– Я знаю: Джош надеялся, что когда-нибудь это произойдет. – Тень набежала на ее лицо. – Как жалко, что ты решилась на это лишь теперь… Джош часто говорил, как хочет, чтобы ты вернулась. Он очень по тебе тосковал.
Шелли нахмурилась. Ей помнилось, что все было не так. В те несколько раз, когда она поднимала вопрос о своем возвращении, Джош тут же переводил разговор на другую тему. По правде говоря, она рискнула бы предположить, что Джош этого не хотел. Он, казалось, был вполне доволен тем, что она живет в Новом Орлеане. А тут Мария сообщает совсем противоположное. Если брат хотел ее приезда, ему стоило только сказать. Почему же он этого не сделал?
Несколько растерянная, она пожала плечами и пробормотала:
– Что ж, теперь я здесь, даже если и с опозданием.
Прервав неловкую паузу, Майк поспешно произнес:
– Кстати, мне пора подумать об отъезде. Ведь это полтора часа пути. Но прежде, думаю, нам стоит прочесть завещание Джоша. Я привез его с собой в расчете, вдруг на это хватит времени. Не вижу нужды, чтобы вы все ради этой формальности приезжали ко мне в контору. Если вы подождете, пока я достану из машины мой портфель…
– Разумеется, – ответила Шелли, ее благоприятное впечатление об адвокате только усилилось.
С уходом Сойера воцарилось неловкое молчание. Шелли снова осознала, что находится среди незнакомых людей, и пожалела, что рядом нет Романа или Анжелики. Невидящими глазами глядя на кружку с кофе, она ждала возвращения Майка. Напряженность, скручивающая ей все внутри, росла с каждой минутой.
Скованно улыбнувшись, она окинула взглядом Марию и ее детей.
– Вы были очень добры, что поехали со мной развеять его прах.
– Доброта не имеет к этому никакого отношения, – проворчал Ник. Вид у него был недовольный и решительный одновременно.
– Ох, Ник, не надо! Только не сейчас, – вскричала Ракель и схватила его за руку. – Пожалуйста! Мы только что с ним простились. Я знаю, как ты к нему относился, но не начинай тотчас же.
– Твоя сестра права, – твердо сказала Мария, – сейчас время горевать. Потом придет час и для других вещей.
Шелли растерянно переводила взгляд с одного замкнутого лица на другое.
– Может быть, кто-то объяснит мне, что происходит?
Горькая улыбка скривила рот Ника. Он мрачно посмотрел на нее.
– А вы и не догадываетесь? – Он покачал головой. – Понятно. Старина Джош не хотел расстраивать свою наивную принцессочку и подрывать пьедестал, на который вы его водрузили. – Ник невесело рассмеялся. – Позвольте мне нанести первый удар по золотому образу, который он вам представлял. – Он отвесил Шелли насмешливый поклон: – Встречайте вашего племянника, тетушка. Конечно, я незаконнорожденный. О нет. Джош может спать с прислугой и обрюхатить ее, но Боже упаси, чтобы великий и могущественный Грейнджер женился на своей мексиканке-экономке или публично признал своего собственного ребенка. – И, глядя на потрясенное лицо Шелли, добавил: – Да, да, тетушка. Все верно. Я – ублюдок вашего братца. Добро пожаловать в семейные тайны.
Глава 3
Шелли потрясенно заморгала. Самые разные соображения сразу пришли ей в голову. Противоречия между утверждениями Джоша, сказанными ей и сообщенными Марией, были первыми по важности. Ни разу даже не намекнув на существование ребенка, Джош тем не менее явно не хотел, чтобы она вернулась в Дубовую долину. А, разговаривая с Марией, он вел себя иначе. Хитрость. Не пришло бы ей раньше в голову, что это характерная его черта, но теперь она задумалась, не был ли брат ловкачом. Ей помнилось, как расстроило ее в детстве внезапное и необъяснимое исчезновение Марии, которая только что была тут, пела и смеялась, купая ее и укладывая спать, а на другой день пропала. Без предупреждения. Без объяснения. Шелли помнила, как плакала, не понимая, что случилось, почему рухнул ее маленький тихий мир. Она не могла засыпать, тоскуя по Марии, ее нежному пению и забавным сказкам на ночь. Шелли смутно припоминала, как в течение нескольких недель родители ходили с поджатыми губами, а Джош был мрачным и грубым. Подробности уже стерлись из памяти, тем более что она тогда погрузилась в горе своего одиночества. И потом ей же было около четырех, а в таком возрасте многого не запомнишь. Складывая теперь, спустя тридцать лет, эти клочки воедино, у Шелли получалось, что всему было лишь одно объяснение. Особенно если не забывать, что спустя год Мария объявилась у них снова с орущим краснолицым Ником на руках и с мужем… Хуаном Риосом.
