— Извините, — сказал он так, будто человек, сидящий на подножке его тягача во время жестокого снегопада в штате Мэн, — явление вполне заурядное.— Не стоит, — произнес я, поднимаясь и отступая в сторону.Он неуклюже вскарабкался на подножку, держа в одной руке коробку с едой, а другой схватившись за кронштейн наружного зеркала. Нащупав в кармане куртки ключи, он вытащил их и открыл кабину. Достав из кобуры на правом бедре пистолет, я наставил его на Брета и сказал:— Отвезешь меня в Гавану.Парень обернулся и, увидев пистолет, вытаращил глаза.— А? — выдохнул он.— Это ограбление. Спускайся и отдавай ключи.— Вы что-то сказали насчет Гаваны?— Я пошутил. Слезай, парень, и сдавай ключи.Он спускался с гораздо большим трудом, чем забирался, так как теперь были заняты обе его руки: одна — ключами, другая — коробкой. Он неловко спрыгнул с подножки, тяжело плюхнулся в снег и сделал шаг, чтоб удержать равновесие. Дно коробки вывалились, и все содержимое полетело в снег: опять одни чизбургеры с жареной картошкой. Брет пристально смотрел на меня, продолжая держать крышку от коробки и ключи. Я протянул левую руку, в правой продолжал сжимать пистолет. Брет отдал мне ключи.— Можешь вернуться в ресторан. Когда будешь есть, не торопись.— У меня деньги кончились.Я сунул ключи в карман и вытащил той же рукой бумажник, а из бумажника — зубами — пятидолларовую купюру. Снова засунув бумажник в карман, взял рукой изо рта пятерку и протянул ее Брету.— Возьми.Он взял деньги и снова уставился на меня. Мы оба щурились, чтобы снег не попадал в глаза. Я мотнул головой в сторону ресторана и повторил:— Иди!Он кивнул, медленно повернулся и, загребая ногами снег, побрел к ресторану.Я забрался в кабину, вставил ключи в зажигание и завел дизель. Брет ковылял с поникшей головой, шевеля ногами все медленнее и медленнее. Я нажал педаль сцепления, включил передачу, отпустил педаль тормоза и сдвинул эту махину с места. Давно не водил я тягач. Сквозь снежную завесу я увидел, что парень остановился и смотрит мне вслед. Трудно сказать — видно было плохо, — но он, кажется, плакал. Включив передачу, на которой машина лучше чувствовала дорогу, я погнал на юг.Если с грузом все чисто, то Брет обязательно заявит в полицию. И тогда мне предстоит непростой разговор с полицейскими штата Мэн. Но не просто же так водитель продуктовой фирмы цепляет у торговца рыбой загруженный рефрижератор безо всяких опознавательных знаков? И почему холодильная установка трейлера не подключена к источнику питания? Никогда не поверю, что таким образом экономят энергию, полагаясь на то, что зима справится с морозильной работой и не даст грузу протухнуть. К тому же если ты переправляешь через страну кокаин, то портовый город, где занимаются ловлей рыбы, — очень неплохой выбор для его контрабандного ввоза.Было уже около четырех после полудня, когда я добрался до 128-й автострады на севере от Бостона, пересек ее, нырнул под полотном дороги и закатился на просторную парковочную площадку торгового центра «Нортшор» в Пибоди. Припарковался я в стороне от других машин — отчасти в целях соблюдения конспирации, отчасти потому, что не был уверен, что смогу поставить десятиколесный гигант параллельно другим машинам.К снегопаду добавился дождь. Я выбрался из машины и направился в торговый центр, пересек секцию спортивных товаров Хермана, двигаясь прямиком к отделу инструментов «Сеарс», где купил большой молоток со стальной рукояткой, ломик, висячий замок и фонарик. И вернулся к трейлеру. Через десять минут замок валялся в снегу, а я рылся в ящиках с уже завонявшей макрелью, под которой и обнаружил около трехсот килограммов кокаина, аккуратно запакованного в прозрачные пластиковые пакеты.