбби. Перешагнув через него, я во второй раз посмотрела на тело.
Должно быть, ее убили первым ударом, иначе Эбби вскрикнула бы, и Бриджет или я услышали бы ее. Но убийце мало было одного удара. Десять, двадцать глубоких ран на теле, или даже больше! С какой яростью, с каким неистовством было совершено это преступление! Я не могла представить такую степень ненависти.
– Кто? – спросила я, резко обернувшись к Кристофу. Он посмотрел на меня, и я поняла, что ответ лежит на поверхности. Я знаю, кто это, вот только имя не приходит на ум. Мне вспомнилось, как Лиззи смеялась над Бриджет и ее сражением с дверью, как спокойно гладила носовые платки, в то время как ее мертвая мачеха лежала этажом выше. Чтобы перейти от такой ярости к спокойствию за несколько минут надо быть… даже не знаю кем. Какое чудовище…
Я снова взглянула на Эбби, и в голове зазвучала детская считалочка:
Лиззи Борден в дом пришла.
И топор с собой взяла.
Мать толкнула на диван.
Нанесла ей сорок ран.
И, смахнув слезу с лица…
– Скорее! – Я пулей бросилась на лестницу, сбежала вниз, перепрыгивая через ступени, и проскочила сквозь закрытую дверь.
Лиззи в отцовском пальто стояла над головой спящего родителя, спиной ко мне. Она подняла окровавленный топор и нанесла удар.
…Зарубила и отца.
19
Мы изумленно наблюдали, как Лиззи Борден наносила удары топором по голове отца. Отложив топор в сторону, она закрыла глаза и застыла, привстав на цыпочки.
Кристоф толкнул меня в бок.
– Смотри, – шепнул он.
На диване лежал Эндрю Борден, целый и невредимый, не обагренный кровью, и читал газету. Лиззи стояла в дверном проходе между кухней и гостиной. Почему-то остановилась, моргнула и вошла в комнату, уже с шитьем в руках.
Раздался звонок.
– Кого несет в такой час? – проворчал Эндрю и швырнул газету на пол.
– Я открою, отец.
– Нет. Иди помоги матери.
Лизи кивнула, отложила рукоделие и исчезла в кухне. Эндрю вышел в прихожую, распахнул дверь и не слишком вежливо поздоровался с человеком на пороге – уже виденным нами доктором.
– Я зашел спросить, как ваше здоровье. Не стало ли получше?
– Получше?
– Да, с утра ко мне зашла ваша жена, сказала, что вы оба не спали всю ночь, живот болел. Ей подумалось, что вам подсыпали какой-то отравы в еду…
Разговор продолжился – заново проигралась сцена, которую мы уже наблюдали, стоя перед домом.
– Все началось сначала. Мы что-то упустили? Судьбы проигрывают все сначала ради меня?
– Кто-то действительно проигрывает все заново, но сомневаюсь, что ради тебя.
Раздраженный Эндрю вернулся в гостиную, огрызнулся на жену и дочь. Чуть позже мимо пробежала Бриджет, зажимая рот рукой. Я пошла было за ней, но в дверях стояла Лиззи, разглядывая что-то во дворе через кухонное окно. Я решила пройти сквозь нее, но, столкнувшись с ней, отлетела назад.
– Она материальна, – оглянулась я на Кристофа и, не дожидаясь ответа, подошла к Эбби и Эндрю, провела сквозь них рукой.
И доктор, и они были призраками в этом мире.
– Значит, Лиззи единственный настоящий человек.
Кристоф кивнул, придя к такому же выводу.
– А если она настоящая, то с ней можно поговорить. Я и раньше заметила что-то в ее глазах…
– Она посмотрела на тебя.
– Да, но мне почудилась в них никса – или следы ее присутствия. Должно быть, Лиззи Борден была одной из напарниц никсы. Видимо, Судьбы предлагали мне поговорить именно с ней. Давай попробуем…
Кристоф коснулся моей руки.
– Не торопи ее, – пробормотал он. – Попытайся заговорить, когда она сядет на диван.
Лиззи взялась за рукоделие, и я присела рядом с ней.
– Я знаю, ты меня слышишь.
Она продолжала шить, ловкими движениями прокалывая ткань и протягивая сквозь нее синюю нитку.
– Послушай…
– Подожди, – покачала она головой. Она взглянула на отца, оправлявшего пиджак. Он собирался уходить.
– Хорошего дня, отец.
Он рассеянно кивнул ей, потом своей жене и вышел через парадную дверь. Эбби и Лиззи работали молча, точно так же, как и в прошлый раз. Когда Эбби отправилась наверх, Лиззи перевела взгляд на меня. Мой черед.
– Отлично. А теперь перестань шить.
– Не могу.
