В центре лежала долина, вокруг поднимались холмы и горы. Выделялись некоторые примечательные вехи – городок, речка Таун-Крик, заброшенная фабрика «Луизиана-Пасифик», школа, аэропорт и санационный пруд, тут же за городом. Земли Грейнджеров были аккуратно обведены синими чернилами, заляпаны наклейками с веселыми мордочками. Владения Боллинджеров были окружены толстой черной линией, и граница между кланами была обозначена наклейками с черепом и скрещенными костями. Так Джош шутил. Толстая алая линия пересекала северный край земель Боллинджеров. При виде ее Шелли не могла не улыбнуться.
Это была тропа – право Грейнджеров на проход по владениям противника. Грейнджеры и Боллинджеры спорили о ней с момента, как Йорк Боллинджер первым увидел долину, по которой она проходила, и объявил ее своей собственностью. Он планировал перегородить узкий конец долины плотиной и создать озеро площадью сто акров или около того, затем по трубам провести воду в долину и орошать свои поля пшеницы, ячменя и люцерны. Йорк не успел толком разработать свой план, как Джеб Грейнджер, тот первый, объявил о праве прохода, праве пересекать в этом месте долину, чтобы добраться до какого-то принадлежащего Грейнджерам участка, расположенного в той стороне. У Джеба был документ, подтверждавший факт предоставления ему такого права, но всегда возникал вопрос, когда именно этот документ был выдан, до или после продажи земли Боллинджеру. Из-за непонятно как случившегося несчастья документ был подмочен и дата на нем смазана. Официальные записи округа также были подозрительно неудобочитаемы. Предыдущий владелец земли, городской пьяница, Утверждал, что право прохода было предоставлено до продажи и потому оставалось действенным. Разумеется, это говорилось, когда Грейнджеры не жалели ему выпивки. Если же любимый напиток покупали ему Боллинджеры, рассказ драматически менялся и он с радостью признавался, что подписал бумагу на право прохода после продажи. Дело зашло в тупик: ни та ни другая сторона не могли отправляться в суд, базируясь только на словах пьяницы, а значит, не могли разрешить этот вопрос раз и навсегда. Право прохода оставалось спорным.
– Это наш сучок в глазу Боллинджеров, – любил повторять Джош. – Нельзя же позволять им все делать по-своему. Им следует напоминать, что не они хозяева долины и что Грейнджеры пришли сюда первыми. Они могут быть богаче нас, но у нас больше земли, чем у них, и право прохода как раз посреди их земель.
Шелли не задумывалась особо об этом праве. Тем более что сейчас им редко пользовались. Правда, Джош ввел обычай раз в год прогонять по тропе небольшое стадо. «Просто чтоб не забывали, – отвечал он, когда она спрашивала его об этом. – Наш долг поддерживать семейные традиции. Нельзя же, чтобы старина Джеб Грейнджер вертелся в гробу. – И со смешливыми искорками в глазах, так противоречившими торжественному тону ответа, добавлял: – На карте наша семейная честь. Право прохода должно оставаться. Все остальное – чепуха». Шелли смеялась, и тема больше не обсуждалась.
Глядя на обведенные на карте владения Грейнджеров, Джеб сказал:
– Ясно одно: если ты намерена разводить скот, нужно иметь достаточно земли. У тебя есть строительный лес и каменистая земля, но имеются также отличные пастбища. Только все это вперемешку. – Он обвел пальцем несколько участков. – Много хорошей пастбищной земли.
Шелли кивнула.
– Давно я не объезжала их. – Она улыбнулась. – Погода вроде проясняется. Так что, думаю, утром позову-ка Эйси и посмотрю, не захочет ли он провести со мной экскурсию… ознакомить меня с местностью заново. – Она снова улыбнулась. – Подумать только: я даже возобновлю фамильную традицию и проверю грейнджеровское право прохода.
– Хм, ты уверена, что хочешь это сделать? – Когда она удивленно посмотрела на него, Джеб неловко объяснил: – Ну, я имею в виду, что прошло немало времени, с тех пор как ты сидела на лошади. Тебе может оказаться трудно все объехать. Тут ведь крутые подъемы и спуски.
– Обо мне не беспокойся. Со мной все будет хорошо… я немного ездила верхом в Новом Орлеане, так что нельзя сказать, что годами не садилась на лошадь. Есть тут несколько мест, которые мне хочется проверить. – Она ухмыльнулась. – Эйси не даст мне заблудиться.
Вскоре после этого Джеб попрощался и уехал, нагруженный пластмассовыми коробками с остатками обеда. Дождь кончился, и Шелли проводила его до машины. Джеб скользнул за руль своего грузовичка и включил зажигание. Перекрикивая гул мотора, он сказал:
– Иди в дом, Шелли. И спасибо тебе. Обед и общество были выше всяких похвал. Следующий обед за мной. В «Доме бифштексов» под Укайей.
