А уж Изабелл давно пора уметь это делать. Он научил плавать Эмму, когда той было шесть лет.
Чарлз посмотрел на женщину, шагающую рядом. Он начал давать ей уроки после того, как Робби подставил ей подножку и она, как сейчас Клер, упала в речку. Другие мальчики сначала смеялись – Эмма и вправду выглядела забавно, когда ее юбки всплыли на поверхности воды. Но он увидел ужас в ее глазах!
Вспомнив, как смело и самоотверженно Эмма училась плавать, Чарлз улыбнулся. Она твердо решила – в следующий раз Робби не удастся посмеяться над ней. Интересно, не разучилась ли она плавать сейчас? Его улыбка стала шире. Было бы любопытно оценить ее умения.
Может быть, сегодня днем. В каком-нибудь укромном уголке озера. Она могла бы надеть сорочку…
– Папа Чарлз! – Клер дернула его за волосы.
Чарлз пересадил девочку на другое плечо и снова предался мечтам. Ему виделась Эмма в ночной рубашке, вся мокрая. Полупрозрачная рубашка не скрывала бы изгибов ее прекрасного тела и даже позволила бы ему увидеть – намеком – темные завитки между ног. Если будет прохладно, соски поднимутся маленькими горными вершинами под мокрой тканью, такие манящие…
– Ох, леди Клер! Эти волосы растут на моей голове.
– Прости, папа Чарлз. Просто ты не слушаешь.
– Да?
Он вдруг понял, что мокрые брюки отлично выдают его возбужденное состояние. Стоит бросить взгляд – и сразу станет ясно, о чем он мечтает. Он заставил себя думать о вещах, никак не связанных с Эммой. Например, об управлении имением. Помогло как по волшебству.
Он снова взглянул на Эмму. Та внимательно изучала почву под ногами. По крайней мере, ему хотелось думать, что она занята именно этим – он не мог видеть ее лица. Ужасная шляпа! Ничего из-за нее не видно. Как будто ее соорудила не модистка, а какой-нибудь крестьянин, потому что она больше похожа на ведро, чем на дамскую шляпку. Нужно придумать предлог, чтобы избавить мир от этого кошмара.
– Папа Чарлз, если мы не поймали ни одной рыбки, что же нам есть на завтрак? Я такая голодная.
– Не волнуйся, леди Клер, – ответил он. – Мы зайдем к кухарке. У нее наверняка найдется что-нибудь вкусное.
– Нельзя мешать кухарке, папа Чарлз.
– Отчего нет, Изабелл? Бывало, я всегда забегал на кухню, когда был в твоем возрасте. Не правда ли, мисс Петерсон?
– Да. – Эмма все еще избегала смотреть на него. – По крайней мере, когда я с вами познакомилась, вы вечно были голодны. Кажется, кухарка называла вас чертенком. Но она обязательно давала вам что-нибудь вкусное – самый большой кусок пирога или спелое яблоко.
– Вам было завидно, мисс Петерсон?
Эмма быстро взглянула на Чарлза и снова отвела глаза:
– Разумеется, нет, милорд. Меня поражала ваша способность поглощать горы еды.
– Ведь я был мальчиком, который быстро растет.
– А я девочка, и я тоже расту, папа Чарлз, – заявила Клер, подпрыгивая у него на плече. – Как вы думаете, что найдется у кухарки вкусного?
– Наверное, пирожки с крыжовником. Конечно, не совсем подходящая еда для завтрака, но у нашей кухарки эти пирожки выходят – просто объедение. Может быть, ей трудно угодить гостям из Лондона, когда приходится готовить столько блюд для светского приема, но кое-что она готовит отлично. – Он взглянул на старшую девочку: – Изабелл, ты когда-нибудь пробовала пирожки с крыжовником, что печет наша повариха?
– Нет, дядя Чарлз. Мама говорила, мы растолстеем, если станем есть пирожки. Тогда нам трудно будет поймать мужа.
Чарлз разинул рот:
– Вот вздор! Тебе только девять, Изабелл. Несколько пирожков не могут помешать замужеству.
