..Она снова кивнула.— Они убили его, — прозвучало так же тихо и мягко.Я ждал, но она больше ничего не говорила.— Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросил я.Она подняла на меня широко раскрытые глаза, в которых, как могло показаться, остались одни зрачки. Дыхание было ровным и спокойным, лицо застывшим.— Возможно, — сказала она. — Возможно, что сможете.— Я остановился в «Резервуар-Корт».— Я знаю.Парень из полиции штата все еще сидел в патрульной машине и разговаривая по рации. Подошел капитан Генри, остановился возле дверцы, упершись руками в крышу машины и ожидая, когда начальник освободится.Фотограф закончил свою работу, и ребята из медбригады принялись укладывать труп в пластиковый мешок. Я обнял Кэролайн за плечи и повернул лицом к себе.— Я в состоянии смотреть, — сказала она.— Не сомневаюсь, — ответил я. — Но пусть в вашей памяти останутся моменты жизни.— Я хочу запомнить все, — она покачала головой. — Я так хочу.Я убрал руки, она повернулась и стала смотреть, как парни застегивают молнию мешка, в котором находился ее муж, как его укладывают на каталку и везут к машине «скорой помощи». Ножки каталки сложились и она скользнула по направляющим внутрь машины. Парни захлопнули дверцы, забрались в кабину, и «скорая» тронулась. На крыше вспыхивал огонек мигалки. Сирену включать не стали — торопиться Бейли было уже некуда. Кэролайн следила за машиной, пока та не исчезла из виду, вновь повернулась ко мне и подняла пустые глаза. Казалось, она потеряла себя, потеряла цель жизни в тот самый момент, как «мероприятие» завершилось, — теперь ей некуда идти и нечем заняться.— Дети? — спросил я ее.— Только Брет. Он в отъезде. Он еще ничего не знает. — Говорить ей мешали руки. — Они не очень ладили друг с другом, — сказала она, крепко сцепив пальцы. — Бейли слишком много требовал от Брета.Аккуратная темноволосая женщина в плиссированной юбке из шотландки подошла к нам и позвала из-за желтой ленты:— Кэролайн, пойдем к нам.Кэролайн подняла на меня глаза. Я попрощался с ней, и она повернулась к женщине.— Спасибо. Я бы выпила чашечку кофе.Наклонилась, нырнула под желтую пластиковую ленту с бежавшими по ней черными буквами «Полиция. Не пересекать», и выпрямилась по другую сторону. Женщина взяла ее за руку, и они вместе направились через дорогу к дому с белыми оконными переплетами и зелеными жалюзи.Я глянул на визитку здоровяка из полиции штата: «Брайен П. Лундквист» Посмотрел на машину. Лундквист о чем-то разговаривал с капитаном. Потом они оба подошли ко мне.— Лейтенант Хили говорит, что вы могли бы нам помочь в этом деле. Говорит, вы были офицером полиции.— Но вас турнули оттуда пинком под зад, — вставил капитан.Лундквист стрельнул на него неодобрительным взглядом и посмотрел на меня.— И мой битый зад оказался здесь, чтобы помочь капитану.Лундквист улыбнулся. Генри нет.— Мы сами разберемся. Нам пришлые советчики не нужны.Лундквист слегка склонил голову и примирительно произнес:— Конечно, капитан. На тот свет отправили вашего шефа, и вы сами хотите во всем разобраться — это понятно.— Вот именно, — ответил Генри.— Может, я возьму Спенсера в машину и опрошу, пока вы занимаетесь более важными делами?Генри сделал некое движение рукой, скорее всего означавшее «валяйте», и направился к «олдсмобилю».Лундквист указал на свою машину, и мы двинулись к ней. Он забрался на место водителя, я устроился рядом.— Расскажите, что знаете, — попросил он, вытащив из-за солнцезащитного козырька блокнот, а из кармана рубашки ручку.