Несколько прыжков, и он уже в тамбуре, который сам соорудил Закрыть бронированную дверь на лестницу. Улица. Там пока тихо. «Винторез» к глазу, просмотреть округу через ночной прицел. Еще где-то ползут. Не видно. Хотят подобраться без звука. Отлично, господа ползуны! Отлично, охотнички за его головой! Он готов к встрече.
— Я здесь, капитан.
Санек, оператор котельной, волосы с похмелья взъерошены, как у панка, глаза красные, злые. Не дали ему волки выспаться Тем хуже для них. Санек тоже подраться любит. Не все же ему у магазина отвагу свою показывать.
— Держи. Автомат и подсумок. На башню забирайся. Раньше меня не стрелять. Закройся изнутри.
Водонапорная башня — место хорошее. Высшая точка в станице. Оттуда стрелять — одно удовольствие. Как в тире. Сохно сам бы туда полез, но не любит замкнутого пространства в бою. Ему простор нужен, чтобы применить то, что умеет только он.
Теперь — через штакетник. Собака лает. Мать ее, суку! Пинка животине. Зря, что ли, полгода подкармливал. Узнавать пора своих. Через сад. Прицел к глазу. Неудобно с винтовкой вместе смотреть, но бинокль у него без ПНВ. Бесполезен сейчас. Потому и не взял.
Ага! Вот они. Раз... Два... Пять человек. Это одна группа. Правее еще трое. Эти ждут. Стоят в полный рост. Не движутся.
Командиры?
Командирам следует быть умнее. «Винторез», хоть и считается винтовкой с глушителем, все же может выдать его своим негромким звуком. Лучше подойти ближе, за спину первой группе. Впереди всего-то два забора. Один, второй. Готово.
Какой густой сад. Заброшенный сад. Дом здесь заброшенный. Уехали хозяева от войны. Побоялись.
Надоело им просыпаться ночью в страхе. И чеченцы знали, что дом здесь пустует. В этом саду и расположились командиры. Один по сотовому телефону болтает Кому-то что-то докладывает? Или так они координируют охват. Жалко, не знает Сохно как следует языка. Пора было бы и изучить. Но... Момент — удобнее не придумаешь. Двое вслушиваются в тишину, всматриваются в темноту. А разговор командира мешает им уловить момент приближения смерти.
Сохно положил автомат и «винторез» под куст.
Достал метательный нож, отстегнул клапан, достал мачете и прибросил его в руке, ощущая уверенность хватки, приготовил лопатку. Пять метров. Первый метательный вошел ближнему чеченцу сзади под лохматую шапку, перерубил шейный позвонок. Он не успел еще упасть, когда Толик сделал стремительный бросок вперед, тут же выпад с вытянутой левой рукой — мачете вошел в горло к лениво обернувшемуся второму. Третий, с телефонной трубкой около уха, тоже обернулся вовремя. Капитан улыбнулся ему мило, милее просто не умел. И увидел животный страх, мольбу о снисхождении, о прощении в глазах противника. А лопатка уже совершала свое смертельное движение. Она отсекла голову начисто, перерубила телефонную трубку и кисть, эту трубку держащую.
Ладно. Надо продолжать работать. Он мысленно сказал себе так и тут же понял, что выразился правильно, бойня стала для него обыкновенной будничной работой. А будничная работа радость приносит не всегда.
Но сегодня — субботник. Да, сегодня же суббота.
Делали же когда-то всесоюзные субботники, И называли их праздниками. Он сегодня постарается устроить праздник. И себе, и им. Пусть напоследок повеселятся...
У безголового командира чеченцев — ив прямом, и в переносном смысле безголового, иначе не полез бы он так неподготовленно на опытного бойца спецназа — оказался такой бинокль, какой и нужен был Сохно. И снять его с укороченной шеи уже не составляло труда. Бинокль с прибором ночного видения.
Теперь можно и осмотреться. Но сначала подобрать свое оставленное оружие. Инстинкт сработал — он шагнул в кусты, но опоздал. Оттуда уже выходили двое. Они поднимали его автомат и винтовку.
Пистолет Стечкина оказался в руке настолько быстро, что Толик сам удивился. Он и подумать еще не успел, а пистолет уже стрелял. Словно самостоятельно принимал участие в бою, словно сам носил погоны и был боевой единицей, составляющей небольшой отряд капитана. Подстраховывал командира. Но выстрелы обнаружили командира раньше времени, а он надеялся еще выпустить хотя бы одну обойму из «винтореза» в тишине и блаженном, но обманчивом ночном спокойствии приграничной станицы. До того, как начнется всеобщая заваруха.
Но теперь заваруха началась.
Спрятаться за куст. Кто знает, у кого еще есть бинокли с ПНВ. Лучше не подставляться. Присесть.
И из такого положения осмотреться. Вот они. Группа выходит к котельной. Справа другая группа — шестеро. Эти сами подставляют себя под огонь с водонапорной башни. Не подведи, Санек! Эти — твои клиенты! Раньше закончишь — раньше похмелишься.