Ничего удивительного, что в полицию об угоне никто не заявил. Глава 19 Я позвонил Сьюзен по телефону-автомату из вестибюля торгового центра. Голос ее прозвучал как-то сонно.— Я в торговом центре «Нортшор», — сообщил я ей. — Мне просто необходимо, чтобы ты приехала и забрала меня.— Где моя машина?— На Мэн-пайк. Цела и невредима. На стоянке возле «Бургер Кинг».— На Мэн-пайк?— Мы заберем ее позже. С ней ничего не случится.— А ты сейчас в торговом центре «Нортшор»?— Да. Рядом с кинотеатром. В большом тягаче с рефрижератором.— В тягаче?— Да.— Боже мой!— Я знал, что тебе это понравится.— Через час подъеду.Она немного ошиблась в расчетах и появилась через час тридцать пять. Но время никогда не стояло выше Сьюзен, а она сама стоила того, чтобы ее ждать. Напрокат она взяла самую спортивную машину, какую только можно было отыскать. Но красный «мустанг» с белым откидным верхом выглядел откровенно несчастным в эту холодную зимнюю ночь. Сьюзен вышла из машины и направилась ко мне, как по импровизированному подиуму, в свете фар. Серые сапожки и джинсы, шубка из меха серебристой лисицы. Волосы в полном порядке, к макияжу, как обычно, не придраться. Я всегда подозревал: подними ее часа в три ночи секретная полиция, она найдет возможность и накраситься, и причесаться, прежде чем ее поволокут в застенок. Я выкарабкался из тягача и вытянул руки, принимая ее в объятия. Она прильнула ко мне и поцеловала. Мне показалось, что дыхание мое стало глубоким и ровным, а заиндевелые мышцы спины и плеч разогрелись и перестали болеть. Так происходило всякий раз, когда я видел ее.— В один прекрасный день я грохнусь от блаженства в обморок, — сказал я, зарывшись лицом в ее волосы.— Угу.— Ты сделаешь мне искусственное дыхание рот в рот?— А я чем занимаюсь? — И она еще раз поцеловала меня. — Профилактическое средство. — Ее губы еще касались моих губ. — Ну, что случилось?И пока мы так и стояли обнявшись, я рассказывал ей.— Триста килограммов кокаина? — переспросила она, когда я закончил. — Да мы богачи!— Даже если припрячем немного, чтобы ты могла его нюхать. Грамм кокаина на улицах Бостона стоит сто, сто двадцать долларов, если в него не намешано слишко много какого-нибудь дерьма.— Хватит на новую машину.— Угу.— И что мы будем с этим делать?— Пока толком не знаю.— Сдадим в полицию?— Не сейчас.— Почему?— Оставим в качестве заложника.— Это законно?— Нет.Сьюзен потерлась лбом о мой подбородок.— Я так и подумала.Мы переложили кокаин из трейлера в багажник «мустанга».— Неплохой получился заголовок в газете, — мечтательно произнесла Сьюзен. — «Врач-психотерапевт, выпускница Кембриджа, задержана с тремястами килограммами кокаина».— Скажешь, что была моей рабыней. Любой суд присяжных тебе поверит.Сьюзен захлопнула багажник.— А что с тягачом? — спросила она.— Оставим здесь. Кто-нибудь в конце концов заинтересуется им. Особенно если потеплеет.Мы сели в «мустанг», Сьюзен — за руль.— Владельца разыщут? — спросила она.— Не сомневаюсь, что он зарегистрирован на какое-нибудь подставное лицо.Сьюзен плавно тронула «мустанг», и мы быстро выехали со стоянки на 128-ю автостраду.— Хочешь, чтобы машину, багажник которой забит кокаином, остановили за превышение скорости?— Я иду всего лишь на шестидесяти восьми, — невинно проговорила Сьюзен.