А она?
Она же хотела любви!
Эмма бросила взгляд на щетку на туалетном столике Мысли путались. Пожалуй, надо взять Принни и совершить утреннюю прогулку. Изабелл тогда сможет поспать подольше. Это Эмме не спалось.
Она оделась, взяла хорошую шляпку и осторожно двинулась по коридору к спальне девочек. Принни решил сегодня спать у них. Эмма подозревала, что Клер выманивает у кухарки лакомые косточки и украдкой проносит к себе в комнату.
Собака спала на кровати Клер.
– Принни! – шепотом позвала она. Пес навострил уши и поднял голову. – Идем гулять!
Когти собаки клацнули по полу. Клер не проснулась.
Эмма надела на Принни поводок. Пусть пока погуляет с ним, а потом, когда истратит часть сил и они уже будут далеко от дома, можно будет его отпустить. Наконец она решила, что пора это сделать, и освободила собаку, Принни бросился вперед в погоню за белкой.
Может быть, Мэг тоже бродит сейчас по имению, собирая образцы? Бывало, она очень рано уходила в свои экспедиции.
Эмма остановилась на полянке и оглянулась назад, на дом. Солнце только-только осветило каменные стены, зажгло ослепительным огнем окна. Эмме всегда нравился строгий фасад дома, У соседей было совсем не то. Уэстбруки в течение многих столетий пристраивали к дому крыло за крылом, как заблагорассудится. Теперь их дом можно было счесть кошмаром архитектора. Замок Олвордов производил впечатление темницы.
Стоит ей выйти за Чарлза, и она сделается хозяйкой Найтсдейла.
Эмма шла по тропинке, ведущей к озеру.
Ей нравилась экономка, миссис Ламберт. Они бы отлично поладили. Она любила Клер с Изабелл. Мэг была бы рядом, так что можно было бы по-прежнему за ней присматривать. И конечно, рядом был бы отец.
О чем она мечтает больше всего? Дом, дети – все это не в счет. Ей нужен лишь Чарлз. Любит ли он ее или просто она очень кстати подвернулась под руку? Простое решение неотложного вопроса. Брак, затеянный по соображениям удобства. Смирится ли она с таким положением вещей?
Нет. От Чарлза ей нужно гораздо больше: вся его нежность и любовь, его страстные ласки.
Она же будет висеть на нем, стоит ему приехать погостить в Найтсдейл. Тосковать, когда он уедет в Лондон.
Впереди послышалось тявканье собаки.
– Принни!
Тявканье сделалось яростнее. Неужели он обнаружил Мэг? Может, ей нужна помощь? Эмма подхватила юбки и побежала.
Она слышала Принни, но не видела, где он. Наверное, за теми кустами впереди. Эмма пригнулась, чтобы пролезть под веткой, потом протиснулась между двумя большими кустами.
– Принни…
Она встала как вкопанная.
– Доброе утро, мисс Петерсон.
Эмма поспешно закрыла глаза, плотно сжав веки. Потом решилась посмотреть. Видение не исчезло. Под деревом на берегу озера стоял маркиз Найтсдейл, голый, как в день своего появления на свет. Ну, не совсем голый. Вокруг бедер он повязал полотенце. Но это самое полотенце Принни пытался с него стащить.
Во рту у девушки вдруг пересохло. Она достаточно налюбовалась им в ту ночь, когда он пришел в детскую прогонять привидение. Впрочем, тогда он был завернут в простыню. Сегодня ее взгляду открылось намного больше: сильная шея, широкие плечи. Когда он вцепился руками в полотенце, вздыбились могучие мышцы. Грудь покрывали золотистые волоски, спускаясь к животу и ниже. Интересно куда? Ниже начиналось полотенце. К счастью. Да, ей повезло, что полотенце закрывало то, что было ниже.
Принни вновь совершил атаку на полотенце, и оно немного сползло.
– Будьте так любезны, дорогая, попытайтесь отозвать пса. Или вы хотите увидеть меня целиком? Разумеется, я не возражаю. Желание дамы превыше всего. Так я отдаю Принни полотенце?
