Но в моем положении было бы неразумно уезжать из Лондона. Позже, когда все будет позади… — Она сделала паузу и отвела глаза, но потом продолжила: — Где-нибудь в середине лета я перееду к родителям. Они очень любят детей. Мои сестры подарили им уже полдюжины внуков и внучек. Еще один младенец, думаю, не помешает!
Рэн неуверенно посмотрел на жену:
— Если таково ваше желание, то… Шарлотта утвердительно кивнула:
— Наверное, так будет лучше.
— Лучше? Для кого?
— Для нас. Ведь вы не хотите, чтобы я осталась здесь. Один мой вид вызывает у вас раздражение, я это отлично знаю. А после рождения ребенка наши отношения станут еще более натянутыми.
Рэн смотрел на Шарлотту, не пропуская ни одного ее движения.
— Неужели вы могли подумать, что я выброшу вас с ребенком на улицу?
— Нет, я так не думаю. Вы хороший, великодушный человек. И сделаете все для меня и нашего первенца. Но мне бы не хотелось служить постоянным напоминанием о той лжи, которую вы почему-то предпочитаете считать правдой.
— Я был не прав!
— Конечно, вы были не правы… — повторила слова мужа Шарлотта, но тут до нее дошел их смысл. — Вы сказали, что были не правы? — переспросила она.
— Да.
Рэн был так взволнован, что не сумел улыбнуться. А Шарлотта от неожиданности в изумлении даже затрясла головой. Прядь шелковистых волос упала ей на лоб.
— Простите, Рэн, я что-то вас не совсем понимаю! Объяснитесь!
Рэндольф пожал плечами.
— Я был не прав, Лотта! Не прав во всем! Иногда я бываю тупоголовым болваном, но в конечном итоге все правильно понимаю.
Шарлотта смотрела на мужа широко раскрытыми голубыми, как океан, глазами.
— Именно это с вами сейчас и произошло?
Рэн прерывисто вздохнул. Ему очень хотелось протянуть руку и дотронуться до Лотты. А еще сильнее он желал поднять жену на руки и прижать к груди, чтобы все ее сомнения окончательно рассеялись.
— Да, — утвердительно кивнул он, присаживаясь на край кровати рядом с Шарлоттой.
Она протянула руку и положила ладонь на его колено. Рэн хотел было наклониться к ней, но Лотта неожиданно вскрикнула и схватилась за живот.
Рэндольф с тревогой спросил:
— Что случилось? Вам больно?
— Нет. Это малыш…
— Малыш? А что с ним?
— Ничего страшного. Просто он проснулся! Рэн нахмурился:
— Откуда вы знаете?
Шарлотта взяла его руку и положила на свой живот. Рэн прочувствовал под пальцами чуть заметное движение.
— Это ребенок? — прошептал он. Шарлотта кивнула.
— Сколько уже ему?
— По моим расчетам, пять месяцев.
— Значит, в мае?
— В мае… Если родится девочка, я назову ее Коломбиной.
— А если мальчик?
— Пока не знаю. Надо подумать.
— Моего отца звали Уильямом. Имя звучное… Фамильное…
— Вы думаете, это будет правильно?
— Правильно и естественно. Ведь мой сын в конце концов унаследует графский титул.
— Рэн! Это правда?
— Правда, любимая! Пусть у этого ребенка, будь то мальчик или девочка, отец и круглый дурак, но все же он — отец.
Рэн наклонился и лег рядом с Шарлоттой. Он хотел обнять ее, прижать к себе, сделать своей. Но подумал, что это может повредить ребенку…
— Я так боялась забеременеть, — призналась ему Шарлотта. — Думала, что могу умереть при родах, как моя матушка.
Рэн нежно провел ладонью по ее животу. Потом наклонился и поцеловал в губы.
— Почему вы никогда не делились со мной своими страхами?
