Решив как можно меньше задевать девичью скромность, он оставил неснятыми кружевные трусики, но заметил, что и под ними хлыст разрезал нежную плоть.
Сэму с трудом удавалось сдерживать ярость, но пока что другого выхода у него не было. Однако, когда он узнает, кто посмел так жестоко обойтись с девушкой, изобьет этого человека до полусмерти!
Сэм смыл кровь со спины Молли, осторожно прополоскал слипшиеся концы рыжих локонов и отодвинул в сторону густую массу волос, чтобы обработать раны и под ними.
Вода в тазу стала красной. Предвидя необходимость менять воду, Ли Чин несколько раз появлялся с тазиком чистой воды и полотенцем, затем принес свиное сало, спирт и бутылку виски.
Снова оставив Сэма наедине с девушкой, Ли Чин в очередной раз закрыл за собой дверь.
Молли подскочила при первом же мучительно обжигающем прикосновении ткани, смоченной в спирте, к израненной спине, и во второй раз Сэм увидел ее пышную грудь
— Извини, детка, — сказал он, мягко укладывая снова девушку на постель.
На мгновение Молли пришла в замешательство. Где она? И почему ее спина горит, как в аду? Но она узнала бородатое лицо Сэма и слегка расслабилась, почувствовав себя в безопасности, хотя сама не понимала — почему.
Вместе с воспоминанием о том, что произошло, к ней вернулось немного сил. Опустив глаза, Молли увидела свою обнаженную грудь и, крепко прижав к себе подушку, покраснела с головы до пят.
Сэм до пояса натянул на нее простыню.
— Выпейте, это поможет вам уснуть, — сказал он ей, протягивая виски. — Я знаю, сейчас вас, как адское пламя, жжет боль, но, боюсь, у нас нет выбора. Мы должны промыть и обработать ваши раны, чтобы не осталось сомнений насчет того, попала ли в них инфекция. Так сделайте же несколько глотков. Я помогу вам приподняться.
Молли подчинилась, проглотив немного виски из чашки, которую Сэм держал перед ней, и поморщилась, когда от огненной жидкости загорелось у нее все внутри. Однако, хотя спину по-прежнему жгло, головокружение отступило. От одного того, что она в безопасности, Молли уже чувствовала себя лучше.
— Ну как? — спросил Сэм.
Она заметила озабоченное выражение его лица.
— Завершим дело?
Молли кивнула, и он продолжил обрабатывать ее раны спиртом. Свирепая боль пронзала Молли, и с каждым прикосновением к телу девушки Сэм вздрагивал, как и она.
Закусив подушку зубами, Молли давила в себе крики, рвущиеся из горла. Испытывая невыносимые муки, она закрыла глаза, изо всех сил пытаясь стоически вытерпеть эту пытку, и сдерживалась — до тех пор, пока Сэм не отвернул простыню и не спустил трусики ей на бедра.
Забыв о боли, она взвилась от возмущения.
— Что, черт побери, вы делаете? — вскричала Молли.
Уголки рта Сэма приподнялись в насмешливой улыбке.
— Прикладываю спирт к вашему мягкому месту и, пожалуйста, позвольте мне продолжить. Обещаю, что закрою глаза.
— Но как же тогда вы определите, где раны? — не поверила его обещанию Молли.
— На ощупь, — ответил Сэм.
— Час от часу не легче! — вздохнула девушка. Зная, однако, что у нее нет выбора, Молли только крепче прижала подушку к груди и постаралась побороть прилив смущения, нахлынувшего на нее.
Пальцы Сэма, ощупывая, отыскивали следы ударов хлыста и смазывали их спиртом. Вскоре, однако, Сэм вернулся к ранам на спине, и Молли уже ни о чем другом не могла думать, кроме как о горящих углях, жгущих ее тело.
И снова она сдерживала стоны.
— Вам станет легче, если вы позволите слезам пролиться, — посоветовал Сэм.
Он заткнул бутылку со спиртом пробкой и отставил ее в сторону.