— Знаю, что Вальдес был застрелен. Знаю, со слов Роджерса, что он был застрелен чьим-то ревнивым мужем. Знаю, по его утверждениям, что в Уитоне кокаином никто не промышляет. А еще я знаю некоего Фэллона из агентства по борьбе с наркотиками, который полагает, что Уитон — основной центр торговли кокаином на всем Северо-Востоке. Роджерс был против того, что я здесь нахожусь. И с самого первого дня за мной повсюду мотался полицейский хвост. Как-то вечером четверо типов остановили мою машину на Куоббинском шоссе — хотели сделать из меня отбивную. Я прострелил одному левую ляжку. Они подожгли мою машину. Потом я встречался с женщиной, работником сферы социальных проблем, Хуанитой Олмо, и она сообщила мне, что Эсмеральда Эстэва спала с Эриком Вальдесом. Я разыскал Эсмеральду, но она все отрицала. Потом меня навестил ее муж с четверкой друзей и посоветовал как можно быстрее выметаться из Уитона. Он заверил меня в том, что его жена не могла изменить ему с Вальдесом и что в Уитоне никто наркобизнесом не занимается. Сказал, что не он послал тех четырех типов на Куоббинское шоссе. И в это последнее его утверждение я верю — те типы были и не латиносы, и не профессионалы. И еще знаю, что сын Роджерса работает у Эстэвы водителем малолитражного грузовичка.— Почему Хуанита рассказала вам об Эсмеральде Эстэве?— Трудно сказать. Ей не нравится, что янки угнетают латинос.— Всего-то?!— Она знала Эрика Вальдеса. Сказала, что его убили копы.— Но зачем ей нужно было говорить вам, что Вальдес спит с Эсмеральдой Эстэвой?Лундквист делал быстрые пометки в своем блокноте, но ни разу не заглянул в него, чтобы уточнить имя, когда он задавал вопросы.— Я на нее надавил.— Вот как. А другие мотивы?— Можно предположить, что причина в ревности. Может, у нее было что-то с Вальдесом, а Эмми его отбила. Или она неравнодушна к мужу Эмми. Или она сама убила Вальдеса и таким образом хотела отвести от себя подозрения.— Но получилось наоборот — она привлекла к себе внимание.— А я не говорил, что она умна.— Она не сказала, зачем полиции нужно было убивать Вальдеса?— Насколько я понял из ее слов — по расовым мотивам. Сказала, что Роджерс был отпетым негодяем.— Насчет негодяя — не знаю, но то, что полнейшим болваном — это точно.— Воображал из себя Уайта Эрпа? — вспомнил я характеристику Кингсли.— Вроде того, — согласился Лундквист. — Его занимало одно: а все ли вокруг знают, что он главный бык в стаде?Я был с ним согласен.— Что-нибудь еще знаете? — спросил Лундквист.— Нет, — ответил я.— И все же выяснили больше нашего. Чем объясняете, что уитонские копы сидели у вас на хвосте?— Не знаю. Генри буквально слово в слово повторил слова Роджерса минуту назад.— А что за люди подожгли вашу машину?— Думаю, Роджерс подослал своих старых дружков, конечно же, местных. Но не полицейских. Когда я ранил одного, остальные не знали, что предпринять. И среди них не было латинос.— Или Эстэве хватило ума подослать кого-то из янки.— Возможно, — сказал я и спросил: — Как убили Роджерса?— Два выстрела в голову, почти в упор, крупный калибр. Его обнаружила патрульная машина. Около шести утра. Видимо, когда в него стреляли, он сидел в своей машине. Стреляли, скорее всего, с заднего сиденья. К своему пистолету Роджерс не прикасался. Он висел у него в застегнутой кобуре на поясе. С момента убийства прошло немало времени, кровь засохла, тело окоченело. Когда у меня будет рапорт следователя с данными экспертизы, я вам позвоню.— Спасибо.— Если вы что раскопаете, тоже звоните.— В обход уитонской полиции?