Никаких исчезновений. Никаких убийств. Ничего. Бредгар Чэмберс был в полном порядке. Лучшее место.– И все же случалось, что ученики умирали. В часовне есть памятная доска.– Умирали – да. Но убийство? Никогда. Дурной знак, инспектор. – Ортен откашлялся и завершил свою мысль: – Но меня это нисколько не удивляет, инспектор.Линли предпочел не заметить намека.– Однако самоубийство тоже можно счесть дурным знаком, – вставил он.Ортен потянулся беспокойными пальцами к эмблеме школы, вышитой желтыми нитками на нагрудном кармане формы, затеребил корону, расположенную в гербе над веткой боярышника. От короны отделилась одинокая золотая ниточка – так постепенно разрушится весь рисунок.– Самоубийство? – переспросил он. – Так Мэттью Уотли совершил самоубийство?– Вовсе нет. Я имею в виду другого ученика – Эдварда Хсу. Если вы прослужили здесь семнадцать лет, вы должны были знать его.Ортен и Элейн Роли переглянулись. Что отразилось на их лицах – удивление или тревога?– Вы ведь знали Эдварда Хсу, Ортен? А вы, мисс Роли? Вы знали его? Вы давно здесь работаете?Элейн Роли осторожно облизнула языком губы.– В этом месяце исполнится двадцать четыре года, сэр. Я сперва помогала на кухне. Потом подавала обед в учительской столовой. С самых низов поднялась. Вот уже восемнадцать лет как я служу экономкой в «Эреб-хаусе», и горжусь этим, сэр.– Эдвард Хсу жил в «Эребе»?– Да, Эдвард жил в «Эребе».– Он был подопечным Джилса Бирна, насколько я понял?– Мистер Бирн забирал Эдварда к себе на каникулы. Он и раньше так делал– выбирал кого-нибудь из воспитанников «Эреба» и всячески поддерживал его. Он сам выпускник «Эреба», и ему нравится помогать нашему пансиону всем, чем можно. Мистер Бирн хороший человек.– Брайан Бирн утверждает, что к Эдварду Хсу его отец относился с особой симпатией.– Думаю, Брайан и сам помнит Эдварда.– Брайан– префект «Эреба». Должно быть, вы близко знакомы с ним?– Близко? – Теперь она взвешивала каждое слово. – Нет. Я бы не сказала, что близко.– Но ведь он– префект «Эреба», а вы– экономка, вы работаете вместе…– Брайан– трудный мальчик, – возразила Элейн. – Его не поймешь. Он слишком запутался…– Она колебалась, не решаясь продолжать. В соседней комнате детишки вновь подняли шум, не столь яростный, как в прошлый раз, но суливший новый взрыв эмоций.– Староста пансиона должен быть самостоятелен и крепко в себе уверен, инспектор, – проговорила Элейн Роли.– А Брайан?– Брайан совсем другой. Он – как бы это получше объяснить? – слишком уж зависим.– Зависим? От чего?– От чужого мнения. От похвалы. Он старается всем угодить, всем понравиться. Для префекта это не годится, совершенно не годится. Как может подросток призвать к дисциплине младших ребят, если для него главное – всем угодить, чтобы все его любили? А Брайан именно таков. Если б это от меня зависело, его бы в жизни не назначили префектом пансиона.– Однако сам факт, что Брайана выбрали префектом, подразумевает, что у него есть соответствующие качества – или нет?– Ничего такой факт не подразумевает! – Фрэнк Ортен рубанул рукой воздух. – Все зависит только от того, кто чей отец, а директор всегда сделает так, как укажет совет попечителей.В соседней комнате загремела на пол и разбилась какая-то посудина. Вой сделался громче, настойчивее. Элейн Роли поднялась на ноги.– Я присмотрю за ними, Фрэнк. – С этими словами она скрылась за дверью.Как только дверь закрылась, Фрэнк Ортен снова заговорил:– Она работает изо всех сил, Элейн всегда выкладывается. Джону Корнтелу досталась лучшая экономка в Бредгаре, а он и не понимает, как ему повезло. Но вас-то интересует одежда, а не Джон Корнтел. Пойдемте.