— Я никогда не плачу. Я даже не помню, как это делается.
— Никогда? — удивился Сэм, завершая врачевание. В отличие от спирта свиное сало смягчало, а не жгло.
— С тех пор, как умерла мама, — ответила Молли. Она отвела глаза, не желая встречаться со взглядом сына человека, от руки которого погибла ее мать. Сердце Сэма сжалось тревожно.
— Сало снимет жжение, — пообещал он, погружая в жир пальцы. — Потом я перебинтую вас, и вы заснете.
Он смазывал ей спину и чувствовал, что под его руками мышцы расслабляются все более и более.
К нему вернулась ярость. Какой подлец позволил себе подобное?
— Прежде чем я уйду, Молли, я хочу, чтобы вы сказали мне, кто это сделал.
Его рука слегка дрожала оттого, что он пытался сдержать гнев.
— Нет.
— Нет? Что значит «нет»? Я хочу знать, кто, черт побери, посмел так поступить с вами!
Сэм стиснул зубы, с трудом сохраняя спокойствие.
— Это не ваше дело, Сэм. Я позабочусь обо всем сама, как только представится возможность.
Сэм окинул неторопливым взглядом лежащую на кровати маленькую женщину. Она позаботится обо всем сама! Это, конечно же, шутка.
— Что, черт возьми, заставляет вас думать, что во второй раз вы справитесь с этим ублюдком лучше, чем в первый?
Когда Молли обратила на него свои огромные голубые глаза, он увидел в них холодную решимость.
— Потому что в следующий раз у меня в руках будет ружье.
Глубоко вздохнув, Сэм встал на колени рядом с кроватью.
— Послушайте меня, Молли! Позвольте мне помочь вам! Скажите, кто это сделал.
— Нет.
Сэм вздохнул.
— Ну, тогда хотя бы скажите, почему он это сделал. — Молли не ответила.
— Все случилось из-за того, что произошло между нами сегодня, да?
Он нежно прикоснулся ладонью к ее щеке, заставляя посмотреть ему в глаза, и Молли посмотрела, но по-прежнему никакого ответа не последовало.
— Да? — крикнул он. Она закрыла глаза.
— Скажите же мне, черт возьми!
— Да, — прошептала она. — Он видел, как мы целовались.
— Кто? — спросил Сэм, чувствуя, что сейчас задохнется от ярости. — Кто видел, как мы целовались? Хоакин? Нет, он никогда бы не поднял на вас руку.
Она покачала головой:
— Я не могу сказать. — Внезапно Сэм догадался.
— Его преподобие, — сказал он, и голос его при этом был таким низким и холодным, что Молли вздрогнула. — Он был на вечеринке. Я разговаривал с ним немного. Он ваш опекун, ведь так?
— Послушайте меня, Сэм!
— Это сделал Джейсон Фоли.
— Послушайте меня! — крикнула Молли. — Никто не должен знать о том, что случилось. Я приложила слишком много сил, чтобы завоевать уважение работающих на ранчо мужчин. Слух о том, что меня избил дядя, все разрушит. Они сочтут, я слаба настолько, что не могу себя защитить. Я не хочу, чтобы они узнали, как Фоли поступил со мной.
Она смотрела на него с таким отчаянием в глазах, что ярость Сэма несколько поостыла.
— Я должна прежде всего думать о «Леди Джей», — сказала Молли. — Пожалуйста, Сэм, обещайте, что никому не расскажете о случившемся и не сделаете ничего, что меня выдало бы.
— Молли, вы же не можете требовать от меня, чтобы я это так оставил. Ведь все это произошло по моей вине.
— Вам придется это так оставить, Сэм. Я не могу рассказать даже Хоакину. Он убьет Фоли.
— И я не стану его винить. Молли взяла Сэма за руку.
— Вы не знаете, где я могла бы остаться на несколько дней, до тех пор, пока не почувствую себя лучше настолько, что окажусь в состоянии вернуться домой? Я знаю, что прошу от вас очень многого, но мне не к кому больше обратиться за помощью.
