— Голос Кэролайн зазвучал уверенней, немного монотонно и тускло, но твердо.— Но Эстэва взял на работу Брета.— Нет. То есть, я хочу сказать, он взял его не из-за Бейли.Сьюзен молчала.— Он взял Брета... Брету нужна была работа. Брет был хорошим мальчиком. И он взял его. Я не знаю почему. Просто потому, что Брет был хорошим мальчиком. Как его отец.Кэролайн витала где-то далеко от нас и говорила о людях, которых мы не знали, о Бейли и Брете, какими я их никогда не видел. Те, что я видел, были другими. Они оба были по уши в дерьме и увязали в нем все сильнее; пока всему не пришел неожиданный конец.— Меня бы Бейли никогда не предал.Снег, скопившийся на раме за окном, обрамлял стекло живописными треугольниками. Фа-ла-ла-ла-ла.— Кого он предал? — спросила Сьюзен. Кэролайн покачала головой. По дороге мимо дома проехал снегоочиститель, дребезжа и скребя по асфальту ножом и грохоча цепями.— Брет был очень сообразительным, — сказала Кэролайн и опустила глаза. — Он очень старался, но у него не получалось. Он никогда не смог бы стать таким, как Бейли, таким, каким Бейли хотел его видеть... Таким сыном, какого Бейли заслуживал. Мы старались, но...— Трудно жить, пытаясь соответствовать чьим-то дефинициям.Кэролайн подняла на нее глаза и сдвинула брови.— Извините?— Наверно, трудно жить, стараясь быть точно таким, каким ты должен быть по мнению кого-то другого.— Да. Да, ужасно тяжело. Я пятнадцать лет старалась.Сьюзен легким кивком пригласила ее продолжать.— Очень старалась. Изо всех сил, — сказала Кэролайн и посмотрела на свои колени. На ней была серая фланелевая юбка и темно-синий свитер. На шее — зеленый шелковый шарфик, завязанный спереди мягким узлом. Густые волосы зачесаны назад и перехвачены зеленой шелковой лентой. — Он хотел... он хотел, чтобы все было правильно. Он был замечательным человеком, и он заслуживал лучшего. — Кэролайн затрясла головой, будто пыталась избавиться от каких-то мыслей. — Но... не получалось. Я была не в силах... Я не могла так больше жить.— Да, это очень тяжело, — сказала Сьюзен.По щекам Кэролайн Роджерс покатились две слезинки. Потом еще две, и еще... Плакала она молча.— Извините, — сказала она, проведя под правым глазом костяшкой указательного пальца.— Поплачьте, пусть все выйдет вместе со слезами, — посоветовала Сьюзен.Кэролайн вытерла левый глаз и опустила руки на колени. Слезы покатились быстрее. Потом она закрыла лицо обеими руками и разразилась бурными рыданиями:— Я просила... я умоляла его... подумать о нас... подумать... о Брете... если ему наплевать на меня... — Слова вылетали в промежутках между рыданиями, с глотками воздуха.Сьюзен уловила перелом в ее состоянии.— Что он говорил? — в нужный момент спросила она.— Он говорил, что Брету повезло, что у его отца есть связи, что сам бы он работу не нашел, — давясь рыданиями, говорила Кэролайн.Сьюзен кивнула, Кэролайн всхлипнула, пытаясь что-то сказать.— Работу! — выдохнула она. — Как будто работать на наркодельца — это хорошо. — Она тяжело, прерывисто дышала и плакала, выплескивая из себя слова, будто боясь не успеть сказать всего. — Будто иметь отца — наркодельца — это хорошо... Как будто блуд — это хорошо... Чтобы и Брет вырос таким же. — Кэролайн вдруг замолчала и, казалось, впала в прострацию. — Как он, — выдохнула она.Она соскользнула с дивана на пол, на колени, снова выдохнула: «Как он» и переломилась пополам, уткнув лицо, спрятанное в ладони, в колени, и закачалась из стороны в сторону.Я посмотрел на Хоука — на его лице никаких эмоций. Посмотрел на Сьюзен — она сконцентрировала всю себя на Кэролайн.