— Даже когда она забеременела еще в школе?— Конечно. Между прочим, эта беременность и спасла бедняжку Хизер — у Джилли появились другие заботы, и она оставила мысли о дальнейшем преследовании. О ребенке и речи не шло, но когда она наконец обратилась к доктору, для аборта было уже слишком поздно. Пришлось рожать. Едва покончив с этим, Джилли сбежала неизвестно куда. На этом дневник кончается.— А ребенок… то есть ты?— Меня забрала из роддома бабушка. Это был тяжкий удар, после которого она наконец прозрела: собрала вещи Джилли и выбросила в мусорный бак. Опустошая платяной шкаф, она обнаружила на самом дне в углу коробку с письмами Хизер отцу и… угадай что?— Кислоту?— Правильно. В колбе оставалась еще половина — более чем достаточно, чтобы изувечить или даже убить человека. Джилли никогда окончательно не отказывалась от мысли о мести. Она и теперь просто ждет подходящего момента.Неожиданный удар грома заставил Эвери подпрыгнуть и сжаться. Она бросилась к окну. Небо обложили тяжелые темные тучи. Молнии сверкали еще в отдалении, но гром звучал все ближе. Не отрывая взгляда от этой мрачной картины, Эвери продолжала:— Кэрри считает, что при всей своей ловкости Джилли была тогда не слишком умна — просто у нее в распоряжении был хороший арсенал, и она без зазрения совести им пользовалась. Но с годами ее дьявольская натура созрела, а гнусные таланты отточились. Кэрри думает, что теперь ни один мужчина не устоит перед ней.— Ты не можешь в это верить!— Сама жизнь показывает, что это так. Взять хоть Скаррета. Наверняка Джилли вертела им, как хотела. Мне было пять лет, когда они вдвоем явились забрать меня у бабушки. Джилли предложила ей откупиться, если хочет, чтобы я оставалась в доме. К счастью, Кэрри еще не уехала, хотя именно в тот день собиралась в Калифорнию. Она без долгих слов вытолкала Джилли за дверь. Хотя скандал был ужасный, Скаррет остался в стороне… до поры до времени. Помню, Джилли кричала: «Тебе конец, Кэрри!»— А где была ты?— Понятия не имею. То есть знаю, конечно, но только со слов Кэрри. Она нашла меня под кроватью. У меня у самой это выветрилось из памяти, видимо, от ужасного потрясения. Кэрри пообещала тогда, что это не повторится.Эвери выпила воды, чисто механически закрутила крышку, отставила бутылку и снова устремила взгляд в окно. На ладони — там, где она сжимала пробку, — остался глубокий след.— Но повторилось?— Да.Джон Пол молча выслушал рассказ о том, что случилось четырнадцатого февраля, много лет назад. Закончив, Эвери выпила еще воды и повернулась к нему с бледной улыбкой.— Ну вот, теперь ты знаешь.— Да уж…— И что скажешь?— Что ей место в психушке строгого режима.— Я не об этом.— Тогда о чем?— О том, не жалеешь ли ты.Они как будто играли в вопросы и ответы, и найти правильный ответ было не легче, чем человека, который прячется где-то в забитой вещами комнате: холодно, холодно, еще холоднее…— Жалею о чем?— Что связался со мной? Не то чтобы у этого могло быть продолжение, но даже временно…— Не жалею.— Только не нужно меня щадить, — очень твердым тоном потребовала Эвери. — Антипатия к дочери маньяка — вещь естественная.— Ну, значит, я извращенец.— Будь же серьезнее! — рассердилась она. — Ты происходишь из совершенно нормальной семьи, я — из семьи со сдвигом по фазе. Генетический мусор — вот что я такое!— Давай обойдемся без мелодрамы, без всех этих сочных эпитетов, ладно? И не кричи так, со слухом у меня все в порядке.— Не смей улыбаться! Что смешного?— Что ты пытаешься пришить себе целую кучу чужих преступлений.Для ушей Джона Пола это звучало в высшей степени логично, но Эвери, как видно, махнула рукой на логику.— По крайней мере ты должен понимать, почему я шарахаюсь от брака!Улучив минуту, Джон Пол заключил Эвери в кольцо рук и привлек к себе. Она уперлась ладонями ему в грудь.— Понимаешь?!— Нет.Она забилась, но вырваться не удалось.— Не понимаю и не пойму, — продолжал он. — Хочешь сказать, что твой здравый рассудок держится на волоске и может улетучиться, скажем, от сильного кашля или чихания?Чихнешь вот так — и пойдешь губить народ толпами? — Нет, но дети мои могли бы, и даже если…— Помню, — перебил он. — Даже если бы ты могла их иметь, то не завела бы, чтобы исключить всякий риск.— Бесплодных не берут в жены… — тупо произнесла Эвери.— Кто не берет, а кто и берет.— Да, но дети! Каждый мужчина мечтает о детях!— Не каждый.— А… ты?— Не скажу, что не подумывал однажды завести семью и парочку ребятишек, но никогда не уточнял, что они будут плоть от плоти, кровь от крови моей. Детей в мире хватает, а вот семей, где они могут быть счастливы, к сожалению, меньше.