— Надо ремонтировать стены, строить суда, обучать войска. Империя разваливается на куски, а он издает такие приказы. А знаете почему? Он пожелал выровнять этот участок, чтобы посадить здесь виноградники. Видите ли, императорский двор нынче поглощает больше вина, чем производится во всей Византии. Надо сказать, что бывший император не стал бы бросать нас на такую бессмысленную работу. Но Алексей, похоже, невзлюбил варягов как раз потому, что к нам благоволил Исаак.— Да уж, любовью тут и не пахнет, — согласился я.— Ну а у тебя как дела? Когда мы виделись в последний раз, ты собирался, кажется, выступать на ипподроме.— И прилично выступил. Я так понравился императору, что теперь ежедневно развлекаю его во дворце.— А что случилось с Клавдием?— Сбежал. Наверное, ему надоело служить у меня на побегушках.— Гм, — сказал он, бросил задумчивый взгляд на Аглаю и покачал головой. — А скажи, ты случайно не знаешь, кто победил в состязаниях по ходьбе?— Собственно говоря, знаю. Извини, но вы проиграли. Победа досталась одному парню из императорской гвардии, по имени Ласпарас.— Я угадал! — радостно воскликнул он и, повернувшись к солдатам, крикнул: — Эй, Кнут! Ну-ка спускайся ко мне. С тебя приходится, приятель!Кнут неохотно спустился с холма.— С чего бы это? — спросил он.— Ласпарас выиграл состязания по ходьбе на ипподроме.Кнут помрачнел и, порывшись в кармане, бросил Генриху монету.— Вот черт, вечно мне не везет, — сказал он. — Похоже, пора прекращать делать ставки на эти состязания.— Здравая мысль, — поддержал я. — И давно уже ваши не выигрывали?— Да уж почти год, — ответил он.— Верно, — поддержал его Генрих. — С тех самых пор, как Симон выиграл уличные состязания на Месе.— Симон участвовал в состязаниях? — удивился я. — Никогда бы не подумал.— Он великолепный ходок, — сказал Генрих. — Мы только на него и ставили. Что ж, приятно было повидать вас обоих. Я пригласил бы вас вновь выступить в банях, да, к сожалению, твоей партнершей теперь стала дама. Вот если бы она смогла выступать с завязанными глазами…— Ради такого случая я готова потренироваться, — сказала Аглая. — Приятно было познакомиться, милый Генрих.Мы отправились дальше.— Какая удобная штука эта шутовская раскраска, — заметила она. — Готова поклясться, что под гримом у меня сейчас весьма смущенная красная физиономия. — Она умолкла и посмотрела на меня изучающе. — О чем ты задумался?Я схватил ее за плечи.— Когда я сообщил тебе, что Симон был храмовником, ты упомянула о какой-то странности. Что ты имела в виду?Она задумалась.— Я тогда уже почти спала, — припомнила она. — Но, помнится, ты действительно говорил об этом, и я удивилась тому, что делает здесь храмовник.— А что именно тебя удивило?— Храмовники, они же тамплиеры, обычно селятся на путях следования паломников в Святую землю. У нас в Орсино жили двое таких рыцарей. А в Константинополь паломники никогда не заглядывают, поскольку, добравшись до Италии или Далмации, чаще всего следуют дальше морским путем. В Византии паломников частенько обманывают и грабят, и они боятся ее как чумы. Наверное, он удалился в эти края, решив выйти в отставку, хотя это странный выбор. Насколько я знаю, их отставники в основном устраиваются вблизи действующих поселений храмовников.— Ты права, ты совершенно права! — возбужденно воскликнул я.— А почему это так важно? — спросила она.— Год назад Симон выиграл в состязаниях, — сказал я. — А сейчас он хромает.— Наверное, повредил где-то ногу.— Да, но где? Когда я остался мыться в банях, отправив тебя навестить лошадей, он присоединился ко мне. Мы с ним поделились воспоминаниями о наших шрамах.— Типичные мужские истории, — пожала она плечами.— Он поведал мне, что причиной его хромоты стало копье, попавшее в ногу во время крестового похода. Но он не смог бы выиграть состязания год назад, если бы это было правдой. А значит, он солгал мне.— Зачем?— Ты слышала притчу о человеке, вызвавшем на поединок карлика?Аглая посмотрела на меня, начиная понимать, в чем дело.— Как такое могло случиться? — тихо спросила она.— Он считал, что с легкостью справится с ним. А этот маленький шельмец попал ему в ногу.— Нико, — прошептала она. — Должно быть, так и было. Но нам никогда не удастся ничего доказать. И вообще, какое это имеет отношение к заговору против Алексея?— Никакого, — торжествующе сказал я.— Теперь ты меня окончательно запутал. К чему ты клонишь?— К тому, что никто не собирался убивать Алексея. Мы гонялись за тем, чего не было и в помине, за несуществующим призраком. Именно поэтому нас никто не преследует.— Погоди. Если не было заговора, то почему убили всех шутов?— Я не говорил, что не было заговора. Я только сказал, что никто не собирался убивать Алексея.