Отодвинув пустую тарелку, Майкл ощутил страшную уста­лость. Доктор Стивенс прав; ему необходимо принять ванну и поспать. Последние четыре дня были для него сплошным кош­маром. Он был на грани срыва с того момента, как поднял Абби с земли. Майкл с горечью вспомнил, как привез Абби в Лондон к врачу, который остановил кровотечение, но заявил, что она потеряла слишком много крови и вряд ли выживет. Отказываясь верить этому мрачному прогнозу, озабоченный тем, что весть о случившемся распространится по всему Лондону, он решил отвезти ее к доктору Стивенсу. Держа в объятиях ее безвольное тело, он два часа добирался до Бдессинг-Парка, кровь из ее раны просачивалась сквозь по­вязку и пропитывала его одежду. Майкл всю дорогу горячо молил Бога не отнимать у него Абби. Он никогда не отличался набожностью и не умел молиться. Он обещал отдать собственную жизнь, если Господь пощадит Абби. В полном отчаянии Майкл смотрел на нее. Она лежала в постели без сознания, ее била лихорадка и с каждым днем она станови­лась все бледнее. Ночи он проводил у ее постели, готовый к са­мому худшему. Временами легкое движение или стон вселяли в него слабую надежду. Однако перемены к лучшему были столь незначительны, что Майкл совершенно отчаялся. И когда прошлой ночью свершилось чудо и Абби открыла глаза, охваченный чувством облегчения и благодарности, он зарыдал, как ребенок. Никогда еще он не испытывал таких сильных чувств, его словно приговорили к смерти, а потом помиловали. Доктор Стивенс предупредил его об угрозе инфекции, но Майкл даже думать об этом не хотел. Он должен сделать все, чтобы Абби выздоровела, а для этого нужны силы. Доктор Сти­вене прав: надо есть и спать, меньше пить, иначе он не сможет помочь Абби. Майкл встал из-за стола, велел Джоунзу приготовить ван­ну и пошел к себе. Поднявшись по лестнице, он остановился у двери ее гостиной, как обычно, когда проходил по этому кори­дору. В ее комнате перед их отъездом в Лондон царило ожив­ление. Черт возьми, и зачем только он повез ее туда? Почему ему так хотелось показать ее тому самому обществу, которое когда-то отвергло его? Останься они в Блессинг-Парке, как ей того хотелось, не случилось бы этого кошмара. Он долго стоял у двери, потом, не выдержав, толкнул ее и вошел. Там все было по-прежнему. Яркие лучи солнца струились в окна. Повсюду лежали журналы и книги, на диванах и креслах – шитье. Он медленно прошелся по комнате, буквально впитывая каждую подробность. Вещи уже привезли из Лондона, и все вы­глядело так, будто она никуда не уезжала. На столике у камина лежала скрипка в футляре. Майкл быстро отвел от нее глаза, моля Бога, чтобы не отнимал у него Абби. Майкл уже собирался выйти, когда взгляд его упал на гру­ду шитья возле кресла. Он взял лоскут мягкого полотна, тот самый, на котором она пыталась вышить Блессинг-Парк. Вы­шивала она плохо, и ничего у нее не получилось. Майкл улыб­нулся. При воспоминании о том, как Абби вышивала, сидя у него в кабинете, сердце болезненно сжалось. Еще раз окинув комнату взглядом, он положил вышивку и тихо вышел. Первые лучи серого утреннего света просачивались в окно, когда Абби снова очнулась. Со стоном прижала ладонь ко лбу: голова невыносимо болела. Ей стоило невероятных усилий чуть-чуть приподняться на подушках и оглядеть комнату. На зеле­ной шелковой кушетке у камина спала Сара.
– Сара, – позвала Абби, отметив про себя, что ее голос немного окреп. Но вместо Сары к ней быстро подошел Майкл. Это он спал на кушетке.
Майкл осторожно присел на край постели, склонилсяэдад ней и легонько провел пальцами по ее щеке и шее.
– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой прошептал он.