А пятеро первых... Они как раз остановились и вслушиваются в то, что происходит сзади. Испугали их выстрелы «господина Стечкина». Сохно отбросил бинокль и взялся за «винторез». Три первых коротких выстрела почти без интервала. Три попадания. Двое из группы успели залечь, и потому следующая пуля ушла в сторону.
Ракеты. Сразу три с разных сторон. Казаки поднялись. Стрельба из-за реки. Машины берут. Молодцы. Жалко, автоматов у них небогато. Из дробовиков лупят. «Идет охота на волков, идет охота...»
Короткие и хлесткие очереди из центра станицы.
По звуку Толик понял, что это от здания ментовки.
Стрельба интенсивная. Значит, идет бой. Было тридцать человек. Около тридцати. Восемь ушло в минус.
Восемь человек недалеко. За ним пришли. Значит, предположительно, четырнадцать человек пошли на ментов. Разумно распределились. Что ментов в райцентре одиннадцать человек — наверняка знают. На них почти половина. Вторая половина на него одного. Они же не предполагали, что оператор котельной ввяжется.
Толик поднял бинокль. Да, чеченцы движутся к котельной. Не слишком стесняются. Не стреляют, видимо, потому, что не видят, в кого им стрелять.
А ему самому пора и пошуметь.
Он зарядил подствольный гранатомет, упер приклад в землю и выстрелил навесом. Граната разорвалась чуть ближе — слишком круто взял траекторию.
Вторая граната. Эта уже точно. Но чеченцы после первой залегли. Бинокль! Так. Молодцы. Даже не перебегают. По земле перекатываются, меняя позицию.
Научились воевать, ничего не скажешь. Только не научились думать. Надо не котельную брать, а человека, который обстреливает их сзади.
Сообразили. Двое вскочили и перебежками решили вернуться. Очередь с башни. Санек вступил.
Снял одного. А мог бы и двух. Не стреляют нормальные солдаты такими длинными очередями. Процент попадания слишком невелик. Если бы дал две-три короткие, мог бы успеть и второго снять. А теперь второй бежит, перепрыгивая через заборы, куда-то сюда. Пусть, бедолага, бежит. Толик двинулся к нему навстречу.
Санек продолжает стрелять. Дурак. Сказано тебе — короткими. Хотя что ругаться. Плохо его учили.
И так он здорово помогает. Держит всю группу — шесть человек — на месте. И достанет их. Они сверху перед ним как на ладони. Лежат. И отвечают на его огонь.
Толик свернул чуть вбок. Затаился. Слушать мешала стрельба и лай собак по всей станице. Чеченец все не шел. И там, где он должен был пройти, тоже есть дома с собаками. Почему-то не лают.
Бинокль. Где же он? Ага... Вот, волчара. Перепрыгнул через забор. Что у него за оружие? Понятно.
Экипирован отлично. Так вот почему на пути банды не лаяли собаки. Арбалет. Их тихо убивали из арбалета. Сюда, сюда, дружок — мать твою! Правее забирай.
Вот так.
Толик поднял винтовку и спокойно выстрелил с двадцати метров. Навстречу. Прямо в широко раскрытый при беге рот. Чеченец пробежал по инерции еще с десяток шагов и упал.
К нему. Познакомиться. Удовлетворить любопытство. Что за арбалет? «Страстшир». Профессиональная боевая машинка. На вооружении у английского САСа. Ни одной металлической детали, кроме наконечника болта — так называется короткая стрела. Штука классная, только ложе коротковато для дальней стрельбы. Но снять часового с пятидесяти шагов — это запросто.
Проклятая страсть к оружию. От этого с треском и загрохотать можно в тартарары. Толик одновременно почувствовал удары в грудь и услышал выстрелы. Только кто же, какой же дурак стреляет в грудь!
Здесь же и бронежилет, и шесть магазинов от автомата. Прямо в них и пришлась очередь из кустов. Прозевал еще одного, пока следил за первым.
Но теории боя на ближней дистанции в спецназе учат на совесть. Если бьют, пусть хоть пулями, надо падать. И он не просто упал, он отлетел в сторону.
Как раз в ту сторону, куда и отбрасывали его выстрелы. И тут же перекатился в другую. А дальше — кувырок через спину. И новая очередь ложится туда, где он только что был. Еще раз в сторону. Влево, строго и исключительно влево. Так учит теория. Потому что автомат при очереди отбрасывает тоже влево, а стреляющему приходится вести его вправо, чтобы тебя достать. Но последняя очередь выдала месторасположение стрелка. Тому популярно не объясняли, что, стреляя, тоже следует менять свое местоположение.
Или вообще не изучал теорию, или изучал плохо. И за это он поплатился. Капитан дал очередь «в полете» — летел сам и стрелял по косой, снизу вверх, от бедра до головы.
Выбросить из кармана помятые рожки. Чтобы не перезарядить ими случайно в спешке свой автомат.
Теперь — ближе к котельной. Там ухнул взрыв. А у Санька гранат не было. Значит, бьют по нему из подствольника. Еще взрыв и еще. И — тишина. Минута, другая — тишина. Похоже, они накрыли его.
