У них с Шарлоттой могут быть дети. Должны быть! И как будет выглядеть отец в их глазах?
Жаль, что первая беременность Лотты была неудачной. Но ведь это можно поправить! Уже в самом ближайшем будущем у них может появиться наследник или наследница…
Рэндольф с удовлетворенной улыбкой полнее ко рту бокал портвейна. Но выпить так и не успел…
По притихшему дому разнесся резкий звук висевшего над входной дверью колокольчика. Рэн удивленно приподнял бровь, но с кресла не поднялся.
Он медленно допил бокал. Тут же раздайся легкий стук в дверь.
— Войдите.
На пороге вырос мажордом в вязаной шапочке и ночной рубашке.
— Извините, милорд, но пришел какой-го человек, утверждающий, что вы непременно захотите его принять, несмотря на столь поздний час.
Рэн резко подался вперед:
— Уиллоус?
— Да, милорд, он назвался именно так.
— Просите его сейчас же ко мне!
Не прошло и двух минут, как появился Уиллоус в сопровождении полусонного мажордома. Он был низенького роста, крепко сложен и носил недорогой волосяной парик, обрамляющий широкое румяное лицо. С первого взгляда вошедшего можно было принять за торговца, портного, галантерейщика или мелкого коммерсанта. Но подобное впечатление было обманчивым. Выразительный взгляд темных, живых, постоянно бегающих глаз выдавал в мистере Уиллоусе служителя совсем другой профессии. Он посвятил себя ремеслу наблюдения, слежки и сбора всякого рода информации о скандальных событиях и отдельных лицах. Другими словами, мистер Уиллоус шпионил за женами по поручению их мужей, за мужьями — по заданию их жен, собирал слухи и сплетни, чтобы затем выгодно продать.
Рэн встретил его, неподвижно сидя в кресле.
— Судя по позднему часу, вы принесли очень важные новости, не так ли?
— Добрый вечер, милорд. Я действительно принес кое-какие новости, которые получил всего час назад.
— Рассказывайте.
Уиллоус удовлетворенно склонил голову:
— Я не сомневался, что вы непременно захотите узнать самые свежие факты.
— Да, да! Выкладывайте!
По тону Рэна чувствовалось, что тот сгорает от нетерпения.
— Дело в том, милорд, что ваша супруга продолжает оставаться в Бате, — таинственным голосом начал Уиллоус, вытащив из кармана жилета очки и нацепив их на нос.
— Знаю! Вы могли бы сообщить что-нибудь поинтереснее, если рассчитываете на мою благодарность.
— Сейчас все скажу. Только не надо волноваться. Ведь для меня самой большой наградой является ваше доверие, милорд. Так вот. Мой агент Фуабле, которому можно всецело доверять, сообщил мне кое-какие небезынтересные сведения о вашей супруге. Вот донесение.
— Донесение? — Брови Рандольфа сурово сдвинулись. То, что сведения о поведении супруги оказались где-то записанными, ему очень не понравилось.
— Да не беспокойтесь же, милорд! — улыбнулся сыщик. — Все в иносказательной форме. У меня солидный опыт в подобных делах. Фуабле ознакомлен с шифром, которым я пользуюсь, и написал свое донесение так, что никто, кроме нас двоих, ничего не поймет. Итак, прошу вас послушать, что он пишет: «Графиня пригласила к себе в дом молодую женщину неизвестного происхождения, которая часто сопровождает ее во время выездов».
— Моя жена выезжает? Куда же? Уиллоус пожал плечами:
— Ничего особенного, милорд. Она ездит в галерею минеральных вод, принимает приглашения па всякого рода светские завтраки и обеды. Присутствует па богослужениях в местном аббатстве.
— И это все? — с облегчением вздохнул Рэндольф.
— В последнее время произошло еще кое-что. — И Уиллоус принялся читать дальше донесение Фуабле: — «В четверг вечером 27 октября года… от сотворения мира… «
— Дальше!
— Сию минуту, милорд. Где это? Сейчас найду… Ах, вот! «29 октября графиню видели за карточным столом в особняке сэра Эйвсри. В полночь она уехали домой в сопровождении некоего знатного джентльмена, который у подъезда поднял графиню па руки и внес в дом».
Рэн, забыв о сдержанности, вскочил с кресла:
— Что он сделал?!
Уиллоус снова заглянул в бумажку, а потом посмотрел на лорда:
— Он здесь пишет, что тот джентльмен…
— Дайте мне! Я хочу сам прочитать!
Рэн выхватил донесение из рук сыщика и принялся внимательно читать.
«Джентльмен весьма аристократической внешности, — прочитал Рэп. — Без парика. Волосы соломенного цвета.. , «
Лицо Рэндольфа исказилось от бешенства. Он скомкал бумагу и прошептал:
— Дарлингтон!..
— Здесь не указано имя, милорд, — возразил Уиллоус. — Но Фуабле продолжает наблюдать за графиней. Я дам ему задание срочно выяснить все о том джентльмене и тут же сообщить нам.
