Если я помогу тебе сбежать из Сада — выведу из города и верну тебе прежнюю жизнь, которую ты потерял, — ты поможешь мне?
—Конечно! — киваю я, не скрывая удивления. — Но как я смогу...
— Ты согласен?
—Конечно согласен! — поспешно отвечаю я.
— Отлично! — говорит монах и пожимает мне руку. Потом снова смотрит вверх. — Как думаешь, она ждет нас там?
—Не знаю, — отвечаю я осторожно.
— Ну, есть только один способ это проверить.
Монах пожимает плечами и входит в дверь замка.
На секунду я задумываюсь — меня интересует не только светящееся окно высоко над нами, но и этот человек, который по-дружески общается со мной во сне, но не признает меня, когда я бодрствую. Кто он такой, почему бродит вместе со мной по этому странному закатному месту? В голове моей отдаются эхом его слова: «Помоги мне, а я помогу тебе».
Я вхожу в дверь вслед за ним.
Замок вдруг меняется. Только что он был маленьким, но теперь кажется огромным. И нигде не видно ни одной лестницы.
Высоко над нами парит крылатая женщина.
— Скажи, как тебя зовут? — спрашиваю я монаха.
Он криво улыбается.
— Зови меня... друг.
— С удовольствием, — отзываюсь я. — Но у тебя ведь есть имя, правда?
—Есть, — отвечает он и, повернувшись ко мне, впивается в мое лицо голубыми глазами. — И я обещаю открыть его тебе, когда настанет время. Я держу его в тайне как ради своего блага, так и ради твоего. Тебе понятно?
—Нет, — отвечаю я. — Но ничего страшного, переживу.
Монах смеется.
— В том-то и дело, чтобы мы оба нашли способ это пережить. Как думаешь, как нам подняться наверх?
Теперь улыбаюсь я.
— Я скажу тебе, когда настанет время.
Мысленно я призываю ветер, и внезапно его порыв подхватывает меня с земли. Я взмываю вверх, оставляя друга-монаха внизу, и вскоре уже парю рядом с крылатой женщиной.
Она печальна. На ее темном лице написаны тревога и боль. Осмотревшись, я вижу, что вся верхняя часть башни обита решетками из кованого железа. На железных перекладинах устроились вороны, они теребят крылатую женщину острыми клювами и рвут ее одежду.
Она смотрит на меня умоляюще и вдруг открывает рот, собираясь заговорить!
Я быстро прижимаю палец к губам, предупреждая ее, чтобы она молчала. Похоже, она понимает меня, потому что не произносит ни звука.
Я оглядываюсь, внимательно изучая железные решетки. Я ищу метафору, толком не понимая, что это такое.
Вдруг ко мне приходит озарение, яснее всех предыдущих, и я понимаю, что надо делать. Я протягиваю руку и, схватив решетку, тяну ее к себе. Она быстро нагревается у меня в руках, становясь гибкой.
И тогда я начинаю лепить из железа, отрывая от него все новые куски. Я сплетаю длинные железные прутья в огромный шар — это клетка для защиты от птиц, которые угрожают крылатой женщине.
Я протягиваю ей клетку, и, к моему удивлению, она берет ее и благодарно склоняет голову. Клетка, которую я сделал, исчезает, а вместе с ней и вороны. Женщина берет меня за руку и тянет вверх, сквозь оставшиеся решетки, на вершину башни.
Мы стоим под кроваво-красным солнцем. Лучи его ужасны: жар обжигает нас, свет слепит. Я отступаю, но крылатая женщина протягивает руку и снимает солнце с неба. Она разрезает ужасное солнце пополам, словно апельсин. Засунув руку внутрь светила, она вынимает оттуда темную бездну и протягивает мне.
Я держу в руке семя тьмы, пронизанное пурпурными молниями. Пока я его держу, солнце остывает и больше меня не слепит.
Крылатая женщина возвращает светило обратно на небо. Его красные лучи простираются по всему небу и слегка тускнеют за тучами на горизонте. Из туч слепляется голова великого дракона. Солнце вдруг гаснет, нас обволакивает темнота.
Я медленно лечу вниз, к подножию башни, где меня ждет монах.
— Научи меня это делать, — говорит он в наступившей темноте.
— Обязательно, — обещаю я осторожно, — когда настанет время.
Вокруг становится совсем черно.
— Увижу ли я тебя снова, друг? — спрашиваю я темноту.
— Да, друг, увидишь, — отзывается голос монаха. — И вместе мы обретем свободу.
(«Книга Галена» из «Бронзовых кантиклей», том IV, манускрипт 1, страницы 39—44)
Гален внезапно очнулся.
— Тише, Гален, тише, — тут же сказала Pea. — Ляг и успокойся. Ты снова в бараках. Драконьи посохи надолго тебя отключили.
Гален не мог спокойно лежать, слишком много мыслей теснилось в его голове. Он с трудом сел, хотя Pea пыталась его удержать.
— Нам надо выбраться отсюда!
