Настал черед обуви. В белых теннисках трудно раствориться в темноте. Глубоко сожалея о том, что кроссовки остались дома, Эвери решила идти босиком.Джон Пол молча следил за этими трогательными приготовлениями.— Я по-прежнему думаю, что глупо пускаться в путь в кромешной тьме и в грозу, — сказала она, затягивая рюкзачок. — Только идиот пошел бы на такое. Но раз уж вам так не терпится, идемте. Я буду изо всех сил поспевать за вами.— Нет, не будете! — процедил он сквозь зубы.— Само собой, далеко мы не уйдем, — продолжала Эвери, словно не слыша. — Один из нас (я даже знаю кто) очень скоро сломает ногу, провалившись в яму, расшибется, споткнувшись о корень, или даже выколет глаз о ветку. Если бы решала здесь я, то, поверьте, мы бы и с места не сдвинулись До самого рассвета, потому что на рассвете можно бродить по лесу без проблем.— Ну да, и притом у всех на виду! К тому же решаю здесь я. Эвери аккуратно уложила рюкзачок, пристроила сверху тенниски подошвами вверх и подняла на Джона Пола простодушный взгляд голубых глаз.— А собственно, почему? — осведомилась она, хлопая ресницами.— Потому что вы всего лишь стучите по клавиатуре, — ответил он, но уже не так сердито.Это был удар ниже пояса. Очевидно, он надеялся, что она надуется и даст ему шанс уйти в ночь и грозу. Напрасная надежда.— А вы вообще в бессрочном отпуске, так что у меня статус все-таки выше!Джон Пол ограничился хмыканьем.— Так мы идем или нет? — деловито осведомилась Эвери.— Подождем до рассвета. И не надо так самодовольно пыжиться! Я и сам собирался ждать.— Как же, как же!Пусть оставит последнее слово за собой, решил Джон Пол. Заслужила. До сих пор он считал себя самым упрямым человеком в мире, теперь эта уверенность пошатнулась. Впрочем, и у него был припасен кое-какой козырь — ускользнуть еще до рассвета. Проснувшись и не найдя его, упрямица вынуждена будет ждать в машине.Если же он не вернется…— Ключи оставим в машине.— Хорошо.— А теперь вернитесь на переднее сиденье, разложим его. Можете спать в моем спальном мешке. Он просторный.— Значит, хватит на двоих.— То есть?— Будем спать в нем вместе.— О!— Только, чур, никаких вольностей.— А спать в одном мешке — это, выходит, не вольность?Эвери промолчала. Она сама опустила спинку сиденья, разложила на получившемся ложе спальный мешок, прикинула его размер, подумала — и сбросила курточку. Джон Пол ловко скользнул в мешок и скоро уже покоился в нем, как в удобной постели, хотя голова упиралась в заднюю спинку, а ноги — в приборную доску. Должно быть, ему было не привыкать спать в полевых условиях.Эвери неуклюже пристроилась рядом. Стоило расслабиться, как зубы застучали. Курточка пришлась бы кстати, но она, не подумав, сунула ее под сиденье, и не хотелось поднимать суету. Джон Пол лежал с закрытыми глазами и словно не чувствовал, как ее сотрясает дрожь. Джентльмен предложил бы заключить ее в учтивые объятия, но это не был джентльмен.С детских лет Эвери привыкла не жаловаться. Это был предмет ее тайной гордости. Она рано научилась безропотно выносить все: огорчения, разочарования, физическую боль, холод и жару, — но Джон Пол как-то ухитрился подорвать эту замечательную черту. Его покровительственная позиция влияла на что-то чисто женское, и возникало желание вести себя как женщина.Прошло несколько долгих минут. Ноги леденели все больше. Хотелось зашмыгать носом, и в конце концов Эвери не удержалась.— Что такое?— Ничего! Холодно!— Странно. Мне — нет.Это он нарочно!— Вам не может быть тепло! — возмутилась Эвери. — Вы просто хотите меня проучить.