– Целиком и полностью поглощен своими изобретениями. Всеми делами у нас в семье ведает мать. Держу пари, отец не замечал повышенного интереса Феникса ко мне до тех пор, пока мать не указала ему на это. Но к тому времени было уже поздно.
– Зачем же этот подлец держал тебя при себе? – Тут же Рэмскару стало смешно от того, что он сболтнул явную глупость. – Ну конечно, а почему бы и нет? Уверен, ты была очень красивым подростком.
От слов Рэмскара сердце Пэйшенс учащенно забилось.
– Отчасти да. Но еще больше Джулиана Феникса привлекали качества, которые он во мне разглядел. У меня были все данные для того, чтобы стать актрисой и членом его преступной шайки. Я была юной и легко обучаемой. Его и всех остальных забавляло то, что они превращают благовоспитанную барышню из хорошей семьи в мелкую воровку.
Пэйшенс было очень больно вспоминать прошлые ошибки, и она неохотно говорила о своей тяжелой жизни в труппе Джулиана Феникса. В горле ее стоял комок, а голос дрожал от переживаний, которые воскресли вместе с воспоминаниями. Она рассказала о своих мечтах вырваться из-под власти Феникса и о том, как отец решительно отказался принять ее, когда однажды вечером она попыталась вернуться домой.
– Что это тут у нас?
Сэр Рассел вышел из кареты и огляделся по сторонам. Не слышит ли кто его разговора с дочерью, которую он уже не чаял увидеть? Неожиданное появление Пэйшенс и ее сбивчивые оправдания явно заставляли его нервничать.
– Думаешь, одними извинениями ты сможешь добиться прощения? Заносчивая девчонка! Твоя вызывающая выходка – предательство не только по отношению ко мне и к матери, но и к сестре и братьям. Как можно ходить с гордо поднятой головой, когда скоро всем – и соседям, и знакомым – станет известно, что ты сбежала к какому-то мужику и стала шлюхой?
Пэйшенс поднесла дрожащую руку к груди, словно слова отца оставляли глубокие раны в ее сердце. Она ожидала его гнева и понимала, что заслуживает этого. К одному она не была готова – увидеть, как омерзение превращает родное лицо в холодную, незнакомую маску.
– Папа, пожалуйста… Я тебя умоляю…
Рука сэра Рассела хлестнула ее по щеке.
Казалось, оба – и отец, и дочь – пришли в ужас от подобной жестокости.
Трясясь всем телом, он сжал кулаки.
– Послушай, девочка, во мне не осталось ни капли сострадания к тебе. Если хочешь молить о прощении, преклони колени перед Господом, хотя я сомневаюсь, что даже Он станет слушать такое жалкое, самовлюбленное существо. С этого дня и впредь я… не хочу иметь с тобой ничего общего.
Пэйшенс скривилась, отгоняя неприятное воспоминание, и посмотрела на Рэмскара. Он слишком долго молчал. О, как же ей хотелось разгадать его мысли!
Ни одна мышца не дрогнула на лице Рэма, когда Пэйшенс призналась, что ее обучали воровству. Отсутствие какой бы то ни было реакции на ее слова сбивало с толку. И хотя граф много раз заявлял, что не считает ее способной на воровство, Пэйшенс боялась, что ее откровение может заставить его изменить свое мнение.
– Рэм?
Он пошевелился.
– Ты, должно быть, очень сильно его любила.
Она была потрясена таким умозаключением.
– Любила? Да я его ненавидела! – Пэйшенс отшвырнула в сторону подушку, вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату. – Он брал у меня все, а я… – Она ударила себя кулаком в грудь. – А я ему позволяла!
– Пэйшенс, ты была совсем еще ребенком, когда сбежала с Джулианом Фениксом, – сказал Рэмскар, тоже поднимаясь, и остановился перед ней, чтобы прекратить это нервное хождение. Заслышав в его голосе сочувствие, Пэйшенс едва не расплакалась, настолько сильно ее это потрясло. – А что касается того, оставаться с ним или нет… Разве у тебя был выбор? Родные от тебя отвернулись, ты была напугана и без гроша в кармане. А Феникс предложил тебе некое подобие семьи и средства к существованию. Многие девушки на твоем месте поступили бы так же.
– Ты так говоришь только по доброте душевной, – пробормотала она, гоня прочь слабый лучик надежды. – Я тебе уже однажды солгала. Откуда ты знаешь, что я не лгу и на этот раз, лишь бы вызвать у тебя сочувствие?
Рэмскар прижался лбом к ее лбу и шумно вздохнул.
– Если я узнаю, что ты лжешь, Пэйшенс, мне это, конечно, не понравится. Но я стараюсь понять тебя.
Она легонько коснулась его щеки и тут же отступила назад, пытаясь заставить себя ему поверить. Подобное умение прощать было редкостью. В тот единственный раз, когда она обратилась к отцу в надежде, что он спасет ее от Джулиана Феникса, он бессердечно от нее отвернулся.
– Да неужели? Любой другой на твоем месте задумался бы, не является ли мое признание в том, что я была добровольной соучастницей многочисленных краж, доказательством того, что это я украла ожерелье леди Дьюберри!