— Не решалась. Вы так хотели иметь детей. А я желала только вас. Мне казалось, какое-то время нам лучше пожить вдвоем. Думала, вам будет достаточно меня…
— Конечно, дорогая, вы для меня неисчерпаемый источник любви и блаженства. Но разве с появлением на свет ребенка что-то изменится? С другой стороны, знай я о ваших страхах, непременно принимал бы меры предосторожности. Ведь есть некоторые способы…
— Знаю. Но они не всегда надежны.
— Вы большая озорница, Лотта! — улыбнулся Рэн.
— Думаю, да! Впрочем, сейчас мне кажется, что все идет нормально. Только в самом начале у меня были небольшие боли. Они быстро прошли. А теперь, когда малыш начал расти, я чувствую себя очень сильной и безмерно счастливой!
— Обещайте мне! — Что?
— Что вы будете делиться со мной не только радостями, но и горестями. А также страхами! Тогда вы и сами станете меньше бояться чего бы то ни было!
Шарлотта поцеловала Рэна в щеку.
— Я ничего не боюсь в ваших объятиях! Потому что люблю вас. И всегда буду любить.
Шарлотта приподнялась на локте и задумалась. Рэн нежно посмотрел на нее и игриво сказал:
— Разве мы только что не договорились делиться друг с другом всем, даже мыслями?
— Договорились.
— Тогда признавайтесь, о чем сейчас думаете. Шарлотта вздохнула:
— Осталась нерешенной проблема Сабрины и Дарлингтона.
«Опять этот Дарлингтон!» — с некоторой досадой подумал Рэндольф, но тут же подавил в себе зарождающуюся ревность.
— Что вы сами думаете об этом, Лотта?
— В первую очередь ему нужен хороший адвокат. А затем… Можете ли вы, как обвинитель на этом процессе, не слишком нападать на Джека?
Рэндольф загадочно улыбнулся и поцеловал жену.
— Лотта, дорогая! Я буду выступать не на стороне обвинения, а на стороне защиты. И честное слово, лучшего адвоката Джеку Дарлингтону не сыскать!
— Вы?! Вы будете его защищать?!
— Да. Именно я!
Лотта обвила руками шею мужа и покрыла его лицо поцелуями.
— Это же замечательно, Рэн! Теперь за Дарлингтона можно не опасаться. Он скоро выйдет на свободу!..
Глава 28
Рэндольф Лавлейс поднялся с места защитника и обвел взглядом зал суда. On держался очень независимо. Может быть, еще потому, что кругом были знакомые лица пэров, с самого начала присутствовавших вместе с ним на этом длинном и скучном процессе. Правда, во время допроса свидетелей обвинения многие почтенные мужи, участвовавшие в специальном заседании палаты лордов, откровенно спали. Другие сплетничали между собой. На задних рядах играли в карты. Но когда Рэндольф встал и приготовился говорить, все взоры обратились на него. Каждому не терпелось услышать, что скажет защита в оправдание выходца из Вест-Индии, ставшего с недавних пор знатным английским аристократом.
Фактически процесс превратился в своеобразный спектакль, интерес к которому возрастал по мере того, как обвинение допрашивало несчастных жертв известного разбойника Черного Джека Лоу. Кое-кто уже сейчас требовал повесить бандита, но большинство, преимущественно женщины, придерживались другого мнения. Некоторые романтически настроенные дамы даже преподнесли обвиняемому букеты цветов. Весь зал заседаний и балкон были заполнены публикой. Общий интерес подогрело утреннее заявление прокурора:
— Кто-то наконец должен понести наказание за все эти ужасные преступления!
Перед Рэндольфом стояла задача добиться, чтобы искупительной жертвой не стал его подзащитный — лорд Лоутон. И он начал с того, что обратился к своему главному противнику — свидетелю со стороны обвинения Алану Баклею:
— Сэр Баклей, я предлагаю вам опровергнуть утверждение обвинения, будто сидящий сейчас на скамье подсудимых господин является известным бандитом Лоу по кличке Черный Джек.