– Майкл? – удивилась Абби. – Тебе больно?
Абби сглотнула, слегка кивнула и прикрыла глаза. – Не надо опия, пожалуйста, – шепнула она. Он снова погладил ее лицо.
– Ты должна выпить немного бульона, – сказал Майкя и потянулся к шнуру звонка.
– Что произошло? – спросила она.
Майкл слабо улыбнулся:
– Это длинная история, дорогая. Извини, но придется по­дождать, пока ты наберешься сил. И тогда я тебе все расскажу.
– Как ты здесь оказался? – спросила Абби. – Как оказался?
– Почему я в Блессинг-Парке?
– Блессинг-Парк – твой дом, – ответил Майкла – Здесь доктор Стивенс, он вылечит тебя, – тихо произнес он, убирая волосы с ее лица.
– Наверное, я упала, – предположила Абби. В это время открылась дверь.
Майкл посмотрел ей в глаза.
– Ты помнишь, что случилось? – спросил он.
– По словам доктора, меня ранили саблей. – замеша­тельстве ответила Абби.
Майкл сказал кому-то несколько слов полуобернувшись и снова повернулся к ней с ласковой улыбкой. – Мне очень жаль, дорогая. Тебя тяжело ранили.
– Тьг сам это видел? : Яйцо Майкла потемнело.
– Да, видел, – сердито бросил он;
Взгляд Абби устремился к окну. Почему она никак не мо­жет вспомнить? Майкл погладил ее по щеке.
– Не понимаю. – Абби была в полном недоумении. Как могли ее ранить, да еще саблей? И почему Майкл рядом с ней? – Это странно, что ты здесь, – снова сказала она.
– Возможно. Но я здесь и никуда не уйду. – Значит, он тоже считает, что его здесь быть не должно, подумала Абби. Что-то не так. Это точно.
…. – Но почему все-таки ты здесь? – Эта мысль, видимо, мучила Абби. Лицо Майкла потемнело. Кто-то снова открыл дверь.
Абби краем глаза увидела Сару.
– Вы выглядите гораздо лучше, – соврала горничная, ста­вя на стол серебряный поднос.
– Как долго…
– Почти неделю, – тихо ответил Майкл. Неделю? Абби охватила паника, которую она не могла по­бороть.
– Все очень плохо, да? – спросила она, от страха ее голос звенел. Майкл что-то сказал Саре, которая тут же подала ему чашку.
– Ты должна выпить этот бульон, дорогая, – велел он, разжимая ей губы ложкой. Абби сделала глоток и схватила его за руку. – я поправлюсь? – с тревогой спросила она.
– Конечно, поправишься, – ответил Майкл и влил ей в рот еще ложку бульона. Он обманывает ее, это написано у него на лице. Господи, она умирает! Неудивительно, что она не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Абби отчаянно сопротивлялась, не давая Майклу ее кормить. Тогда ои велел Саре держать ее руки и стал насильно вливать ей в рот бульон. «О Господи, прошу тебя, не дай мне умереть! Я хочу жить!» Майкл вытирал ей губы мягким полотенцем, что-то говорил, но она не слышала. Что бы ни произошло, по какой бы причине ее ни ранили саблей, она потеряла все. Ребенка. Здоровье. Майкла. Она не знала, как и почему, но была уверена, что и его тоже потеряла. Когда Майкл прижал чашку к ее губам, она дернула голо­вой, и острая боль снова бросила ее в черную пучину забытья. После того как Абби умыли и сменили белье, Майкл сел в кресло рядом с кроватью. Абби уснула. Морщинки, появив­шиеся в последние дни вокруг ее глаз, разгладились, темные круги исчезли, а шеки не казались такими бледными. Она была похожа на ангела. Абби казалась такой, беззащитной! Он знал, что скоро сны опять вернутся к ней и будут мучить, они начали мучить ее после того, как ей стали давать большие дозы опия. Вчера ночью она металась в постели, кричала во сне и содрогалась от боли, вызванной собственными непроизвольными движениями. Он подозревал, что воспоминания возвращаются к ней во сне, только она еще не связывает их с реальностью. Ему остава­лось лишь молиться, чтобы она окрепла, прежде чем вспомнит случившееся. Лишь через несколько дней Абби смогла гестб в постели. Сара и Майкл по очереди дежурили возле нее, заставляя пить бульон, а через день-другой есть пюре. Гарри разрешено было Лежать у нее в ногах на кровати. Она чувствовала его тяжесть, и это знакомое ощущение вселяло в нее надежду. Голова стала меньше болеть, но провалы в темноту продолжались. Доктор Стивенс не сомневался, что все это скоро пройдет, и уверял Абби, что боль в боку полностью исчезнет. Он уменьшил ей дозу опия и заявил, что она пошла на поправку. Однажды вечером, когда Абби в шелковом пеньюаре сиде­ла, откинувшись на подушки, она почувствовала, что силы возвращаются к ней. Сара сдалась на ее просьбы вымыть ей голову, но настояла, что посидит и ней, пока воло-.сы не высохнут.
