Дом гудел, как улей: кругом сновали столяры, обойщики, торговцы с различными товарами, посыльные из лавок. Постепенно холостяцкое жилище Габриэля стараниями Марии превращалось в дом состоятельного джентльмена.
Пилар разместили в одной из заново отделанных комнат. Оглядевшись вокруг, она довольно улыбнулась.
— Ты чудесно все устроила, моя голубка. Здесь очень уютно. Надо сказать, что благодаря тебе дом просто преобразился. Ох уж эти мужчины! Если бы не мы, они бы до сих пор грелись у костров в звериных шкурах. — Она погладила свой большой живот. — Надеюсь, что к тому времени, когда появится ребенок, и наш дом будет готов.
Они еще поговорили о свадебных заботах, предстоящем им материнстве и превратностях судьбы.
— Знаешь, — рассуждала Пилар, — если бы мы не оказались тогда в Пуэрто-Белло, я скорее всего превратилась бы в ворчливую старую вдову, а твой братец непременно выдал бы тебя замуж за какого-нибудь гнусного, но знатного испанца. Слава Богу, что мы угодили в руки Зевсу и Габриэлю.
Это замечание Пилар всколыхнуло массу воспоминаний, и, встретив вечером Габриэля, Мария с такой страстью поцеловала его, что он удивился.
— Что-нибудь случилось, дорогая?
— Ничего, — улыбнулась Мария. — Просто.., просто я очень тебя люблю.
В комнате наступила тишина, изредка нарушаемая нежным шепотом влюбленных. Но неожиданно дверь распахнулась — на пороге стоял Зевс с перекошенным от негодования лицом.
— Скажи, что мои уши обманывают меня! — закричал он с порога. — Ты не выйдешь в море четыре дня спустя после свадьбы?
— Оставь нас, дорогая, — сказал Габриэль, повернувшись к Марии, — нам надо поговорить.
Как только за Марией закрылась дверь, Зевс твердо произнес:
— Я понял. Это правда.
— Нет, я собираюсь отплыть через неделю.
— А тебе не пришло в голову сообщить об этом мне? Если бы не свадьба, ты бы ушел, так ничего и не сказав.
— Конечно. Ты должен думать о жене и ребенке, которого вы ждете. К тому же ты не связан просьбой английского монарха. Друг мой, ты мне нужен здесь. Я не могу отправиться в путь, не будучи уверен, что кто-то позаботится о моей жене и ребенке. Я должен поднять паруса, у меня нет выбора — у тебя он есть! И хотя это тебе не нравится, будет лучше, если ты останешься.
— Ты считаешь, что семейства Сэттерли для этого недостаточно? — не унимался Зевс. — Ричард в состоянии присмотреть за обеими женщинами, и родители с удовольствием помогут ему. — С болью и негодованием он посмотрел на Габриэля. — Господи! Я не верю своим ушам! Это немыслимо! Ты плывешь без меня! Нет! Так дело не пойдет! Один ты непременно попадешь в беду, так что я иду с тобой!
— Ну хорошо, — неохотно согласился Габриэль. — Я бы предпочел, чтобы ты остался здесь, но если ты настаиваешь…
— Настаиваю!
Если бы Зевс не находился в таком возбуждении, он, возможно, обратил внимание на странную сговорчивость капитана, но, решив, что дело улажено, не стал возвращаться к разговору.
Габриэль и Мария обвенчались в теплый осенний день. Свадьба была малолюдной и оттого нешумной. Счастье переполняло душу Габриэля, хотя вряд ли чувство это можно было назвать безоблачным: скорый отъезд и дикое упрямство Зевса омрачали его. Существовала еще и клятва, которую Габриэль дал себе в день гибели Элизабет, — Дельгато должен понести наказание. Они с Марией не касались этой темы в разговорах, но образ Диего постоянно вставал между ними, и Марию не оставляла уверенность, что, покинув Порт-Рояль, Габриэль отправится на поиски ее брата, чтобы найти и убить его.
— Тебе обязательно надо выйти в море в пятницу? — спросила как-то ночью Мария, лежа в объятиях мужа.
— Да, дорогая, — тихо произнес Габриэль. “Он постоянно говорит мне о своей любви, — думала Мария, — но пока ни слова не сказал о том, что побудило его вновь присоединиться к пиратам”. Это, по ее мнению, ясно показывало, что жажда мести в его душе опять взяла верх над всеми другими чувствами и он отправился искать встречи с Диего.
— Ты не можешь забыть прошлое?
Габриэль замер. Он ни в чем не мог отказать Марии, но там, где дело касалось ее брата, он был тверд. Диего должен умереть. Габриэль не мог жить спокойно, пока знал, что человек, ставший причиной бессмысленной гибели Элизабет, все еще ходит по земле. Он не умел объяснить свои чувства, просто эта навязчивая идея стала частью его жизни, тем, что сделало его нынешним Габриэлем Ланкастером. Неважно, что плен Каролины обернулся для нее счастливым браком, а он сам, пережив боль и унижение, тоже нашел свою судьбу, — на “Вороне” погибли люди, которые верили ему и потому пошли за ним. Он не смог им помочь, как не смог спасти бедную Элизабет.