— Знаю. Но меня беспокоит, что произойдет, когда ты включишь вторую передачу.Сьюзен улыбалась, сбрасывая газ. Я откинул голову на подушечку подголовника.— К тебе или ко мне? — спросила она.— Ко мне.— Устал?— Жрать хочу зверски. И ломает всего от недостатка кофеина. И шесть дней без сексуального удовлетворения.— Это все излечимо. Уж поверь мне — доктору медицины.— К тому же из Гарварда.— Veritas, — ответила Сьюзен.Я закрыл глаза — и не то чтобы спал, когда мы неслись по 1-й автостраде, и не то чтобы не спал, когда мы подкатили и остановились в переулке за моим домом, на Мальборо-стрит, где я обычно оставляю машину.— Мы приехали, — на всякий случай сообщила Сьюзен.Я достал ключи. Мы поднялись на второй этаж и, открыв двери моей квартиры, вошли внутрь. Я остановился в гостиной и снял куртку. Сьюзен направилась прямиком в спальню. Бросив куртку на диван, я последовал за ней. Она уже разобрала постель. Отстегнув кобуру и положив пистолет в бюро, я разделся и рухнул в кровать.— Не хочешь рассказать мне перед сном сказку? — спросил я Сьюзен.— Не сегодня, — ответила она. — Тебе надо выспаться. Но кто знает, что произойдет утром. Глава 20 Проспал я до половины одиннадцатого утра и тяже учуял запах кофе. Я повернулся в постели и ощутил аромат духов Сьюзен, который источала подушка. Но припомнить, чтобы Сьюзен ложилась в постель, я не мог. Я сел на кровати. Одежда, которую я бросил вчера на пол, исчезла. Встав и потянувшись, выглянул в окно: тонкое покрывало снега на Мальборо-стрит сверкало и переливалось под лучами яркого солнца. Я вошел в гостиную.Сьюзен бросила на меня взгляд из-за стойки, отгораживавшей комнату от кухни.— Бог мой, какое бесстыдство! Ты голый!— Я собрался в душ, а ты просто оказалась в нужное время в нужном месте.— Бели ты не очень устал, то, может, и побреешься? — Сьюзен что-то взбивала в миске, что — я не видел.— Постараюсь, — пообещал я и отправился в ванную.Десять минут спустя я уже сиял чистотой, гладко выбритым подбородком и благоухал одеколоном «Клабмен». Обернув вокруг пояса полотенце, я снова предстал перед Сьюзен.— Стерильно чист?— Да.— И гладко выбрит?— Да.— И зубы вычищены?— Угу.— Отлично. Тогда, я думаю, сначала займемся любовью, а потом позавтракаем.— Превосходный план. Но как на него посмотрят твои пациенты?— Сегодня воскресенье. И никаких пациентов!— Воскресенье?Сьюзен кивнула. Она была в джинсах и в толстом просторном белом свитере. На шее поблескивали две золотые цепочки, в мочках ушей — золотые треугольнички сережек, на левом запястье — золотой браслет, маленькая золотая цепочка и золотые часы, на правом — один браслет, белый и массивный.— Блаженство пеньюара, и поздний кофе, и апельсины, и освещенный солнцем стул... — продекламировал я.— Элиот? — спросила Сьюзен.— Стивенс, — ответил я и обнял ее. — И зеленая свобода какаду на коврике.— Никогда не слышала, чтобы это так называли, — пробормотала Сьюзен, поцеловала меня и, выскользнув из объятий, кивнула головой в сторону спальни с улыбкой, в погоню за которой снялись бы с якорей сотни кораблей.Завтракать мы сели в полдень, я — в своем бордовом банном халате, Сьюзен — в умопомрачительном желтом шелковом пеньюаре с бордовой оторочкой, который она держала у меня дома. Она испекла маисовый хлеб, мы ели его с медом и запивали черным кофе. Хлеб был еще теплым.Я поднял чашку кофе, как бокал вина, и снова продекламировал:— Пришли нарушить святое таинство обряда жертвоприношенья...— Ты собираешься цитировать это творение целиком?— Целиком я не знаю.