– Не обращай на него внимания, – сказал Слоан. Он сидел, переплетя пальцы с пальцами Шелли. – Он просто завидует, что я увидел тебя первым.
Росс ухмыльнулся. Подняв бокал шампанского, он посмотрел на Романа и Ника:
– Нужен тост. Пожелаем им много лет счастья?
– Конечно, – пробормотал Роман с улыбкой.
Это был веселый и беззаботный ленч, и закончился он много позже трех часов дня, когда вся четверка направилась домой в Дубовую долину, оставив Росса в Санта-Роса. Поскольку Ник путешествовал лежа на животе, они сделали остановку в Уиллитсе и купили пиццу папаши Мерфи, чтобы дома сразу испечь ее.
Вечером разговор за едой шел главным образом о ДНК и о том, что можно ею доказать… или не доказать. Ник особого участия в беседе не принимал, но Шелли внимательно наблюдала за выражением его лица и за тем, как внимательно он вслушивался в каждое слово Слоана и Романа. Все это так много для него значило. Шелли в который раз рассердилась на Марию за то, что та не говорит правды, и на Джоша, оставившего Ника в подвешенном состоянии… Она твердо была намерена исправить положение. Хотя, призналась она себе, вполне обоснованного решения добиться не удастся.
У нее в голове уже некоторое время крутилась одна идея… В этот вечер она окончательно сформировалась. Шелли отодвинула пустую тарелку и решительно сказала:
– Некоторое время назад Ник подал мне одну мысль. – И когда Ник удивленно поднял голову, кивнула ему и продолжала: – Ты сказал что-то насчет того, что можно взять пробу ДНК у быка, умершего тридцать лет назад… – Она глубоко вздохнула. – У нас нет доступа к ДНК Джоша, а наши с Романом ДНК докажут лишь общее родство. Однако есть еще один источник ДНК.
Глаза Ника с мучительным ожиданием уставились на нее.
– Что ты имеешь в виду? Я знаю, у тебя куча родственников, разбросанных по стране, но их ДНК докажет не больше, чем анализ Романа.
Шелли кивнула и очень медленно и осторожно произнесла:
– Если я произведу эксгумацию тела моего отца и будет взят образец его ДНК – при условии, что он не был забальзамирован, – это не докажет, что Джош был твоим отцом, но если пробы совпадут, будет установлено достаточно близкое родство, чтобы снять остающиеся сомнения. – И торопливо добавила: – Хотя лично у меня никаких сомнений нет.
Ник побелел и отчаянно втянул в себя воздух.
– Ты пойдешь на это?
Она ласково улыбнулась ему и, потянувшись через стол, сжала его пальцы.
– Да. Ради тебя пойду.
Поскольку Шелли была единственной близкой родственницей, ее просьба об эксгумации была удовлетворена. В течение сорока восьми часов образец был взят, и Шелли, стоя между Слоаном и Ником, наблюдала перезахоронение отца. Она предполагала, что ничего не почувствует: когда он умер, она была совсем маленькой и почти его не помнила… Но когда гроб снова опускали в могилу, у нее перехватило дыхание, и она едва сдержала рыдания.
Когда об этом узнала Мария, она пришла в ярость.
– Это совсем не обязательно, – сказала она Шелли.
– Означает ли это, что ты готова рассказать Нику, что Джош – его отец? – мрачно спросила Шелли. У Марии задрожали губы, она склонила голову и отвела глаза в сторону.
– Я пообещала Джошу, что никогда ничего не скажу. Он умолял меня поклясться в этом. Ты хочешь, чтобы я обесчестила себя и нарушила слово, данное твоему брату.
– Но мы все равно это докажем, – с досадой проговорила Шелли. – Какая разница теперь? Джош мертв. Ему это уже не важно. Неужели обещание, данное покойнику, для тебя важнее душевного равновесия собственного сына?
Мария посмотрела на Шелли глазами, полными слез.
– Разве мне это легко? Думаешь, мне нравится смотреть, как мучается Ник? – С мольбой глядя на Шелли, она промолвила: – Его отец мертв, так какая разница, кто он? Ты приняла его как родственника, он стал членом твоей семьи. Разве этого недостаточно?
– Нет. Не достаточно, – жестко сказала Шелли.
Глава 23
Свадьба Шелли и Слоана была более многолюдной и пышной, чем хотелось обоим. Однако все получилось замечательно.
Интерес к свадьбе в долине был необычайно велик, так что, поддавшись натиску Клео, Эйси, Эм-Джей, Роксанны и Джеба – и это лишь немногие из всех, – они окончательно решили отпраздновать ее в общественном центре около места проведения родео. Было приглашено полдолины. Это не было торжественное бракосочетание. На невесте были новенькие джинсы и, как дань случаю, белая шелковая блузка. Жених был в свежеотглаженных джинсах, рубашке в белую и черную полоску и с алым шелковым галстуком-платком на шее. Шафером был Росс, и он единственный был в костюме. Позже, вечером, он объяснил Слоану:
– Черт, ты же сказал «без парада», ну я и решил, что не во фраке.