Молодая, доверчивая, любящая Элизабет погибла по вине Диего Дельгато…
— Если я отрекусь от своей клятвы, то перестану уважать себя.
Мария резко села на постели. Сжав маленький кулачок, она стукнула мужа по плечу.
— Господи! — гневно воскликнула она. — Ты хочешь погибнуть, защищая свою честь? А ты подумал о том, что родившийся ребенок может никогда не увидеть своего отца только потому, что тот считает необходимым, как гончая, преследовать моего брата?
Габриэль взял ее за плечи и легонько встряхнул.
— Я очень люблю тебя, но даже ты не смеешь меня оскорблять, — сказал он твердо. — Я отправляюсь в эту экспедицию только потому, что мой король просил меня об этом, иначе я бы ни за что не оставил тебя. И даю тебе слово, что я не стану намеренно искать Диего. Однако если наши пути пересекутся… — И он многозначительно замолчал.
Мария была не единственной, кто приходил в отчаяние от мысли, что скоро “Черный ангел” покинет гавань, унося на борту любимого человека. Пилар тоже злилась и страдала, считая, что Зевс хочет присоединиться к Габриэлю только потому, что ему наскучила семейная жизнь.
— Он слепо идет за Габриэлем, не обращая внимания на мои просьбы, — жаловалась она Марии. — Черт меня дернул связаться с этим упрямым, заносчивым, неуправляемым и тупоголовым чудовищем!
Зевс как раз в это время входил в комнату и, услышав поток “лестных” слов, отпущенных в его адрес, широко улыбнулся и поцеловал жену.
— Я никогда не думал, что ты так высоко ценишь меня, любовь моя, — иронически заметил он.
— Ты страшный пройдоха! Я до сих пор не могу понять, за что люблю тебя, — сказала Пилар совсем другим тоном; она не умела долго сердиться на мужа. Хитро подмигнув Марии, Зевс легонько похлопал жену по большому животу.
— Думаю, что причина ясна всем.
— Уходи! — строго сказала Пилар, и, грустно улыбнувшись, Зевс покорно вышел из комнаты, оставив женщин одних.
Мария печально посмотрела ему вслед. Завтра в это же время Габриэль будет далеко в море, и пройдут месяцы, прежде чем она снова увидит его.., если не случится чего-нибудь непредвиденного. Эти мысли она гнала прочь.
В комнату неожиданно заглянул Габриэль.
— Вы не видели Зевса? Мне надо с ним поговорить.
— Он только что вышел отсюда, — ответила Мария.
— Надеюсь, твоим словам он придаст больше значения, чем моим, — язвительно сказала Пилар. — Я ведь всего лишь его жена, а ты — капитан! Кому какое дело, что он бросает меня!
— Пилар, дорогая, успокойся, — сказал Габриэль, слегка поддразнивая ее. — У меня нет ни малейшего желания брать твоего мужа с собой. Пусть это будет нашей тайной, но, когда я завтра выйду в море, твой муж останется на причале, — с этими словами он исчез, закрыв за собой дверь и оставив бедных женщин в недоумении.
В эту ночь Мария долго лежала одна, ожидая мужа, а когда он пришел и протянул к ней руки, она бросилась в его объятия. Они любили друг друга, с болью и отчаянием сознавая свою зависимость от превратностей судьбы и понимая, что эта ночь может быть последней в их короткой супружеской жизни.
На рассвете они спустились в гостиную. Через несколько часов “Черный ангел” должен был сняться с якоря. В доме стояла напряженная тишина: все старались чем-то занять себя и делали вид, что ничего особенного не происходит. За завтраком Мария сидела ни жива ни мертва, ей казалось, что Габриэль, погруженный в свои мысли, совсем не обращает на нее внимания. И только когда, встав из-за стола, муж проходил мимо нее, он нежно обнял Марию за плечи, давая понять, что ни на минуту не забывает о ней.
На пристани царила суета. Старшие Сэттерли, Ричард и даже сам губернатор пришли проводить Габриэля и Зевса, поэтому, когда Мария и Пилар стали прощаться со своими мужьями, вокруг них собралась небольшая толпа.
Обнимая жену, Габриэль думал о том, что не о такой семейной жизни он мечтал, и, помянув недобрым словом и Модифорда и короля, поклялся, что это будет его последняя экспедиция. И к черту все просьбы!
— У нас еще будет время, когда я вернусь, — сказал он, с трудом отрываясь от Марии. — И я больше никогда не покину тебя!
Мария с трудом подавила рыдания. Глядя, как ветер треплет его темные волосы, она думала, что и сердце разорвется от боли. С трудом улыбнувшись дрожащими губами, она прошептала:
— Возвращайся скорее — это все, о чем я прошу.
Возвращайся.
С тревогой взглянув в ее глаза, Габриэль сказал:
— Я не могу тебе ничего обещать… Всякое случается… Но если это будет в человеческих силах, я обязательно вернусь. И помни, где бы я ни был, что бы ни произошло, я люблю тебя! Но если со мной что-то случится, — помолчав, сказал он хрипло, — если я не вернусь, знай, что мои последние мысли были о тебе и ребенке.