Баклей надменно поднял голову и скрестил руки на груди:
— Я, безусловно, не стану этого делать. Лорд Лоутон сам признался, что он Черный Джек. И я считаю своим долгом это подтвердить. Тем более что обвиняемый был в Бате, когда на дороге, ведущей к городу, произошли самые дерзкие грабежи, наделавшие много шуму.
— Тогда объясните нам, сэр Баклей, почему вы в то же самое время арестовали совершенно другого человека, объявив именно его Черным Джеком Лоу.
— Нет никакой нужды что-то объяснять. Ведь преступник сам признался!
— Признание было выбито из него с помощью кнута, — возразил Рэндольф.
Баклей самодовольно улыбнулся:
— И раньше многие признания добывались с помощью кнута. Подобный способ хорошо развязывает языки.
— Если постараться, то пытками можно вырвать и ложные показания, когда они кому-то выгодны, — парировал Рэндольф. — Такое ведь тоже нередко бывало?
— Я воспринимаю данное признание именно так, как оно было сделано!
Рэндольф почувствовал, что тему надо менять. Ибо в зале было немало сочувствующих методам ведения следствия, которые защищал Баклей.
— Не потому ли, сэр Баклей, вы сейчас столь яростно поддерживаете обвинение против нового кандидата на роль Черного Джека, что вашему арестованному удалось убежать из тюрьмы?
— Чепуха! Ведь виконт Дарлингтон сам сознался.
— Значит, в первый раз вы силой принудили арестованного сознаться?
Сэр Баклей сделался красным, как вареный рак.
— Я не могу говорить за того арестованного. Но моими действиями руководили чувство долга и уважение к закону.
Рэн улыбнулся и, обращаясь к суду, саркастически сказал:
— Джентльмены! Если когда-нибудь с вами, не дай Бог, случится несчастье и вы попадете в положение подследственных, берегитесь сэра Баклея! Его методы ведения дел оставляют желать лучшего!
И Рэн вновь занялся Баклеем:
— Вы уверены, что на ваши показания не оказала воздействия личная неприязнь к виконту Дарлингтону?
Глаза Баклея превратились в узкие колючие щелки.
— Я не понимаю, о чем вы говорите!
— Позвольте напомнить вам один случай, произошедший в Бате за карточным столом. Это случилось как раз в тот вечер, когда вы громко хвастались, будто бы поймали Черного Джека. Тогда между вами и виконтом Дарлингтоном произошла небольшая ссора. Есть и свидетели, которые могут это подтвердить. Насколько я помню, виконт намекнул на отсутствие у вас достаточной доблести… Гм-м… Как бы помягче выразиться?.. Ну, скажем, в будуарах.
Сэр Баклей покраснел еще больше.
— Не помню… Возможно, что-нибудь подобное и было сказано… Но он скорее всего хотел произвести впечатление на ту потаскушку, сидевшую за столом.
Рэн тут же перешел к другой теме:
— Я позволю себе немного отвлечься. Ваша твердая уверенность в виновности виконта Дарлингтона, сэр Баклей, меня поражает. Мы здесь уже слышали много показаний. И тех, в частности, которые касались внешности Джека Лоу. Позвольте мне… — Рэн взял со стола какую-то бумагу. — Ага, вот… Позвольте мне зачитать некоторые приметы: «Молодой мужчина со смуглым цветом кожи… „, «Бросались в глаза кривые зубы… «, «Производил впечатление сильного человека, не знающего компромиссов… «, «Очень богато и со вкусом одет… «, «Монстр с горящими жгучим огнем глазами… «, «Мужчина с очень короткой шеей… «, «Высокий, стройный, очень красивый… «, «Худой и рыжеволосый…“ — Рэн положил бумагу на стол и снова повернулся к залу: — Сомневаюсь, что кто-нибудь из здесь присутствующих смог бы нарисовать достоверный портрет разбойника по столь противоречивым описаниям.