Выйдя из дома, они скоро свернули на ответвлявшуюся от главной дороги тропинку, почти полностью скрытую от глаз липами. Ортен шагал впереди, воинственно сдвинув на лоб синюю форменную кепку. Шли они молча. Хейверс на ходу перелистывала блокнот, что-то подчеркивала, неразборчиво бормоча себе под нос; а Линли, глубоко засунув кулаки в карманы брюк, обдумывал все сказанное Фрэнком Ортеном и Элейн Роли.В любом учреждении служащие, находящиеся на различных уровнях власти, стараются закрепить за собой все полномочия, присущие их должности, а по возможности покушаются и на большее. Так обстоит дело и в Скотленд-Ярде, и в частной школе. Казалось бы, в школе все решения принимаются директором, однако Фрэнк Ортен открыто намекал, что все не так просто: совет попечителей – то есть Джилc Бирн – пользуется слишком большим влиянием. Линли был убежден, что этот факт имеет отношение к судьбе Мэттью Уотли. Мальчик получил стипендию совета попечителей, возможно, вопреки мнению директора. Его поселили в «Эребе», где некогда жил сам Бирн, а затем Эдвард Хсу. Какая-то схема здесь просматривалась.Они подошли к развилке и почувствовали едкий запах, который ни с чем не перепутать, – запах дыма. Фрэнк Ортен свернул вправо, приглашая их следовать за собой, однако Линли помедлил, глядя в другую сторону от развилки, на ближние здания школы. Отсюда просматривались все четыре пансиона для мальчиков, причем ближе всего находился «Калхас-хаус», и задняя сторона лаборатории.– Что вам там понадобилось, инспектор? – нетерпеливо спросил Ортен.Отходившая вправо дорожка, длиной примерно в двадцать пять ярдов, упиралась в большой гараж без дверей. В гараже находилось три микроавтобуса, небольшой трактор, грузовик с открытым кузовом и четыре велосипеда – три из них со спущенными колесами. От непогоды школьный транспорт защищали только стены и крыша, поскольку в окнах не было стекол, а двери, если когда-нибудь они и имелись на передней стороне этого сооружения, давно кто-то позаботился снять. На редкость угрюмое и непривлекательное строение.– Наши задворки никого не волнуют, – прокомментировал Фрэнк Ортен. – Главное, чтобы снаружи все блестело напоказ, а чего родители не увидят– пусть хоть на куски разваливается.– Школа нуждается в ремонте, – согласился Линли. – Мы уже вчера обратили на это внимание.– Но театр в порядке. И спортивный зал. И часовня. И тот пижонский сад со скульптурами, которым все восторгаются. И все прочее, куда заходят посетители в родительский день. От этого ведь зависит набор в школу, верно? – И он сардонически расхохотался.– Насколько я понимаю, школа испытывает финансовые проблемы.– Проблемы! – Ортен даже приостановился, повернулся лицом на запад, где сквозь череду лип просвечивал в утренних лучах далекий шпиль часовни. Колокол, призывая на утреннюю молитву, звонил заунывно и глухо, напоминая скорее плач по умершим. Ортен отвернулся, покачав головой. – Было время, Бредгар был лучшим из лучших. Выпускники поступали в Оксфорд, в Кембридж, и ринимали их там с распростертыми объятиями.– Все переменилось?– Переменилось. Не мне рассуждать об этом. – Привратник печально улыбнулся. – Всяк сверчок знай свой шесток. Директор не устает про это напоминать.