Он знал, что Питт ни за что не придет в учительскую вовремя, когда завтрак подают на стол, когда он мог бы съесть его горячим, – не приходит из гордости, ведь, торопясь к горячему завтраку в учительской, он бы выдал, насколько неустроен его домашний быт, обнаружил бы, что у себя в «Галатее» он и завтрака не получит. Питт не мог признаться в этом, как не признал бы он и тот факт, что его жена все еще валяется в постели – ей, как всегда, потребуется немало времени, чтобы очухаться после воскресной попойки.Но жалость к Питту растаяла, как только тот добавил:– Полагаю, тебе несладко придется, Джонни. Разумеется, я тебе очень сочувствую, но с какой стати ты не позаботился даже позвонить Морантам и убедиться, что все шесть мальчиков проводят уик-энд у них? Это как-никак стандартная процедура. Я никогда не забываю об этом.– Я не подумал…– А изолятор? Мальчик заболел, а ты даже не заглянул к нему, не погладил прохладной рукой пылающий лоб? Или, – тут Питт плотоядно усмехнулся, – или твоя рука была в тот момент чем-то очень занята?Слепая ярость в мгновение ока смыла деланное спокойствие Корнтела.– Ты прекрасно знаешь, что из амбулатории мне ничего не сообщали. Тебе сообщили, верно? Что ты-то сделал, когда обнаружил у себя в почтовом ящике справку, освобождавшую Мэттью Уотли от игры? Ведь это ты проводил в пятницу футбольный матч, не правда ли? Так что, Коуфри, ты помчался посмотреть, что стряслось с малышом, или ты продолжал заниматься своими делами, приняв на веру, что мальчишка находится там, где он находился, судя по этой справке?Питт даже ухом не повел.– Не пытайся свалить все на меня, Джон. – Серо-зеленые глаза, холодные, как глаза рептилии, скользнули мимо Корнтела, быстро оглядели помещение. В учительской никого не было, но Питт все же понизил голос и продолжал конфиденциально: – Мы оба знаем, кто несет ответственность за Мэттью, верно, Джон? Ты можешь сказать полицейским, что я получил справку из амбулатории и не потрудился перепроверить ее. Если хочешь, можешь сказать им об этом. Но в этом нет состава преступления, не правда ли? А вот ты…– Если ты намекаешь…Но тут лицо Питта, увидевшего кого-то позади и чуть слева от Корнтела, расплылось в улыбке.– Доброе утро, директор, – поздоровался он. Обернувшись, Корнтел убедился, что АланЛоквуд, стоя в дверях, следит за их разговором. Оглядев своих подчиненных с ног до головы, Локвуд быстрыми шагами пересек комнату. Его мантия развевалась на ходу.– Приведите в порядок свою внешность, мистер Питт, – распорядился Локвуд, заглядывая в вытащенное из кармана пиджака расписание. – Через полчаса у вас урок. Этого времени вам хватит на то, чтобы умыться и почиститься. Вас можно принять за бродягу, или вы даже не догадываетесь об этом? У нас в кампусе полиция, совет попечителей соберется еще до полудня. Хлопот полон рот, не хватало мне следить за учителями, которые не в состоянии сами позаботиться о своем внешнем виде. Примите меры, мистер Питт, и немедленно. Вам ясно?Лицо Питта окаменело.– Вполне, – коротко отвечал он. Локвуд повернулся и пошел прочь.– Мальчишка, выскочка! – прошипел ему вслед Коуфри. – Наш Алан вовсю разыгрывает из себя главного. Какая властность, какой авторитет. Господь всемогущий, а не человек. Но загляни за кулисы, и сразу обнаружишь, кто правит бал. Малыш Мэтт Уотли пример тому.– О чем ты говоришь, Коуфри? – Гнев Корнтела уже улегся, он испытывал лишь раздражение, а потому согласился поддержать беседу. И напрасно– он вновь подыграл Питту.– О чем я говорю? – с хорошо разыгранным изумлением отозвался Питт. – Ну, ты совсем не в курсе, да, Джонни? Чем же ты так увлекся, что даже не слыхал о последних событиях в школе? А? Я чего-то не знаю о твоей личной жизни, а? Или я догадываюсь?Корнтел вновь ощутил приступ гнева и поспешил прочь. 7 Линли попросил собрать трех соседей Мэттью Уот-ли в тот самый дортуар, где они спали. Чаз Квилтер привел троих мальчиков, и все они тут же разбрелись по своим отсекам, словно зверьки, прячущиеся от опасности в нору. Они тщательно избегали смотреть друг на друга, однако двое успели быстро оглянуться на старшего префекта, впустившего их в комнату и остановившегося, как и раньше, у двери. Сравнивая Чаза с тремя мальчишками, Линли осознал, сколь велики перемены, происходящие в человеке между тринадцатью и восемнадцатью годами. Чаз был уже взрослым, высоким парнем, третьеклассники же казались детьми– круглощекие, с неясной кожей, с мягко очерченным лицом. Все они расселись на кроватях, тревожно поглядывая, и Линли догадывался, что присутствие старшего префекта пугает их больше, чем вторжение полиции. Даже внешний облик Чаза мог бы внушить благоговейный трепет мальчикам, которые были на пять лет моложе его, не говоря уж о том, что он был главой всех учеников.