Послесвадебный прием был там же. Местный оркестр исполнял мелодии кантри, гости ели барбекю с бобами на теплом июньском воздухе. Все заявили, что свадьба и прием были великолепны.
На медовый месяц Слоан и Шелли улетели в Новый Орлеан. Их не было три недели, и хотя Слоану пришлось выдержать знакомство с многочисленными новоорлеанскими Грейнджерами, ему нравилось бродить с молодой женой по улицам Французского квартала, видеть этот город ее глазами, посещать ее любимые места. А больше всего ему пришлось по вкусу проводить часы в постели, занимаясь с ней любовью.
Приспособиться к положению людей женатых оказалось гораздо легче, чем они это себе представляли. Они просто-напросто наслаждались друг другом… в постели и вне ее. После того как вещи ее были перевезены к Слоану, Шелли выбросила из головы мысли о доме Джоша. В ее сознании он уже принадлежал Нику. Единственный раз у нее екнуло сердце, когда она паковала оборудование студии, которую Джош так любовно создавал для нее.
Помогавший ей Слоан заметил, как она изменилась в лице, бросил то, чем занимался и, подойдя к ней, крепко обнял.
– Не надо, милая. Не думай об этом.
Она ответила ему жалобной улыбкой.
– Глупо, конечно. Правда? Это всего лишь комната, но знать, что Джош… так старался… – Глаза ее застилали слезы. Она глубоко вздохнула. – Я справлюсь. – И, одарив его лукавым взглядом, промолвила: – В конце концов, ты обещал построить мне другую студию рядом с домом. Больше и дороже. – Она поцеловала его. – Гораздо дороже.
Слоан рассмеялся:
– Давай продолжай в том же духе, и я решу, что ты вышла за меня из-за денег, а не из-за моего прекрасного тела.
Шелли опустила руку и легонько прошлась ласкающими пальцами по его паху. Его тело мгновенно отозвалось. И плоть отвердела под ее рукой.
– Не сопротивляйся, парень. Я возьму твое тело, когда захочу. В любой день и час.
Его глаза потемнели.
– Докажи, – хрипло произнес он. И она доказала.
Переезд Ника в дом Джоша на следующей неделе прошел тихо и незаметно. Поскольку дом был полностью меблирован, Ник привез с собой только личные вещи.
– Моя мебель годится только для дешевой распродажи, – сказал он Шелли. – Можно ее там бросить, а домик использовать для временных работников.
Шелли не возражала. Наблюдая, как он меряет шагами просторную гостиную, она спросила:
– Тебе здесь будет удобно? Это не слишком большой дом, но, конечно, пространства в нем больше, чем нужно одному человеку.
Ник улыбнулся:
– Со мной все будет хорошо. Только представь себе, какие буйные вечеринки я смогу здесь задавать. – Изобразив плотоядную ухмылку, он продолжал: – Сколько и каких женщин я здесь соблазню.
– Надеюсь, – произнес, входя в комнату, Роман, – ты предупредишь меня заранее, чтобы я не вошел во время какой-нибудь сцены. Ведь я такой стыдливый…
Роман пока не проявлял ни малейшего желания возвращаться в Новый Орлеан. Они с Ником выработали некое соглашение о совместной жизни, которое устраивало обоих. Они делили проживание, а также обязанности по дому и коровнику. Шелли не знала, как ей справиться с этой ситуацией. Ей не хотелось сажать Романа на голову Нику, но и говорить ему, чтобы он куда-то переехал, было неловко. О том, чтобы пригласить его жить у Слоана, не могло быть и речи.
Мужчины занялись своими делами, а Шелли, которой странным образом не хотелось уезжать отсюда, стала бродить по дому. Она заглянула в бывшую свою спальню, чтобы удостовериться, что ничего не забыла.
Ник занял спальню рядом с комнатой Романа.
– Мне кажется неудобным спать в комнате Джоша, – объяснил он Шелли.
Она усмехнулась: наверное, пройдет много времени, пока кто-нибудь снова устроит здесь спальню.
Она двинулась к лестнице и вдруг приостановилась, поравнявшись с комнатой Джоша. Открыв дверь, она сделала глубокий вдох и вошла внутрь. От его одежды она избавилась много дней назад и убрала большинство его личных вещей, но в комнате по-прежнему ощущалось его присутствие. Казалось, что в любую минуту дверь распахнется и войдет Джош. В мыслях она все еще не смирилась с его смертью и не все в ней поняла. Самоубийство было не в его характере, а убийство… Она покачала головой. Ни то ни другое не казалось реальным.
Она присела на кровать и окинула взглядом комнату. На прикроватном столике лежала тонкая книжечка стихов. Шелли рассеянно взяла ее в руки и припомнила, что уже видела ее, но не обратила тогда особого внимания, лишь удивилась странному для Джоша выбору чтения. Он не был заядлым читателем и никогда не интересовался поэзией. Она снова вздохнула. Что это? Еще неизвестная ей ранее сторона личности брата?