— Приятная новость! — улыбнулась Сьюзен. — И все же — что ты собираешься делать с кокаином, который лежит в багажнике машины? Если ты помнишь, я взяла ее напрокат.— Думаю, оставим его там, где лежит. Съездим в Мэн, заберем твою машину, а я поеду на «мустанге» обратно в Уитон.— Зачем?— Толком еще не знаю. Но теперь у меня в руках и товар, и парнишка.— Сын шефа полиции?— Угу. В худшем случае — припугну его. Он у меня в руках.— Уверен? Он может все отрицать. Тягач с трейлером в Пибоди, кокаин — у тебя.— Но мне известно, что взял он товар в «Пенобскот Сифуд Инк.». Я видел того типа, с которым он имел там дело. Если понадобится, начну трясти именно его.— Почему бы не начать сразу?— Потому что меня наняли не для того, чтобы я положил конец контрабанде кокаином, а для того, чтобы найти убийцу Вальдеса. Может, мне удастся сделать и то и другое. Может, для того чтобы сделать одно, мне нужно будет сделать и другое. Но убийство произошло в Уитоне, там мне и следует работать.Сьюзен придвинулась ко мне и нежно поцеловала в губы.— Что мне в тебе больше всего нравится, так это твое отношение к работе. Ты можешь прикидываться умником, которому наплевать на все правила и законы, но ты очень дорожишь своим словом.— На свете не так много того, чем стоит дорожить, но этим как раз стоит.— Постхристианская мораль, — сказала Сьюзен.— Еще я дорожу тобой, — сказал я.Она отрезала кусочек маисового хлеба и осторожно переложила его к себе на тарелку. От него поднялось маленькое облачко пара.— Мной и нами, — проговорила она. — Мы научились дорожить друг другом.Мы пристально смотрели друг на друга. Нить, соединявшую нас, казалось, можно было потрогать.— И так будет всю жизнь, — добавил я.Сьюзен кивнула. Я глотнул кофе, продолжая смотреть на Сьюзен поверх кромки чашки, потом поставил чашку на стол и отрезал еще кусочек хлеба.Тишина натянулась в пространстве, как натягивается поверхность жидкости в чашке, до краев наполненной кофе: капни одну лишнюю каплю — и потечет ручейком.Я вздохнул — и расплескал.Сьюзен улыбнулась.— Ты собираешься предъявить обвинение главному наркобарону?— Эстэве? Возможно. И парнишке, вероятно, тоже. И посмотрю, что из этого выйдет.— А что из этого может выйти?— Не знаю. Это все равно, что промывать тонны породы в поисках крупинки золота.— Думаешь, Эстэве это не понравится?— Как пить дать.— Тебе помощь понадобится?— Против банды вооруженных убийц? Шутишь?— Ты можешь сделать кое-что ради меня? Попроси Хоука поехать вместе с тобой.— Может быть, чуть попозже. Уж очень мило ты просишь.Сьюзен улыбнулась.— Спасибо. Но что-то уж слишком легко ты уступил. Может быть, все будет выглядеть иначе, чем кажется.— Может быть.— Но ты его все же попросишь. В любом случае.— Но не ради себя. Обществу заживется спокойнее, если Хоук будет при деле. Глава 21 В понедельник утром, еще до ланча, я остановил машину на подъездной дорожке дома Кэролайн Роджерс. Дорожка была расчищена от снега, и от нее к входной двери вела узенькая тропинка, прорезанная в снежных сугробах. Первый этаж двухэтажного особняка был облицован натуральным камнем, второй — обшит красным кедром. Входная дверь выкрашена в зеленый цвет.Я позвонил. Дверь открыла Кэролайн, одетая и причесанная, с помадой на губах. Никакого заметного следа горечи от недавней утраты. Горе оставляет на лицах людей гораздо меньше меток, чем думается. Те, кого терзает печаль, часто выглядят точно так же, как те, кому переживать не о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19