— Это уже лишнее. Вы свободны…
— Но, милорд, существуют услуги, за которые такому бедному человеку, как я, полагалось бы…
Уиллоус замолчал на полуслове, увидев поистине страшное выражение, появившееся на лице лорда Рэндольфа…
Выпроводив сыщика, Рэндольф еще долго стоял в холле, беззвучно шевеля губами:
— Дарлингтон!.. Дарлингтон!..
Рэн глубоко вздохнул и со стоном вытер ладонью вспотевший лоб. Так или иначе, но произошло именно то, чего он никак не ожидал: Шарлотта сбежала с другим мужчиной! И не просто с другим, а с Дарлингтоном!
Как Шарлотта могла решиться на такое?
Нет, он должен разделаться и с ней, и с ним! Убить обоих!..
Глава 14
Бат, 5 ноября 1740 года
Частный салон поражал разнообразием красок от дамских вечерних платьев, мужских камзолов, кружев, драгоценностей, тщательно пригнанных мужских париков и разноцветных женских шляпок, приколотых к уложенным самыми знаменитыми парикмахерами густым женским локонам, как естественным, так и искусственным.
Кругом звучал громкий смех и царило всеобщее веселье. Иногда раздавались радостное восклицание удачливого игрока или жалобный стон неудачника. Все это происходило на музыкальном фоне, создаваемом камерным оркестром, и, казалось, вписывалось в тональность исполняемых произведений. Но несмотря на красоту и блеск с претензией на культуру, все здесь было подчинено неудержимому, дьявольскому азарту картежной игры.
Внимание как мужчин, так и женщин было приковано к рукам банкометов, веером раскидывающих карты по зеленому сукну столов, в беспорядке расставленных по залу. — Итак, что вы скажете, миледи?
Сабрина посмотрела в циничное, довольное лицо виконта Дарлингтона, приведшего ее в это заведение, и уже в который раз поразилась своей безрассудной смелости. Одно дело играть в кругу друзей леди Шарлотты и совсем другое — в этом салоне. Кстати, сюда ее ни за что бы не пустили, если бы знали, что она не является чьей-то женой или любовницей.
— Я полагаю, милорд, — бросила она через плечо, — что нам неплохо было бы найти место за карточным столом и приступить к осуществлению своего плана.
— Не слишком ли вы спешите, дорогая? — усмехнулся Дарлингтон. — Я бы на вашем месте сначала понаблюдал за игрой других. — Он слегка сжала локоть Сабрины. — Здесь нет простаков. Все светские условности остаются за порогом. Должен вас предупредить: будьте осторожны! Самое доброе и невинное на первый взгляд лицо здешнего завсегдатая может принадлежать человеку с сердцем кровожадного хищника.
Сабрина осмотрелась.
— Если вы хотите напугать меня и заставить уйти, то глубоко ошибаетесь. Этого не произойдет!
Блеснувший в глазах виконта хищный огонек напомнил Сабрине, что все это для него лишь игра, которую Дарлингтон может прервать в любой момент, независимо от того, везет ему или нет. К тому же Джек играл только на золото. А ставкой Сабрины была жизнь ее брата. Причем в случае выигрыша ей грозила потеря девственности. Ибо Дарлингтон непременно попытается овладеть ею в качестве платы за оказанную услугу.
Сабрина почувствовала на спине ладонь виконта, подталкивающего ее к ближайшему столу.
— Вы должны выбрать для себя псевдоним, после чего мы можем начать, — шепнул Джек ей на ухо.
— Псевдоним?
— Принятое здесь сословное равноправие требует некоторой таинственности. Поэтому многие сегодня ночью будут играть под псевдонимами.
— Какой же псевдоним у вас?
— На этот счет я не очень беспокоюсь. Моя репутация говорит сама за себя. А вы, если пожелаете, можете от меня дистанцироваться.
— Почему я непременно должна этого желать?
Джек посмотрел на Сабрину как на младенца, которому предложили научиться очередной шалости.
— Я знал, что вы спросите об этом! Что ж, пусть окружающие делают собственные выводы.
— Какие же?
— Ну, например, что вы моя любовница.
Сабрина тряхнула головой и впервые в жизни почувствовала тяжесть собственных густых волос, падающих ей на плечи. Хотя не она одна была здесь без парика, но странное сочетание природных локонов с нарумяненными щеками и ярко накрашенными губами привлекало внимание.
Сабрина ловила завистливые взгляды женщин л видела похоть в глазах мужчин. Ее черное платье было слишком стянуто в талии, а декольте гораздо глубже, чем обычно. Тяжелое жемчужное ожерелье, не спускавшееся, как это было принято, в ложбинку между грудями, тоже привлекало оценивающие взгляды.
Сомневаться в том, что ее считают любовницей лорда Дарлингтона, уже не приходится.
