урок подходит к концу, надо притвориться, что не поняли вопроса, несколько раз переспросить учителя и этим затянуть время.
Но вдруг Варя поставила указку в угол:
– Я, Илья Васильевич, не приготовила урока… Поставьте мне что полагается.
Учитель высоко поднял брови:
– Люблю за откровенность.
– Вы только Варе двойку не ставьте, – попросила Катя. – Мы вчера с ней математикой занимались, засиделись до позднего.
– Скажите на милость, даже смягчающие вину обстоятельства нашлись, – усмехнулся Илья Васильевич. – А все-таки, Балашова, я этого не ожидал. Насколько я помню, за последние два года это у тебя первая двойка?
– Первая… – прошептала Варя.
Двойка до такой степени ошеломила восьмиклассников, что они не сразу сообразили, как поступить с девочкой. Одни предлагали срочно собрать комсомольскую группу, другие – собрание всего класса. Пока ребята спорили, Варя куда-то исчезла.
Митя с Костей заглянули в учительскую, в «живой уголок», в библиотеку – Вари нигде не было.
В коридоре к ним подбежал возбужденный Колька:
– Это правда, что наша вожатая двойку получила?
– Не труби на всю школу! – осадил его Костя. – Откуда ты взял?
– Прахов Борьке Самохвалову сказал, Борька – первому звену, первое звено – второму. Теперь весь отряд знает, – не переводя дыхания, сообщил Колька.
– Связь у вас работает… – хмыкнул Костя и с безразличным видом заметил: – Ну и подумаешь, одна двойка! О чем разговор?
– Одна – это, конечно, ничего. Да у нас завтра сбор насчет успеваемости. Борьку Самохвалова обсуждать будем. Еще Петракова и Маню Юркину. Они на троих семь двоек имеют.
– Ну и обсуждайте на здоровье!
– Знаешь, Костя… – замялся Колька. – Борька говорит: «Раз у вожатой двойка, чего же с нас спрашивать?»
Костя заверил, что одна двойка у вожатой не имеет никакого значения, обещал при встрече сам все растолковать Борьке Самохвалову и спросил, не видел ли Колька Варю.
– Они с Ваней Воробьевым в нашем классе закрылись. Секретный разговор у них.
Ребята спустились в нижний этаж и постучали в дверь пятого класса. Им открыл Ваня Воробьев.
Кроме него и Вари, которая, сгорбившись, сидела за тесной партой, в классе находилась еще Галина Никитична.
– Вот, полюбуйтесь! – Ваня растерянно кивнул на девичку: – Пионервожатой не хочет быть… отказывается.
– Какая же я теперь вожатая? – сказала Варя. – Кто мне поверит? Завтра же весь отряд про двойку знать будет!..
– Уже знает! – сказал Митя.
– Видите, Галина Никитична, видите! – вскрикнула девочка, но вдруг осеклась: на нее в упор смотрели Костя и Митя. – Что вы уставились? Ну и пожалуйста! Без вас знаю… класс опозорила, бригаду подвела. Можете не говорить!
– Да мы и не говорим. – Костя отвел глаза в сторону и сделал Мите знак, чтобы тот молчал.
– Галина Никитична, – вновь обратилась Варя к учительнице, – скажите вы им… Какая я, в самом деле, вожатая?
Но Галина Никитична как будто не расслышала вопроса и с любопытством оглядывала класс: самодельные портьеры на окнах, цветы на подоконниках, стопочку книг в углу на этажерке. Но больше всего внимание учительницы привлекла деревянная резная полка, уставленная самыми различными предметами: были тут какие-то камни, кости, коробочки с песком и глиной, зазубренный серп, ржавый светец для лучины и даже плетенные из луба лапти.
– Что это за выставка? – спросила Галина Никитична.
