Ни инспектор, ни Хэтэвей в самоубийство не верят — из-за Глэдис, из-за того, что до этого случались приступы, а также потому, что Лоис пила кофе после ужина. Пока еще результатов анализа нет, но они практически уверены, что это кофе. Хэтэвей сказал, что если бы она хотела покончить с собой, то наверняка сделала бы это иным образом — у себя в спальне, улегшись в постель. Он утверждает, что если самоубийца использует снотворное, то поступает именно так.
— Почему они уверены, что это кофе, а не что-то другое?
— Потому что ничего другого просто быть не могло. На ужин у нас была копченая сельдь. Лоис сама раскладывала ее по тарелкам. Мы все ее ели. То же и с омлетом: его раздавала опять-таки сама Лоис. Нет, это мог быть только кофе.
— Помнишь, Джулия, у тебя была идея, что это проделки Мэнни, и ты собиралась с ней поговорить. Поговорила? Что она сказала?
Джулия не отвечала. Она пристально смотрела на свои сцепленные руки. Они были сжаты так сильно, что даже болели костяшки пальцев.
— Что она сказала? — повторил Энтони свой вопрос.
Скрывать не имело смысла, да Джулия и не смогла бы.
— Я была нрава. Она действительно проделывала эти штуки, — едва слышно проговорила Джулия с убитым видом.
— Господи, да как же так?! Наша Мэнни?
— Но то, что случилось прошлым вечером, подстроила не она. Я точно знаю — она не могла!
— Почему ты в этом уверена? Рассказывай все как было.
— Сейчас. Я улучила момент, когда она была одна, и прямо спросила.
Джулия перестала прятать глаза и теперь смотрела на Энтони.
— Когда?
— В тот день, когда ты уехал. Я просто сказала: «Это ты Мэнни. Я точно знаю, что это ты, и не отпирайся, пожалуйста. Прекрати свои штучки». Она сделалась вся красная и пролепетала что-то вроде «в толк не возьму, о чем это вы, мисс Джулия». На что я сказала: «Полно тебе, Мэнни, ты прекрасно понимаешь, о чем. Ты добавляла рвотный корень или что-то другое в кофе миссис Леттер, чтобы ей стало плохо. Немедленно перестань. Ты ведь не хочешь остаток жизни провести в тюрьме, а?»
— А она?
На губах Джулии мелькнуло подобие улыбки.
— Она сказала: «Убирайтесь прочь из моей кухни, мисс Джулия! И как вам такое в голову взбрело?» Но я-то видела, что она ужасно перепугана, поэтому я обхватила, насколько возможно, ее внушительную талию и сказала: «Ты противная, злая старушенция, Мэнни. Бога ради, прекрати!»
— Что она ответила?
— Тряхнула головой и выдала все по полной программе: «Что такого, если ее и выкатит разок-другой? Подумаешь — сама-то она со всеми тут чего понатворила! Миссис Марш из-за этой дешевки Глэдис выбросили из собственного дома. А то, что с бедным мистером Хадсоном не вышло то же самое, так в этом ее заслуги нет. И потом: вас с мисс Элли тоже выгнали из собственного дома; а мисс Минни — той вовсе некуда деваться, святой душе! На нее смотреть — сердце разрывается!» Я ее обняла крепко и сказала: «Ну-ка, Мэнни, рассказывай, что и как ты делала». Тут она зарыдала и говорит: «Эту Лоис следовало проучить хорошенько за все ее дела, ложечка рвотного корня — она и ребенку не навредит!»
Наступило напряженное молчание, а затем Энтони заметил:
— Что ж, похоже, она не ограничилась одной ложечкой.
— Нет, нет! — горячо запротестовала Джулия. — Это не Мэнни! Вчера вечером у нее просто не было возможности это проделать!
— Тебе будет сложновато убедить в этом полицию.
Она схватила его за руку.
— Нет! Не смей им об этом рассказывать, Энтони! Ни в коем случае. Я говорю тебе: вчера вечером она не могла это сделать.
— Почему? Ведь кофе готовила она?
— Да, для Лоис и для Джимми, — для обоих. Она, как и все прочие, знала, почему Джимми пьет этот треклятый кофе. Неужели ты думаешь, что она стала бы подсыпать что-нибудь, если бы знала, что от этого может пострадать ее драгоценный Джимми?
— Но кто-то ведь все-таки на это пошел?
— Значит, этот «кто-то» заранее знал, которую из чашек возьмет Лоис.
— Кофе подавали не в кофейнике?
— Нет, в двух чашках, но Мэнни никак не могла знать, кому какая достанется. Джимми она боготворит, она скорее позволит разрезать себя на кусочки, чем причинит ему какой-либо вред.
Джулия интуитивно поняла, что Энтони согласился с ее доводом, и в следующий момент перед обоими возник невысказанный вопрос: если не Мэнни, то кто? Ни он, ни она не были готовы к тому, чтобы обсуждать это теперь. Энтони положил руку на руль и проговорил:
— Нам, пожалуй, пора ехать.