— Ничего подобного.— Предлагаю согреть друг друга, — отважилась она. Ни звука в ответ.— Обнимите же меня, черт вас подери! Я совсем окоченела! Будьте джентльменом хоть раз в жизни!Джон Пол не двинулся. Махнув на все рукой, Эвери придвинулась вплотную… и убедилась, что он и впрямь не мерзнет. От него шел приятный жар. Не человек, а электрическое одеяло. Она обвила эту живую грелку рукой и ногой.— А вы что лежите как колода?— То есть как это — что? — сказал Джон Пол, который вот уже пять минут отчаянно боролся со смехом. — Если я последую вашему примеру, один Бог знает, во что это выльется.— Глупости!Эвери отодвинулась и приподнялась, давая возможность просунуть под нее руку, и как только он это сделал, прижалась с отчаянием обреченного. Джону Полу показалось, что к нему приник сплошной кусок льда.Впрочем, лед не пахнет, а от волос Эвери исходил мятный аромат.— Вы как одна сплошная мурашка, — пошутил он.Эвери не ответила, нежась в тепле его тела, и не стала возражать, когда Джон Пол принялся растирать ее. Это ощущалось почти как ласка. Майка на спине задралась до лопаток, и горячие пальцы блуждали по голой коже. Вот они наткнулись… Эвери дернулась вверх, макушкой крепко приложившись о мужской подбородок.— Черт! — прошипел Джон Пол. — Зачем, скажите на милость, вы это сделали?— Просто хватит уже! Я согрелась. Давайте спать.Он потер подбородок, вспоминая ощущение шрамов под пальцами. Девчонка при этом вырвалась, словно он проник в какую-то страшную тайну. А в самом деле, откуда у нее шрамы?Он попробовал снова заключить Эвери в объятия и обнаружил, что она напряжена, как натянутая тетива. О расспросах и речи не было.Эвери ждала с резким «оставьте меня в покое» на языке. В груди начало жечь оттого, что она слишком долго задерживала дыхание. Пришлось выдохнуть. Это вышло шумно. Почему он молчит? Почему ничего не спрашивает?Тому, на ком жизнь оставила свою отметину, друзья и близкие часто говорят: «Тебе совершенно нечего стыдиться!» — потому что не испытали этого на себе. Возможно, Эвери просто не везло с мужчинами. Каждый реагировал одинаково: сначала удивление, потом короткий, но болезненный момент, когда лицо передергивается в непроизвольной гримасе отвращения. Момент, который портит все, после которого нет дороги назад, к едва зародившейся близости.Ну и, конечно, вопросы, торопливые, смущенные — участие, быть может, даже вполне искреннее, но тем не менее мучительное. Участие, как к убогому.Если Джон Пол и пожалел ее, он этого никак не показал: ни взглядом, ни жестом, ни участливым вопросом. Он лежал с закрытыми глазами, словно в самом деле последовал совету и уснул. Но она-то знала, что это не так!— Эй, черт возьми, хватит притворяться!— Меня зовут не Черт Возьми, а Джон Пол, — ответил он, не открывая глаз.Лучше бы он задавал вопросы, лучше бы выказал свое отвращение как-нибудь явным образом — например, передернулся.— Эй!— Ну, что еще? — спросил он со вздохом.— О чем ты думаешь? — спросила Эвери сквозь зубы.— Тебе это не понравится.— Знаю. Все равно говори!— Уверена?— Говори!!! — крикнула она, разъяряясь. — Я хочу знать! Дословно!— Ладно. Я думаю, что ты ужасная зануда.От удивления Эвери на миг потеряла дар речи.— Чт-то?— Что слышала. Ты зануда из зануд. Большей зануды свет не видывал. Не можешь хоть немного побыть нормальным человеком? Раз уж окоченела, почему просто не дать себя согреть, без выкрутасов? Зачем долбить других головой в челюсть? Чего ради дергаться и пыхтеть? Что я тебе сделал плохого?— Я не пыхтела!— По-моему, у меня треснул зуб.