С той самой минуты, когда Сабрина предложила Дарлингтону себя в награду за помощь в карточной игре, она никак не могла отделаться от ужасной мысли о том, что будет делать, если Джек захочет взять ее силой. И это был вполне обоснованный страх. Сабрина чувствовала, что Джек, несмотря на внешнее равнодушие, непременно потребует от нее уплаты долга независимо от того, выиграет она или проиграет.
Сабрина еще раз украдкой посмотрела на Джека. Его худое, покрытое бронзовым загаром лицо, казалось, не выражало никаких эмоций. С первого дня благополучного появления па свет Джек привык исполнять любой свой каприз. Вероятнее всего, даже сейчас, помогая Сабрине в осуществлении ее замысла, он надеется использовать создавшуюся ситуацию для того, чтобы еще больше разбогатеть. Что ж, пусть надеется! Всю правду о ее намерениях он узнает последним! Когда главная цель Сабрины будет уже достигнута!
Но возможно, она напрасно беспокоится?
Почти всю неделю Сабрина, сидя по утрам за чаем в гостиной дома графини Лавлейс, внимательно слушала наставления виконта, как лучше и безопаснее плутовать в картах. Уходя, Дарлингтон давал ей практические домашние задания, выполнение которых придирчиво проверял на следующем занятии. Она выполняла все наставления и уже очень скоро могла плутовать без всяких подсказок с его стороны. Но ни разу во время их занятий Джек не сделал попытки дотронуться до Сабрины. И вообще относился к ней как к прилежной ученице. Не больше!
На следующее утро после того вечера, когда графиня упала в обморок во время карточной игры, ее навестил доктор. Когда он ушел, Шарлотта заперлась на ключ в своей комнате и не выходила оттуда весь остаток дня. Но до самой полуночи Сабрина слышала доносившиеся из-за двери всхлипывания и рыдания. Лотта появилась лишь на следующее утро, осунувшаяся, с восковым цветом лица. Она отказалась отвечать на вопроси о своем здоровье, но все же призналась, что чувствует себя очень неважно. Однако это не помешало Шарлотте несколько раз приглашать к себе в комнату Джека Дарлингтона.
Сабрину вновь стала терзать мысль о том, что подруга и виконт любовники. Она заметила, как сразу оживлялась графиня в присутствии Дарлингтона, а в глазах Джека загорался несвойственный ему огонек интереса.
Однажды во время очередного занятия Сабрина не сдержалась и сказала
— Я думам, мы поступаем дурно, постоянно оставляя леди Шарлотту в одиночестве.
Джек посмотрел на свою ученицу Как и всегда, на его лице ничего не отразилось.
— Вы из можете ей помочь при этом заболевании — холодно ответил виконт.
Сабрина быстро повернулась и пытливо посмотрела ему в глаза:
— Лотта призналась вам, что с ней? — Нет.
По его односложному ответу Сабрина поняла, что Дарлингтон не хочет говорить нa эту тему.
Джек планомерно и упорно раскрывал Сабрине тайны карточной игры. С того самого вечера, когда они заключили сделку, Джек не мог думать ни о чем, кроме Сабрины. Днями он сидел за столом напротив нее с бесстрастным и холодным выражением лица, делая вид, что только карты связывают его с этой девушкой. Он прислушивался к каждому ее вздоху, с жадностью вдыхал запах ее духов, и, в конце концов, его желание обладать ею достигло апогея. А Сабрина спокойно слушала его наставления, не подозревая, какие безумные эротические картины рисует в своем воображении ее учитель. Мысленно Джек обнажал плечи девушки и прятал свое лицо между высокими полушариями ее божественной груди. Он представлял, как покрывает эту грудь поцелуями, сжимает губами твердые соски. И, наконец, настает момент, когда он берет ее всю. Как это будет происходить? Сразу ли Сабрина подчинится ему или испугается и будет сопротивляться? Придется ли ему осторожно и мягко пробуждать в ней спящее желание, о котором она, возможно, даже не подозревает? Или же Сабрина сдастся сразу? Начнет ласкать его, игриво щекотать, возбуждая самые интимные места мужского тела, пока он не проникнет в ее плоть? И тогда свершится то, чего они оба, он — явно, а она — в глубине души, так страстно желают?
Дарлингтон не сомневался, что по своей природе Сабрина очень чувственна. Это было заметно и по каждому ее грациозному движению, и по живому уму, и по тому, как она смотрела на него, когда думала, что Джек этого не видит. Да, он даст ей возможность одержать победу над ним, а затем уже станет праздновать свою!
Джек быстро провел Сабрину через переполненный зал к карточному столу у дальней стены, за которым уже сидели три джентльмена и две дамы. Они играли в фараона.
— Добрый вечер, Хилли! — приветствовал Дарлингтон своего ирландского знакомого, оказавшегося одним из игроков.
— Виконт Дарлингтон!
Ирландец вскочил со стула. Но тут же его взгляд упал на лицо Сабрины, а затем — скользнул ниже. Хилли чуть заметно покраснел и неуверенно сказал, обращаясь к Дарлингтону:
— Будьте любезны, милорд, представьте меня вашей даме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44