Не дожидаясь ответа, Ортен зашагал по асфальтовой дорожке вдоль гаража, свернул за угол и привел детективов на мрачный, изуродованный участок земли, где сжигался школьный мусор. Здесь все пропахло дымом, сырой золой, горелыми сорняками, паленой бумагой. Этот запах поднимался от конусообразной горы дымящихся отходов. Рядом с мусорной кучей стояла зеленая тележка, и на ней-то и лежала та самая одежда.– Я подумал, лучше оставить ее, где лежала, – пояснил Ортен. – То есть не прямо в костре, но поблизости.Линли осмотрел участок. Почва густо поросла сорняками, высокие стебли которых были поломаны и растоптаны. Кое-где уцелели следы, однако отпечатки были неполными и смазанными– там носок, тут пятка, где-то часть подошвы. Никакой пользы от них не будет. Ничего существенного.– Посмотрите, сэр, – окликнула его Хейверс с другой стороны мусорной кучи. Закурив сигарету, она указывала вниз ее горящим кончиком. – Вот неплохой отпечаток. Кажется, женский след?Подойдя к ней, Линли склонился над сохранившимся на земле следом. Чья-то нога глубоко увязла в рыхлой почве возле костра, где зола, смешавшись с землей, превратилась в грязь, и оставила отпечаток теннисной туфли. Но ведь спортивная обувь наверняка имеется у любого обитателя школьного кампуса.– Возможно, женщина, – признал он. – Или же кто-то из младших мальчиков.– Или кто-то из старших, но с маленькой ногой, – вздохнула Хейверс. – Хорошо бы пригласить сюда Шерлока Холмса. Он бы тут поползал в грязи, и через полчаса дело было бы раскрыто.– Держитесь, сержант! – ободрил ее Линли, и Хейверс занялась осмотром местности, а Линли вернулся к тележке с одеждой. Фрэнк Ортен топтался возле тележки, кидая время от времени тоскливые взгляды в сторону гаража.Линли достал очки, взгромоздил их на нос, вытащил из кармана несколько аккуратно сложенных пластиковых пакетов. Он также надел резиновые перчатки, хотя отчетливо понимал бессмысленность этих предосторожностей– повалявшись в куче отходов, а затем проведя ночь в тележке, одежда обросла грязью, и тщетно было бы надеяться, что эксперты смогут обнаружить на ней хоть какие-нибудь улики.Всего Ортен нашел семь предметов одежды. Они успели слегка обуглиться и были густо покрыты золой. Для начала Линли осмотрел блейзер. Метка с именем отсутствовала, но у воротника еще виднелись обрывки нитей– очевидно, ее кто-то сорвал. Так же поступили с метками на брюках и Рубашке. В самом низу кучи лежал галстук, а под ним– ботинки. Линли поднял глаза.– Как вы наткнулись на это? – спросил он Фрэнка Ортена.Фрэнк отвел взгляд от гаража и ответил:– По субботам во второй половине дня я жгу мусор. Так заведено. А когда заканчиваю, непременно проверяю, потух ли костер, заливаю его. И вдруг в субботу ночью огонь вспыхнул снова. Я пошел разобраться.Линли медленно распрямился.– В субботу? – повторил он. – В субботу ночью?Ортен насторожился.– Именно в субботу ночью, – уверенно подтвердил он.Сержант Хейверс, изучавшая почву по ту сторону мусорной кучи, резко остановилась, отбросив сигарету, грозно упершись одной рукой в бок.– Исчезновение Мэттью Уотли было замечено в воскресенье, – произнесла она, и ее лицо вспыхнуло. – А вы не удосужились сообщить об этой находке вплоть до вечера понедельника, хотя обнаружили одежду еще в субботу?! Как же так, мистер Ортен?– Когда я увидел ночью огонь, подумал, кто-то хулиганит. Пошел проверить, в чем дело. Было темно. Я просто засыпал его землей, чтобы сбить пламя. Тогда я не видел одежду, нашел ее только на следующий день. В тот момент я не придал этому особого значения. Только в понедельник утром узнал об исчезновении мальчика.