– Это мои пионеры натаскали, первое звено, – сказала Варя. – Все больше предметы старого быта. Вот эти лапти мы у бабки Алены выпросили… последние на всю деревню, еле-еле нашли их. Мы потом все находки в школьный музей передадим… А за цветы у нас второе звено отвечает, за библиотеку – третье.
Девочка оживилась, подошла к шкафу, достала щербатую глиняную чашу, облепленную землей, и протянула учительнице:
– Вы посмотрите, что Колька в овраге выкопал! Уверяет, что это памятник древней Руси. Пионеры требуют в город на проверку послать.
Ребята склонились над чашей. Поцарапали пальцами окаменевшую землю, зачем-то понюхали ее.
– Какая там древность! – фыркнул Митя. – Обыкновенная плошка из глины. Их в Почаеве гончары делают.
– Я тоже так думаю, – согласилась Варя. – Но ребята же требуют… надо как-то им доказать.
– Обязательно надо! – Учительница с улыбкой посмотрела на девочку: – А почему тебе все-таки наскучило с пионерами работать?
– Мне не наскучило! – вспыхнула Варя.
Галина Никитична обернулась к Ване Воробьеву и спросила, сколько у Вари общественных нагрузок.
Ваня пересчитал по пальцам:
– Что-то около четырех…
– Видишь, Варя, – сказала учительница, – может быть, и все беды от этого. Мечешься ты, нахватала кучу дел, везде поспеть хочешь. Придется освободить тебя кое от каких поручений. Но из вожатых не отпустим. Пионеры, я знаю, любят тебя…
– Еще как! – подтвердил Костя. – Только Варьке сказать надо, чтобы с умом работала! А то она все сама да сама, нянчится с ребятами, как с детским садом… А ты организуй, дай задание, потом проверь – вот и время для уроков останется.
– Надо и других восьмиклассников к работе привлекать, – добавил Ваня. – На сбор позови, поручение дай… – И он выразительно посмотрел на Митю и Костю.
– Слушай, Варя, слушай! Советы дельные, – поддержала его учительница. – Главное, тебе сейчас не разбрасываться, все силы на учение собрать.
– Так, Галина Никитична, – взмолилась девочка, – раньше пионеры каждому моему слову верили… А теперь как будет?
– Думаю, за одну двойку они тебя не осудят.
– Сбор у меня завтра… И как раз насчет успеваемости.
Ваня посоветовал повременить пока со сбором, дождаться лучших дней.
– А зачем ждать? – лукаво поглядывая на девочку, сказал Костя. – Пусть Варька с пионерами опытом поделится… Как она двойку огребла…
– Вот-вот! – вспыхнула Варя. – Самая подходящая тема! Еще и смеешься!..
– Я без шуток. – принялся защищать свое предложение Костя. – Пионеров все равно не проведешь. Вот ты им честно, прямо и расскажи, как еще работать не умеешь, как разбрасываешься, почему двойку схватила… Думаешь, что это ребятам на пользу не пойдет?
– Сбор действительно может быть поучительный, – согласилась с Костей Галина Никитична. – Вот только как Варя?
– Хорошо, – подумав, сказала Варя. – Будет завтра сбор! Только с условием: придется потрудиться и еще кое-кому. Пусть Костя с Митей тоже на сбор придут и расскажут, как они сами работают…
Митя развел руками:
– Мы-то при чем?
– Не вздумайте отказываться! – Ваня погрозил ребятам пальцем. – Сами недавно в пионерах ходили.
– Если уж на то пошло, Федора Семеновича на сбор пригласить надо, – сказал Митя.
– Ой, верно! – вскрикнула Варя. – Как же я не догадалась! Может, еще деда Новоселова позвать? Он про сына расскажет, как тот ученым стал… – Она вырвала из тетради лист бумаги и села за парту: – Давайте тогда план сбора наметим… Подсказывайте!
Ребята склонились над партой. Галина Никитична вышла из класса и осторожно прикрыла за собой дверь.