— Усыновить? — Эвери сделала круглые глаза. — И ты думаешь, об этом встанет вопрос, после того как проверят мою наследственность?— Что-нибудь можно придумать.— Брак не для меня!Голос звучал все так же твердо, и глаза смотрели с вызовом, но это была лишь тяжелая броня на хрупком, ранимом сердце.— Знаешь, давай пока на этом закончим, — сказал Джон Пол примирительно. — Сменим тему и все такое. Впереди целый день, я еще успею поднять тебе настроение.Эвери с удивлением подумала, что это не просто поза. В точности как и ее шрамы (шрамы, отравившие столько чудесных минут, перечеркнувшие столько светлых надежд), страшные истории о Джилли нисколько не тронули этого человека.Что с ним такое?— Тебе стоит переключиться, Эвери. Расслабиться.— Я займусь йогой… — прошептала Эвери.— Есть и получше способы.Он расстегнул свои шорты и сделал движение стянуть их по бедрам. Она ухватила его за руки.— Что это ты задумал?Он только улыбнулся. Улыбка заставила ее забыть все возражения. Когда одежда оказалась на полу, Джон Пол подмигнул.— Давай отправимся в наше, общее «счастливое место». Глава 32 Горести быстро тают среди жарких объятий. Они любили друг друга, ласкали и целовали каждый сантиметр тела друг друга и в конце концов откинулись на подушки, опустошенные.— Теперь ты не можешь жаловаться, что я обратил мало внимания на твой вид сзади…Эвери засмеялась, не столько шутке, сколько самодовольному виду Джона Пола.— Ты — ненасытное животное! — поддразнила она.— Только с тобой.И снова она подумала: никогда и никто еще не сделал ей такого чудесного комплимента. У Джона Пола это выходило естественно, как дыхание, может, потому, что так он и чувствовал.— Подвинься, не то я свалюсь с кровати.— В самом деле, в такой только спать, да и то вытянувшись в струнку. Придется купить «сексодром».— Купить? — с подозрением спросила Эвери, настроение у которой менялось в этот день с пугающей быстротой.— А что? Знаешь, бывает такая штука — мебельный магазин. Есть еще каталоги…— Зачем ты все это говоришь? Наш роман долго не продлится.— Увидим.— Эти разговоры о совместных покупках!..— Милая моя, расслабься наконец. Ты чересчур беспокойная.Эвери не могла не признать правоту этого замечания. Она вечно тревожилась, мысленно перебирала возможности, представляла то одно, то другое, чаще всего в мрачных тонах, потому что больше всего на свете боялась все испортить, — ну и, конечно, портила этим своим беспокойством. Неожиданно разразившаяся любовь не столько радовала, сколько пугала. Что с ней будет, когда они расстанутся? Сможет ли она жить, словно ничего не случилось?— Беспокойная, да… но разве брак — не повод для беспокойства? Смотри, что он делает с людьми!— С какими это? — Ну, хотя бы с той парой из магазинчика у реки.— Тоже мне люди!— А Парнеллы? Хозяин дома «Два озера» и его жена?— Еще хлеще!— Однако ты должен признать, что разводы происходят сплошь и рядом, чаще всего со скандалом.— Вокруг них всегда шум, вот и кажется, что кругом одни разводы. А между тем много пар живет мирно и счастливо.— Не каждый создан для брака. Я — нет.Ответа не последовало. Эвери подождала-подождала, потом приподнялась на локте взглянуть, не уснул ли собеседник.— Ты слышал, что я сказала?Джон Пол только улыбнулся. От него распространялось чувство восхитительной уверенности в себе и в том, что все будет хорошо, если только он за этим присмотрит. Этот человек никогда не оглядывался на других, в то время как она ради других и жила — чтобы не обмануть их ожиданий, чтобы их порадовать. Они были как два полюса, она и Джон Пол. Джон Пол, который жил просто ради того, чтобы жить.— Ты не слишком веришь в себя, ведь так? — вдруг заметил он. — Ничего страшного. Моей самоуверенности хватит на двоих.Эвери с тихим вздохом уронила голову ему на грудь и расслабилась. Он умел представить все таким доступным, таким простым.Он был чудо, непостижимое чудо в ее напряженной, трудной, нестабильной жизни. Он был как столп Вселенной, и казалось, стоит прижаться к нему, как наполнишься силой, физической и моральной. Никогда еще с мужчиной она не чувствовала себя подругой на равных и даже не думала, что это возможно. Он действовал на лучшее в ней, поднимал ее над собой, но самое главное, принимал ее такой, какая есть: его не нужно было ублажать, под него не требовалось подстраиваться, вечно думать, правильно ли то и это и нельзя ли было сделать иначе, лучше. С ним можно было просто быть собой. Однажды доверившись, она готова была доверять ему всю жизнь, полностью и абсолютно. Он научил ее этому — поистине бесценный дар.— Джон Пол!— М-м…— Спишь?— Засыпаю.— Знаешь, я хочу…— Хорошо, только дай мне немного времени. Пять минут — и буду как новенький.