Гвинес взяла его под руку, и они медленно пошли по улице.
Вечер был едва ли не прекрасен – за долгое время первый спокойный вечер. Тучи еще висели над городом, но местами проглядывало совсем чистое небо. Хума подумал о том, что, когда Такхизис пойдет в новую атаку, тучи снова закроют все небо от горизонта до горизонта.
Повернувшись к Гвинес, он спросил:
– Как вы оказались здесь?
Она отвернулась:
– Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом сейчас. Я все расскажу вам позже.
– Если бы вы знали, как я рад видеть вас!
Она пристально посмотрела на него:
– Я тоже рада.
Лицо Гвинес вдруг стало печальным.
– Я слышала, вы хотите отправиться в чертог Дракоса.
– Великий Магистр запретил мне.
– И как вы теперь поступите?
– Я должен повиноваться Великому Магистру. Это мой военный долг.
Некоторое время они молчали. Гвинес положила руку на плечо Хумы. Рыцарь и не ожидал, что столь нежная рука может быть столь сильной. Он многого не знал о Гвинес, не знал он и о том, какое отношение имеет она к Копьям Дракона. Может быть, и она – проповедник Паладайна?
Гвинес вдруг посмотрела вдаль и насторожилась. Вглядевшись, Хума увидел неизвестного ему мужчину, примерно того же возраста, что и он сам. Незнакомец был одет в обычную гражданскую одежду; немало окрестных жителей оказалось сейчас в столице, но неизвестный явно не был крестьянином. Лица его в темноте Хума не смог внимательно рассмотреть, но рыцарь готов был поклясться, что глаза незнакомца странно сверкнули.
Бросив на Хуму и Гвинес быстрый взгляд, он скрылся за углом.
– Кто это? – Хума схватился за эфес меча.
Если кто-то угрожает Гвинес…
– Никто, – ответила Гвинес.
Она высвободилась из-под руки Хумы.
– Сейчас я должна уйти. Мы обязательно увидимся снова, обязательно.
Она повернулась назад и быстро пошла прочь. Хума хотел было пойти за ней, но почти мгновенно она исчезла из виду. Рыцарь несколько раз моргнул. Куда же она могла деться?
Рыцари приняли волшебное оружие совсем не так, как ожидал Хума. Он предложил им показать действие Копий Дракона, и, к его удивлению, желающих оказалось совсем немного.
Один из рыцарей сказал Хуме, что им все равно – волшебные Копья или нет.
Хума поведал о настроениях рыцарей друзьям и государю Освалу. Поведал, пытаясь разобраться, чем вызваны такие настроения.
– Ну что ж, время чудес, видимо, прошло, – говорил Хума. – Рыцари не верят в магию Копий Дракона. И кто может осуждать их за это? Мы ставим на карту их жизнь. Те, кто будет воевать с Копьями Дракона, примут на себя главный удар противника. Кроме того, перед ними будет поставлена задача: пробиться к самому сердцу злак Галану Дракосу и его госпоже. Но устав рыцарей не призывает к нападению и к убийству. Лишь немногие самозабвенно преданы Паладайну. Мне уже сказали, что рыцари считают: эти Копья сделал я сам. Рыцари хотят знать, во имя чего они будут рисковать своей жизнью. Они говорят, что лучше останутся здесь со своими товарищами и будут сражаться с врагом, как и прежде, защищаясь. Они не верят в Копья Дракона. Это мне пришлось слышать уже неоднократно от них самих.
Государь Освал поднялся и подошел к Хуме:
– Они пойдут в атаку! Они – рыцари, а не жалкий сброд. Я прикажу им взять Копья и идти в бой.
– И они погибнут, – сказал государь Эйвандейл.
– Да, многие погибнут.
Оба командира посмотрели прямо в глаза друг другу. Эйвандейл воскликнул:
– Они погибнут. Великий Магистр. Да, Копья Дракона – дух Паладайна. Но направляющий это оружие должен верить, иначе зачем ему волшебное оружие. Рыцари должны верить в могущество Копий, в свое предназначение, как верим мы. Иначе они не победят. Они будут видеть в Копьях Дракона лишь обычные копья. Те копья, что гнутся и ломаются в бою.
– Но Копья Дракона…
Проповедник из Эргота поднял руку, призывая всех к тишине, и продолжил:
– У нас двадцать Копий, верно?
– И еще одно, предназначенное для пехотинцев, – добавил Хума.
– Двадцать Копий. Двадцать добровольцев – это все, что нам необходимо. Я думаю, что сам Паладайн сейчас смотрит на нас. Если изготовлено всего двадцать Копий Дракона, то для этого, видимо, были веские причины. Если наша вера сильна, то и всего с двадцатью Копьями мы победим.
Взглянув на Хуму, государь Освал сказал:
– Эйвандейл прав.
Хума посмотрел на собравшихся. Кэз, Бьюрн и Эйваидейл, без сомнения, пойдут с ним в бой. Остается найти еще шестнадцать добровольцев.
– Ну что же, пусть будет всего двадцать Копий, – задумчиво сказал Великий Магистр.