— У Бейли была любовница? — спросила она.Кэролайн кивнула, все так же раскачиваясь всем телом.— Он работал на Эстэву?Кэролайн снова кивнула.— Кто была его любовница?Кэролайн замерла и подняла на Сьюзен удивленное лицо, как если бы ее спросили, где верх, а где низ. Голос прозвучал неожиданно чисто:— Эмми, — сказала она. — Эмми Эстэва. Кто же этого не знает?— Вам было очень больно...— Да.— Как вы с этим боролись?— Я пыталась... Я старалась быть для него желанной, стать такой, какой бы он хотел меня видеть...— Это трудно, не так ли?— Да.— Очень трудно, — проговорила Сьюзен.— Да.— Так что же вы сделали?Кэролайн молча покачала головой.— Вы обращались за помощью?— Совсем недавно, — проговорила она. — Я говорила с доктором Вагнером.— Что вы ему сказали?— О Бейли — ничего. — Она вскинула на Сьюзен испуганные глаза. — Только о том, что у меня депрессия, а дома не все хорошо складывается. И доктор Вагнер посоветовал мне обратиться к социальному работнику.В комнате на мгновение воцарилась тишина. За окном все падал снег.— К кому именно? — спросила Сьюзен.— Молодая женщина, латиноамериканка. Мисс Олмо.— Как часто вы встречались с ней?— Два раза в неделю в течение почти трех месяцев.— И вы рассказали ей о Бейли?— Сначала нет, — сказала Кэролайн. — Но мисс Олмо сказала, что если я хочу, чтобы она мне помогла, я должна доверять ей.— Конечно, — сказала Сьюзен.— И я ей все рассказала.— Кому-нибудь еще вы о Бейли рассказывали? — спросила она.— Нет, ни одному человеку.Я взглянул на Хоука. Он — на меня.— Но все дело в том, что ничто не помогло. А теперь уже поздно.— Не поздно, — сказала Сьюзен. — И вам потребуется еще не меньше трех месяцев.— Для чего?— Для того, чтобы вновь научиться желать прихода завтрашнего дня.Кэролайн замотала головой из стороны в сторону.— Да, — сказала Сьюзен. — Я помогу вам, он поможет вам, — Сьюзен кивнула в мою сторону. — Сейчас вы в это не верите, но все еще будет хорошо.Кэролайн ничего не ответила, она просто села и уставилась в окно, за которым в черноте ночи кружили белые хлопья снега. Глава 32 Хоук сидел за рулем, я, держа дробовик, рядом с ним на переднем сиденье. Снег падал все так же мягко, временами прерывая свое кружение, словно раздумывая, не обернуться ли бураном.— Отправляюсь пострелять мафиози, а попадаю на сеансы психотерапии, — говорил Хоук, — как у доктора Рута.— Дойдет очередь и до мафиози.— Надеюсь.Крытый красной черепицей дом Хуаниты Олмо оказался в десяти минутах езды сквозь снегопад. На пути нам вновь встретилась снегоуборочная машина и молодая родительская пара, которая везла на санках чадо, укутанное до состояния колобка, мальчик это или девочка — определить не представлялось возможным.Мы остановились напротив старого каркасного дома на две семьи. На нерасчищенной подъездной дорожке стояли три припорошенные снегом машины, одна из них — «эскорт» Хуаниты.Хуанита открыла нам дверь: в джинсах и футболке с изображением Микки Мауса. Посмотрела на меня, на Хоука — он держал в руках дробовик — и снова быстро перевела взгляд на меня.— Мой друг — охотник на куропаток, — сказал я.— Что вам нужно? — спросила Хуанита.— Войти и поговорить.— А если нет?— Мы все равно войдем.— А если я вызову полицию?— Мы не дадим.Лицо Хуаниты слегка запылало, глаза словно увеличились.— Вот как? — отрывисто бросила она.Я переступил через порог и оказался в гостиной, Хоук последовал за мной, прикрыв за собой дверь.— Соседи дома, — поторопилась сообщить Хуанита.