– Сержант! – окликнул Линли Хейверс. Та уже достала и раскрыла блокнот, готовясь к допросу. – Не могли бы вы составить для меня план школы и планы каждого помещения? – Барбара уже приоткрыла было рот, собираясь напомнить ему о правилах проведения допроса и правах свидетеля, но он прервал ее, намекнув: – Пусть Чаз проводит вас.Барбара сразу же поняла, к чему он клонит, и постаралась, чтобы эта догадка не отразилась на ее лице. Кивнув, она повела старшего префекта прочь из комнаты, оставив Линли наедине с Уэджем, Арленсом и Смит-Эндрюсом. Линли пригляделся к своим собеседникам– симпатичные на вид мальчики, аккуратно наряженные в серые брюки, накрахмаленные белые рубашки, желтые пуловеры. Галстуки в синюю и желтую полоску. Уэдж казался наиболее спокойным, владеющим ситуацией. Как только префект вышел за дверь, он прекратил упорно рассматривать полинявший линолеум у себя под ногами и поднял взгляд. Теперь, среди своих постеров со звездами рок-н-ролла, он готов был бесстрашно вступить в беседу. Другие два мальчика все еще колебались. Арленс полностью сосредоточился на красотке в купальнике, которая, изогнувшись, мчалась по волнам на доске для серфинга, а Смит-Эндрюс уже извертелся, сидя на кровати и пытаясь огрызком карандаша ткнуть себя в пятку.– Мэттью Уотли, по-видимому, сбежал из школы, – сообщил Линли, присаживаясь в изно– кровати, принадлежавшей прежде Мэттью.Он немного наклонился вперед, опустил руки на колени, удобно сложил ладони, словно полностью расслабился и призывал к тому же мальчишек. —Вы знаете, почему он это сделал?Мальчики быстро, исподтишка обменялись взглядами.– Каким он был? – продолжал Линли. – Уэдж, что ты скажешь?– Симпатичный парень, – ответил Уэдж, глядя Линли прямо в глаза и как бы пытаясь тем самым убедить полицейского в полной своей откровенности. – Мэттью был хорошим парнем.– Вы знаете, что он умер?– Вся школа знает, сэр.– Как вы узнали об этом?– Слышали утром за завтраком, сэр.– От кого?Уэдж: почесал ладонь.– Не помню. Вроде как слух пронесся. Мэттью мертв. Уотли мертв. Парень из «Эреба» найден мертвым. Я не знаю, кто первым заговорил об этом.– Ты удивился, услышав это?– Я думал, это шутка.Линли оглянулся на других мальчиков.– А вы? – Теперь он напрямую обращался к ним. – Вы тоже подумали, что это шутка?Они послушно закивали, подтверждая слова Уэджа. Уэдж продолжал:– Никто же не думает, что такое и вправду может случиться.– Но Мэттью пропал еще в пятницу. Можно было предположить, что с ним что-то стряслось. Значит, это не было для вас полной неожиданностью.Арленс принялся грызть ноготь указательного пальца.– Он собирался на выходные к Гарри Моранту, сэр, вместе с мальчиками из «Калхас-хауса», приятелями Гарри. Мы думали, Мэтт отправился вместе с ними в Котсуолдс. Он получил отпуск на выходные. Все знали, что…– Тут Арленс оборвал свою речь, словно и без того сказал слишком много, уронил голову и вновь всецело сосредоточился на обкусанном ногте.– О чем все знали? – попробовал уточнить Линли.Уэдж вновь взял инициативу на себя, проявив необычное для его лет терпение:– Все знали, что Гарри Морант пригласил пятерых ребят на выходные. Гарри всем хвастался насчет этого– мол, родители устраивают ему праздник и приглашены только самые-самые. Гарри, он такой, – проницательно добавил Уэдж:, – любит поважничать.Линли оглянулся на Смит-Эндрюса– тот все еще постукивал карандашом по каблуку ботинка, и лицо его становилось все мрачнее.– Все остальные мальчики, отправившиеся на уик-энд, живут в «Калхасе»? Как получилось, что Мэттью сблизился с ними?Мальчики промолчали, но их молчание не могло скрыть простого и очевидного ответа на этот вопрос, который был у каждого у них на уме и который они так не хотели выдавать. Линли припомнил разговор с родителями Мэттью, их настойчивые утверждения, будто сын вполне справлялся со своей ролью в Бредгар Чэмберс.– Мэттью было хорошо здесь? Он был доволен жизнью? – Услышав этот вопрос, Смит-Эндрюс внезапно перестал постукивать карандашом.– Кому тут хорошо? – возразил он. – Мы учимся тут, потому что родители отправили нас сюда. Так же было и с Мэттью.– И все же он чем-то отличался? – настаивал Линли. Мальчики вновь промолчали, но на этот раз детектив заметил быстрый обмен взглядами между Арленсом и Смит-Эндрюсом. – Взять хотя бы картинки, которые он повесил у себя.– Он был славным парнем! – повторил Уэдж, будто протестуя.– Но он ведь почему-то сбежал из школы?– Держался в стороне, – признал Арленс.– Он чем-то отличался от вас? – не уступал Линли.