— А заговор все-таки существует?— Да.— Заговор, достойный убийства такого числа людей?— Да.— И против кого же действуют заговорщики?— Против императора.Аглая раздраженно взглянула на меня.— Помню, кто-то однажды сказал: «То, что есть, есть», — ехидно напомнила она. — По-твоему выходит, что нет заговора против Алексея, но есть заговор против императора.— Верно.— Я уже начинаю подумывать о заговоре против тебя, — сказала она. — Алексей ведь император, если не ошибаюсь?— О да, судя по моим последним сведениям.— Сдаюсь. Объясни, наконец, что ты имеешь в виду?— Вспомни, что именно говорил нам Цинцифицес, рассказывая о подслушанном разговоре.Виола закрыла глаза, восстанавливая в памяти тот разговор.— «Это будет интересно. Мне еще не приходилось убивать императоров».— Отлично. Вот и подумай немного. Не конкретного императора, а императоров.— Что за глупости, — возразила она. — Много ли императоров…Она умолкла.Я улыбнулся, и она ответила мне тем же.— Действительно, здесь есть два императора, — продолжила она. — Один нынешний, а другой — бывший. Человек, убивший Исаака, станет убийцей императора. Ты к этому клонишь?— Точно, любовь моя. И я думаю, что этот человек Симон. Не знаю, действует ли он по заданию рыцарей Храма или старается ради кого-то другого, но он задержался здесь именно ради этого.— Ради чего?— Дожидался, пока Исаака переведут в такое место, куда сможет проникнуть Симон. Варяги, несмотря на то, что присягнули на верность нынешнему императору, не забыли щедрот Исаака. Их невозможно было настроить против него. Поэтому нужно было лишить Исаака их опеки. Только вот Алексей все мешкал с этим. Но сегодня наконец решился.— Да ведь Исаака просто переведут в другую тюрьму. Чем одна тюрьма лучше другой?— Тем, что тюрьма Анемасской башни находится под контролем императорских гвардейцев. А они ничем не обязаны Исааку.Виола немного подумала.— Цинцифицес сказал, что тот разговор происходил в ложе Филоксенита на ипподроме, — задумчиво произнесла она. — Но в то время Филоксенита в городе не было. Симон развозит вино по ипподрому и легко мог встретиться с кем-то в его ложе. И никто не заподозрил бы ничего дурного, если бы он поболтал с императорским гвардейцем, поскольку гвардейцы находятся там по долгу службы. — Она прищелкнула пальцами. — А кстати, именно в «Красном петухе» мы познакомились со Станиславом. И не лень ведь ему так далеко таскаться за выпивкой. Можно подумать, что он присматривался к нам из-за Талии.— Для начала кто-то должен был сообщить ему о нашем прибытии. И к тому же он узнал о смерти Азана. Я решил, что об этом ему рассказала Талия, но, возможно, источником сведений был Симон. Станислав сказал Талии, что постарается выяснить, кто пытался убить меня, но он явно солгал, учитывая, что не было никаких убийц и никакой слежки за нами. И то, что он в числе других побуждал Алексея перевести Исаака в Анемасскую башню, делает его главным кандидатом в заговорщики.— Капитан Станислав, верный служака.— Верность-то он хранит. Да только не Константинополю.— А кому тогда?— Он прошел с Фридрихом последний крестовый поход. Но не вернулся домой, а предпочел завернуть сюда. Я подозреваю, что он по-прежнему работает на Швабию.— А у нас по-прежнему нет никаких доказательств. Фактически, у нас есть только пара лживых ответов, но этого слишком мало, чтобы убедить кого бы то ни было.— Нам остается лишь застать их на месте преступления и остановить.Аглая удивленно посмотрела на меня.— Чтобы схватить их на месте преступления, надо попасть к Исааку, — сказала она.— Верно. У меня есть кое-какие мысли на сей счет.— А у меня возникло предчувствие, что заговорщикам придется не сладко.— Вероятно, оно тебя не обманывает, но, если я прав, у нас не так много времени. Исаака переведут в Анемасскую башню уже завтра.— Что ты хочешь поручить мне?— Отправляйся и разыщи Талию.— Зачем? — возмутилась она. — Разве я не могу полностью заменить ее? И почему ты решил, что ей можно доверить какое-то дело?— Я как раз хочу убедиться, можно ли ей доверять. Если можно, то она сумеет помочь нам. Приведи ее в церковь отца Эсайаса. Воспользуйся паролем и не говори, что ты пока ученица. Постарайся привести ее туда как можно скорее и убедись, что она не оставила никакого сообщения для Станислава.— Понятно, — сказала она.— Виола.— Да, Фесте?— Она ловко управляется с четырьмя ножами. Следи за ее руками.— Хорошо.Я прошел по берегу реки до церкви Святого Стефана. День еще не закончился, и грешники пока не собрались замаливать грехи. У входа меня встретил отец Мельхиор. Приветливо кивнув, он предложил мне спуститься в крипту.