– Мама говорила, никогда не рано думать о будущем. Мы ведь не можем жить в Найтсдейле всю жизнь.
Чарлз уставился на девочку, не зная, смеяться ему или плакать. Неужели Пол не знал, что его жена внушает дочкам?
– А я уже пробовала пирожки с крыжовником, папа Чарлз!
– Клер! – возмутилась Изабелл. – Лгать нехорошо.
– Я не лгу! Однажды я пробралась на кухню и взяла пирожок. Мне не понравилось. Он был горький.
– А ты не знаешь, что нехорошо брать без спросу? – заметил Чарлз. – Мы войдем в кухню, пожелаем кухарке доброго утра и спросим, не найдется ли для нас чем перекусить.
– А вы точно знаете, что нам можно, дядя Чарлз? – Изабелл нахмурила лоб. – Мама запрещала ходить к кухарке.
– Я уверен. – Чарлз повернулся к Эмме. Та подняла голову, выражение лица у нее было серьезным. – Мисс Петерсон, вы гувернантка, что скажете? Прав ли я, если говорю, что нам можно безнаказанно пройти в кухню?
– Конечно, милорд. – Эмма улыбнулась, но морщинка по-прежнему бороздила ее лоб. Чарлз был готов поспорить, что она не выдержит, если еще раз услышит «мама говорила». О мертвых нужно думать только хорошее. Но, ей-богу, ему нисколько не жаль, что Сесилии нет сейчас с ними.
– Видите? – воскликнул он. – Если гувернантка так считает, значит, все правильно. Гувернантка никогда не разрешит проказничать, не так ли?
– Милорд! – Эмма прикрыла рот руками. – Не нужно смеяться над благородной профессией гувернантки.
Клер захихикала:
– Но ведь правда, мама Петерсон! Наша гувернантка никогда не разрешает нам проказничать.
– Разве я не разрешила вам отправиться на рыбалку?
– Да, но вы не настоящая гувернантка, – возразила Изабелл. Она все еще беспокоилась.
– Хорошо, зато я настоящий маркиз. – Чарлз снял Клер с плеча. – И я говорю вам, что мы можем пойти на кухню.
Он расправил плечи, чтобы казаться внушительнее. Прямо как герцог Олворд, когда хочет произвести впечатление.
– Ведь это кухня маркиза Найтсдейла, не так ли?
– Маркиз Найтсдейл идет! – возвестила Клер. – Берегись, кухарка!
– Думаю, леди Клер, кухарке не понравится, что ей угрожают, – заметила Эмма.
– Справедливо, мисс Петерсон. Говорят же – мухи ловятся на мед, а не на уксус.
Клер сморщила носик:
– При чем здесь мухи, папа Чарлз?
– Не глупи, Клер, – тоном разумной старшей сестры произнесла Изабелл. – Дядя Чарлз хотел сказать, что ты скорее получишь то, что хочешь, если станешь просить вежливо, а не заставлять.
– Именно так. Если мы прикажем кухарке принести поесть, она повернется к нам спиной. Нужно действовать более тонко.
Чарлз опустился на одно колено, чтобы видеть лица обеих девочек.
– Очень хороший прием – разжалобить доброе сердце кухарки. Этот фокус удается всегда. Я и вы, леди Клер, мокрые и грязные после купания в речке. Уверен, кухарка нас пожалеет. Как вы считаете, у нас получится изобразить жалкий вид?
– О да, папа Чарлз! – Клер выпучила глаза и жалобно скривила ротик. Даже Изабелл рассмеялась.
– Отлично. Ты пойдешь во главе нашей скорбной процессии. Теперь твоя очередь, Изабелл. – Чарлз положил руки на плечи девочке. Какими хрупкими они казались под его широкими ладонями! – Тебе надлежит очаровать кухарку.
– Очаровать? Как это, дядя Чарлз?
– Я заметил – у тебя очаровательная улыбка.
– Правда? – Изабелл порозовела.
Чарлз улыбнулся:
– Правда. Когда ты улыбаешься, твои глаза сияют, как ни у кого другого. Если ты улыбнешься кухарке, мы сможем угоститься вволю.