— Нет, подожди минутку! Я хочу еще кое-что сказать. Мне кажется, что будет спокойнее и лучше для всех, если бы ты заявил, что мы с тобой помолвлены. Это только на время, пока все не утрясется. Потом мы можем помолвку спокойно разорвать.
Он поглядел на нее пристальным, изучающим взглядом. Да, в чем в чем, а в храбрости ей не откажешь.
— Несколько неожиданное предложение, тебе не кажется? Оно, случайно, не вызвано заботой о моей репутации?
— Сама не знаю, — отозвалась она с подкупающей простотой. — Если ты против — не надо. Я просто подумала, что так будет лучше для Джимми и для всех нас. Если мы скажем, что обручены, то уже никто не станет подозревать, будто ты приехал ради Лоис. Потом, когда все кончится, мы можем отменить обручение в любое время.
Энтони был глубоко тронут', но ничем не выдал этого. Лицо ею оставалось мрачным и напряженным, и когда он заговорил, голос его звучал по-будничному спокойно.
— Хорошо, дорогая, если хочешь, пожалуйста. Думаю что права: о го будет лучше для Джимми. Ладно, пора трогаться.
Глава 18

Мисс Силвер сияла телефонную трубку. На линии что-то гудело и жужжало. Сквозь шум внезапно прорезался звонкий юный голос: «…Тогда я сказала, что вообще больше никогда в жизни не буду с ним разговаривать…» Голос исчез так же внезапно, как возник, и мисс Силвер, испытывая слабое любопытство, подумала о том, уж не отзвук ли это амурных дел той молодой особы с весьма вызывающей внешностью, которая недавно заняла квартиру как раз под ее собственной. Мисс Силвер видела ее в лифте, но голоса этой особы не слышала, иначе наверняка его запомнила бы и для любопытства не было бы никаких оснований.
Треск в трубке возобновился. Сквозь него она разобрала свое имя и тут же подтвердила, что это она и есть мисс Силвер. Неожиданно шумы смолкли, и мужской голос как-то замедленно выговорил:
— Мне нужна мисс Силвер.
— Я вас слушаю.
— Она умерла. Вы сказали, что это просто злая шутка, а она умерла.
Лицо мисс Силвер утратило выражение безмятежности.
— Это мистер Леттер?
— Она мертва, — произнесли в трубку. Голос звучал так, будто у механизма кончался завод.
— Мне искренне жаль, мистер Леттер, поверьте. Я могу чем-нибудь помочь?
— Вы сказали… что… могли бы… приехать.
— Так вы хотите, чтобы я сейчас приехала?
— Вы сказали, что… не возражали бы… — голос умолк.
По заглушенному щелчку можно было предположить, что трубку повесили: вероятно, чтобы сидеть, схватившись за голову, и ждать, ждать, ждать…
Принимать решения и собираться в дорогу мисс Силвер была великая мастерица. Она продумала все: поверх будничного платья она наденет легкое пальто, которое за долгие годы уже несколько раз успело устареть и снова стать модным. Расставаться с платьем мисс Силвер считала кощунством, поскольку ткань все еще сохраняла приличный вид. В старенький, по еще прочный чемодан она упаковала шелковое, свое так называемое «вечернее платье», приобретенное не далее как прошлым летом, а также совершенно уникальную вещь — длинный бархатный жакет для защиты от сквозняков (как это ни печально, загородные дома обычно подвержены сквознякам). На случай возможного похолодания она положила в чемодан меховую плоскую шляпку, — весьма поблекшую под влиянием преклонного возраста, но в целом на удивление хорошо сохранившуюся.
Нам не пристало говорить о нижнем белье почтенной леди. Скажем лишь, что оно было практичное, теплое и прочное. Чулки были черные, нитяные, а ночная рубашка — из красной фланели с розовыми кружевцами, собственноручно сплетенными мисс Силвер. Гардероб довершали шитые бисером домашние туфли, ночные шлепанцы, а также бережно завернутая в шелковый носовой платок читаная-перечитаная Библия. Для того чтобы собрать и уложить все вышеперечисленное, времени ушло совсем немного, да и бесценная экономка Эмма Медоуз ни в каких специальных указаниях не нуждалась. За двадцать лет службы у мисс Силвер она ко всему привыкла относиться с олимпийским спокойствием.
В поезде мисс Силвер устроилась как нельзя лучше. Она успела послать телеграмму с извещением о своем прибытии и успела занять удобное угловое место. Удостоверившись, что ее багаж уложен, как полагается, наверху, она сняла перчатки, вынула из объемистой, потертой сумочки вязание и принялась за второй чулок для Дерека.
Путешествие прошло в высшей степени приятно. От милейшей дамы средних лет, которая недавно вернулась из Франции, она получила очень обстоятельную информацию об условиях тамошней жизни, а симпатичный джентльмен, сидевший как раз напротив, рассказал массу интересного о Кипре. Так что время в поезде, можно сказать, она провела с большой пользой.
