Виват! Иван Иваныч! – обратился Ознобишин к подполковнику после того, как сделал глоток вина. – Мы тут, в Питере, слышим о том, как разные там Союзы земств и городов, думские оракулы и московские купцы гучковы и рябушинские ругательски ругают Его Величество за то, что взял на себя Верховное главнокомандование… А что думают офицеры и солдаты?
Видимо, эта тема очень интересовала сенатора. Он даже отставил рубиновый напиток, приготовившись слушать.
– О гучковых и рябушинских, этих мининых и пожарских современности, я сообщу чуть позже… – с иронией, которая не оставляла сомнений в его к ним презрении, сказал Лебедев, также отставляя свой бокал. – А что касается отношения офицерства к Государю, который с первого дня войны не прекратил своего общения с полками и настоящими военными людьми, то оно остаётся сугубо уважительным и преданным… Даже сейчас, когда всякая грязь на Царскую Семью льётся из тыла, как будто какой-то дирижёр управляет ею, солдаты и офицеры верят Государю, многие из повидавших его лично – просто обожают Николая Александровича… Это сразу стало видно, когда Он взял Верховное командование в свои руки… Ещё в августе на Россию надвигалась военная катастрофа, но катастрофу эту предотвратил царь тем, что принял ответственность на свои плечи… И вот что было важно для мыслящего офицерства: история часто видела монархов, которые становились во главе своих армий непосредственно перед победоносным завершением войны, чтобы надеть лёгкие лавры на чело… Но ещё не было ни одного императора или короля, который хотел бы взвалить на себя крест ответственности перед неминуемым, как многим казалось в августе, поражением!.. А наш Государь не убоялся терний!.. И если молодая Государыня поддерживала Его в этом намерении, то только честь ей и благодарность от солдата за это!
По лицу Ознобишина было видно, как по душе ему пришлись такие слова офицера. Но тут и Пётр высказал своё мнение:
– Сейчас много болтают в салонах, и, кстати, часто это исходит от вдовствующей императрицы и великой княгини Марии Павловны Старшей, что молодая Государыня руководит царём и подсказывает ему многие решения… Но мне доподлинно известно, что та же Мария Фёдоровна очень любит вмешиваться в царские дела, вызывает к себе министров, указывает им, какие решения принимать, словно она сама – Государь!.. А Мария Павловна!.. Она то и дело приезжает в Царское Село «пить чай», когда туда из Ставки возвращается Николай Александрович, и старается протолкнуть своих людей, свои взгляды на многие вопросы государственной жизни… Но что-то никто из высшего света не осуждает их за это…
«Ого! – с удовлетворением подумал Ознобишин. – Мальчик явно повзрослел и стал разбираться в придворных интригах! Наверное, сыграли роль не только мои поучения, но и его разговоры с великой княжной Татьяной, пока он лежал в госпитале… Ведь не о цветочках же они говорили, как он рассказывал мне, часами…»
– Так почему же молодая Государыня, кстати – доктор философии, которая двадцать лет бок о бок прожила с Императором и наблюдала его царёву работу, слышала его мнения по разным вопросам и о разных государственных людях, общалась с министрами и другими важными чиновниками, приобрела, наконец, опыт помощи царю во время отъездов его на фронты и в Ставку, – не имеет права высказывать ему теперь, когда Россия в опасности, то или иное своё мнение? Ведь решает-то в конечном итоге Государь!.. – взволнованно закончил свою мысль Пётр.
– Вполне согласен с тобой, mon cher, – живо поддержал его Фёдор Фёдорович. – У молодой Государыни значительно больше способностей и порядочности, чем было у супруги Петра Третьего, когда она устроила заговор, убила руками своих любовников законного монарха и взошла на трон под именем Екатерины Второй… Благодарное дворянство, получившее новые привилегии, назвало её Екатериной Великой… А Александру Фёдоровну, от души помогающую Николаю Александровичу, не тиранящую никого, современное дворянство и его «лучшие» люди – аристократия – преследуют клеветой и презрением… Воистину мы уже заслужили свою пугачёвщину!
– Я хочу закончить свой ответ на ваш вопрос, Фёдор Фёдорович… – оборотился к сенатору Иван. – Как только царь прибыл, теперь уже на свою Ставку, в войска была отправлена первая директива, в которой приказывалось прекратить отход. Она оказала самое благотворное влияние на действующую армию, которая наконец почувствовала, что ею управляет твёрдая рука. На всём Северном фронте вдоль Двины атаки германцев были отбиты, и клин, вбитый генералом Эйхгорном в районе станции Свенцяны, был ликвидирован. Только малодушие командующего Северо-Западным фронтом Рузского, не осмелившегося преследовать немецкие войска, воспрепятствовало поражению неприятеля. Вступление Государя в командование ознаменовалось и большой победой на Юго-Западном фронте. Армии генералов Лечицкого, Щербачёва и Брусилова внезапно для австрийцев перешли в контрнаступление и потеснили противника в районе Тарнополя… При этом взяли сто пятьдесят тысяч пленных!