— Я с тобой полностью согласна, — резко ответила Pea, — но я не знаю, как. Стража приглядывается к тебе. Но даже если бы стражники ни в чем тебя не подозревали, между тобой и свободой стоят монахи Пир — на всех стенах Сада.
— Ах да, — кивнул Гален, — недремлющее Око Васски, так?
— Никто из Избранных не может укрыться от его взгляда, — прямо сказала Pea.
— Возможно, — улыбнулся Гален. — С другой стороны...
Pea ахнула.
В руке Галена был странный темный шар величиной с яблоко, внутри него время от времени взблескивала пурпурная молния.
— С другой стороны, — сказал Гален, — возможно, Око Васски меня все-таки не увидит.
30
ХОЗЯИН И СЛУГА
— Просто не верится! — заявил довольный Лирри, откинувшись на спинку мягкого кресла. — Все получилось, Мимик! Я наконец-то добился всего, чего заслужил!
Мимик как можно почтительнее склонил голову.
— Да, босс. Так и есть.
— Ты только посмотри. — Лирри размашисто взмахнул длинной зеленой рукой. — Разве не удивительно? Ты когда-нибудь мог представить себе такое великолепие? Нет, конечно, не мог — ты же всего лишь техник четвертого класса, в конце концов. Но я мог представить, Мимик, и с трудом верю, что я этого добился.
— Да, хозяин, — ответил Мимик, — все так и есть.
Лирри глубоко вздохнул и поуютнее устроился на мягких подушках. Он знал, что он на голову выше всех, кого когда-либо встречал. Никто из его начальников не смог оценить, насколько он необыкновенный. Лирри видел это в их взглядах, слышал в отрывистых голосах, чувствовал в каждом ударе, который они обрушивали на его голову. Все они были слепцы! А теперь у него имелись доказательства того, какой он необыкновенный. Теперь им придется признать его величие!
Он должен со многими поквитаться. Он держал в уме длинный список недругов и теперь предвкушал, что скоро они получат свое.
Кто мог сравниться с его величием? Никто! Любой гоблин, едва взглянув на великолепие и роскошь, в которых он теперь жил, упал бы на колени от восторга и зависти. Это Лирри тоже предвкушал.
Нынешние апартаменты были отведены ему по приказанию Крупукчукупа, вице-камергера самого Донга Махадж-Мегонга. Они находились на средних уровнях города-крепости Донга Махадж-Мегонга и воплощали собой мечты любого рабочего гоблина во всем королевстве.
Город-крепость был построен титанами давным-давно, перед Последней Войной. Для чего изначально предназначалась крепость, до сих пор оставалось загадкой. Донг Уданг Дибалик Бахтух, основатель королевства, открыл Донг Махадж-Мегонг во время своего марш-броска в горы в конце Последней Войны. Клан гоблинов Донга Уданга голодал и находился на грани бунта, когда они нашли заброшенные здания и сильно поврежденные механизмы. Донг Уданг объявил это открытие чудом, доказательством того, что предки одобряют его правление. Он провозгласил себя императором всех гоблинов и прямым потомком бога-короля Сурги, который был господином всего сущего до того, как пришли титаны и все испортили. Потом Донг Уданг красноречиво описал видение, бесспорно предрекавшее в ближайшем будущем главенство его клана во всем Г'Токе.
Все знали, что Донг Уданг страдает от жестокой лихорадки, и самые циничные гоблины сомневались в истинности его видения. Однако вокруг было полно еды, а в старых зданиях можно было укрыться от бурь, бушевавших повсюду в ту пору. Клан рассудил, что неблагоразумно оспаривать истинность чуда. В те ужасные времена следовать за Донгом Удангом казалось не более опрометчивым, чем следовать за кем-либо другим.
Так родилась легенда.
С тех славных дней каждый правитель клана Донг пытался претворить пророчество в жизнь. Каждому хотелось, чтобы его вспоминали как властителя, которому это удалось. Поэтому каждый новый Донг переименовывал королевство и столицу в честь себя самого в тот самый миг, как его предшественник отдавал концы, покинув этот мир или сам или с небольшой помощью.
Поскольку гоблины не умели читать, переименование не особенно их беспокоило. Достаточно было знать, кто у власти, чтобы знать, как называются сейчас столица и королевство. Вот почему каждому новому правителю требовались и другие способы запечатлеть свой след в истории, чтобы все гоблины знали о его великой роли в судьбе их клана.
И они щеголяли роскошью. Богатство было призвано возвещать о ниспосланной им свыше судьбе. Все мало-мальски стоящее собирали и доставляли Великим Донгам, дабы преумножить их силу и славу.
По апартаментам Лирри это тоже было заметно. Поскольку его комнаты являлись частью королевского дома, любой, кто в них входил, должен был видеть богатство Донга Махадж-Мегонга.