Ей надо было выходить на станции Вестон — местечке чуть побольше Рейла. Когда мисс Силвер вышла на платформу, к ней подошел высокий смуглый молодой человек, который представился как Энтони Леттер.
— Джимми — мой кузен, — сказал он затем. — Он настолько раздавлен горем, что не мог встретить вас сам.
Энтони подхватил ее чемодан и повел через кассовый зал. Пока они шли до его машины, Энтони подумал, что старина Джимми, видимо, совсем спятил от горя, — иначе как объяснить, что он решил привлечь эту невзрачную старую деву для разбирательства в происшедшей трагедии.
Она как две капли воды походила на традиционный портрет гувернантки времен королевы Виктории. И даже выражалась тем же языком, если предположить, что портреты способны говорить. С ощущением, что прибытие этой особы еще более осложнит ситуацию, он положил ее чемодан в багажник, и они покатили.
К его немалому удивлению, мисс Силвер предпочла сесть рядом с ним на переднее сиденье. Прямая, в какой-то немыслимой шляпчонке с потрепанным черным зонтом, она сидела, чопорно сложив на коленях руки в старых лайковых перчатках, и несказанно раздражала его одним своим присутствием. Они проехали около полумили, когда эта особа повернулась к нему и произнесла:
— Не будете ли вы так любезны остановиться на несколько минут, мистер Леттер? Ваш кузен был настолько взволнован, что не сообщил мне никаких деталей, помимо того что миссис Леттер скончалась и он хочет, чтобы я приехала. Мне бы хотелось, чтобы вы коротко ввели меня в курс дела.
Они ехали по аллее, с обеих сторон которой тянулась живая изгородь. Вечер был ясный, хотя и не очень теплый: сентябрь давал о себе знать. С полей тянуло промозглым холодком, который к утру вполне мог смениться легкими заморозками. Плоды на кустах боярышника и шиповника вдоль аллей были совсем уже спелые.
Энтони неохотно притормозил: слишком уж эта остановка напоминала утренний разговор с Джулией в точно такой же аллее. Джулия сидела как раз на том же месте, где сейчас сидит эта особа. На волосах ее осели капельки тумана, она взглянула на него трагическими глазами и спросила, не будет ли он против, если они обручатся. «Пока все это не кончится», — как она тогда выразилась…
Теперешняя остановка выглядела как отвратительная пародия на ту, утреннюю, и ему стало тошно. Стараясь не смотреть на мисс Силвер, Энтони сухо проговорил:
— Я расскажу то, что мне известно. Только имейте в виду, что эти сведения не из первых рук, — меня при сем не было.
— Пожалуйста, будьте настолько добры.
Энтони повторил рассказ Джулии, и мисс Силвер слушала его, не прерывая. Энтони изложил лишь те факты, которые касались непосредственно обстоятельств смерти Лоис. Рассказал об ужине, о двух чашках кофе; об уходе Джулии после того, как она внесла поднос; назвал всех, кто находился в гостиной; сообщил, в каком состоянии Джулия обнаружила Лоис в десять вечера.
Когда он замолчал, мисс Силвер учтиво поблагодарила его и спросила, известили ли полицию.
Энтони ответил утвердительно.
— Могу ли я узнать, мистер Леттер, поставили ли в известность полицию относительно предыдущих приступов рвоты у миссис Леттер и о том, что покойная утверждала, будто кто-то пытается ее отравить?
— Да.
— Об этом им сообщил сам мистер Леттер?
— Нет, не он.
«Почему она об этом спросила?» — с тревогой подумал Энтони. Он посмотрел на мисс Силвер и его словно током ударило, — таким острым, проницательным был ее взгляд.
— От кого же в таком случае они получили эту информацию?
— От Глэдис. Миссис Глэдис Марш. Она замужем за парнем из нашей деревни, по временно живет в поместье и исполняла обязанности личной горничной миссис Леттер.
Мисс Силвер посмотрела на него еще пристальнее.
— Горничная? И пользовалась полным доверием хозяйки? — уточнила она.
— Не знаю. Возможно, и так. Во всяком случае, упорно подслушивала под дверьми.
— Такую особу опасно держать в доме, — покачав головой, отозвалась мисс Силвер.
Его «да» было произнесено с таким чувством, что навело мисс Силвер на некоторые дополнительные соображения. Она заключила, что, по всей вероятности, Энтони мог бы рассказать о Глэдис Марш, да и кое о чем еще, гораздо больше того, что предпочел рассказать.
Мисс Силвер немного помолчала, что дало возможность Энтони немного оправиться от шока, вызванного неожиданной проницательностью старой девы. Он видел перед собою все ту же невзрачную, старомодно одетую гувернантку, но в то же время перед его внутренним взором мисс Силвер предстала совершенно в ином свете. Он был достаточно умен для того, чтобы распознать интеллектуальные способности другого человека и отнестись к ним с надлежащим уважением. Сейчас Энтони понял, что имеет дело с умом более острым и более дисциплинированным, чем его собственный. В мисс Силвер угадывалось умение владеть собой и подчинять себе других. Это повергло Энтони в полное изумление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34