Мальчики не отвечали, но и их упорное молчание само по себе служило подтверждением – Мэттью Уотли отличался от них, и Линли понимал, что это отличие отнюдь не ограничивалось своеобразным выбором настенных украшений: он происходил из иной среды, он по-другому провел свое детство, не так выговаривал слова, он предпочитал иные ценности и выбирал себе не таких друзей. Этот мальчик не вписывался в обстановку Бредгар Чэмберс, и его соученики прекрасно это сознавали.Теперь он обращался к Арленсу:– Что значит– держался в стороне?– Ну, просто… не признавал наши традиции.– Какие традиции?– Что принято делать. Ну, вы знаете. Всякие вещи. Как это бывает в школе.– Какие вещи?Уэдж вновь счел себя обязанным вмешаться. Нахмурившись, он перебил Арленса:– Разные глупости, сэр. Например, каждый должен забраться на колокольню и вырезать там свое имя. Считается, будто колокольня всегда заперта, но на самом деле замок давно сломали, и все ученики – кроме девочек, конечно, – залезают туда и вырезают свое имя на стене. А если кто курит, так еще надо выкурить там сигарету.– А еще надо искать магические грибы, – добавил Арленс с улыбкой, словно Уэдж подал ему пример.– В школе принимают наркотики?Арленс пожал плечами, вероятно уже сожалея о вырвавшемся у него признании. Линли принял этот жест за отрицание и переспросил:– Так что это за магические грибы? И снова ответил Уэдж:– Это просто забава, сэр. Ночью выходишь с фонариком, обмотав голову одеялом, и собираешь волшебные грибы. Их никто в рот не берет. Точно, никому и в голову не придет есть их. Мы держим их при себе, вот и все. Но Мэттью в этом никогда не участвовал.– Он считал себя выше этого?– Да нет, ему было это неинтересно, и точка.– Если его что и интересовало, так модели поездов, – вставил Арленс. Мальчики дружно закатили глаза – по их понятиям, конструировать модели паровозов в тринадцать лет отдавало затянувшимся детством.– И уроки делал, – добавил Уэдж. – Это он воспринимал всерьез– задания, зубрежку.– И поезда! – подхватил Арленс.– Вы знакомы с его родителями? – задал очередной вопрос Линли.Шарканье ног, поспешное изменение позы само по себе могло послужить ответом.– Вы видели их в родительский день? Смит-Эндрюс заговорил, не отрывая взгляда от своих ботинок:– Мать Мэтта прежде работала в пабе. Они живут в пригороде Лондона, его отец вырезает надгробья. Мэттью даже и не думал скрывать это, как сделал бы любой другой на его месте. Ему было все равно. Ему вроде как даже хотелось, чтобы все знали про него правду.Прислушиваясь к этим словам, наблюдая за реакцией мальчиков, Линли подумал, что школа вовсе не изменилась, да и общество в целом, пожалуй, тоже. В наш просвещенный демократический век все твердят об отмене классовых барьеров, но чего стоят эти декларации в стране, где на протяжении многих поколений о человеке судили по его акценту, по происхождению, по древности его богатства, по его клубу и кругу общения? Как могли родители Мэттью послать мальчика в школу, подобную Бредгар Чэмберс, почему они польстились на эту стипендию?– Мэттью начал писать письмо женщине по имени Джин. Вы не знаете, кто это? Он был у нее на ужине.Мальчики дружно покачали головой. Вероятно, они и впрямь ничего об этом не знали. Линли достал из кармана часы и задал последний вопрос:– Родители Мэттью уверены, что он не мог сбежать из школы. А вы как считаете?Смит-Эндрюс ответил за всех. Он хохотнул – странный то был смех, то ли визг, то ли рыдание – и сердито сказал:– Да мы бы все унесли отсюда ноги, если б нам отваги хватило и было куда бежать.– А Мэттью было куда бежать?– Выходит, было.– Быть может, ему только казалось, будто он нашел убежище. Выть может, он думал, что, убежав из школы, он окажется в безопасности, а на самом деле этот путь привел его к гибели. Мэттью связали, его пытали, то, в чем он видел свое спасение, на самом деле оказалось…Послышался глухой стук– Арленс, лишившись чувств, соскользнул с кровати и растянулся на полу.
Урок истории уже начался. Гарри Морант знал, что ему следует спешить на урок, тем более что сегодня он вместе с группой ребят должен прочесть доклад перед классом. Его отсутствие сразу же будет обнаружено, его начнут искать по всей школе. Все равно. Гарри наплевать – для него все лишилось значения. Мэттью Уотли мертв. Все переменилось. Сила вновь в руках его врагов. Он проиграл.После долгих месяцев ужаса – краткий, блаженно-счастливый период свободы и безопасности. Три недели он ложился слать, не страшась, что среди ночи его грубо разбудят, вытащат из постели, швырнут на пол и раздастся хриплый, скрипучий голос: «Вздуть тебя, красавчик? Вздуть тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57