Кое-кто удивленно поднял брови. Хума, не дожидаясь вопросов, громко воскликнул:
– Бьюрн, Кэз, милорд Эйвандейл. Я знаю, что вы трое пойдете вместе со мной. Вы уже видели сами, что могут делать Копья Дракона. Если двадцать Копий – это все, что дано нам для победы над Владычицей Тьмы, мы должны возблагодарить Паладайна за это, должны приложить все силы, чтобы как можно лучше сражаться данным нам свыше оружием.
– Вам надо было бы стать проповедником Паладайна, Хума. Ваша вера сильнее, чем у кого-либо, кого мне приходилось встречать. – Государь Эйвандейл говорил совершенно серьезно.
В это время дверь в зал отворилась и вошел начальник охраны Великого Магистра – рыцарь ордена Розы.
– Государь Освал, рыцарь Беннет просит у вас аудиенции.
– Я уже давно сам посылал за ним. Где он был?
– Этого он мне не сказал, милорд.
Государь Освал испытующе взглянул на Хуму и кивнул:
– Пусть войдет.
– Есть, милорд. – Охранник вышел, и вскоре вошел Беннет.
Хуме показалось, что Беннет еще более стал походить на своего отца. Вошел он решительно. Поприветствовав Великого Магистра, он затем вежливо поклонился всем присутствующим. Взгляд его на несколько секунд задержался на государе Эйвандейле.
– Что случилось, Беннет? Где вы были?
– Дя… Великий Магистр, я ходил осматривать Копья Дракона.
Лицо Освала стало суровым.
– Кто дал вам разрешение на это?
Беннет растерялся:
– Я сделал это без разрешения. Я ничего не мог поделать с собой, я должен был увидеть оружие, привезенное рыцарем Хумой.
Говоря это, Беннет смотрел на Хуму, но тот ничего не мог прочесть в жестких, ястребиных, бесстрастных чертах его лица.
– И что же?
Глаза племянника Великого Магистра расширились, маска надменности исчезла.
Хума и государь Освал были просто ошеломлены, увидев восхищение, появившееся на лице Беннета.
– Они гладкие, такие гладкие, что пронзят все, что угодно. Я никогда не встречал таких острых копий. Ни один металл не светится таким живым сиянием. Я слышал, что многие сомневаются в подлинности этих Копий. Но лично я ни секунды не сомневаюсь, что именно эти Копья переданы нам Паладайном через выбранного им рыцаря.
Впервые за все время их общения Хума почувствовал глубокое уважение племянника Великого Магистра, которое он питает к нему, к рыцарю Хуме.
Государь Освал был удивлен словами Беннета не менее Хумы.
Кэз насмешливо фыркнул, но взгляд, брошенный на него Беннетом, заставил минотавра тотчас прикусить язык.
– Я хочу быть вместе с ними. Великий Магистр. Я насчитал только двадцать Копий и не знаю, будет ли у нас больше, но я хочу быть одним из рыцарей, идущим в бой с Копьем Дракона. Ради этого я и стал рыцарем – ради того, чтобы посвятить себя службе Триумвирату и Паладайну. Если требуется, чтобы я доказал, что достоин быть среди рыцарей, сражающихся с Копьями Дракона, я готов выдержать любые испытания.
Беннет выпалил все это на едином дыхании. Когда он замолчал, его плечи опустились. Рыцарь высказал свое заветное желание и теперь покорно ждал ответа.
Великий Магистр посмотрел на Хуму и Эйвандейла, а затем снова на своего племянника.
– Рыцарь Беннет, я вижу вы – сын моего брата. Моего брата той поры, когда бремя вождя еще не отяготило его. Если вы сможете, будьте таким, как теперь, всегда. Я верю в вас. Вы будете среди первых и лучших из рыцарей Соламнии.
Плечи Беннета расправились, он не скрывал своей радости. Государь Освал продолжал:
– Если вы хотите быть истинно преданным делу, за которое мы боремся, то берите пример с этого рыцаря. – Великий Магистр указал на Хуму. – Именно он – олицетворение нашего учения, независимо от того, считает ли он сам себя таковым или нет.
– Тогда я …
– Да, вы будете в числе двадцати. И у меня есть уже для вас задание. Подберите себе рыцарей из трех орденов, всего пятнадцать человек. Рыцарей, истинно верящих в силу и волю Паладайна, тех, что будут готовы пойти в бой с Копьями Дракона в руках.
Беннет поспешно пошел к двери; уже выходя, он резко повернулся и взглянул на своего дядю.
Государь Освал кивнул ему ободряюще.
Данное ему поручение Беннет выполнил быстро. Критериями при отборе были храбрость рыцаря, знание военной науки, его преданность именно делу Паладайна, а не лично Беннету, как обычно бывало прежде, при жизни его отца.
Среди добровольцев оказались и ветераны, и новички. Странно, но Беннет включил в свой отряд даже безногих или безруких рыцарей. В мирное время государь Освал освободил бы их от службы в армии, но сейчас все они участвовали в боях. Рыцарь, потерявший ногу, сражался верхом на коне. Потерявший руку научился сражаться одной рукой. Такие рыцари-инвалиды составляли около четверти от общего количества воинов.