— Мы соседи, Молли, и должны помогать друг другу. Я знаю, вы не считаете так, но совершенно напрасно.
Молли почувствовала, как волна раскаяния захлестывает ее.
— Но, может быть, все-таки вы отвезете меня в Траке? Я остановлюсь в отеле.
— Глупости, Молли! Вы останетесь здесь.
— Вы не понимаете, Сэм. Даже если вы мне поможете, это ничего не изменит. Я имею в виду… тяжбу и все остальное. Я должна довести дело до конца. Я должна.
Сэм смотрел с недоумением. Глаза Молли, казалось, умоляли понять ее. Молча он перебинтовал ей раны и тихо направился к двери.
— Отдохните немного, — сказал он, останавливаясь. — Я пошлю человека в «Леди Джей». Он скажет вашему ОПЕКУНУ, что Пейшенс заболела, и вы согласились остаться с ней на пару дней. Уверен, он поймет.
— Спасибо, — прошептала Молли. Последний раз взглянув в ее большие голубые глаза, Сэм вышел из комнаты.
Эммит и Питер одновременно поднялись, когда Сэм спустился в гостиную.
— Как она? — спросил Эммит.
— Думаю, с ней будет все в порядке. Шрамы останутся на некоторое время, но, полагаю, не навсегда. У нее, кроме того, сильный ушиб головы. Мы должны позаботиться о ней.
Сэм тяжело опустился в свое любимое кожаное кресло, а два младших брата вновь сели на кушетку.
— Кто сделал это? — спросил Эммит.
— Она не говорит, — уклонился Сэм от ответа, сдерживая новую вспышку ярости.
Эммит так и подскочил с кушетки, едва услышав слова брата.
— Почему, черт возьми, она не говорит?
— Мисс Джеймс боится, что произошедшее подорвет уважение, которым она пользуется среди мужчин, работающих на ранчо. Она больше беспокоится об этом чертовом ранчо, чем о себе. И хуже всего, что она права. Ей пришлось затратить слишком много времени и сил, чтобы убедить мужчин работать под ее началом! Все это только лишний раз подтверждает, что Молли всего лишь женщина.
— Иногда я сомневаюсь в этом, — произнес Эммит. — Большинство девушек на ее месте плакали бы и причитали. А она? «Не надо доктора! — говорит. — Не то вернусь на лошадь!» Надо же! Что за выдержка у этой девушки! Впрочем, и в тот день, когда ты хватил ее в челюсть, она не раскисла.
— Что? — пришла очередь Питера вскочить на ноги. Обвиняющим взглядом зеленых глаз он уставился на Сэма.
— Ты… хватил ее в челюсть?
— Остынь, Питер, — нервно вздохнул Сэм, испытывая приступ прежнего раскаяния. — Она обстреляла нас на перевале. На ней тогда были эти же чертовы бриджи, что и сегодня. Я принял ее за мужчину.
— В жилах этой девчонки течет ледяная вода вместо крови, — сказал Эммит.
Покачав головой, он снова опустился на кушетку.
Сэм вспомнил окровавленную спину Молли, но не стал утверждать, что брат не прав в отношении ледяной воды.
— Мисс Джеймс просит, чтобы мы помогли ей скрыться где-нибудь на несколько дней. Из соображений приличия она не может остаться у меня. Как, по-твоему, Эммит, Пейшенс не станет возражать, чтобы Молли стала ее гостьей?
— Пейшенс здорово разозлилась, услышав о затеянной мисс Джеймс тяжбе, — признался Эммит. — Ты же знаешь, Сэм, как близко к сердцу она принимает все, что касается семьи. Но, думаю, теперь, когда девушка так нуждается в помощи, судебный процесс не состоится, и в таком случае Пейшенс, должно быть, согласится. Она никогда ни на кого подолгу не держит зла.
— Судебный процесс не будет прекращен, — сказал Сэм. — Мисс Джеймс ясно дала это понять. Но мы все равно не можем взять и выгнать ее из моего дома, какие бы прошлые дела она не ворошила и какие новые тяжбы не затевала. Кроме того… это моя вина, что она сейчас в таком состоянии.