— Некоторые из них могут быть ошибочными, — скривил губы Баклей. — Кроме того, нельзя исключать, что разбойник как-то постарался изменить внешность.
— Или же в подобной экстремальной ситуации у большинства свидетелей просто сдали нервы и они вообще ничего толком не видели от страха, — предположил Рэндольф.
— Но я бы никого из них не посчитал лжецом, — ответил Баклей, снова скрестив руки на груди.
— Равно, как и я, — согласился Рэн и повернулся к председателю палаты лордов: — Но все же я твердо уверен, что ни один из них не был ограблен виконтом Дарлингтоном.
По залу пронесся легкий шорох. Но Рэндольф не обратил на это никакого внимания.
— Теперь мы подошли к серьезнейшей дилемме, — продолжал он. — Сэр Баклей, ночью второго ноября по дороге в Бат вы задержали человека, в котором заподозрили Черного Джека. Но в ту же ночь сквайр Хеллам заявил, что Джек Лоу напал на него в Дербишире и захватил в плен. Позволю себе утверждать, что Черному Джеку пришлось бы одолжить адского коня у самого сатаны, чтобы за одну ночь успеть доехать из Дербишира в Бат.
По залу прокатилась волна смешков. Сэр Баклей отрицательно покачал головой и строго посмотрел на развеселившихся пэров.
— Ваша честь, — обратился он к судье, — вполне возможно, что далеко не всякое ограбление было со-1 вершено именно Черным Джеком Лоу. Но мы все время забываем главное. Виконт Дарлингтон сам признался, что он и есть тот самый бандит. Для меня лично этого признания совершенно достаточно.
Рэндольф посмотрел на него недобрым взглядом. Этот заключительный выстрел Баклея разрушал всю стройную систему защиты. Снова возникала ссылка на добровольное признание Дарлингтона, и без помощи виконта обойтись было просто невозможно. Он должен немедленно дезавуировать собственное заявление!
— Спасибо, вы свободны, — сказал он сэру Баклею и на несколько минут спустился в зал.
— Как все это выглядит? — спросил Рэн у сидевшего в первом ряду лорда Стилтона.
— Очень даже неплохо. Посмотрите на наших коллег. Они внимательно слушают. Такого не было, когда выступал обвинитель.
Удовлетворенный, Рэндольф уже хотел подняться назад и занять свое место защитника, когда поймал взгляд Шарлотты. Она сидела чуть поодаль и смотрела на мужа восторженными глазами. Рэн подошел к жене и, взяв ее руку, поцеловал.
— Я пришла, чтобы стать свидетельницей вашего триумфа, — прошептала Лотта. — А когда-нибудь непременно расскажу нашему сыну о грандиозной победе его отца.
Рэн смотрел на сияющее лицо жены и думал о том, что легко мог потерять ее. Но слава Богу, этого не случилось… Голос председателя вернул его к действительности:
— Защита вызывает мисс Линдсей для дачи показаний. Рэн еще раз посмотрел на Лотту и пожал ее руку. Но тут увидел, что сидящий на скамье подсудимых Дарлингтон поднялся и делает ему какие-то знаки. Он подошел к Джеку.
— Что вы делаете?! — прошептал виконт, настороженно глядя в глаза своему адвокату.
— Спасаю вашу шею от намыленной веревки.
— Я не просил об этом!
— Знаю. Но существует еще и моя репутация, старина! Садитесь и ведите себя смирно, чтобы случайно не навредить мисс Линдсей.
— Если вы ее оскорбите, я вас убью!
— Для этого вам сначала нужно выйти на свободу.
Рэндольф быстро вернулся на свое место и стал ждать появления свидетельницы. Что ж, если Дарлингтон не хочет сам себя защитить, придется это сделать за него!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44