Наверное, это было неуютное и неприятное время для Джоша и ее родителей. Шелли сохранила мало воспоминаний об отце, но фигура матери, несгибаемой, холодной и властной Кэтрин Грейнджер, гордой своим положением в обществе и принадлежностью к такому семейству, была незабываемой. Ни Кэтрин, ни ее муж никак не могли быть довольны, если бы обнаружилось, что первый их внук был сыном мексиканской прислуги. Шелли, нисколько не соглашаясь с ней, могла понять причины поступков своей матери. Кэтрин Вэйл родилась в крайней нищете, и брак со Стэнли Грейнджером был сказкой наяву. Она чувствовала себя Золушкой и, отбросив прошлое, больше гордилась именем Грейнджеров, чем любой представитель этого семейства. Она свирепо защищала репутацию семьи. Поднявшись из грязи, ее мать была снобом и пришла бы в ярость не только в отношении Марии, но и Джоша, просочись новость об этой беременности наружу. Что касается Кэтрин, о ее согласии на брак не могло быть и речи, но, возможно, ее муж, да и Джош, согласились с изгнанием Марии. В конце концов, они тоже были Грейнджеры, видные члены общества, и Джошу не более чем родителям хотелось стать объектом сплетен и пересудов. Но Мария вернулась… и осталась. С ума сойти как интересно!
Как ни странно, но это было единственной ее реакцией на ситуацию. Любопытно. Глядя на Ника новыми глазами, она подумала, что может увидеть сходство с братом… или с собой, коли на то пошло. Глаза Ника были вовсе не такими темными, как ей показалось поначалу. Они были темно-зелеными, такими же, как у нее. И форма их, слегка миндалевидная, была похожей, типично грейнджеровской, хотя встречалась не у всех членов семейства. Рост Ник мог унаследовать от Джоша… и эту его ленивую грацию. Теперь, когда она знала все, манера двигаться у Ника очень напоминала гибкую плавность Джоша. Шелли могла испытывать сомнения, но ей не приходило в голову просто отбросить претензии Ника. Она поняла, что вполне допускает мысль об этом. Что Ник – сын ее брата. Конечно, могли быть и другие объяснения, она не отбрасывала их заранее, но заявление Ника звучало правдиво.
Поразив их всех, себя включительно, Шелли внезапно протянула руку и сказала:
– Рада встретиться с тобой, племянник! – Она криво улыбнулась. – А теперь, может, кто-нибудь любезно объяснит мне, что за дьявольщина здесь происходит?
Ник покачал головой, медленная улыбка сменила на его лице выражение привычной горечи.
– Знаете, вы мне всегда нравились… даже когда были дерзким подростком, но, кажется, теперь, вы мне еще больше по вкусу… тетушка.
– Ты ему веришь? – недоверчиво спросила Мария. Шелли пожала плечами.
– Я готова принять его слова за чистую монету. Конечно, я слегка ошарашена, даже потрясена. – Она чуть улыбнулась. – И очень заинтригована, но не стану отрицать это. А когда соберусь с мыслями, уверена, что у меня найдется много вопросов.
Ракель испустила долго сдерживаемый вздох.
– Ты очень по-доброму к этому отнеслась. Мы с мамой умоляли Ника держать рот на замке. – Она бросила на брата тревожный взгляд. – Тактичным его не назовешь.
– Ну и пусть я буду бестактным. Это лучше, чем ходить вокруг да около волнующего вопроса. Хотя Джош прилагал все силы, чтобы считать это родство несуществующим, в долине все подозревают правду. Лучше, чтобы Шелли узнала об этом от меня, чем от какой-нибудь рьяной сплетницы.
– С этим я согласна, – пробормотала Шелли, вспоминая некоторых язвительных жительниц долины. Окинув взглядом собеседников, она поинтересовалась: – А что, это секрет? Или я единственная, кто об этом не знает?
– Не знает о чем? – спросил Майк Сойер, заходя в комнату с маленьким портфелем в руках.
– Я больше не единственная представительница нашей ветви семейства, – ответила Шелли, которой эта мысль только что пришла в голову. Ей такая идея очень понравилась. Сын Джоша. У нее есть племянник. От этой мысли ей стало тепло, и она с радостью приняла заявленное родство. Наверное, ей следовало быть неприятно потрясенной или хотя бы расстроенной. Но ей всегда нравился Ник, еще с тех пор когда они вместе играли в детстве, и к Марии она испытывала самые нежные чувства. По правде говоря, она считала ее частью их семьи, так почему бы ей огорчаться, узнав правду?
Майк бросил быстрый взгляд на Ника.
– Понимаю. Ник не смог удержаться и не рассказать вам о своей фантазии. Не так ли? Даже сегодня.
Шелли подняла брови:
– Фантазии? Вы хотите сказать, что Ник не сын Джоша? – Она посмотрела на Марию, которая оставалась безмолвной. – Это правда? Что Ник – сын моего брата?
Губы Марии задрожали, она бросила жалобный взгляд на сына.
– Он в это верит.
Шелли нахмурилась. Почему бы Марии просто не сказать об этом? Может, она стесняется?