– Нет! – Эмма бросилась вперед, чтобы схватить собаку за ошейник. Взяла его на поводок, но уговорить пса уйти без трофея оказалось невозможно. Эмма изо всех сил старалась смотреть на Принни, а не на голые ноги Чарлза. – Принни, какой ты нехороший! – пропищала она. Только не смотреть на голые ноги маркиза! – Принни, пошли домой!
Пес зарычал. У него были свои планы.
– Простите, милорд, – сказала она, глядя снизу вверх, так как сидела на корточках возле пса. – Просто Принни… Ой, что это? – Она уставилась на полотенце, под которым явно что-то вспухало. – У вас вывих?
– Что?
– Милорд, тут что-то не то. Посмотрите! – Она протянула руку к загадочному объекту.
– Не трогайте!
Эмма отпрянула назад.
– Не нужно кричать. Вам очень больно?
Он покраснел – покраснело все, что было открыто ее взору.
– Да. Мне ужасно больно. Я умру в ближайшие пять секунд, если вы немедленно не отвернетесь и не закроете глаза.
Голос звучал прерывисто. Она взглянула ему в лицо. Напряженная гримаса, стиснутые зубы.
– Могу я чем-то помочь?
– Можете. Именно вы можете меня исцелить, но не сегодня. А сейчас вы отвернетесь, закроете глаза руками и будете стоять так, пока я не разрешу смотреть. И не подглядывать! Понятно?
– Я вам не солдат.
– Черт, делайте, что вам говорят, мисс Петерсон! Ну пожалуйста. Будьте так добры.
– Хорошо.
Эмма не хотела приносить ему дополнительные страдания, но ей не понравилось, что на нее кричат. Тем не менее, она решила извинить его, раз ему больно. Эмма отвернулась, но закрыть глаза руками не получилось – иначе пришлось бы выпустить собачий поводок.
– Милорд, – начала она, невольно оборачиваясь.
– Мисс Петерсон!
– Но… Ох!
Пес вырвался из рук и бросился прочь, волоча за собой злосчастное полотенце. Эмма закрыла лицо руками.
Чарлз пытался натянуть брюки, с тоской глядя на озерную гладь. Надо бы снова окунуться в ледяную воду. После того как Эмма разглядывала его… Это было словно медленная пытка. А она даже не понимала, что с ним творится. Что на самом деле видит. Он с радостью объяснил бы ей. Затащить бы ее в свою постель. Кое-как ему наконец удалось застегнуть чертовы брюки.
Надо поскорее на ней жениться, иначе он сойдет с ума.
– Милорд, не следует разгуливать голышом.
– Мисс Петерсон, вы говорите как образцовая гувернантка. – Он застегнул последнюю пуговицу. – А вы подсматривали?
– Нет! – жалобно воскликнула ока. – Но вас могут увидеть!
– Да, уже увидели. – Чарлз натянул через голову рубашку.
– Именно. Возможно, где-то неподалеку ходит Мэг, собирает растения. Что, если б она на вас наткнулась? Или мисс Оулдстон. Или мисс Пелем. Или…
– Или дамы-патронессы. Милая, да лондонские леди полдня проводят в постели. А когда все-таки решают встать, не бегут сломя, голову на прогулку. Им надо напиться шоколаду, навести красоту. Может, даже позавтракать. Мне не грозит встреча с какой-нибудь мисс. Солнце едва встало.
– Тогда Мэг…
– Когда я уходил, Мэг была на кухне, разговаривала с кухаркой. Я предупредил ее, что собираюсь поплавать.
Чарлз улыбнулся, вспомнив понимающую усмешку Мэг. Он был уверен – Мэг догадалась, зачем ему вздумалось бежать на озеро с утра пораньше. Решительно эта девушка смыслит больше, чем ее наивная сестра.
– Можете смотреть, Эмма. Теперь я выгляжу вполне прилично.
Эмма повернулась. Ее взгляд задержался на застежке брюк.