Где-то потерял бинокль, пока перекатывался.
«Винторез» просто бросил, чтобы не мешал. Найти.
Где бросил — вспомнить. Винтовка нашлась. Бинокль бросал чуть раньше. Вот он.
Сколько прошло времени? Минут десять, не больше. Пограничники смогут прибыть примерно через полчаса. Полчаса бы менты продержались. Там стрельба идет нешуточная. А здесь — сколько их осталось?
Положил Санек еще кого-то? Успел?
Сохно несколько раз менял место наблюдения Мешали кусты и заборы. Вот. Три зеленые фигуры высветил ПНВ. Это они. Значит, Санек свалил четвертого? Нет. Не смог. Вот и четвертый. Бинокль ни к чему. Работа для «винтореза». Ага! У них там тоже бинокль с ПНВ. Высматривают кусты. Его ищут. Уже нашли, ребята. Два выстрела. Первый в голову тому, что с биноклем. Следующий — соседу, стоящему на одном колене и упирающему автомат с подствольником в землю прикладом. Двое оставшихся залегли.
Пока сообразят перехватить ночную оптику, следует перебежать. Быстро. В нормальном состоянии такие заборы не перепрыгнуть с маху. А сейчас — шутя.
Так. Если и взяли уже бинокль у убитого, то смотрят на то место, откуда он ушел. Теперь тихо, неслышно — дальше в сторону. Дальше, к крайнему дому, за угол.
Отдышаться. Эх, водочки бы рюмашку. Хотя в такой-то компании и без водочки не соскучишься.
Теперь, на открытом месте, они видны ему. Спрятались за тела своих же парней. Переговариваются. Похоже, ругаются. И не знают, как себя вести. Вслушиваются в звуки боя у ментовки.
Один приподнимается. Согнувшись, осторожно, перебегает. Куда? А сюда. Прямо к Сохно. Хочет с тыла обойти. Обходи, дружок. Тебя очень ждут в этой стороне.
Чеченец пробегает до палисадника. За домом он чувствует себя увереннее. Выпрямляется. Высокий, стройный, узкобедрый, с красивой посадкой широких плеч Бабам такие — ox! — нравятся.
Нравились! — подумал Сохно и поднялся, одновременно выбрасывая вперед руку с лопаткой. В лоб, поперек зеленой повязки. Чеченец по инерции упал вперед, куда бежал. Только разрубленной до носа головой взбрыкнул. А капитан встал на его спину коленом и выглянул. Последний противник смотрел то на угол, за которым скрылся его товарищ, то левее, в сторону, откуда Сохно стрелял раньше. Ствол «винтореза» поднялся медленно. Толик навел прицел на голову, задержал дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. И смело вышел из укрытия. Здесь все кончено. Шестнадцать человек. Столько же, а может быть, и меньше, еще стреляли в центре станицы, около ментовки. Но оттуда уже доносятся и тяжелые, разухабисто рвущие воздух выстрелы дробовиков.
Казаки вступили в бой. И бой, чувствуется, смещается сюда. Бандиты хотят соединиться.
Оттуда им должен быть виден противоположный берег реки с оставленной под паром пашней, грунтовая дорога вдоль берега, а на ней... Там красивым и эффектным факелом горит машина. Их машина, на которой они рассчитывали отсюда убраться, прихватив с собой голову отставного спецназовского капитана. Казаки сработали чисто. И ракеты пускают — веселятся. Пожалуй, хватит уже ракет. Не забыли бы — неопытные! — охранение выставить. Чтобы подкрепление не прозевать, если вдруг нагрянет.
Стрельба смещается заметно. Приближается сюда. Ага! Они-то думают, что здесь шестнадцать человек справились с одним. Они уверены в этом.
А вот это что-то новое. Звук другой... Погуще.
Посерьезнее. Хорошо знакомый, почти любимый звук. «Калашников», только не современная пукалка, а старый и добрый, калибра 7,62. Откуда такие появились? И с какой стороны подошли? Вроде бы плыл звук автомобильного двигателя? Или показалось?
«Калашников» 7,62... Интересно. Если бы погранцы подоспели, то и у них не должно быть такого оружия.
Скорее всего — чеченское подкрепление. Не сообразили казаки, а он не подсказал. На дороге следовало устроить засаду.
Сохно вышел за угол. Ракеты хорошо освещали путь отступления чеченцев. От котельной дорога в сторону центра станицы поднималась на пригорок.
И из-за пригорка, хорошо видимые — и ночного прицела не надо, — показались чеченские бандиты. Капитан неторопливо, уверенно вышел почти к дороге, прислонился к большому тополю плечом и поднял «винторез». И за секунду снял двоих из отступающих.
Соображать надо — кто же уходит посреди дороги...
На пригорок понадеялись. Понадеялись, что здесь свои их дожидаются.
Но дальше пошло хуже. Дорога нырнула вниз.
К тому же она делала изгиб, который мешал видеть передвижения бандитов вдоль заборов. Мешали деревья, кусты. За пригорком что-то загорелось. Ночной прицел «винтореза» — штука шибко капризная.
Он не любит яркий встречный свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53