Она хотела бы настоять на ответе, но Майк невозмутимо заметил:
– Сейчас не время для подобного разговора. Я понятия не имею о происхождении Ника и, говоря откровенно, мне все равно, кто его отец. – Не обращая внимания на презрительную усмешку Ника, он продолжал: – И я не собираюсь это обсуждать. Ваш брат умер. Мы только что развеяли его прах, и его тайны ушли вместе с ним.
– Подождите минутку! – начала Шелли. – Вы не можете просто притвориться, что проблемы не существует. Кроме того, зачем Нику лгать? – Она благоразумно решила не упоминать о реакции Марии на заявление сына, но была очень ею озадачена.
– Я думаю, вы забыли, что на кону большое земельное владение. Чего только не сделают люди, дабы наложить на них руки!
Ник зарычал и двинулся на адвоката, но Шелли вскочила и встала между ними. Сдерживая Ника одной рукой, упершейся ему в грудь, она яростно сверкнула глазами на Майка и негодующе спрос ила:
– Давайте начистоту. Вы говорите, что цель Ника, когда он утверждает, что является сыном Джоша, – это наложить лапу на его имение?
– Вы это сказали сами. А я не говорил.
Шелли скрипнула зубами, удивляясь, что, собственно говоря, ей понравилось в Майке Сойере. Еле сдерживая гнев, она продолжала:
– Вы на это намекнули. Вы сами в это верите?
– Мое мнение здесь роли не играет, – возразил он, явно равнодушный к страстям присутствующих. – А вот что важно – это воля вашего брата. И я могу утверждать, что меньше всего он хотел, чтобы вы именно сегодня выслушивали эти буйные, ничем не подкрепленные фантазии.
– Почему же нет?
Сойер нетерпеливо тряхнул головой.
– Боже мой, Шелли! Вы только что развеяли пепел Джоша… И я собираюсь прочесть вам его завещание. Вы взволнованы и уязвимы. Это идеальный момент, чтобы кто-то сыграл на ваших эмоциях. – Он бросил мрачный взгляд на Ника. – Ник может, сколько ему угодно, заявлять, что он сын Джоша, но нет ничего, что законно подтвердило бы его претензии. Его мать молчит об этом… Это должно вам о чем-то сказать. И если Ник потащит вас в суд и вымажет имя Грейнджеров грязью… у него нет шанса убедить присяжных в вашем родстве. А до тех пор вы единственная наследница вашего брата.
– Но это же несправедливо! – захлебнулась от возмущения Шелли. – Если он ребенок Джоша, ему полагается часть его владения.
– Если, – прервал ее Майк, кладя портфель на стол и готовясь его открыть.
– Подождите! Вы хотите сказать, что Ник лжет, когда говорит, что Джош – его отец? А как насчет Марии? Она что, не знает, кто отец ее детей?
– Боюсь, что в данном случае это будет ее слово против слова покойника, – сухо отвечал Майк. – И как я уже отметил, Мария не поддержала утверждение Ника. Ваш брат никогда публично или по закону не признавал своих с ней отношений… или Ника. – Когда Шелли возмущенно открыла рот, он поднял руку. – Он действительно помог Марии, когда умер ее муж. Но этот поступок можно объяснить просто добротой. – Майк вновь посмотрел на Ника. – А десять лет назад он одолжил Нику, и, должен заметить, за жалкие гроши, несколько коров из грейнджеровского стада. Так что Ник смог заложить основы своего хозяйства. В то же самое время Джош сдал ему в долгосрочную аренду, опять же за смехотворно низкую цену, ранчо Булл-Флет с домом. Все это может быть названо лишь поступком щедрого человека, каким и был ваш брат.
Шелли перевела взгляд с отвернувшейся Марии на напрягшегося Ника и снова на адвоката. Происходило что-то странное, но, черт побери, она понять не могла, что именно. Ладно, с Марией она поговорит позднее и добьется правды, а пока она упрямо и громко повторила:
– Если Ник его сын, ему полагается часть семейных владений.
– А-а, опять это слово «если». Как я уже говорил, его претензии на родство основаны только на его же словах.
– А как насчет ДНК? – нерешительно произнесла Шелли. Ее познания в этом вопросе были скудны, но она знала достаточно, чтобы понимать: сравнение с ее ДНК может доказать, что они с Ником родственники, но это не подтвердит отцовства Джоша. Если не ошибается, она что-то читала в газете несколько лет назад насчет дела Томаса Джефферсона против Салли Хеммингс. В статье говорилось, что хотя посредством ДНК можно доказать, что отцом потомков Хеммингсов был кто-то из семьи Джефферсонов, но убедительного доказательства, что этим кем-то был Томас Джефферсон, получить нельзя, так как мужских потомков Томас Джефферсон не оставил. Шелли широко открыла глаза. – Так вот почему он настоял на кремации! – И добавила слова, которые никогда раньше и не подумала бы сказать о своем брате: – Ах он, негодный плут!
– Вам не кажется, что вы слишком бурно реагируете? – резко произнес Майк. – Вы делаете поспешные выводы. Джош всегда думал о кремации. Сейчас у вас есть только утверждение Ника, что вы состоите в родстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49