Мария кивнула, и так долго сдерживаемые слезы ручьем полились по щекам. Габриэль быстро поцеловал ее и легонько подтолкнул к Ричарду, сурово сказав при этом:
— Позаботься о ней. Я надеюсь на тебя. С этими словами он развернулся и решительно направился туда, где у берега его ждала корабельная шлюпка. Зевс гордо вышагивал впереди. На краю причала Габриэль замешкался, обернулся и, нахмурившись, посмотрел на печально стоявших женщин.
— Что случилось с Пилар? — громко спросил он. Зевс вздрогнул от неожиданности, резко обернулся.., и железный кулак Габриэля со всей силы врезался ему в челюсть. Великан рухнул, как подкошенный. Глядя на разгневанную Пилар, спешащую на помощь мужу, Габриэль улыбнулся.
— Поверьте, госпожа, другого выхода у меня не было. Он упрям, как вол, и, как вол, уважает только силу.
Не зная, то ли злиться, то ли радоваться, Пилар опустилась рядом с лежащим без сознания мужем, положив его голову себе на колени.
— Думаю, вы правы, сеньор, но боюсь, что ему это не понравится, — сказала она насмешливо.
— Скорее всего нет, — пожал плечами Габриэль. — Но когда он придет в себя, я буду уже далеко в море, и он ничего не сможет сделать. — Его глаза хитро сверкнули. — И тогда он, может быть, простит меня. Ну а если нет, напомните ему о Пуэрто-Белло, о том дне, когда пал форт Сантьяго. Скажите ему, что я просто вернул долг. Он поймет.
И, бросив, прощальный взгляд на маленькую фигурку жены, стоящую рядом с Ричардом, Габриэль решительно зашагал к шлюпке.
Глава 4
В этот день из гавани Порт-Рояля на встречу берегового братства, которая была назначена Морганом неподалеку от берегов Эспаньолы, кроме “Черного ангела”, вышли еще два корабля. Один из них — тридцатичетырехпушечный фрегат “Оксфорд”, другой — захваченный командой фрегата французский четырнадцтипушечный корабль.
Суда достигли места назначения только к концу декабря. Всего собралось двенадцать кораблей, экипажи которых в общей сложности насчитывали около восьмисот человек. Все ждали этой встречи и готовы были плыть за великим Гарри Морганом, покорителем Пуэрто-Белло, хоть на край света.
"Оксфорд” как самый мощный и быстрый из всех был выбран флагманом, и Морган водрузил на его мачте свой адмиральский флаг.
Габриэль никому ни слова не сказал об истинных причинах, побудивших его изменить свое решение и отправиться вслед за друзьями. Пусть думают, что он, прежде чем устраивать семейное гнездышко, решил пополнить свою казну и в последний раз сходить с пиратами в набег.
Габриэль очень тосковал по Марии и с тяжелым сердцем думал о том, что впереди у них несколько месяцев разлуки. Возможно, и ребенок родится до его возвращения. Чтобы отвлечься от этих мыслей, он размышлял о предстоящей встрече братства, назначенной Морганом на второе января 1669 года. О том, куда идти, вопроса не возникало. Целью экспедиции, несомненно, была Картахена. А если уж Морган что-то решил, то он от своего не отступит, даже если французские капитаны проголосуют против, как получилось с Пуэрто-Белло. Дю Буа оказался главным возмутителем спокойствия среди французов, но он был одним из самых опытных капитанов, и с этим приходилось считаться, как и с тем, что французы без воодушевления восприняли известие о взятии корабля. Среди экипажей прокатилась волна недовольства, и присутствие “Оксфорда” действовало на них, как красная тряпка на быка. Это была рана, которую к тому же постоянно бередил дю Буа.
На военном совете, который состоялся на борту “Оксфорда” второго января 1669 года, все единогласно решили идти на Картахену. Это было смелое решение. Картахена — самый богатый город на материке — считался наиболее укрепленным из всех городов побережья, и даже Морган признавал, что взять его будет намного тяжелее, чем Пуэрто-Белло. Но добыча обещала быть такой богатой, что при одном упоминании города в глазах пиратов появлялся жадный блеск. А то, что Картахена — испанское владение, только подзадоривало разбойников. Имея мощный корабль во главе флота и значительное число людей, они считали, что город уже у них в кармане.
В честь принятия такого важного решения Морган устроил в своей каюте на “Оксфорде” пирушку для капитанов, в то время как члены экипажа веселились на полубаке. Сидя за длинным столом в каюте адмирала, капитаны пьянели не только от вина, но и от предвкушения успеха. В самый разгар пирушки Габриэль, сидевший рядом с Морганом и Джаспером ле Клером, увидел, как дю Буа встал и тихо, не привлекая к себе внимания, пошел к выходу. Он тронул Моргана за рукав.
— Как ты думаешь, почему дю Буа уходит так рано? Обычно он покидает застолье последним и то, если его, мертвецки пьяного, выволокут из-за стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47