Глава 13
Страда
В конце занятий Галина Никитична задержала восьмиклассников, чтобы поговорить об очередных делах. Но не успела она открыть собрание, как в класс вошли Ваня Воробьев и Саша Неустроев. Они о чем-то пошептались с учительницей, после чего та обратилась к ребятам:
– У Саши есть к вам просьба.
– Это можно! – охотно ответил за всех староста Сема Ушков и многозначительно поглядел на ребят: вот, мол, какая нам честь выпала!
– Я к вам, ребята, от молодежи вечерней школы, – начал Неустроев, пригладив волосы. – Наши ребята в учении малость отстают. Отвыкли они, позабыли многое. Вот мы и просим помочь нам…
– Это я посоветовал к вам обратиться, – добавил Ваня Воробьев. – Вы же народ сильный.
Неустроев и Ваня, переглянувшись с учительницей, сели за парту, и Косте показалось, что глаза у них были хитрые прехитрые.
Галина Никитична между тем сделала вид, что просьба Неустроева застала ее врасплох:
– Очень, конечно, лестно, что о нашем классе идет такая слава. Но мне кажется, что она сильно преувеличена. Впрочем, мы сейчас можем проверить, кто как успевает.
Учительница раскрыла классный журнал и неторопливо начала читать отметки.
Мелькали пятерки, четверки, попадались двойки, но троек было больше всего.
И чем дальше читала Галина Никитична, тем все ниже наклонялись школьники к партам, словно хотели спрятаться или провалиться сквозь землю.
– Как видите, картина не очень отрадная, – сказала в заключение учительница-Едва ли мы сумеем чем-либо помочь вечерней школе.
– Да-а, обстановочка не из важных! – огорчился Неустроев. – Ребят самих хоть на буксир бери… Придется, пожалуй, к девятому классу обратиться.
Он поднялся и, небрежно кивнув ребятам, вместе с Ваней вышел из класса,
Ученики медленно распрямились и посмотрели на учительницу. Она продолжала листать классный журнал. Наконец подняла голову:
– А нехорошо, ребята, получилось!
– Зачем вы наши отметки при Саше читали? – с упреком сказал Сема Ушков. – Теперь весь колхоз узнает.
– Ты думаешь, что наши отметки – секрет? – заметил Костя. – И так о них всему белому свету известно.
– Все равно, надо было без посторонних огласить… – не сдавался Ушков.
– Значит, вам все же немного стыдно, – усмехнулась Галина Никитична. – Перед посторонними стыдно, а самим перед собой нет? Считаете, что в классе все благополучно? Как вы, например, к урокам химии относитесь? А к географии, немецкому языку?.. Ну, что ж вы молчите?
И класс разговорился. Многие признались, что еще мало занимаются дома, работают в половину сил.
Потом ребята ополчились против двоечников: это они тянут класс назад, лишают его доброй славы! Каждого двоечника вызывали к столу и заставляли объяснять, почему он ленится.
Алеша Прахов решил выехать на своем излюбленном коньке: мать у него несочувствующая, загружает его работой по хозяйству, и, кроме того, он часто угорает дома от печки.
– Старо, третий год слышим! – не поверили ребята.
Худенькая большеглазая Феня Заглядова говорить ничего не стала, а только горько расплакалась.
– Феня болела долго, много уроков пропустила, – сказал Митя и предложил девочке свою помощь.
По его примеру, вызвались заниматься с отстающими Сема Ушков, Витя Кораблев.
Вышла к столу и Варя.
– Не оправдываюсь, признаю… Получила двойку. Позорную!.. По заслугам… – глухо выговорила она, опустила голову и плотно сжала губы.
Костя почему-то отвернулся и стал смотреть в окно. Лучше бы он сам получил эту двойку!
– Может, тебе, Балашова, помощь требуется? – спросил Митя.