— Твоя вина?! — воскликнул Питер. — Ей-богу, вся эта история с каждою минутой становится все запутаннее! Как случилось тебе оказаться во всем этом замешанным?
Сэм взъерошил себе волосы.
— Я ездил сегодня повидаться с ней, чтобы вернуть гребень, который она потеряла на недавней вечеринке. Во всяком случае, таков был предлог. На самом деле я хотел убедить ее отказаться от тяжбы. Боюсь, я слишком вспылил и… ну, в общем… я поцеловал ее.
— Ты поцеловал ее? — переспросил недоверчиво Эммит, с трудом представляя себе, как можно поцеловать мисс Джеймс.
— Да, — взгляд Сэма встретился с изумленным взглядом брата. — И уверяю тебя, Эммит, у леди вовсе не ледяная вода вместо крови.
— Мне кажется, она довольно красива, — вставил Питер, одобрительно подмигивая Сэму.
— Предупреждаю тебя, — Эммит подошел и остановился перед кожаным креслом, в котором сидел Сэм, — от этой женщины не жди ничего, кроме неприятностей. Пейшенс будет очень далека от радости или же восторга, когда ей всучат Молли Джеймс.
Впервые Сэм улыбнулся:
— На этот счет не беспокойся, Эммит! Мисс Джеймс знает, как найти подход к людям, и, поверь, очарует тебя прежде, чем ты поймешь, что происходит. Пейшенс будет трудно устоять перед обаянием мисс Джеймс.
— От нее одни неприятности, говорю тебе! Взять хотя бы эту суматоху! Мы в растерянности! А ее волнует только ранчо! Никогда не видел никого, кто бы так чертовски решительно был настроен добиться успеха.
На этот раз усмехнулся Питер:
— Не считая Сэма! Разве не помнишь, как был настроен Сэм, когда вернулся с войны и застал наше ранчо в запустении?
Сэм с Эммитом громко расхохотались.
— Верно подмечено, парень, — сказал Сэм. — Постараюсь не забывать об этом!
Он поднялся и направился к двери.
— А сейчас, пожалуй, пойду-ка я позабочусь о лошади мисс Джеймс, иначе не избежать и моей спине хлыста, если что-либо случится с Эль Труэно.
Сэм снял шляпу с вешалки и зашагал к выходу из дома.
— Вы были очень добры, позволив мне остаться у вас, миссис Бренниган.
Два дня Молли жила в доме Эммита и Пейшенс. Ее спина уже немного зажила, а голова почти не болела. Она намеревалась завтра вернуться к себе на ранчо.
— Мы соседи, мисс Джеймс, а соседи должны помогать друг другу, — темноволосая женщина склонилась над вышиванием.
Они сидели на просторной крытой террасе большого бревенчатого дома.
— Именно так говорит Сэм.
— Сэм — хороший человек, мисс Джеймс. Быть может, вам следует прислушаться к тому, что он говорит.
На замечание женщины Молли ничего не ответила, но уколы совести все больше беспокоили ее.
Сэм был добр к ней и заботлив, а она только и делала, что доставляла ему и его семье неприятности.
Но это же ведь не сравнимо с тем горем, которое Бренниганы принесли Джеймсам!
— Правда, никто из вашей семьи никогда не умел быть хорошим соседом, — сварливо добавила Пейшенс, — так что нет смысла ждать чего-либо подобного от вас, мисс Джеймс.
Она подняла свое пышное тело с кресла-качалки.
— У меня на плите варенье. Извините меня. Молли кивнула, не сомневаясь, что от нее намеренно отделываются. Пейшенс Бренниган с трудом выносила ее, отказываясь обращаться к ней иначе, как мисс Джеймс, и предпочитая сводить все разговоры к паре малозначащих фраз, а еще лучше — вообще избегать разговоров.
Она была женщиной полной, но не потерявшей фигуру, и Эммит, Молли видела, находил пышное тело своей жены более, чем привлекательным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47