— Я рассчитываю, что вскоре ко мне присоединятся два моих собрата, — сообщил я ему. — А точнее, две женщины.— Чудесно, сын мой. Я провожу их вниз, когда они подойдут. Заходи, не бойся.Спустившись, я подошел к алтарю, постучал по секретной панели и, когда она отъехала в сторону, вступил в святое святых. Охраняющий вход отец Федор встретил меня с мечом в руке. Он провел меня к Эсайасу, который восседал на кресле, попивая вино из роскошного, посверкивающего драгоценными камнями кубка. Он поманил меня, и я опустился перед ним на колени.— Приветствую тебя, сын мой, — сказал он. — Могу ли я помочь тебе в час нужды?— О, духовный пастырь, — сказал я. — Научи меня, как попасть в тюрьму. ГЛАВА 17 В ночи все той же песне сладкогласнойВнимал и гордый царь, и жалкий смерд. Джон Китс «Ода соловью». (Перевод Е. Витковского.)
Должен признать, что меня еще не озадачивали такой просьбой, — сказал отец Эсайас. — В основном моя паства просит научить, как сбежать из тюрьмы.— У меня есть особые соображения.— Дурацкие соображения? — задумчиво произнес он. — Собственно говоря, существует два основных способа попадания в тюрьму. Можно высказать во всеуслышание какую-то пакость о любом влиятельном чиновнике, но поскольку ты сейчас числишься императорским шутом, то имеешь право высмеивать людей всякого звания. Или же, чтобы действовать наверняка, тебе нужно совершить преступление и быть пойманным с поличным.— Позволь, я поясню, — сказал я. — Мне нужно попасть в совершенно особую тюрьму, сделать там кое-что, а потом покинуть ее.— В какую же?— В Анемасскую башню.Эсайас откинулся назад и сложил на груди руки.— Тут я не особо смогу помочь тебе, — сказал он. — Мы не суемся во Влахернский дворец. К чему будить спящего титана? Отгородившись от мира надежными стенами, они пребывают в покойной уверенности, что и во всем остальном Константинополе протекает такая же райская жизнь и все преступники давно превратились в ангелов.— Понятно.— Очень жаль, что тебе не захотелось попасть в преторианскую тюрьму. Там мы основательно закрепились. Надзиратели запирают моих людей на день, а к вечеру выпускают их для ночного промысла. Мы все делимся добычей, а городская стража таскается днем по улицам, выискивая преступников, которые уже спокойно отсиживаются в камерах. Такой же уговор у нас с портовой тюрьмой. Но Анемасская тюрьма не входит в сферу нашего влияния. Как я понимаю, ты нашел, кого искал?— По-моему, нашел.— И он сейчас заключен в Анемасскую башню?— Нет. Но если я прав, то он скоро объявится там.— Думаю, тебе пора рассказать мне все подробности.Да уж, смешно даже подумать, что из всех людей в этом городе нашим самым надежным союзником стал заправила преступного мира. Однако я нуждался в его помощи, поэтому рассказал ему о своих подозрениях. К моему облегчению, они показались ему разумными.— Есть одно простое решение, — заметил он. — Я сейчас же отправлю моих людей прикончить Симона.— Простое, но не лучшее решение, — возразил я. — Во-первых, его не так-то легко убить. Во-вторых, если вы убьете его в «Петухе», заговор останется в силе. Симон всего лишь стрела. А нам нужно взять человека, натягивающего лук. Если мы схватим его в момент покушения, то сможем предъявить властям кое-какие доказательства.— Каким властям? Уж не собираешься ли ты пришить дело императору?— Нет. Не стоит так отягощать его жизнь. У меня есть идеи на сей счет, но для начала мне надо умудриться выжить.— Отлично. А пока мы тут судим да рядим, пошлю-ка я моих людей последить за нашим грешным храмовником.Отец Федор выскользнул из комнаты.— Я надеюсь, что сюда вскоре подойдут две мои помощницы, — сказал я.— Одной из них, видимо, будет твоя жена. Мы наслышаны о ее прибытии и быстром взлете в свите императрицы. Исключительно даровитая особа.— О, да.— А вторая?— Талия, бывшая клоунесса императрицы.— Насколько я помню, ты говорил, что она мертва, — резко сказал он.— Говорил. Извини.— Прискорбно, что люди не могут полностью доверять друг другу, — посетовал он. — Однако, учитывая сложившиеся обстоятельства, ты прощен. Почему убили Азана, как ты думаешь?— Он имел дурную привычку совать свой нос не в свои дела. По моим предположениям, он разнюхал что-то про Симона и попытался содрать с него денег за молчание.— А Симон поступил так, как поступил бы любой на его месте. Прикончил парня, а труп бросил в вашу комнату, чтобы отвести от себя подозрение.— И на время сбить меня со следа. Ведь я действительно подумал, что покушались на одного из нас.Отец Федор вернулся в сопровождении двух монашенок.— Прибыли дамы, — объявил он.Сбросив капюшоны, монашенки превратились в двух клоунесс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35