– Неужели?
Чарлз остолбенел. Он ведь шутил. Но вот Изабелл улыбнулась, и он увидел, что улыбка у нее и впрямь замечательная. Она озарила ее худое угловатое личико. Это было лицо феи. Просто дух захватывало. Он поклялся, что приучит девочку улыбаться чаще.
– Теперь, мне кажется, мы готовы взять кухню приступом!
Как же убедить Чарлза остаться в Найтсдейле? Он очень нужен девочкам.
Эмма сидела на скамье за длинным кухонным столом, наблюдая, как Клер и Изабелл под руководством дяди расцветали на глазах. Они были в восторге, что на них обратил внимание мужчина. Папа никогда этого не делал! И Эмма была рада, что этим мужчиной оказался Чарлз. Он очаровал их так же, как очаровывал всех остальных. Как и ее саму, когда она была ребенком.
Не успели они войти во владения кухарки, как добрая женщина преподнесла Принни кость. Собака радостно принялась ее грызть, уютно устроившись перед камином. Клер вскарабкалась на скамью поближе к Чарлзу. В те редкие минуты, когда она не болтала, малышка дергала дядю за рукав и прижималась щекой к плечу. Эмма подозревала, что девочка запросто могла бы забраться ему на колени, будь у нее хоть малейшая возможность.
Изабелл сидела возле Эммы, наискосок от Чарлза. Слишком взрослая – ей же девять! – чтобы обниматься, она тем не менее не сводила с него глаз. Чарлз сделал ей небольшой комплимент – и щеки девочки окрасил нежный румянец. Эмма могла поспорить, что Изабелл почти влюбилась в своего дядю. Невинная влюбленность – скоро пройдет без следа!
Не то что у Эммы.
Она расправила плечи. Так не годится! Спору нет, Чарлз – само очарование, но он не для нее. Нужно поискать пару среди более подходящих кандидатов, решила Эмма. Вот, к примеру, мистер Стокли.
Но сейчас она не будет думать о мистере Стокли. Сейчас можно просто наслаждаться обществом Чарлза и девочек.
– Вот, леди Изабелл, возьмите еще хлеба, – уговаривала кухарка. Она положила на тарелку Изабелл большущий ломоть свежевыпеченного хлеба.
– Спасибо! – Изабелл расцвела улыбкой, столь редкой на ее лице. Кухарка даже опешила, а потом широко улыбнулась Эмме.
Она улыбнулась в ответ. Ей следовало давным-давно привести сюда девочек. Ей даже в голову не приходило, что Сесилия запрещала им приходить в этот райский уголок: высокие окна, полные солнечного света, теплый запах выпечки. Кухарка была простой, веселой женщиной, с широкой талией и душой. Может быть, ей не под силу было изготовить новомодный французский соус, зато она могла заставить девочку улыбнуться.
– А можно мне варенья? Ну пожалуйста!
Эмма была готова расхохотаться – какая у Клер умилительная рожица!
– Конечно, можно, леди Клер. А не хотите ли отведать лимонного пирога?
– О да, пожалуйста!
– А у вас, случайно, пирожков с крыжовником сейчас нет? – Чарлз вытянул шею и жалобно посмотрел на кухарку. Не сей раз Эмме было не до смеха – она чуть не заплакала. Как же он красив – дух захватывает!
– Есть. По чистой случайности, милорд.
– Отлично! Можно мне один? – Он взглянул на Эмму: – А вы, мисс Петерсон? Не хотите ли скушать пирожок?
– Нет, милорд, благодарю.
– Вы уверены, мисс Петерсон? – спросила кухарка. – У меня их целая гора.
– Нет, спасибо. Не люблю крыжовник. А вот кусочек вашего лимонного пирога я бы съела, если можно.
– Не любите крыжовник, мисс Петерсон? – спросил Чарлз, когда кухарка пошла за пирожками. – Боюсь, у вас плохой вкус.
– Не все обожают крыжовник, как вы, милорд.
– Может, оно и к лучшему. Мне больше достанется.