– Чего там «может»! – решительно заявил Ушков. – Пусть с ней, как и раньше, Кораблев занимается. И посадить их опять за одну парту.
– Верно, верно! – подхватила Катя.
– А я бы на ее месте сам справился, без всяких шефов, – сказал Костя.
Варя кинула на него быстрый взгляд и вспыхнула:
– Двоек у меня больше не будет! Слово даю! – И она пошла к парте.
К концу собрания речь зашла о старосте класса: он совсем не следит за успеваемостью и не знает, кто как учится.
– Да что я, двужильный, в самом деле? – взмолился Ушков. – С меня и дисциплины хватает! Одного Прахова унять – сто лошадиных сил надо.
Галина Никитична согласилась с ним. Ушков за последнее время неплохо следил за порядком в классе, и больше загружать его не имело смысла. Она предложила поручить наблюдать за успеваемостью Мите: мальчик настойчивый, твердый, дорожит своим классом.
Ребята охотно проголосовали за Епифанцева.
– Только, чур, не обижаться! – предупредил он. – От меня вам покою не будет.
В первый же день Митя завел тетрадь в клеенчатой обложке и стал аккуратно заносить в нее отметки всех ребят. Каждый, кто получал двойку или даже тройку, теперь никак не мог избежать беседы с Митей. Он задерживал ученика в классе, останавливал на улице, приходил на дом и допытывался, что помешало ему получить лучшую отметку.
И когда однажды Алеша, по старой привычке, сослался на то, что угорел и не мог приготовить уроки, Митя в сопровождении Семы Ушкова пришел к Праховым и принялся осматривать печку.
– Мы по поручению класса, – заявил он Алешиной матери. – Печку проверить. Может, у нее тяга плохая?
– Да нет, печка справная: не дымит, не чадит, – ответила Алешина мать.
– А может, все-таки трубу переложить надо? Мы похлопочем перед правлением.
– Белены вы объелись? Новую печку да перекладывать!
– Алеша говорит, что угарно у вас, уроки учить не может.
– Ах он, бес лукавый! Приди он домой – я ему голову проветрю…
Но больше всех от Мити доставалось тем ученикам, которые взялись помогать отстающим.
Однажды после очередной двойки, полученной Праховым, Митя насел на Костю:
– Поздравляю, шеф-помощник! У Прахова еще одна двойка прибавилась.
– Я-то при чем? – начал оправдываться Костя. – Сколько раз Прахову говорил: «Заходи, будем вместе заниматься». А его на аркане не затащишь.
– А без аркана не можешь? Сам бы к нему на дом пошел!
– Еще бегать за ним, ухаживать!
– И побегаешь… Это же тебе комсомол поручил Прахова вытянуть. А не справляешься – откажись.
– Ну-ну, не справляюсь! – буркнул Костя. – Быстрый ты очень!
Но все же Костя пошел к Праховым.
Алеша лежал на печи, на теплых мошках с пшеницей. Заметив Ручьева, он прикрыл глаза и захрапел. Костя потянул его за голую пятку:
– Вижу, как ты спишь… Притворяешься. Оболью вот сейчас холодной водой – будешь знать!
Но Алеша продолжал храпеть и даже для большей убедительности почмокал губами.
Тогда Костя деловито разделся, повесил полушубок и шапку на гвоздик и полез на печь:
– Тоже мне храпит!.. Ты бы послушал, как дед Новоселов классно умеет: балки дрожат, тараканы мрут.
Костя прилег рядом с Алешей и так оглушительно захрапел над его ухом, что тот сразу открыл глаза:
– Чего прилез? Спать мешаешь!
– Вставай, спускайся на пол… Заниматься надо! А то залег ни свет ни заря… еще куры на нашест не садились.
– А это тебя не касается… Хочу – сплю, хочу – гуляю…
– Как это – не касается? Я же твой бригадир, отвечаю за тебя.
– Хорош бригадир! В школе словечка замолвить не мог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43