– Не хочу, чтобы вы еще и простудились-вдобавок ко все­му прочему, – предостерегла она. Абби почти все время молчала и вполуха слушала болтов­ню Сары и второй горничной, Молли, пока они убирали комнату. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, испытывала тупую боль от потери всего, а чего, она и сама не знала. Казалось, будто опий повредил ей рассудок. Она как будто изменилась, стала какой-то другой. Словно потеряла не только ребенка, но и частицу себя. Абби изо всех сил старалась вытащить из глубин памяти обрывки воспоминаний. Отчасти ей это удалось, но картина оставалась неполной. Она вспомнила время, проведенное в Блессинг-Парке, самое лучшее в ее жизни. Она безумно люби­ла Майкла и в то же время боялась его. Это было странно и не могло не тревожить ее. Опий ли был тому причиной? Или что-то другое, чего она не может вспомнить? Несколько раз она спрашивала, что с ней произошло, но никто ей толком не объяс­нил, и она решила, что случилось нечто ужасное. Она помни­ла, что была в Лондоне. Посещала балы, танцевала с Майклом. Вспомнила, как однажды ударила его, но потом подумала, что такого не могло быть, что это просто игра воображения.
– Что случилось с твоем кузиной Глорией? Она встретила какого-нибудь хорошего парня из моряков? – спросила Сара у Молли, когда они складывали выглаженную простыню..
Молли презрительно рассмеялась.
– Он оказался негодяем. Наобещал ей звезд с яеба и луну в придачу, И не только Глории, Еще одной девчонке из запад­ной части города, – с горечью сказала она.
– Не может быть! Бедняжка Глория! Она была так влюблена в него, правда?
– О, она любила его больше жизни. Он ее просто убил.
– Женился на другой? – спросила Сара, кладя простыню на стопку белья.
– Женился? Ха! Он уехал, трус. Уплыл в Америку, гряз­ный обманщик. Лгал им обеим, – проворчала Молли.
– Лгал им обеим, – машинально повторила Абби. И вдруг широко раскрыла глаза.. Гален! Рутье! В ее мозгу всплывали отрывочные картинки. Гэлен с куклой в руке. Руки Рутье, щупающие ее грудь в лабиринте. Гэлен везет ее в экипаже. Дуэль. Воспоминания нахлынули потоком. Тупая боль в голове усиливалась, сердце учащенно забилось. Она услыша­ла свой крик, увидела, как Сара уронила белье и подбежала к кровати.
– Молли! Бегк за лордом Дарфилдом! Быстрее! – крикну­ла Сара.
– Абби уставилась на Сару широко открытыми от ужаса гла­зами.
– Я вспомнила, вспомнила. Сара. О Господи! Вспомнила! – выкрикнула она.
Сара крепко схватила ее за руки.
– Теперь все кончилось! Все позади!
– Рутье!
– Он мертв!
– Нет-нет! Гэлен! Где мой кузен? Где Гэлен?