– Но ведь и вчера мы провели здесь весь день. Почему же вы тогда нам не сказали? Вы хоть знаете, какие последствия может навлечь на вас сокрытие улик?– Я не знал, что это улики, – возразил Ортен. – Да и сейчас в этом не уверен.– Однако вы позвонили в Скотленд-Ярд и заявили, что нашли одежду пропавшего мальчика, – перебил его Линли. – Мне сказали, что вы опознали одежду без колебаний. – Лицо привратника оставалось совершенно неподвижным, лишь на щеке подергивался мускул. – Кто убедил вас, что одежда принадлежит Мэттью? Кто уговорил позвонить в полицию? Мисс Роли? Директор? Джон Корнтел?– Никто! Вы получили то, за чем пришли, а у меня и без вас дел полно. – Ортен развернулся на каблуках и быстро направился вспять по дорожке, по которой они только что добрались сюда. Хейверс бросилась вслед за ним.– Оставьте, – приказал ей Линли.– Однако…– Никуда он не денется, сержант. Дайте ему время повариться в собственном соку.– Время, чтобы придумать правдоподобную историю насчет того, почему он тянул до вечера понедельника и только тогда сообщил об уликах, найденных в ночь на воскресенье!– На это у него уже было время. Часом больше или меньше – уже не важно. Посмотрите-ка на это.Линли вытащил из кучи один носок, вывернул его наизнанку и предъявил сержанту почерневшую от огня, но все еще отчетливую метку. Это была цифра «4».– Значит, одежда и впрямь принадлежит Мэттью, – сказала Хейверс. – А где второй носок?– Либо сгорел вместе с мусором, прежде чем подоспел Ортен, либо, если нам повезло, упал где-нибудь по дороге.Линли принялся раскладывать все детали одежды по отдельным пакетам, Барбара пристально следила за его движениями.– Это полностью меняет дело, верно?– Да, безусловно. Вся одежда мальчика на месте. Повседневная и нарядная, спортивная форма, школьная форма. Если только мы не вообразим, будто он сошел с ума и разделся догола, когда убегал из школы вечером в пятницу, приходится сделать вывод, что он покинул школу не по собственной воле – кто-то вывез его отсюда.– Живым или мертвым?– Это нам пока неизвестно.– Но у вас есть гипотеза?– Есть, Хейверс. Полагаю, он был уже мертв. Она кивнула, устало вздохнув:– Значит, он вовсе не бежал.– Не похоже. Но хотя он и не бежал, все равно остается немало проблем. Его отец сказал, что в последние месяцы Мэттью резко переменился, сделался угрюмым. А потом еще Гарри Морант. Почему он не хочет разговаривать с нами? А как вели себя на допросе Уэдж, Арленс и Смит-Эндрюс? – Подняв с земли пластиковые пакеты, Линли вручил два из них Хейверс, затем снял очки и перчатки. – Пусть Мэттью Уотли и не сбежал, в этой школе все-таки творится что-то странное.– С чего начнем? – поинтересовалась Барбара.Линли оглянулся на маленький домик по ту сторону поля:– Полагаю, Фрэнк Ортен уже созрел для разговора.Они отправились к Ортену по тропинке, бегущей через поле, длиной примерно в сто ярдов, которая вывела детективов на аккуратную кирпичную дорожку между огородом и гаражом, упиравшуюся в крыльцо черного входа. Элейн Роли провела их на кухню.В отличие от гостиной, кухню явно недавно убирали: на поверхности шкафчиков и плиты не виднелось ни единого пятнышка, на окнах висели свежевыстиранные занавески, в раковине дожидалась мытья только оставшаяся от завтрака посуда. Пахло растопленным свиным жиром– на плите в сковородке обжаривался тост.Элейн Роли выключила конфорку и, подцепив вилкой готовый кусочек хлеба, бросила его в тарелку, где уже лежала глазунья из двух яиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57