Я бросила взгляд на Кристофа. Он жестом посоветовал мне не обращать внимания на рукоделие и продолжать.
– Мне нужно поговорить с тобой. Она промолчала, продолжая шить.
– Я все равно поговорю с тобой, хочешь ты…
– Поторапливайся.
– Зачем? Ты никуда не спешишь. Разве что снова убивать родителей…
Она дернула щекой, и в глазах отразились искреннее чувство вины и раскаяние. Аманда Салливан такого бы никогда не смогла изобразить, не то, что почувствовать.
– Так вот оно, твое наказание, – куда мягче проговорила я.
– Наказание? – Лиззи непонимающе посмотрела на меня. – Я это заслужила.
– Она сама создала себе ад, – прошептал Кристоф.
Я недоумевающее посмотрела на него.
– Она сама создала себе ад, – повторил он. – Создала и живет в нем. Нет нужды ее наказывать. Лиззи – сама себе наказание.
Молодая женщина продолжала шить, не меняясь в лице. Как мне ни хотелось начать с конкретных вопросов, я знала, что следует проявлять осторожность. Да, Судьбы сочли Лиззи Борден надежным свидетелем, но это не значит, что она не может обмануть или сказать то, что я хочу слышать.
– Что случилось перед тем, как ты совершила… это? – спросила я. – Может, что-то необычное? Какой-то голос?..
– Голос, да, слышала.
– Она велела тебе убить их.
– Она мне не приказывала, – опустила голову Лиззи.
– Ну, тогда подстрекала, – предположила, припомнив признание Аманды Салливан.
– Да, придала мне храбрости. Но топор был в моих руках. Эти пальцы…
Она сжала руки, причем иголка вонзилась прямо в ладонь. Капля крови стекла с руки и упала на шитье. Лиззи, не отрываясь, следила, как алая жидкость впитывалась в ткань.
– Виновата только я. Я мечтала их убить. Моему отцу не нравился ни один из моих ухажеров. Они, конечно, были далеки от совершенства, я знаю. Но они были добры со мной и могли бы забрать бы меня отсюда. Но отец не позволял мне уехать. А она… – Последнее слово прозвучало как ругательство. – Вечно замышляла что-то. Сначала ее сестра получила дом, который должен был отойти нам с Эммой…
Она умолкла и вновь опустила голову.
– Мне нет оправдания, и прощения я не заслуживаю.
– Я начинаю понимать…
– Нет! – Лиззи посмотрела на меня с фанатичным блеском в глазах. – Оправдания нет и быть не может. Почитай отца и мать своих. Почитай отца и мать своих. Почитай отца и мать своих… – Она повторяла фразу все тише и тише.
– Простите, – проговорила она через некоторое время, откладывая рукоделие.
Затем отправилась в прихожую и поднялась вверх по лестнице. Я старалась не думать о том, что там происходит, но когда тело Эбби рухнуло на пол, невольно поморщилась.
Через несколько минут повторилась сцена с запертой дверью.
Лиззи и Эндрю вышли в гостиную. Эндрю улегся на диван, вытянулся и закрыл глаза. Лиззи вернулась в столовую и поставила гладильную доску. Служанка, Бриджет, начала мыть окна.
– Ты сегодня идешь куда-нибудь?
– Не знаю, я неважно себя чувствую.
– Если уйдешь, не забудь запереть дверь. Миссис Борден ушла к больной подруге, а я, наверное, выйду прогуляться попозже.
Лиззи продолжила гладить носовые платки. Я стояла рядом, а Кристоф – на другой стороне комнаты. Лиззи отлично знала, что он здесь, но пока не удостоила его ни словом, ни взглядом.
Мы вернулись к разговору о никсе, и я спросила Лиззи, чувствует ли она ее и видит ли какие-нибудь образы.
– Вижу… что она натворила. Иногда это ненадолго прекращается, но потом начинается снова. – У нее задрожали руки. – И всякий раз смертей все больше.
Больше смертей. Значит, образы исчезают, когда никса возвращается в мир живых, а по возвращении ее мертвые напарницы видят новые кошмары.
Я спросила Лиззи, что она видела в последнее время, где находится никса и куда направляется.
– Она ищет учителя. Человека по имени Лютер Росс.
– Лютер Росс? – вскинула я голову.
– Ты его знаешь? – шепнул Крис.
– Только слышала о нем. Он учитель-полтергейст.
– Еще один шарлатан, – фыркнул Кристоф.
– Нет, Росс и в самом деле… – Я жестом показала, что объясню позже. – Что ей от него нужно?
– Не знаю. Я ничего не понимаю, просто вижу. Лиззи бросила взгляд на Бриджет. Та уже почти закончила уборку в столовой.
– Сегодня распродажа у Саржента, – сообщила Лиззи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47