– Чем же тогда так недоволен ваш сосед Гучков и его присные, grande-per?? – обратился Пётр к деду.
– Тем, что с помощью великого князя Николая Николаевича им не удалось в августе взять власть в свои руки… – довольно улыбнулся Ознобишин. – Вы помните, как газета Рябушинского «Утро России» напечатала список министров «Кабинета общественного доверия», который хотели вырвать у Государя? Министром торговли и промышленности «Утро России» видело Коновалова, под руководством которого недавний съезд промышленников в Москве требовал чуть ли не отречения Государя Императора и разгона его правительства… А обманщика и лицемера Кривошеина «общественность» захотела сохранить министром земледелия… И правильно сделал Государь, что выгнал министров, стоявших за уступки блоку оппозиции, – Самарина, Щербатова, Кривошеина и Харитонова, а третьего сентября закрыл заседания Думы… Её вообще надо было бы разогнать как смутьянов!.. А что у вас в Москве думают о Гучкове? Чем он взял такую силу в первопрестольной? Кто за ним стоит? Неужели честное купечество и промышленники? – вдруг задал Лебедеву свои вопросы сенатор.
– Хотя Гучков и происходит из старообрядческой купеческой семьи, – задумчиво начал Лебедев, – его в настоящем московском купечестве никто не считает своим человеком, а только «политиком», притом со склонностью к афёрам… У него есть подлинные торгово-промышленные цензы – например, он директор правления страхового общества «Россия», что на Лубянке, но московское купечество он не представляет, хотя одно время и был выборным членом Государственного совета… За его спиной стоят малоуважаемые в Москве спекулянты-финансисты, большей частью связанные с английским капиталом…
– А-а! – протянул Ознобишин. – Тогда понятно, почему Гучков с пеной у рта отстаивает интересы британских промышленников, которые получили наши заказы, большие авансы золотом, но не поставили ещё ни одной пушки, ни одного снаряда… Это мне генерал Маниковский, начальник Главного артиллерийского управления, говорил…
– Воистину так! – подтвердил подполковник. – Я сейчас как раз работаю с чинами ГАУ по вопросам снабжения фронта снарядами и патронами, так очень любопытная картинка вырисовывается…
Фёдор Фёдорович, спохватившись, что за интересным разговором его гости и он сам совершенно забыли о драгоценном хересе необычного рубинового цвета, долил из графина бокалы и взял свой в обе ладони, но при этом внимательно посмотрел на Лебедева и молча кивнул ему – дескать, я внимательно слушаю, продолжайте…
Лебедев тоже отпил глоток, на мгновенье замер, оценивая вино, причмокнул от удовольствия, а затем продолжал:
– Мы слышим каждый день, как Союз земств и городов во главе с князем Львовым и Военно-промышленный комитет под командой Гучкова с шумом и похвальбой объявляют, что именно они, а не коррумпированная бюрократия мобилизуют на войну всю ремесленно-кустарную промышленность и частные механические заводы, которые якобы заваливают армию повозками, обмундированием, шанцевым инструментом, продовольствием, услугами санитаров и врачей, а вскоре совершенно устранят снарядный и патронный голод в войсках… Ради победы Гучков зовёт своих «вступить на путь полного захвата в свои руки исполнительной и законодательной власти!»… Ведь так?!
– Воистину так! – подтвердил Пётр, а Фёдор Фёдорович согласно кивнул.
– А вот теперь послушайте, каковы результаты «патриотической» деятельности купцов и фабрикантов, которыми руководят Львов и Гучков: министр торговли и промышленности принял меры к тому, чтобы русская нефть не поднималась чрезмерно в цене, так как её требуется всё больше для войны. Нефтепромышленники в Баку согласились вроде бы с этим, и на месте пуд нефти стоит всё-таки 42 копейки. Но транспортом нефти занимаются сами же нефтяные товарищества – Нобеля, Манташева и другие. Они подняли стоимость доставки нефти на 400 – 500 процентов, то есть с 12 копеек с пуда до 70 копеек… Таким образом, пуд нефти в Нижнем Новгороде стал стоить теперь не 56 – 55 копеек, а один рубль двенадцать… От государственного казначейства на санитарное и бытовое обслуживание солдат Земгор получил 560 миллионов рублей, а потратил всего 12 миллионов!..
– Вот это ловкачи! – вырвалось у сенатора. – А ведь какое самопрославление!..