— Вот черт! — как бы расстроился Хоук.Глаза Хуаниты забегали: скользнут по Хоуку — и в сторону, скользнут — и в сторону, лицо продолжало рдеть нервным румянцем.— Присядем? — предложил я.Хуанита посмотрела на меня:— Да, конечно. Садитесь.Я сел в обтянутое твидом кресло с деревянными закругленными подлокотниками. Хуанита стояла в арке, ведущей в столовую. Хоук прислонился спиной к двери, держа ружье дулом вниз.— Что это за ружье? — спросила Хуанита.— "Смит-и-вессон", — ответил Хоук. — Помповое ружье. Двенадцатый калибр, заряжается четырьмя патронами сразу.— Я долго ломал голову, но так и не смог понять... — Я смотрел на Хуаниту — она на меня. — Если вы так восхищены Фелипе Эстэвой, зачем вам было говорить, что его жена спала с Вальдесом, тем самым сразу наводя меня на Эстэву?Хуанита взяла с верхней полки дешевой еловой этажерки пачку сигарет и закурила.— И еще одно я не смог объяснить: когда я спросил вас, спали ли вы с Вальдесом, вы посмотрели на меня так, будто проглотили бейсбольный мячик, а затем скрылись за дверью женского туалета, оставив меня в одиночестве.— Хотите кофе? — спросила Хуанита. — У меня растворимый.— Нет, спасибо. Пытаюсь держать себя на одной чашке в день, — сказал я.Хоук молча мотнул головой.Все помолчали. Через стенку из соседней квартиры доносился слабый звук работающего телевизора.— А теперь я узнаю, что с Эмми Эстэвой спал Бейли Роджерс.Хуанита глубоко затянулась, задержала дым и выпустила через нос. Она молчала.— И еще я узнаю, что вам это было известно.Лицо Хуаниты пылало.— Так как его жена обратилась к вам за помощью и обсуждала с вами свои семейные проблемы. Она рассказала вам, что Бейли куплен Эстэвой и что он спит с его женой Эмми.Хуанита снова затянулась — у сигареты вырос длинный пепельный хвост. Казалось, она ушла в себя, но ее темные глаза были широко раскрыты.— И что из этого следует? — раздался ее голос, как из глубокой мертвой шахты.— А то, что у вашей пациентки убили и мужа и ребенка. А уитонские легавые собираются прикончить меня. Пора делиться секретами.Хуанита заскользила глазами по комнате. Ссутулив плечи и обхватив себя левой рукой, она вцепилась в локоть правой, державшей сигарету всего в дюйме ото рта, но, видимо, напрочь позабытую, дым тонкой струйкой вился вверх, к грязному потолку комнаты. Она переводила взгляд с Хоука на меня и с меня на Хоука.— Кому вы рассказывали об этом, Хуанита? — спросил ее Хоук.Его голос прозвучал мягко, но это не сработало. Глаза Хуаниты вновь скользнули по мне.— Вы рассказали Эстэве? — спросил я.Сигарета обожгла ей пальцы, она, вздрогнув, выронила ее на пол и раздавила ногой.— Вы сообщили Эстэве, что шеф полиции трахает его жену, — сказал Хоук.— И Эстэва убил его, — сказал я.— И получается вроде того, что это вы его сами убили.Хуанита покачала головой, скорее отвергая обвинения и не соглашаясь с тем, в чем ее обвиняют.— Вы рассказали Эстэве, — повторил я.Снегопад прекратился, по крайней мере, на время. За окном убогой комнаты Хуаниты не кружилась на ветру ни одна снежинка. Хуанита вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на кончик сигареты и положила спичку в пепельницу.— Сначала не ему, — сказала она.— Кому?Она еще крепче вжала в себя правый локоть.— Эрику, — прозвучало еле слышно.Я едва понял ее.— Вальдесу?— Да.Я ждал.— Мы... Мы были... близки. И... он постоянно спрашивал меня, не знаю ли чего-нибудь, что дало бы ему возможность подступиться к кокаину.Она замолчала. Дышала она тяжелее и громче, чем говорила: от волнения ей не хватало воздуха. Глаза блуждали по комнате, ничего не видя.