— Это было бы просто замечательно, — чуть улыбнулся Лундквист. Глава 15 Я нашел Хуаниту Олмо в управлении больниц Куоббинского района. На двери висела пластиковая табличка: «ОТДЕЛ СОЦИАЛЬНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ».— Доброе утро, — сказал я.— Доброе утро, — ответила Хуанита.— Не уделите ли мне немного времени? — спросил я, прикрывая за собой дверь и опускаясь на стул для посетителей возле ее стола. В кабинете мы были одни, еще кому-то там было бы просто не поместиться. — Похоже, весь отдел состоит из одного человека?— Да, в штате я одна. Но нам, в качестве консультантов, помогает еще несколько человек.— Вы слышали, что ночью застрелили шефа полиции?— Слышала. И не стану лицемерно говорить, что сожалею о случившемся.— Соблюдать данную традицию — не худший вариант, — сказал я. — У вас есть какие-нибудь соображения по поводу случившегося?— У меня? Какое мне до всего этого дело?— Вы говорили, что он негодяй и мерзкий тип и что это он убил Вальдеса.— Я говорила вам правду.— Вы не видите связи между убийствами Роджерса и Вальдеса?— Почему я должна ее видеть? — ее ресницы взлетели вверх. — Не возражаете, если я закурю?— Бога ради.Вытащив сигарету из пачки на столе и прикурив ее от разовой зажигалки, Хуанита затянулась, выпустила дым и посмотрела на меня сквозь его пелену, выгнув дугой свои черные брови.— А вы?— Вижу ли я связь между ними? Конечно. В таком городке, как ваш, и два убийства за месяц — тут должна быть связь.— Совсем не обязательно.— Не обязательно, — повторил я. — Но такое предположение мне ничего не дает. Вероятность же того, что Роджерса и Вальдеса убили одни и те же люди, дает мне пищу для размышлений, заставляет наносить визиты кое-каким людям.— Например, мне?— Например, вам.— Я не имею представления о том, кто убил шефа Роджерса, — сказала Хуанита.— Это не мог быть Фелипе Эстэва?— Нет!— Нет?— Нет. Конечно, вы всеми силами постараетесь это доказать. Он — преуспевающий латинос, и вы стремитесь поставить его на место... Но он... он гораздо в большей степени мужчина, чем любой из вас.— Преуспевающий в чем?— В бизнесе. За это вы его и ненавидите. Он переиграл вас в вашей же капиталистической игре.— В моей игре? Игра в капитализм? Думаю, вы меня переоцениваете.— Вы знаете, что я имею в виду, — сказала она.— Это ваше «что я имею в виду» не означает, что он мог застрелить Роджерса, когда тот разнюхал то, что старательно скрывал Эстэва.— Виновен по определению, — усмехнулась Хуанита и сделала несколько глубоких затяжек.— Если занимаешься законным бизнесом, не нанимаешь себе в охранники таких типов, как Цезарь.— Я не знаю никакого Цезаря.— Почему вы рассказали мне про Вальдеса и жену Эстэвы?— Я попалась на ваши уловки.— Дьявольски хитрый Спенсер! — сказал я. — Что представляет из себя миссис Эстэва?— Она его слабость.Хуанита докурила сигарету и тут же взяла следующую, держа ее между указательным и средним пальцем на уровне первого сустава. Я подбодрил ее кивком, ожидая объяснений.— Она шлюха, но он не вышвырнет ее из дома, — сказала Хуанита.— Она спит со многими?— Да, — сипло и яростно прошептала Хуанита и судорожно затянулась.— С кем еще, кроме Вальдеса?Хуанита покачала головой.— Вы не знаете ни одного другого имени, кроме Вальдеса?Она еще раз покачала головой.— Можно ли называть ее шлюхой, если она спала только с Вальдесом?— Можно, — просипела Хуанита.— Я бы не стал.— Можно.— А вы спали с Вальдесом?Она переменилась в лице, глаза буквально вылезли из орбит, а губы искривились в злобной гримасе.