Кухарка поставила на стол блюдо с пирожками, и Чарлз взял один с самого верха. Эмма смотрела, как он кусает пирожок. Какие крепкие белые зубы. Не то что у мистера Стокли – кривые, желтоватые. Начинка вытекла ему на подбородок. Он слизнул ее языком. Проклятие, даже язык у него крепкий и сильный.
Она не знала, что у людей бывают сильные языки. А вот этот, когда был у нее во рту….
Эмма набросилась на свой кусок лимонного пирога.
– Не хотите ли холодного молока, мисс Петерсон? Вы что-то раскраснелись.
Эмма покачала головой – она не могла выдавить из себя ни слова. И рот был набит, и сама она словно оцепенела. Чарлз взглянул на нее и приподнял бровь – такую мужскую.
Мужские брови? Ей захотелось стукнуться головой о стол – и посильнее. Вбить бы в нее немного здравого смысла или по крайней мере выбить оттуда похотливые мысли.
– Мы ходили ловить рыбу, – стала рассказывать кухарке Клер. – Папа Чарлз показал, как сажать червяка на крючок. А потом я поймала рыбку и упала в речку, а папа Чарлз меня спас. И еще он хочет научить нас плавать – Изабелл и меня.
Услышав «папа Чарлз», кухарка вытаращила глаза. Затем взглянула на лорда Найтсдейла и широко улыбнулась. У Чарлза покраснели уши. Отлично, значит, и его можно смутить! Изабелл тоже заговорила – весело и звонко, как и полагается девятилетней девочке, а не маленькой взрослой.
Чарлз просто обязан остаться в Найтсдейле. Он принес девочкам радость, приключения и смех. Раньше они не тосковали по нему, потому что не знали. Что же будет теперь, если он решит проводить большую часть времени в Лондоне? Даже и думать не хотелось. Это разобьет им сердце.
Но только ли у девочек будет разбито сердце?
– Все было замечательно, но, боюсь, нам пора. – Чарлз встал, стряхивая, крошки, с брюк. – Полагаю, мне и Клер не помешало бы принять ванну.
– Не хочу принимать ванну. Меня купают только по воскресеньям.
– А еще в те дни, когда ты ныряешь в речку, – сказал Чарлз.
Клер надулась и выпятила губу. Чарлз рассмеялся:
– Только без крика и слез, леди Клер. Помнишь, рыбам это не нравится. Не по нраву и мне. Иди с мисс Петерсон. Пусть они с няней тебя отмоют.
– Хочешь, я дам тебе моей лавандовой воды? – спросила Эмма.
Словно солнце выглянуло из-за тучи.
– Да! Тогда я буду пахнуть, как вы, правда?
Эмма рассмеялась:
– Да, тогда ты будешь пахнуть, как я.
– А вы так хорошо пахнете. Папа Чарлз, вам нравится, как пахнет мисс Петерсон?
Чарлз улыбнулся:
– Да, конечно. Мисс Петерсон и в самом деле хорошо пахнет.
Эмма могла бы поклясться – она покраснела от корней волос до пят.
– Ладно, а теперь идем, Клер. Вперед, Принни.
Эмма нагнулась, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику собаки. В доме много посторонних – не стоит рисковать, Чарлз, довольно улыбаясь, шагнул в сторону, давая им пройти к лестнице.
– Увидимся позже, мисс Петерсон.
– А с нами ты увидишься, папа Чарлз?
Чарлз потрепал Клер по головке:
– Я буду заглядывать в детскую, как смогу, плутовка. У меня встреча с мистером Коулзом, управляющим. А потом придется изображать гостеприимного хозяина для всех этих лондонских леди и джентльменов. Вот почему мы ходили ловить рыбу так рано утром – чтобы я смог повидаться с вами, прежде чем приступить к другим обязанностям.
– Ну, пожалуйста! Ты должен прийти повидать меня. Ведь я буду пахнуть, как мама Петерсон.
Чарлз усмехнулся:
– Ради такого удовольствия, разумеется, я приду. Может быть, удастся урвать пару минут до обеда. Теперь беги, да прямиком в ванную!
Эмма с девочками направились в детскую и были почти в безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33