В уголках его глаз появились озорные лучики морщинок.
– Так и норовишь влезть в драку, да? – сказал он, оставляя этот выпад без ответа. Его руки скользнули к ее плечам, и он привлек ее к себе. – Бедная, милая Пэйшенс! Ты, похоже, твердо решила упиваться своим несчастьем и терзаться прошлыми ошибками.
– Перестаньте насмехаться надо мной, милорд! – сердито воскликнула она. От Рэма пахло чистой постелью и весенним дождем, и Пэйшенс с трудом подавила желание прижаться к его рубашке и вдыхать его запах. – Я не строю из себя великомученицу и не занимаюсь самобичеванием.
– Вот и хорошо. – Он поднял ее опущенную голову. – Поскольку у меня другие планы.
Рэмскар прикасался к ней с такой почтительностью и благоговением, как никто другой. Его губы, легкие, как крылья бабочки, едва касались ее приоткрытых губ, заставляя забыть о том, что ждет их за закрытыми дверьми.
– Ты такая красивая, что у меня даже руки дрожат от того, что я могу до тебя дотронуться, – выдохнул он.
Пэйшенс откинула голову назад и бросила на него озорной взгляд.
– Вы любите меня, милорд?
Рэмскару нравилось, что из одежды на ней только тонкая ночная рубашка. После того как Пэйшенс попыталась сбежать, его чувства к этой загадочной, сводящей с ума девушке стали слишком явными. Ему срочно нужно было подтверждение, что она принадлежит ему одному, он не мог больше ждать.
– Да, и это навсегда! – пообещал он, лаская губами ее соблазнительную шею. – Ты просочилась мне под кожу, Пэйшенс. Ты разливаешься по моему телу, словно лихорадка.
Рэмскар, устраняя досадную помеху, стащил с Пэйшенс ее ночную рубашку, которая тут же улетела прочь. Представ перед ним полностью обнаженной, девушка выгнулась, как грациозная кошка.
– Ты тоже, – промурлыкала она и потерлась лицом о его грудь. – Мне нравится тебя ощущать.
Не дожидаясь разрешения, она подняла край его рубашки, и он покорно ее снял. Затем его пальцы переместились вниз и принялись расстегивать пуговицы на бриджах.
Пэйшенс обошла его и остановилась сзади.
– Ты первый мужчина, которого я вижу обнаженным. Надо сказать, ты очень волосатый. Никогда не думала, что можно получать такое удовольствие от жара, которым ты обдаешь, двигаясь во мне, или когда ты трешься об меня волосами на руках, груди, ногах. Джулиан Феникс по сравнению с тобой был жалким, эгоистичным мальчишкой.
Обжигающая ревность захлестнула Рэма, превращая его в зверя. При мысли о том, что какой-то мужчина посмел прикасаться к Пэйшенс, у графа возникало желание разыскать его и уничтожить.
– Надеюсь, он мертв?
Ногти Пэйшенс впились ему в бедра. Она прижалась к нему щекой, и он чувствовал ее теплое дыхание на спине.
– Да. Это был несчастный случай. Его раны оказались смертельными.
Рэмскар предположил, что там было что-то серьезнее, чем просто случайность. Что-то, о чем она не хотела говорить. Но пока того, что он узнал, достаточно. Феникс мертв, а Пэйшенс принадлежит ему.
– Хорошо. Значит, мне не надо его убивать, – спокойно и совершенно серьезно сказал он.
Он повернулся и оказался с ней лицом к лицу. Просунув руку ей между ног, он поднял ее. Пэйшенс прильнула к нему всему телом и принялась горячо целовать. Он отнес ее в постель. Эта острая необходимость защищать женщину, которую он держал в объятиях, немного тревожила Рэма. Это давало ей власть над ним, а он не был тем мужчиной, который станет охотно кому-то подчиняться.
Он нежно опустил ее на кровать.
– Пообещай, что никогда больше от меня не сбежишь.
С некоторым запозданием граф понял, что поступок Пэйшенс слегка его задел. Она не доверяла ему настолько, чтобы открыть свои секреты.
Пэйшенс нетерпеливо наблюдала за тем, как он раздевается.
– Обещаю. Да и как можно противостоять человеку, на стороне которого силы природы?
Рэмскар рассмеялся. Его пенис уже набух от нетерпения. Только Пэйшенс могла дать ему облегчение, которого он так страстно желал.
– Считай, тебе повезло, что гроза тебя задержала. Если бы мне пришлось прочесывать всю местность, я бы хорошенько отшлепал тебя за то, что доставляешь мне столько хлопот.
Он опустился на кровать рядом с ней.
– О-о… да ты еще и угрожаешь! – шутливо возмутилась она. – Кто сказал, что ты меня вообще поймаешь?
Он усмехнулся ее самонадеянности. Будучи благовоспитанной барышней, она не до конца понимала, что ее ждет.
– Я так сказал, – заявил он, поворачиваясь на бок, и ласково взъерошил завитки волос у нее внизу живота. – Этим вечером или другим, результат все равно будет один.