— Я не желаю с вами разговаривать, — отчеканила она.— Я не хотел вас оскорбить. Убиты два человека. Кто-то устроил охоту на людей. Мне нужно выяснить — кто.Ее рот еще сильнее скривился, а в голосе зазвучали нотки злорадства.— Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я вызову больничную охрану, — объявила она.— Бог мой!— У вас есть всего одна минута.Но мне нужно было остаться. Хуанита напоминала натянутую струну, готовую в любой миг разорваться. Я хотел посмотреть, что произойдет, когда она разорвется.— Эмми спала с вашим дружком, да?Губы Хуаниты искривились, а глаза заблестели. Она поднялась из-за стола, прошествовала мимо меня застывшей мумией и вышла из кабинета. Я последовал за ней. Пройдя по коридору с полсотни шагов, она скрылась за дверью женского туалета. Я остановился. Какая-то сестричка, спешившая с противоположного конца коридора, заскочила туда же. Я в нерешительности помялся, потом повернулся и зашагал прочь. Есть табу, которых не переступить. Глава 16 Я сидел за чашкой кофе у Уолли. Вошел Лундквист. Зимнее солнце сверкнуло на отполированной кобуре, ворвавшись вместе с ней в распахнутую дверь, но тут же исчезло.— Чашку чаю, если не трудно, — попросил он Уолли и уселся за стойкой рядом со мной.Уолли недовольно сдвинул брови. Лундквист улыбнулся, глядя на Уолли:— С чаем возни больше, но я предпочитаю чай. И с лимоном, будьте так добры.Уолли занялся чаем. Лундквист повернулся ко мне и сказал:— В Роджерса два раза выстрелили сзади. Из сорок первого калибра. Наверное, из револьвера, гильз не нашли. Хотя, конечно же, преступник мог забрать их с собой.— Сорок первый калибр! — присвистнул я.— Да. Оригинальный выбор.— Сколько таких у вас зарегистрировано?Уолли подал чай. Лундквист выжал лимонную дольку в чашку, поболтал пакетиком чая, изучая цвет напитка, остался доволен, вытащил его за хвостик и плюхнул на блюдце.— Передайте мне сахар, пожалуйста.Я придвинул ему чашку с пакетиками сахара. Он открыл сразу два, сложив их вместе и оторвав верхние кромки. Высыпав сахар в чай, осторожно перемешал его ложкой.— Во всем штате ни одной единицы огнестрельного оружия сорок первого калибра не зарегистрировано, — сообщил он, глядя на меня.— Что еще?— Должны быть следы покрышек от другой машины. А что получается? Место безлюдное — тупик, но многие именно там и паркуются. Да и земля промерзла. Слепок сделать не удалось.Лундквист поднес чашку ко рту, подул легонько, сделал глоток и поморщился.— Ничего хорошего. Вода наверное не закипела, да и сорт чая не из лучших.— Полагаешь, у Уолли для особых случаев припрятана баба на чайник?Лундквист улыбнулся шутке и сказал:— По словам миссис Роджерс, муж ушел утром на работу в обычное время. После этого она его не видела. Домой он не заезжал. Говорит, что не очень тревожилась, потому что он частенько задерживается допоздна. Иногда и на всю ночь.— В Уитоне, штат Массачусетс?— Я тоже об этом подумал, — кивнул Лундквист. — Медэксперт считает, что его застрелили еще вечером, и не поздним вечером. Точное время установить сложно — на улице был мороз. Если удастся выяснить, когда он в последний раз ел...Лундквист отхлебнул чая, Уолли подошел, положил счет и снова удалился.— Значит, приехал он туда вечером, после того как стемнело, — рассуждал я вслух, — и встретился там с кем-то, кого хорошо знал. Они сидели в машине, разговаривали, а потом один из собеседников выстрелил ему в затылок.— А почему — «один из»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19