Она перелистала страницы сборника. «Неужели, Джош, у тебя было любимое стихотворение? Какое-нибудь успокоительное… которое ты каждый вечер перечитывал перед сном?»
Не успела она это подумать, как книжка раскрылась на какой-то странице, словно Джош часто задерживался именно на ней. Видимо, так, вдруг осознала она, заметив тоненькую полоску бумаги, явно использованную как закладку. Она была скрыта среди страниц, как будто Джош не хотел, чтобы она бросилась кому-то в глаза.
Взгляд Шелли упал на текст, который чем-то привлек ее брата. Это было стихотворение Эдвина Арлингтона Робинсона, называвшееся «Ричард Кори». Заинтригованная, она начала читать:
РИЧАРД КОРИ
Когда и где не знаю, жил как-то Ричард Кори,
Всегда был чисто выбрит, неброско был одет,
Но если на прогулку он отправлялся в город,
Все жители, любуясь, ему смотрели вслед.
Он был всегда любезен, с достоинством держался,
Не проявлял кокетства и вольности в речах,
Но пульс у собеседниц мгновенно учащался,
Когда он их приветствовал с улыбкой на устах.
Шелли улыбнулась, подумав, что Ричард Кори очень напоминает ей Джоша. Любопытство ее было возбуждено, и она продолжала читать дальше.
Был он богат… Пожалуй, богаче многих лордов.
Изысканно воспитан и знал хороший тон.
Он весь как бы светился, но вел себя не гордо.
И многие мечтали стать… быть таким, как он.
«Безусловно, это Джош», – думала Шелли. Но когда она прочла последнюю строфу, сердце ее забилось мучительно и гулко. Холод пробежал по жилам, пронзил до мозга костей.
Мы жили-поживали, надумали о горе,
Без мяса обходились и не жалели сил.
А наш изящный скромник, наш славный мистер Кори,
Пришел домой однажды и пулю в лоб пустил.
У Шелли перехватило дыхание. Комната закружилась и поплыла… Она почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Тряхнув головой, она постаралась взять себя в руки. Придя в себя, она рискнула перечитать стихотворение еще раз. Две последние строчки бросились ей в глаза:
А наш изящный скромник, наш славный мистер Кори,
Пришел домой однажды и пулю в лоб пустил.
Вывод следовал неизбежный: Джош покончил с собой, как Ричард Кори. Она содрогнулась. Закрыла книжку. Снова открыла ее и вновь, как, видимо, не раз делал Джош, перечитала стихотворение.
«Как Ричард Кори», – звучало у нее в голове. Джош скрывал от мира свою истинную сущность, но то, что было скрыто, терзало его и привело к самоубийству.
Она долго сидела над раскрытой книгой, рассеянно сжимая ее в руках, сознавая, что видела лишь тот образ брата, который он хотел ей показать. Она раздумывала над тем, сколько иных граней своей натуры, своего характера Джош скрывал всю жизнь. Еще она поняла, что каким бы близким, каким бы дорогим ни был другой человек, никому никогда не суждено узнать, что творится у него внутри.
Она бережно закрыла книжку и положила на прикроватный столик. Затем встала и глубоко вздохнула. Что ж, она искала ответ и получила его. Ей казалось, что это знание поможет ей почувствовать себя лучше, но этого не произошло. «Будь ты проклят, Джош!»
Не в силах больше находиться в его комнате, она, сжимая кулаки, буквально выскочила оттуда. Конечно, она и с этим справится. Она не даст этой истории омрачить свое счастье. С этим покончено. Раз и навсегда.
Впрочем, несмотря на твердую решимость, отъезжая от дома Джоша, она ощутила, как сжимается сердце. Более чем когда бы то ни было, она поняла, что это уже не дом Джоша. Какое-то время он принадлежал ей, а теперь станет собственностью Ника. Она задумалась, что сказал бы Джош, узнав, что его сын живет в этом доме. Радовался бы он этому? Или злился? Она поморщилась. Как многое из того, что было связано с Джошем, это останется неизвестным. Во время поездки домой она продолжала размышлять о брате. Однако, достигнув поворота, она решительно выбросила из головы Джоша и его самоубийство. Ей нужно будет поговорить об этом со Слоаном, но не сегодня. Сейчас рана была еще слишком свежа, понимание прошлого – новым и болезненным. Она не хотела ничем омрачать радость, которую делила со Слоаном. Джош остался в прошлом, а у них есть будущее.
При мысли о Слоане нежная улыбка озарила ее лицо, тепло согрело душу. Они любят друг друга. «И это самое важное на свете!» – решила она и ощутила, что на сердце полегчало.
В тот день Слоан оставался дома: должна была ожеребиться одна из кобыл, и он хотел быть рядом. Когда Шелли подъехала, он, широко улыбаясь, вышел ей навстречу, и она поняла, что интуиция ее не подвела.
– Что там у нее? – поинтересовалась Шелли, захлопывая за собой дверцу «бронко».
Муж подхватил ее на руки и закружил.
– Самая прехорошенькая черная с белым кобылка, какую ты когда-либо видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49