– Все кончилось, все позади! – умоляла Сара. Абби трясла головой, морщась от боли. Она выдернула руки из ладоней Сары и начала сползать к краю кровати, цепляясь руками за постель. Боль в боку жгла. словно раскаленное желе­зо.
– Нет-нет! Это не все, далеко не все! Сазерленд! Я хочу поговорить с герцогом! – кричала Абби.
– Вам нельзя вставать, мэм! Молли пошла за лордом Дар­филдом.. – вскричала Сара, хватая Абби за талию.
– Нет! Я не хочу его видеть, Сара! – рыдала Абби.
– Я уже здесь, – произнес Майкл, стоя в дверях. Из-за его спины выглядывала Молли, глаза у нее были круглые, как у совы. Майкл кивнул Саре, и та неохотно отпустила Абби.
– Сара, не уходи! – умоляла Абби. Сара остановилась, на середине комнаты и взглянула на Майкла.
– С ней ничего не случится, Сара. Иди, – мягко сказал Майкл и подождал, пока Сара прикроет за собой дверь.
Сбитая с толку и почему-то испуганная, Абби откинулась на подушки, когда Майкл подошел к кровати.
– Я хочу поговорить с герцогом! – с отчаянием настаивала она, вжимаясь в подушки,
– Алекс сейчас в Лондоне. Но ты можешь поговорить со мной, дорогая, – спокойно произнес Майкл.
– Нет! С тобой не хочу!
Майкл опустился на корточки у постели и взял ее за руку, но она вырвала руку...
– Мы все исправим, Абби. Ты и я.
– Я вспомнила! Вспомнила Гэлена и Рутье! Майкл вздрогнул и стиснул зубы.
– Я понимаю, тебе тяжело и больно, любимая. Но я рад, что к тебе возвращается память. Это значит, что ты поправля­ешься, а мое единственное желание – видеть тебя здоровой.
– Рад? Почему? Надоело притворяться, что, я тебе небез­различна? Я вспомнила, Майкл! Майкла упало сердце.
– Ты мне небезразлична, Абби, далеко не безразлична! Ты и представить себе не можешь, насколько! Но если ты не вспом­нишь, мы никогда не сможем восстановить то, что между нами было.
Абби закрыла глаза, голова раскалывалась от боли. О Гос­поди, она ничего не понимает. Ей хотелось ему верить, но она помнила, как он презирал ее. Не хотел ей верить, считал, что она лгала ему. Воспоминания продолжали всплывать. Она лю­била его, но он предпочел ей леди Давенпорт. Как она его ненавидела! Как она его любила! Это было невыносимо.
– Пожалуйста, оставь меня, – проговорила она.
– Абби, дорогая, не прогоняй меня! Нам надо поговорить!
– Раньше ты не хотел со мной разговаривать, Майкл. По­жалуйста, уходи! – закричала она и отвернулась, крепко за­жмурившись, чтобы сдержать слезы,
Майкл пошатнулся. Эта вспышка нисколько не удивила его. Он инстинктивно чувствовал, что у нее должны зажить не только телесные, но и душевные рапы, иначе выздоровление не будет полным. Он с мрачным видом смотрел, как сотряса­ется от рыданий ее хрупкое тело, и сердце его болезненно сжи­малось. Он коснулся ее плеча, но она отпрянула.
Он снова завоюет ее. Может быть, не сегодня, но завоюет. С тяжелым вздохом он медленно направился к двери, страстно надеясь, что она вернет его, но этого не произошло, и он тихо вышел.
Глава 21
– Она в очень хорошем состоянии, Дарфилд – По-видимо­му, память полностью вернулась к ней, а рана зажила.
Доктор Стивенс и Майкл стояли на террасе Блессинг-Парка, выходящей в сад. Внизу среди розовых кустов на кованой скамье сидела Абби и читала, у ее ног лежал Гарри. Пестрая шляпа скрывала ее лицо.
– С удовольствием констатирую, что она даже набрала вес, – продолжал доктор Стивенс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42