– Уверены, что с вами все в порядке, милорд? – Она снова протянула руку, словно собираясь до него дотронуться. Чарлз ждал. Но она одумалась и отдернула руку. – Да, кажется, прошло. Но что-то было не так. Вы заметили? – Эмма покраснела и расправила плечи. – Знаю, не мое дело задавать вопросы личного характера. Но мне казалось, вы так страдаете! Вы показывались хирургу?
– Помилосердствуйте, женщина. Повторяю, со мной все в порядке. И я докажу вам, как только вы согласитесь стать моей женой. – Он вдруг обнял ее. – Но если вы не прекратите донимать меня подобным образом, придется доказывать раньше.
– Милорд!
Довольно разговоров! Пора перейти от слов к делу, давно уже пора.
Сначала Эмма вырывалась, потом прильнула к нему. Рот с готовностью открылся, стоило коснуться его губами. Она усвоила урок.
Он целовал медленно, со смаком. Спешить было некуда. Их укрывали кусты и озеро, и посетителей в столь ранний час ждать не приходилось. А если бы все-таки пришел кто-нибудь и мисс Петерсон была бы скомпрометирована? Хорошо, что у него серьезные намерения. Весьма серьезные.
Она замурлыкала, словно кошка. Чарлз привалился спиной к дереву, увлекая Эмму за собой. Потом он погладил ее грудь, и она напряглась, выгибая дугой спину. Большими пальцами он приласкал соски, и ее тело обмякло. Рука прошлась по ее спине, обняла ягодицы, прижимая их к тому самому месту, которое ужасно болело.
Жаль, нет здесь удобной кровати.
Эмма таяла. Тело налилось тяжестью, а ноги были словно вата. Она не могла стоять. Внизу живота образовалась болезненная пустота, и знакомая влага заструилась между ног. Может, она заболела? Действительно, ее всю лихорадит. Нужно отойти от Чарлза подальше, Стоит лишь взять волю в кулак.
А потом палец Чарлза коснулся ее соска, и она уже ничего не могла соображать. Лишь чувствовать. Боже, как она хотела почувствовать! Как ей необходимо было почувствовать его целиком!
Губы Чарлза ласкали ее подбородок. Она немного повернулась, откинула голову назад, на его плечо, предоставляя губам свободу действий. Пусть целует где хочет. Там, где хочется ей.
Он дотронулся до ее затылка. Эмма почувствовала, как накатывают теплые волны желания. Губы Чарлза скользнули вниз по шее, оставляя цепочку теплых влажных следов. Ей стало нечем дышать. Она застонала.
Ей было так хорошо. Груди набухли. Пусть бы он приласкал и их. Ей снова захотелось ощутить прикосновение его рук, как прошлой ночью. Она выгнула спину, прижимаясь к нему грудью, без слов умоляя приласкать ее тоже.
Он понял. Одна рука стала гладить ее лицо, шею, плечи. Другая плотнее обхватила бедра. Она почувствовала его ногу между своих ног. Чудесно!
– Вот так, любимая, Эмма, дорогая моя.
Его рука расстегнула ворот платья и стащила его вниз. Его пальцы – теплые пальцы – прикасались к ее коже. Ощущение было поразительным. То есть было бы таким, сохрани она способность чему-либо поражаться. Однако ей было не до того. Что за странная, лихорадочная жажда пожирает ее всю?
А потом губы Чарлза коснулись ее груди. Она запустила пальцы в волосы и прижала его голову к себе. Она упивалась движением его языка, губ. Мужская рука сжимала ее бедра, побуждая прислониться к нему еще ближе.
С ней начало твориться что-то неописуемое.
– Чарлз! – тоненько позвала она.
– Тише, Эмма. Все хорошо. Не волнуйся, дорогая. Я знаю, вы можете. Я здесь. С вами. Я вас не отпущу.
На нее накатывало безумие. Неистовство. Отчаяние.