– Теперь – как действуют господа «патриоты» из Военно-промышленного комитета Гучкова… Если на казённом заводе 122-миллиметровая шрапнель обходится в 15 рублей за снаряд, то друзья Гучкова – хозяева частных заводов – требуют за точно такую же 35 рублей… Фугасный снаряд 152-миллиметровый у казённых заводов стоит 42 рубля, а у гучковцев – 70! Это ведь не просто воровство, но открытый грабёж! И всё это – под истошные крики о том, что правительство развалило военное снабжение армии, что не хватает снарядов… Но в ГАУ мне показали поразительные цифры! При грубом подсчёте, оказывается, мы имеем 18 миллионов снарядов! Расход самых ходовых калибров примерно за полгода – 4 с небольшим миллиона… Между тем великий князь Главнокомандующий, председатель Думы Родзянко и Председатель ВПК Гучков, имея в кармане 18 миллионов снарядов, закатывали публичные истерики по поводу нехватки снарядов! Почему? Вот я и многие другие офицеры начинаем думать: не хозяйничают ли в деле артиллерийского снабжения чьи-то враждебные руки… Нет, не обязательно шпионов, а всё тех же «патриотов» от ВПК и их взяточников-пособников в интендантстве? Они забивали тыловые склады снарядами, не доставляя их на передовую, и ждали, что Императорская армия потерпит из-за нехватки снарядов поражение… Но когда великий князь Главнокомандующий, Гучков и Львов взяли бы власть в свои руки, тогда эти горы снарядов появились бы на фронте… Вот вам и весь квадратный корень политической алгебры… Прав Государь, когда он тихо и спокойно, без криков и самопрославления, чем особенно отличался великий князь Николай Николаевич, гнёт свою линию и никому не даёт сбивать себя с неё… Святой он человек!.. – подвёл свой итог Лебедев.
– И Государыня Александра Фёдоровна – святая женщина! – пылко вступил в разговор Пётр. – Ты вспомни, как она выхаживала раненых, и сейчас ещё, несмотря на свои болезни, работает в госпитале получше, чем иные молодые сёстры милосердия…
– Mon cher, ты, конечно, не имеешь в виду сестру Татьяну? – лукаво поинтересовался сенатор.
Штаб-ротмистр густо покраснел и замолчал.
– Извини, извини старика, cher ami! Я не хотел тебя обидеть!.. Я хотел узнать, давно ль ты её не видел? Как она теперь поживает? Много ль работает? Ведь она у нас – Высочайший Шеф Комитета по призрению беженцев? Не так ли?
– Именно так! – вступился за друга Лебедев. – Пётр, может быть, и не знает, а я получил в Генеральном штабе последние цифры о том, как великолепно налажена помощь беженцам и организована вся их жизнь в чужих городах и пределах… В этом есть и талант и душа Татьяны Николаевны… Только представьте себе, война согнала с насиженных мест три миллиона триста тысяч человек, а сумбурный характер бывшего Верховного Главнокомандующего превратил их бегство в адскую одиссею. И вот, под добрым руководством великой княжны Татьяны Николаевны три миллиона триста тысяч человек доставлены к новым местам жительства, снабжены квартирами, работоспособные – устроены на работу, дети – пошли в школы… Более того, по её ходатайству перед Государем и – формально – из-за беженцев снята черта оседлости для евреев, что всегда было позором для России.
– Она мне ничего этого не рассказывала! – признался вдруг штаб-ротмистр. – Я только вчера видел её и даже откушал чаю в Царской Семье…
– Из тебя получится плохой царедворец! – рассмеялся Фёдор Фёдорович. – Тебе была оказана высочайшая милость, да ещё какая! Ты должен был трещать об этом на всех углах! Звонить по телефону всем знакомым и малознакомым и невзначай каждый раз ссылаться на этот визит к царю, придумать что-нибудь умное, что ты якобы сказал Их Величествам в поучение… Хоть этого и могло не быть, но… кто не верит – пусть проверит! А славу ты снискал бы знатную, и у тебя сразу бы появились льстецы и подхалимы, которые хотели бы использовать тебя в своих целях, чтобы ты замолвил за них словечко за царским столом, когда пойдёшь снова пить чай в царские покои… А мы провели с тобой уже несколько часов и только теперь услышали о таком великом событии в твоей и придворной жизни!..
Пётр весело смеялся и сам, представляя себе эту чудную картину, а потом объяснил:
– Я хотел рассказать за обедом… Но теперь, пожалуй, поспешу уведомить общество… Вчера я решил воспользоваться Сочельником и от имени Её Величества лейб-гвардии уланского полка отправился с огромным букетом светло-лиловых роз для Государыни и четырьмя букетами белых роз – для великих княжон в Царское Село, предварительно позвонивши графу Фредериксу. Как ни странно, он меня вспомнил, одобрил мой порыв и назначил время – перед пятью часами… Я успел ещё в цирке Чинизелли выкупить у дрессировщика Дурова крошечную собачку комнатной породы кинг-чарльз… Мне Татьяна как-то сказала, что она ей очень понравилась… На Старом Щукином дворе, там, где торгуют живыми птицами и другим зоологическим товаром, я нашёл очень милую корзинку-домик для собачки… Сначала меня приняли официально в Овальном зале, и были только Государыня, Ольга и Татьяна… Я преподнёс цветы Её Величеству и их высочествам, а собачку держал в корзинке рядом со мной царский гофкурьер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120