— Я не об этом! — засмеялась Эвери, все еще переполненная чувством довольства. — Я хочу ответа на один очень важный вопрос.— Ладно. Ты — само совершенство.— И не об этом тоже! — Она ущипнула кожу на округлости мышцы. — Скажи, почему ты оставил службу? — Судя по тому, как сразу замкнулось лицо Джона Пола, он готовил отговорку, и она поспешно продолжала: — Я рассказала о себе все, что только можно, и не уклонялась от вопросов. Теперь твоя очередь. Итак, почему ты оставил службу?— Это скучно.— Не важно! — Эвери еще раз ущипнула его.Джон Пол приподнял веки, заглянул ей в глаза и понял, что на этот раз отвертеться не удастся. Что ж, подумал он, это только справедливо. В самом деле, за ним числится объяснение.— Ты, конечно, думаешь, что случилось нечто огромное, что в одночасье изменило мою жизнь. — Он хмыкнул. — Как раз наоборот, мелочи заставили по-другому взглянуть на то, чем я занимаюсь. Я сам себе создал проблему.— Какую?— Начал задумываться. У того, кто вечно торчит в какой-нибудь дыре и ждет очередного задания, остается масса времени на раздумья. Задание, кстати сказать, — это чаще всего смерть какого-нибудь мелкого диктатора, который собрал вокруг себя всякую шушеру и взобрался на самый верх по лестнице из мертвых тел. Я относился к этому как к убийству во благо. Еще больше нравилось освобождать заложников — при этом чувствуешь себя как носитель справедливости. Но однажды ночью, весь промерзнув от долгого ожидания, я чисто случайно заметил, что на «спусковом» пальце у меня наросла мозоль. Это была последняя капля.— Ты не выполнил задание?— Почему же, выполнил. Но потом сказал, что с меня довольно, и вернулся домой.— Так просто? И тебя отпустили? Даже не пытались отговорить?— В то время многое было проще, к тому же я был под началом у хорошего, достойного человека. Он нашел способ, как мне помочь, — отправил в бессрочный отпуск.— А теперь тебя пытаются заполучить назад.— Нетеперь, а время от времени. Но у них ничего не выйдет. Я не вернусь. — Джон Пол снова прикрыл глаза. — Кое-что из того, что я делал, у меня на совести.— Понятно, — тихо произнесла Эвери. — Но главное, конечно, в другом. Ты уже не веришь, что действовал во благо? Что хоть немного изменил этим мир к лучшему?— Нет, не верю, — мрачно признал Джон Пол. — Диктаторы как сорная трава — сколько ни выпалывай, тут же прорастает снова.Он рассказал Эвери об одном задании, о котором особенно не любил вспоминать, при этом наблюдая за реакцией. Лицо ее заметно омрачилось за время повествования, но она не убрала руку с его груди — наоборот, начала поглаживать в знак безмолвного сочувствия.— Зато теперь ты плотник, — сказала она чуть погодя. — Да.— И получается?— Очень неплохо. Приятно работать руками и знать, чтосоздаешь, а не уничтожаешь. — Джон Пол помолчал. — Странная это штука!— Что именно?— Потребность убивать. Раньше я не знал, что это такое. Теперь знаю.Это мрачное откровение прозвучало небрежно, но Эвери округлила глаза.— Тебя тянет убивать?— Убить.— Кого?— Скаррета.— Нет! — сказала она, невольно содрогнувшись при звуке этого имени. — Я не хочу, чтобы он умер.— Шутишь?— Отнюдь нет. Я предпочитаю, чтобы он жил долго-долго… в колонии строгого режима.— Но почему бы, если подвернется шанс…— Нет! — повторила Эвери.— Хорошо, — поспешно ответил Джон Пол, заметив, как она огорчилась.— Дай слово!— Я же обещал.— Монка, если хочешь, можешь убить, — сказала она, поразмыслив. — Он слишком ловок. Но лучше, если его достанут живым. Только представь, чего он может порассказать!— Он не расколется. Киллер — крепкий орешек, к тому же в отличие от маньяков они терпеть не могут бахвалиться. Правда, толковый следователь мог бы надавить на его профессиональную гордость, но где ты таких видела? Кто станет обращаться с киллером как с равным? А иного отношения он не простит. Так что на его показания рассчитывать нечего. Лучше уж придавить, как клопа.— А Джилли?— Решай сама.— Ее бы отправить в клинику для безнадежных психопатов, с усиленным досмотром и минимальными льготами. На всю жизнь.— Не хочешь, чтобы придавили и ее?— Она заслуживает смерти не больше, чем клоп, который по природе своей питается человеческой кровью. Знаешь такое выражение: «Не ведает, что творит»? Достаточно, если она больше не сможет вредить. А изучить ее было бы полезно.— У тебя золотое сердце.— Как и у тебя.— У меня? Вот еще! У меня только и есть золотого, что руки.Джон Пол потянулся заключить Эвери в объятия, но она уклонилась.— Знаю, знаю, что ты умеешь работать руками, но погоди… — В глазах ее прыгали знакомые веселые чертики. — Я тоже кое-кто умею. Сейчас увидишь!Эвери не бросала слов на ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51