— Извини, это вышло случайно… — начала Эвери и запнулась.Не хватало еще извиняться перед этим несносным типом!— Продолжай, — невозмутимо потребовал Джон Пол.— Почему это?— Потому что, если виновата, надо извиниться. Блеснула молния, мимолетно осветив улыбку у него на губах. Вторично за этот день Эвери затрепетала. Что-то было в его улыбке, что-то было в нем. Никогда ей не нравились щетинистые подбородки, но его подбородок не терял привлекательности даже со щетиной. Хотелось коснуться и убедиться, что она не так жестка, как кажется. Даже запах у него был особенный — запах сосновых досок и свежей стружки (наверняка игра ее собственного воображения). Покоиться в его объятиях было все равно что в объятиях живой теплой статуи — мужских, уютных, интимных.«Ой-ой-ой, — подумала Эвери. — Так неизвестно, куда зайдешь. Нет уж, вернемся к привычному раскладу».— Знаешь что, Джон Пол, продолжай в том же духе — и я тебя по-настоящему возненавижу.Она придала этой короткой тираде все подходящие к случаю оттенки. Пусть знает, что это не просто слова.— Правда? — Несносный тип медленно опустил веки и повозился, устраиваясь. — Ничего, как-нибудь переживу. Глава 18 — Мы пробьемся сквозь стену, — сообщила Анна и умолкла, ожидая, должно быть, всеобщего восторга.Сара просто смотрела во все глаза. Кэрри, заново раздосадованная, не могла не высказаться.— Ну, само собой, как же иначе! Я прожгу глазами дыру, ты добавишь пару мощных ударов, а что останется, Сара прогрызет.— Дай же Анне объяснить, — попросила та.— Говорю вам, это единственный способ! Помните, когда нас сюда привезли, я заглянула за парапет? Так вот, за домом не пропасть, как за панорамным окном, а склон. Он хоть и крут, но вполне проходим.— Ну и?— У этого дома только фронтон каменный, а бока и торец обшиты кедром. Как я уже сказала, мне приходилось иметь дело с таким дизайном. Кладовая примыкает к задней стене дома, а стена выходит прямо на склон. Пробить дыру нужно у самого пола, чтобы легче было выбираться. Нас не заметят и не услышат, когда будем отрывать кедр — внутреннюю обшивку и доски снаружи.— Но ведь не может же быть, чтобы капитальная стена состояла только из досок и обшивки, — заметила Сара. — Что-то должно быть внутри, и оно наверняка солиднее.— Вовсе нет. Я знаю, что внутри, — я вдавалась во все детали. Там только утеплитель, толстые податливые пластины, которые нетрудно распотрошить. Конечно, там могут проходить трубы или провода, но их мы обогнем, а остальное…— Остальное?— Металлические штыри, что держат утеплитель. Их забивают на равном расстоянии друг от друга, достаточном, чтобы даже ты могла протиснуться. — Хм… А чем будем отрывать опалубку?— Кочергой. Она стоит у камина. С утеплителем проблем не будет — ножей тут хватает. Когда я готовила, заодно осмотрела ящики. Полный кухонный набор! Если начать прямо сейчас, кто знает? Может, встретим рассвет уже за стенами тюрьмы.— А если те двое вернутся ночью? — сказала Кэрри. — Не лучше ли рискнуть и разбить окно?— Еще недавно ты заклинала нас не прикасаться к окнам, — сухо напомнила Сара.— А доски снаружи?— Они прибиты гвоздями, — сказала Анна. — Если бить по ним изнутри (скажем, ногой), мало-помалу гвозди вылезут.— Ты молодец, — похвалила Сара. — Отличный план и, на мои взгляд, вполне осуществимый. Меня немного беспокоит склон, но за неимением веревок можно воспользоваться простынями.— Как в кино, — буркнула Кэрри.— Правда? — удивилась Анна. — Вот уж не знала.— Ты и книг не читаешь?