После отступления войск Такхизис от стен Вингаардской Башни жизнь в столице стала налаживаться. Рыцари привозили из южных предместий продукты. Это было отнюдь не безопасно, так как людоеды или драконы могли в любой момент напасть на одиноких всадников, и не только могли, но и нападали, и подчас уехавшие за продуктами не возвращались назад.
От гор на западе не доносилось ни единого звука. Хума настороженно смотрел на западные горы и думал: что там сейчас?
Магиус все еще был в руках Дракоса, и Хуму неотступно терзала мысль, как же спасти его.
Хума чувствовал, что Дракос и его госпожа готовят против рыцарей Соламнии какие-то новые козни. Он был бы более спокойным, если бы Гвинес была рядом с ним, но она после того вечера больше не появлялась…
Рыцарь решил рассказать откровенно о своих сердечных страданиях серебристой драконессе. Разговаривали они только тогда, когда оставались вдвоем, наедине, – посторонние мешали им поговорить по душам.
Она внимательно выслушала рыцаря и откровенно ответила на все его вопросы, на какие смогла. В то же время ему показалось: что-то печалит ее – только вот он никак не мог понять, что именно.
Однажды он стал настойчиво спрашивать ее, почему она столь грустна? Драконесса отвернулась и ушла, не сказав ни слова. Хума, сам не зная почему, понял: печаль драконессы имеет какое-то отношение к нему. После этого случая он больше не стал расспрашивать ее ни о чем.
…После того как Хума привез в столицу Соламнии Копья Дракона, прошло три дня, а на четвертый словно сами небеса исчезли. Рыцари недоумевающе смотрели на небо.
По столице прошел глухой ропот.
Хотя рыцари пытались скрыть страх, многие, увидев надвигающуюся тьму, побледнели. Хума бросился к городской стене, за ним – Кэз и Бьюрн. Бородатому рыцарю, служившему на юго-западной заставе, никогда прежде не приходилось видеть ничего подобного. Расширившимися глазами он смотрел в небо:
– Что это означает? Откуда эта сплошная тьма?
Зловещие силы тьмы, которые едва не одолели рыцарей в последнем сражении, медленно надвигалась на них снова.
Ветер усиливался.

Глава 26

– Мы полетим сейчас же! – подал команду собравшимся рыцарям Хума.
Они были на большом поле соламнийской столицы.
Беннет смотрел на Хуму как адъютант на своего командира. Драконы света были здесь же, поблизости. В главный отряд их тоже отбирали – как и рыцарей: в отличие от людей, все драконы сразу выразили готовность сражаться с Такхизис. Отбором руководила серебристая драконесса. Отбирали драконов прежде всего по их силе и выносливости. В отряд попали несколько серебряных, бронзовых – среди них Стремительный – и один золотой дракон. Для них были изготовлены специальные седла, и рыцари уже опробовали их.
Кто-то предложил, чтобы короткое Копье для пехотинцев отдали серебристой драконессе, на которой предстояло лететь Хуме.
Когда рыцари уже сидели на спинах своих драконов, Хума почувствовал: все чего-то ждут. Оказалось, ожидали его команды. Даже государь Эйвандейл почтительно смотрел на него.
Хума наклонился вперед, слегка сжал ногами бока серебристой драконессы и взмахом руки подал сигнал к полету.
«Впечатляющая картина», – подумал он, оглянувшись на поднявшуюся в небо группу: Двадцать драконов выстроились в форме клина, с серебристой драконессой и Хумой впереди.
Кэз на Стремительном летел слева, Бьюрн справа. Государя Эйвандейла Хума не видел тот летел в последнем ряду.
Серебристая драконесса повернула голову к своему всаднику:
– Хума, я… – рыцарь смотрел вперед, туда, где был противник. …я просто хочу еще раз повторить, что вы во всем можете на меня полагаться.
– Я буду всегда благодарен вам, – крикнул он.
Ветер резко усилился, поднялся шум и свист, заложило уши.
Драконесса тоже смотрела уже только вперед.
Они вошли в темную завесу, воздвигнутую над землей магами Такхизис. Ветер свирепствовал. Всадники пристегнулись к седлам ремнями, надежно закрепили Копья. Хума и серебристая драконесса окунулись в черную тучу первыми. Земля и небо для них тотчас исчезли. Казалось, в кромешной тьме были только рыцарь, его дракон и Копье.
Оглянувшись назад, Хума увидел свечение, исходящее от Копий его товарищей. Вначале он с тревогой подумал: это поможет противнику обнаружить их. Но вскоре понял: Копья вытесняют тьму и уничтожают заклинание. А значит, так ли уж важно, видны ли они врагу или нет? Тьма утратила свою зловещую власть.
– Мы вырвались из мрака! – крикнула драконесса.
Мир снова стал существовать. Прежде, когда Хума попадал во тьму, созданную магами Такхизис, она казалась невероятно огромной, бесконечной, в ней скрывались и ждали свою жертву беспощадные призраки. Теперь тьмы как бы и вовсе не существовало.
Впереди появилась стая вражеских драконов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43