Он смотрел ей вслед, пока она не скрылась в доме, а затем с прощальным гудком развернул грузовик и направился к дороге. Дождь сделал ее скользкой, и Джеб должен был сосредоточиться на управлении машиной, пока не достиг дна долины, где наконец смог прибавить газу. Его дом находился на другой стороне долины. Вскоре он припарковал грузовик перед собственной дверью и быстрыми шагами вошел к себе.
Там он торопливо направился к висевшему на стене кухни телефону. Хотя время близилось к одиннадцати вечера, он не сомневался, что Слоан еще не спит. Он набрал знакомый номер и, когда Слоан отозвался, сказал ему:
– У меня только что был интересный разговор с Шелли. Она собирается завтра проинспектировать грейнджеровское право прохода.
– Черт! – выдохнул Слоан.
– Вот именно. Я тоже так думаю.
Как и предсказывали, дождевые тучи ушли на восток, и день был сухим, хоть и холодным. Эйси согласился сопровождать Шелли в ее верховой прогулке и внимательно надзирал за тем, как она взнуздывала своего коня. Собственно говоря, это был не ее конь, а гнедой мерин, один из трех или четырех, которых держали в маленькой конюшне за домом. Эйси выбрал его для нее, сказав:
– Я знаю, что ты немножко ездила верхом в Новом Орлеане, но делала это нерегулярно, и я не собираюсь тащить тебя обратно со сломанной ногой или еще какой-то глупостью из-за того, что тебя сбросит лошадь. Везунчик – конь тихий и надежный. Он не станет пугаться малейшего шума, или качающейся ветки, или внезапно вспорхнувшей из-под копыт птицы.
Шелли не спорила. Не так уж и часто ездила она в Новом Орлеане на лошади, хотя в юности была бесстрашной всадницей. Как и большинство жителей долины, она, можно сказать, выросла в седле.
Несмотря на легкую облачность и холодок, оказаться на воздухе было чудесно. Одетая в старые джинсы, хорошо разношенные сапоги, с волосами, заправленными под выгоревшую бейсболку с эмблемой команды «Нью-Орлеанссентс», в джинсовой куртке она выглядела почти такой же, как семнадцать лет назад. Только эмблема на шапке была другая.
Владения Грейнджеров были разбросаны по подножиям холмов, причем несколько полос земли располагались отдельно от основного владения наддолиной. Так как местность, которую она хотела осмотреть, находилась в нескольких милях от дома, первую часть пути, подъем от ложа долины в горы, они повезли лошадей в трейлерах.
Сорок пять минут спустя грузовик Эйси и трейлер для перевозки скота, в котором стояли лошади, припарковались у обочины дороги Тилда-роуд. Еще через десять минут лошади были выгружены, Шелли с Эйси сели на них и направились в покрывавшие местность заросли кустарника и редколесье. Пастушьи собаки Эйси мерно бежали перед ними.
Втягивая в себя полной грудью прохладный терпкий воздух, Шелли наслаждалась смолистым ароматом ели и сосны, запахом дубов и земляничных деревьев. Она вдруг поняла, что счастлива. По-настоящему. Наверное, впервые за много лет. Ее лошадь, Везунчик, была спокойной и надежной, так что она могла расслабиться и наслаждаться видами, впивая в себя окружающее, как умирающий в пустыне, вдруг нашедший родник. Как же скучала она по долине, по этим горам и предгорьям!
Ехать верхом по редколесью было чистым наслаждением. Она вслушивалась в перебранку голубых соек, замечала, как прыгает с ветки на ветку серая белка. Желтые, с белым, лилии-краснодневы, ярко-розовые падучие звезды дряквенника и бледно-голубые кошачьи ушки пазника кивали нежными головками, когда их задевали копыта лошадей. Вздымая брызги, они пересекали узкие извилистые ручьи, бурлившие среди камней. Вода в них была прозрачной и холодной.
Шелли обуревали воспоминания. Счастливая память о том, как проезжала она в этих местах с Джошем, возможно, по этим же тропам… Она улыбнулась шумному трио собак Эйси. За ними с братом тоже всегда следовала пара черно-белых овчарок. Память о летних днях, проведенных с друзьями, когда они верхом объезжали окрестности, обдала ее сладко-печальной волной. Как она могла так долго оставаться вдали от этой красоты? И почему позволила оборвавшемуся роману изгнать себя отсюда? Она покачала головой. Единственным ответом, пришедшим ей на ум, было: глупая она была… и трусиха.
Они ехали в дружелюбном молчании. А между тем мир вокруг них не был безмолвен: поскрипывание кожи, приглушенный стук копыт гармонично сливались со звуками природы в единую радостную симфонию. Шелли узнавала тихий свист горного перепела, резкие крики вездесущих голубых соек, стрекотание серых белок, нелегкие таинственные шумы и шорохи в кустарнике ускользали от ее понимания. Может быть, это мыши или ящерицы. Она сморщила носик. А возможно, змеи. В какое-то мгновение Эйси остановил лошадь и указал ей вбок. С нежной улыбкой Шелли залюбовалась изящной большеглазой ланью, которая выступила на тропу перед ними. Еще миг, и она исчезла в лесу. Только качнувшиеся ветки подсказали, куда она ускользнула. Резкий окрик Эйси остановил собак, собравшихся погнаться за ней.