– Открыться? – переспросил лорд Хэлторн. Он почувствовал ее нарастающее волнение, и тревога омрачила его красивые черты. – Вы попали в беду?
– Нет, – Мередит немного отодвинулась, стараясь не утратить смелости. – Я заманила вас сюда, милорд, под фальшивым предлогом. Я пригласила вас сюда не потому, что настолько сильно переживаю за брата и мисс Винлоу, что боюсь оставаться одна.
Тревога на его лице сменилась удивлением.
– Так вы позвали меня потому, что боялись грозы?
Мередит очень хотелось воспользоваться невинным предлогом, который он ей подсказал, но вместо этого она отрицательно покачала головой.
– Единственное, чего я сейчас боюсь, так это вашего отказа.
– Миледи, я вас не понимаю.
– Я знаю, – сказала Мередит, уже жалея о том, что выбрала такой сложный путь. – И ваша растерянность заставляет меня задуматься, правильно ли я расценила ваш интерес. Наверное, вам лучше уйти.
Она решительно направилась к двери, но виконт удержал ее за руку, препятствуя поспешному отступлению.
– С чего бы мне уходить, если у нас в самом разгаре игра в признания? Смелее, леди Мередит, вы не можете вот так просто струсить. И какова же настоящая причина, по которой вы позвали меня сюда?
У Мередит пересохло во рту. Она провела такой чудесный вечер с лордом Хэлторном. Что же заставило ее взять и все испортить?
– Отвернитесь! – велела она, не в силах смотреть ему в глаза.
– Это полный бред, – раздраженно пробормотал он, но все же отвернулся.
Мередит, в свою очередь, тоже отвернулась, так что теперь они стояли спиной друг к другу. При этом они были настолько близко, что она через ткань платья чувствовала жар его тела. Мередит покачнулась и легонько задела лорда Хэлторна.
– Я попросила вас быть у меня сегодня вечером, потому что имела твердое намерение вас соблазнить.
Он вполголоса, но отчетливо выругался, а она зажмурилась и вздрогнула.
– Это была дурацкая идея. Теперь я это понимаю. – Мередит сжала руки и поднесла их к лицу. – Если вы действительно так добры и порядочны, как кажетесь, умоляю, забудьте о столь нелепом признании. Подобное больше не повторится.
– Леди Мередит… – мягко произнес лорд Хэлторн, обрывая поток извинений.
Мередит почувствовала, что он повернулся к ней лицом, и его руки у нее на плечах были тому подтверждением. Она не сопротивлялась, когда он медленно повернул ее лицом к себе. Он обнимал ее, а она стояла не двигаясь, готовая услышать отказ.
Когда Мередит набралась храбрости и взглянула на него, то заметила, что он как-то странно на нее смотрит.
– Итак, сегодня вечером вы собирались меня соблазнить?
Ее глаза наполнились слезами, отчего очертания его лица расплылись.
Сбитый с толку такой реакцией, лорд Хэлторн нежно обхватил ладонями лицо Мередит.
– О нет, миледи, не плачьте.
Наклонившись, он принялся собирать губами каждую слезинку, что скатывалась по ее лицу. Мередит вздрогнула, когда его губы коснулись шрамов на ее щеке.
– Не надо! – Она попыталась отстраниться, но он не позволил. Она не видела разумной причины, почему бы ему вдруг захотелось целовать ее обезображенную щеку, и раздраженно отвернулась. – Пожалуйста, милорд, прекратите!
– Почему? – В его голосе не было злости, только любопытство.
Почему?
– Эти рубцы грубы и отвратительны. Кому же захочется к ним прикасаться? – с горечью сказала Мередит, и нижняя губа ее задрожала.
Лорд Хэлторн улыбнулся.
– Мередит, вы слишком красивы, чтобы страдать из-за мелких изъянов.
Он продолжил было и дальше изучать ее черты, но Мередит приложила пальцы к его губам.
– У меня шрамы повсюду. Пожар…
Виконт поцеловал кончики ее пальцев и положил ее руку себе на талию.
– Теперь это не имеет значения. Когда я впервые увидел вас, то почувствовал, что вы будете сопротивляться и никого не подпустите слишком близко. Я планировал добиваться вашего расположения постепенно. Представьте же мое удивление, милая, прекрасная Мередит, когда вы сознались, что хотели соблазнить меня.
– Так вы не сердитесь?
Вместо ответа лорд Хэлторн наклонился и поцеловал Мередит. Легкое прикосновение его губ напоминало тихий, убаюкивающий шепот. От его поцелуев по телу разбегались мурашки.
Виконт, казалось, был потрясен не меньше, чем она.
– М-м… Я буду крайне разочарован, если вы откажетесь от намерения соблазнить меня этим вечером.
Мередит только крепче сжала руки.
– Никогда еще до этого я не пыталась соблазнить мужчину, – робко призналась она.
Лорд Хэлторн прижался губами к ее изуродованной шрамами щеке, и на этот раз Мередит не сопротивлялась.
– Неужели? Думаю, у вас все получится как нельзя лучше, – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею.
Спустя три часа Пэйшенс поняла, что задремала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29