Прекрасные металлические стены главной круглой комнаты украшала настоящая ржавчина. Стены эти поднимались на высоту почти в двадцать футов, увенчиваясь куполообразным металлическим потолком с элегантным клапаном. В куполе имелись также большие круглые окна с толстыми стеклами, через которые днем лился естественный свет. Дизайнер дополнил убранство комнаты длинными вертикальными охлаждающими трубами. Между кнопками сброса давления висели большие куски алой ткани. Пол представлял собой металлическую решетку, подогнанную по форме таким образом, чтобы она идеально вписывалась в круглую комнату. Сквозь ее прутья виднелась со вкусом подобранная коллекция передач, стержней, винтов, ремней, шкивов и канатов, при виде которой любой гоблин стал бы коричневым от зависти.
Большие трубы вели от этого прекрасного помещения к другим комнатам Лирри. Его спальня отличалась почти таким же великолепием, как и гостиная, — то была круглая цистерна с несколькими иллюминаторами, выходящими на нижние уровни города-крепости. Труба поменьше вела из цистерны в комнату слуги, сделанную из огромного клапана, не желавшего из-за ржавчины закрываться, — это обиталище досталось Мимику.
Лирри взял со стола длинную красную полоску мяса и начал со смаком жевать.
— Мимик, ты проверял сегодня Устройство?
— За последний час — нет, хозяин, — ответил Мимик.
С тех пор как их здесь поселили, Лирри требовал, чтобы Мимик называл его хозяином. Он считал, что такое обращение лучше соответствует его новому положению.
— Тогда займись этим, — буркнул Лирри. — Сегодня придут гости, чтобы на него посмотреть. Знатные гости, — добавил он, выгибая брови дугой и прядая кончиками ушей.
— Знатные, хозяин? — повторил Мимик.
— Да, знатные... Хотя где тебе это понять, — сказал Лирри сквозь зевоту.
Он решил, что теперь ему к лицу снисходительность. Учитывая, как быстро он набирал вес в обществе, ему требовалось найти некую приемлемую позицию, с которой он мог бы общаться с менее значительными лицами.
— Я жду их с минуты на минуту и не хочу, чтобы это дурацкое Устройство опять засбоило и испортило все впечатление.
— Да, хозяин, — сказал Мимик с легкой улыбкой. Лирри нахмурился, чувствуя, как бурлящая в нем радость малость поугасла. Ему никогда не нравилась острозубая улыбка его слуги: казалось, за ней прячется что-то еще помимо удовлетворения рабской участью. Но Лирри не мог, как говорила старая поговорка гоблинов, «ткнуть носом» в то, что именно ему не нравится в Мимике. В глубине души Лирри желал, чтобы техник свалился в скважину или чтобы с ним случилось еще что-нибудь в том же духе — тогда будет повод взять нового слугу.
С другой стороны, Лирри знал, что ему никак нельзя терять Мимика. Устройство его не слушалось, и он не мог в нем разобраться. А ведь он был мастером-техником и, несомненно, обладал большими навыками и талантом, чем любой другой техник четвертого класса. Сперва он собирался держать Мимика при себе только до тех пор, пока не изучит секреты Устройства, а после избавиться от жалкого червяка. Но сколько Лирри ни сидел над тикающим механизмом, он так и не понял принципа его работы. Иногда от машины отваливались кусочки, и Мимик вставлял их вовсе не туда, откуда они выпали, но Устройство все равно работало. Лирри даже вынимал из Устройства основные детали, что должно было остановить механизм, и все-таки штуковина работала, стоило Мимику к ней прикоснуться. Но стоило унести машину дальше чем на несколько ярдов от безобразного маленького гоблина, как — бац! — она останавливалась быстрее, чем квадратное колесо на ржавой оси.
Лирри ненавидел Мимика потому, что не мог без него обойтись.
И все-таки Лирри не сомневался в своем моральном, этическом, духовном и интеллектуальном превосходстве. Со временем он разберется в Устройстве не хуже Мимика, и тогда утопит маленького крысенка.
— Хозяин, — тихо заверил Мимик. — Устройство работает превосходно. Вы будете им гордиться.
— Ну конечно, оно работает превосходно, — огрызнулся Лирри и окинул слугу уничижительным взглядом. — Неужели ты никак не можешь держать левое ухо прямо?
— Простите, хозяин, — виновато проговорил Мимик. — Я постараюсь вас не подвести...
Вдруг раздался резкий металлический звук.
— Они здесь! — объявил Лирри — и себе, и Мимику. — Быстрее, открой им!
Мимик поспешил к железному люку, служившему входом. Лирри принял важную позу, приподняв скошенный подбородок; потом поплевал на руки и провел по кончикам ушей, чтобы те встали торчком.
Когда Мимик вернулся, он едва мог говорить.
— Х-хозяин! Позвольте доложить о прибытии ви-Це-канцлера Кали-путри и...
Закончить он не смог.
Из люка появился тучный Кали-путри, облаченный в тунику из тонкой шерсти и красную безрукавку. На нем были даже туфли — неслыханная роскошь для любого гоблина. Он был ниже Лирри почти на полфута, многочисленные складки под подбородком говорили о его неизмеримом богатстве, черные глазки прятались глубоко в орбитах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49