— Когда мне? Простыни так простыни. Я могу ими заняться хоть сейчас. Вязать морские узлы я, конечно, не умею, но можно посильнее сплести полосы.— Вот и займись. — Сара повернулась к Кэрри. — Мы с тобой покрепче, мы займемся дырой. Согласись, Анна умница. Мне бы такое и в голову не пришло — что значит недостаток информации!— Хорошо бы выбраться из дому как раз к рассвету. Ночью я не рискну спускаться по склону и вообще бродить по лесам. К тому же свет поможет найти дорогу. По ней можно вернуться к людям.Перебирая в уме план Анны, Кэрри снова и снова спрашивала себя, не слишком ли они обольщаются. На словах все звучало просто, а каково будет на деле? Хватит ли сил? И времени?— Надо будет прихватить с собой по ножу, — сказала Сара. — Мало ли, какая живность тут водится.— И Монк может заглянуть, — добавила Кэрри с невольным содроганием. — По мне, так лучше стая волков, хотя надо признать, этот человек…Она прикусила язык прежде, чем проговорилась, однако Сара тут же осведомилась, в чем дело.— Может, это прозвучит ужасно, но внешне Монк мне понравился.— Что же тут ужасного? Мне тоже. — Сара засмеялась, ничуть не смущенная этим откровением. — Как ты думаешь, акцент у него подлинный?— Не знаю, подлинный ли, но очень сексуальный.До этой минуты Анна просто прислушивалась к разговору, но тут не смолчала.— Кэрри, и тебе не стыдно? Ты же замужняя женщина!— Замужняя еще не означает слепая, — парировала та. — Что плохого в том, чтобы замечать интересных мужчин? Разве ты?..— Никогда! — отрезала та возмущенно. — Мне бы это и в голову не пришло! Вожделение к постороннему — плевок п лицо законному супругу!— С чего ты взяла, что я вожделею Монка? У кого что болит, тот о том и говорит!— Боже мой, ну почему вы все время ссоритесь? — воскликнула Сара. — От вас голова кругом! Глава 19 Для начала Джон Пол вернулся за часами, затем прошел миль двенадцать, по широкой дуге огибая отмеченный Кении ареал и высматривая знаки чужого присутствия: от мелких и незначительных вроде сломанного растеньица до жизненно важных вроде силуэта в зарослях. Убедившись, что, кроме него, во всей округе никого нет, он пристроил часы на новом месте, а сам приблизился к Коуард-Кроссинг.Это было то самое место, вне всяких сомнений. На берегу торчал недавно врытый шест с куском фанеры, где красовалась грубо намалеванная стрела и слова «Коуард-Кроссинг». Проследив направление, Джон Пол увидел, что она указывает вовсе не на берег, а на заброшенную штольню. Крепления входа осели и сгнили, на одном из тех, что покрепче, трепетал на ветру красный женский шарфик.Утро наступило довольно теплое. К тому времени как солнце высушило росу, Джон Пол уже сидел в засаде.Оттуда, где он находился, хорошо просматривалось зияющее отверстие входа. Заглядывать внутрь он поостерегся, тем более что женщин там быть не могло (Монк не стал бы давать наводку на каземат, в котором держал своих жертв, и не позволил бы этого своей подружке).Теперь ничего не оставалось, как ждать его следующего хода. Ведь не думал же он, что они полезут в штольню? А если думал, то, конечно, оставил там взрывчатку. Что может быть лучше подземного взрыва? Он почти не слышен и не оставляет улик. Тем не менее кто-то должен повернуть взрыватель, а для этого нужно быть поблизости.Сидя в густом кустарнике, Джон Пол мысленно понукал Монка: «Покажись!» Между ним и штольней было свободное от растительности пространство, и если киллеру вздумается проверить, сработала ли ловушка, ему волей-неволей придется ступить на открытую площадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51