Они ехали больше часа, когда наконец добрались до одного из холмов, возле которого по долине шла тропа, где Грейнджеры имели право прохода.
Эйси натянул поводья и, на секунду придержав коня, оглянулся.
– Ты в последнее время разговаривала с этим Сойером?
Шелли покачала головой.
– Я так и думал, – проворчал Эйси.
Не говоря больше ни слова, он повернул в сторону и послал коня по каменистому склону. Когда они добралисьдо гребня, поверхность стала более плоской и Шелли рванулась вперед. Сразу за купой сосен земля обрывалась рядом скалистых уступов и складок, поросших толокнянкой и вереском. Редкие сосны и ели, случайные дубы и земляничники упорно цеплялись к крутым склонам холмов, окаймлявших долину.
Только долины здесь больше не было. Открыв рот, Шелли потрясение смотрела на безмятежную гладь озера, лениво плескавшегося на половине высоты холмов и полностью скрывшего то, что некогда было тихой долинкой и тропой, на которую имели право Грейнджеры.
Стиснув зубы, сверкая зеленым огнем глаз, она яростно воззрилась на Эйси:
– Ты знал об этом! Ведь знал?
Эйси кивнул:
– Да. Джош продал Боллинджерам право на проход три или четыре года назад. Не помню точно когда. И получил за это хорошую цену. – Он потер подбородок. – Вообще-то это был чистый грабеж. Эта дурацкая штука стоит не больше нескольких тысяч долларов, но Слоан готов был заплатить больше, лишь бы отцепиться от вас, Грейнджеров.
Шелли была слишком потрясена, чтобы чувствовать обиду. К тому же она остро ощущала, что ее предали: Джош ничего не сказал ей об этом. И вновь ей пришла в голову мысль, что, видимо, она совсем не знала брата. Ей становилось все труднее примирять образ понимающего, щедрого и любящего брата, которого знала всю жизнь, с человеком, бессердечно отвергшим собственного сына. Она скривила рот. Человеком, который мог заключить дьявольскую сделку с гнусно прославленными наркодилерами. А зная, как ревностно он относился к праву на проход, было невозможно поверить, что он продал это право.
Ей всегда казалось, что в семействе Грейнджеров существует какое-то нездоровое, граничащее с одержимостью отношение к этому чертову праву. Лично она считала, что им давно нужно было отказаться от него. Однако то, что Джош его продал Слоану, выглядело невероятным.
С застывшим лицом она поинтересовалась:
– Тебе известно, за сколько он его продал?
– Конечно. Это был большой секрет – так велел Слоан, – но Джош не утерпел и рассказал мне… Ему страсть как хотелось с кем-нибудь поделиться. Однажды вечером он напился и все выболтал. Сказал, что выжал из Слоана около пятидесяти тысяч долларов. И был счастлив, как ящерица, сглотнувшая жука. Считал, что наконец одержал верх над Боллин-джерами. – Не сводя глаз с озера, Эйси добавил: – Я никогда никому этого не говорил. Джош заставил меня поклясться не разглашать, а Слоан надрал бы Джошу задницу, потом явившись за мной. Слоан – человек справедливый, но я не хотел бы пойти ему наперекор. Я знаю, когда нужно держать рот на замке.
«Что ж, это объясняет продажу земли, – подумала Шелли. – И время подходит».
Еще раз оглядывая озеро, она с удивлением почувствовала, что за ее гневом и растерянностью стоит ощущение утраты. Право прохода было частью ее наследия, преданий, окружавших фамильную вражду Боллинджеров с Грейнджерами. Она первой готова была признать, что им давно следовало отказаться от этого права. Оно было им не нужно уже много десятков лет. Как раз на грани столетия ее прадед купил кусок земли, связывавший владения Грейнджеров с Тилда-роуд, что лишало смысла войну за право прохода. Только упрямство и желание настоять на своем заставляло Грейнджеров топтать эту тропу все эти годы. Она скривилась. Нечем здесь гордиться. С неприятным чувством она вдруг осознала, что глубоко в душе была добычей других эмоций, и тоже не слишком благородных. Как она ни старалась, но в ней поднимался протест. Она испытывала досаду, что чертовы Боллинджеры в конце концов своего добились.
Бросив последний взгляд на озеро, она повернула лошадь назад.
– Куда ты собралась? – крикнул оставшийся позади Эйси.
– Домой. Я потеряла желание продолжать прогулку.
Несколько минут они ехали в молчании, затем Эйси пробормотал:
– Ты так и будешь дуться всю дорогу?
– Нет, – неохотно рассмеялась Шелли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49