— И...— И я рассказала ему о том, что услышала от Кэролайн, — торопливо выдохнула она из себя.— Что он кормится денежками Эстэвы и спит с его женой?— Да.— А Вальдес? Он спал с Эмми?— Нет.— Вы говорили, что спал.— Я солгала.— Зачем? — спросил Хоук.Она не ответила, только покачала головой и опустила глаза.— Из соображений этики, — ответил я Хоуку за нее. — Она не хотела рассказывать мне о том, что узнала от своей пациентки, но она хотела, чтобы я знал, что Эмми погуливает на стороне, чтобы заставить меня приглядеться к ней пристальней и самому выйти на Бейли.— Она не рассказала тебе о Бейли потому, что это была тайна ее пациентки, и она не имела права ее разглашать, так?— Да. Она просто сказала мне, что Эрика убил Бейли, потому что был подлецом и негодяем.— Но Вальдесу-то она выложила все, — сказал Хоук.— Из любви, — пояснил я.— Горячей, — сказал он.— Которая его и убила.Хуанита отвернулась от нас, прислонившись к косяку арочного прохода и уставившись невидящим взглядом в пустую столовую.— Поэтому я и сказала вам, что Эрика убил Бейли Роджерс, — проговорила она, стоя к нам спиной. — Я знала, что Эрик разговаривал с ним об этом.— Шантажировал, — сказал я.Она сказала, не оборачиваясь:— И Бейли его убил.— Был вынужден, — сказал Хоук.— Эрик был молод, — говорила Хуанита. — Ему хотелось стать героем. Хотелось получить Пулитцеровскую премию.Хоук молчал. Я тоже. Мы смотрели на сгорбленные плечи Хуаниты. Тишину нарушало только приглушенное бормотание соседского телевизора.— Значит, вы рассказали мне о Бейли в надежде, что я сам до всего докопаюсь, а вы останетесь в стороне?— Да. — Ее голос долетел до меня эхом, отраженным от стен столовой.— Но я не докопался.Хуанита молчала. Спина застыла в напряжении. Над головой вился сигаретный дым. Мы ждали.Тишина.Хоук почти неслышно прошел мимо нее в столовую и, повернувшись, тихо выдохнул ей в лицо:— И?..Она медленно перекатилась спиной по косяку, отвернувшись от Хоука и повернувшись ко мне, глядя в никуда глазами сомнамбулы. Казалось, она не замечала ни меня, ни капризов погоды за окном.— И я пошла к Фелипе Эстэве, — проговорила она. — И рассказала ему. Глава 33 Мы возвращались к Кэролайн вместе с Хуанитой. В злономеренности ее не обвинишь, но благие побуждения этой женщины, черт бы ее побрал, оборачивались злом. Поэтому я хотел держать ее под присмотром. Она не возражала. Выглядела так, словно эмоционально высушена. Когда мы вошли в дом, глаз на Кэролайн она не подняла. Едва ли взглянула и на Сьюзен, когда я представил их друг другу. Мне не следовало бы говорить «доктор Сильверман».Мы расселись в гостиной Кэролайн траурным кружком. Снова повалил сильный снег.Мерещилось шотландское виски в высоком бокале, с содовой и кусочками льда. В двух высоких бокалах.— Итак, — прервал я свои мечтания, — мы знаем, но, по всей видимости, не сможем доказать, что Эрика Вальдеса убил Бейли Роджерс из-за того, что тот пытался шантажировать его любовной связью с Эмми Эстэвой и покрывательством наркобизнеса в Уитоне. Мы также знаем и, возможно, сможем доказать, что Роджерса убил Эстэва после того, как Хуанита рассказала ему о том, что его жена изменяет ему с Бейли. А потом убил и Брета, чтоб замести следы.— Потому что через Брета ты мог выйти на кокаин, — сказала Сьюзен.— Да. И, даю голову на отсечение, кто-то из криминальной лаборатории доложил Эстэве, что пистолет, который он дал Брету, в данный момент проходит экспертизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19