С ней что-то происходило, Она была так напряжена! Чарлз целовал ее груди, то одну, то другую. Прохладный утренний воздух и солнце ласкали ее соски. Эмма была открыта навстречу всему миру, навстречу Чарлзу. Пусть ее увидят – ей было безразлично. Она была во власти одного желания. Тяжело дыша, она извивалась в его руках. Чарлз схватил ее бедра обеими руками, и она принялась тереться о его ногу.
Мало. Чего-то ей не хватало.
Чарлз прижал ее к себе, просунув руку между бедер. Пальцы сквозь ткань нащупали чувствительную точку и начали настойчиво массировать ее.
Эмма содрогнулась. Могучая волна подхватила ее, и Чарлз впился губами в ее рот, не давая закричать. Потом тело обмякло. Ей было не поднять даже головы. Эмма прижалась лицом к его груди, стараясь унять бешеный стук сердца.
– Вы были прекрасны, Эмма, – прошептал Чарлз. – Прекрасны.
Мужские руки сжали ее бедра, затем пригладили волосы. Она все еще вздрагивала от пережитого, закрыв глаза. Ей не хотелось двигаться. Стоять бы так вечно. Возле этого чудесного озера, обнимая маркиза Найтсдейла, с платьем, спущенным к талии. Открытая взорам любого, кому заблагорассудится пройти по дороге.
Она вдруг ойкнула, отскочила от Чарлза и со всех ног бросилась к дому, натягивая на бегу платье.
– Что ты сделал с Эммой, Чарлз?
– О чем вы, тетя? Что я мог сделать с Эммой?
Чарлз поднял голову от бумаг. Этим утром тетя выбрала наряд фиолетового и яблочно-зеленого цветов. Он задался вопросом – не в первый раз, – как тетина портниха осмеливается раз за разом совершать преступление против хорошего вкуса?
– Она отказывается выходить из своей комнаты. Говорит, ей нездоровится.
– Вот как? А при чем здесь я?
Тетя Беатрис наклонилась над столом, сверля его глазами:
– Сегодня утром Лавиния Бегли сказала, что видела, как Эмма сломя голову бежала от озера. Что-то там было не в порядке с ее платьем. А потом, пару минут спустя, появился ты, ведя на поводке Принни.
Чарлз боялся, что покраснеет и выдаст себя.
– У мисс Петерсон вышла… неприятность с платьем. Я взял у нее собаку, чтобы она могла немедленно вернуться домой и переодеться.
Тетя Беа фыркнула:
– Или, возможно, она вернулась, чтобы одеться. Что именно случилось с ее платьем?
– Боюсь, не могу вам сказать.
– Не можешь сказать? Скорее, не хочешь.
– Тетя, надеюсь, ты не думаешь, что я допустил вольность в обращении с мисс Петерсон?
Вольность? Да, он вел себя нахально до неприличия.
– У меня самые чистые намерения.
– Спустись на землю. Я тебя ни в чем не обвиняю. Хочешь ухаживать за девушкой – пожалуйста, делай, что считаешь нужным. Не забудь только сначала надеть ей на палец колечко, прежде чем начнешь ее раздевать.
– Тетя!
– Бога ради, Чарлз! Не строй из себя девственника, или ты и впрямь невинен?
– Не твое дело, тетя. Ты сама-то хоть раз в жизни…
Чарлз осекся. Тетя Беа покраснела, что было совсем ей не к лицу, учитывая цвета ее наряда.
– Вот это, – сказала она, – точно не твое дело.
– Согласен. Меня это не касается.
Ему вспомнилось… О тетке ходили кое-какие слухи. Впрочем, зачем вспоминать? К тому же, если у нее и был любовник, у парня, видимо, не все в порядке со зрением. Хотя дамы все равно снимают платье, когда дело доходит до главного… Не стоит об этом думать!
– Зато Эмма наверняка девственница. – Тетка многозначительно замолчала, вскинув бровь. – Девственница ли? То есть все еще? Ты ведь не…
– Нет!
– Хорошо. Полагаю, однако, ты что-то с ней сделал. – Она пожала плечами. – Сейчас молодые девушки столь впечатлительны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33