Ну еще бы, он ведь женат.
– Мистер Стокли, – сказала Эмма, – как вы, наверное, уже поняли, я знала его светлость и лорда Уэстбрука в далеком детстве, хотя в те времена они едва меня замечали.
Действительно, они почти не обращали на нее внимания. Отчего же теперь бросились на ее защиту?
– Разумеется, мы вами пренебрегали, мисс Петерсон, – сказал герцог. – Вы были маленькой девочкой, а нас тогда девочки не интересовали.
– Скажите спасибо мне, что они вообще вас терпели, – сказал Чарлз. Ему удалось отделаться от своего гарема. – Эти ребята никогда не хотели принимать вас в наши игры.
Стокли был изгнан из их компании ловким маневром. Герцог сделал шажок в сторону, лорд Уэстбрук переместился немного вперед, и Стокли оказался за их широкими спинами. И детство вместе с ними он не мог вспоминать. Так что в. их кружке ему не было места – ни на паркете гостиной, ни в разговоре. Эмма видела, как он суетился около них, а потом исчез.
– А где супруга вашей светлости? – спросила она.
– Отдыхает. – Герцог радостно улыбнулся, напомнив ей мальчишку, которого она когда-то знала. – Теперь она быстро устает.
– Олворд считает, что он семи пядей во лбу. Придумал, как сделать…
– Робби! – Чарлз указал кивком на Эмму.
Лорд Уэстбрук бросил на девушку взгляд и смутился.
– Уверен, что вы догадались, Эмма, – сказал Чарлз. – Герцог и герцогиня ожидают первенца.
– Прекрасная новость, ваша светлость! – Эмма была растрогана. – Надеюсь завтра познакомиться с вашей супругой.
– Чарлз! – Возле них появилась леди Беатрис, таща за руку скрюченного старца. – Пора садиться за стол. Герцог, вы здесь самый титулованный кавалер. Вам вести к столу леди Августу.
– С удовольствием.
Лорд Уэстбрук фыркнул:
– Какое тут удовольствие! Леди Августа уморит тебя скукой, не успеешь доесть черепаховый суп.
Леди Беатрис ткнула украшенным перстнем пальцем в лорда Уэстбрука:
– А вам, милорд, надлежит вести леди Барворт.
– Только не леди Барворт! – Лорд Уэстбрук замахал руками, словно отбиваясь от невидимого врага. Герцог и Чарлз едва сдержались, чтобы не рассмеяться. – Умоляю, помилуйте! Я слишком молод, чтобы выслушивать подробный отчет о стариковской подагре и несварении! Я не вынесу этого ужаса.
– Милорд, уверена, вы преувеличиваете.
– Вы правы, тетя, – поддержал Чарлз. – Полагаю, леди Барворт расскажет также про болезни внуков.
– Говорят, кстати, что младшенький Барворт едва оправился от кори, – сообщил герцог. – Так что тебя ожидает приятная беседа, Уэстбрук.
– Вот черт! – Лорд Уэстбрук закатил глаза.
Леди Беатрис строго взглянула на него:
– Милорд, ведите себя прилично.
– Разумеется. Обещаю не заснуть во время медицинского доклада леди Барворт, а если уж не удастся сопротивляться Морфею, обязуюсь не храпеть. – Лорд Уэстбрук ухмыльнулся: – По крайней мере громко.
Леди Беатрис недовольно проворчала что-то и повернулась к Эмме:
– А вот и ваш спутник, дорогая. – Она потрясла старика за руку и прокричала ему в ухо: – Это мисс Петерсон, мистер Максвелл! Вы поведете ее к столу! Вам рядом с ней сидеть!
– Что? Худеть? – Мистера Максвелла так скрючило от старости, что считанные дюймы отделяли его лицо от груди Эммы. – Святотатство! Ни на унцию меньше, дорогая! Берегите их!
Эмма поспешно отскочила. Как раз вовремя, иначе он испачкал бы ей лиф платья слюной.
– Максвелл, вы забываетесь. – Чарлз помрачнел, словно грозовая туча.
Мистер Максвелл изогнул шею, чтобы взглянуть вверх, на Чарлза.
– Что? Не стоит злиться, милорд. Не знал, что вы положили на них взгляд. – Он захихикал. – Можно ведь просто посмотреть, не имея в виду ничего дурного.
– Идем, Чарлз, – вмешалась леди Беатрис. – Веди меня к столу. Твоя мисс Петерсон в безопасности. Мистеру Максвеллу давно уже остается только смотреть.
Если мистер Максвелл и услышал что-нибудь, то виду не подал. Зато Эмма точно знала – сейчас ее лицо краснее, чем платье леди Беатрис. Она смотрела, гак Чарлз ведет тетку в столовую.
– Не пойти ли нам к столу? – Мистер Максвелл адресовал вопрос ее груди.
– Кажется, у нас нет выбора, – ответила Эмма, стряхивая с бедер шаловливые пальцы мистера Максвелла.
– Что-то не припомню, чтобы мне в этом сезоне попадались платья такого фасона, как у вас, мисс Петерсон. Кто ваша портниха? – Выпуклые глаза леди Оулдстон злорадно блеснули.
Эмма вымученно улыбнулась:
– Миссис Крофт – местная портниха.
– Оно и видно.
– Как мило – пользоваться услугами местных… хм… дарований! Никогда не пробовала. Вероятно, это было бы событием. – Леди Данли позволила себе улыбку настолько слабую, что ее внушительные щеки не колыхнулись.
– Не помню, чтобы видела вас в Лондоне, мисс Петерсон, – зевая, вступила в беседу третья горгона, миссис Пелем. – Должно быть, вы дебютировали, – она сделала многозначительную паузу, вскинув брови, – много лет назад?
– Уверена, что не видела ни вас, ни вашу сестру, – подхватила леди Оулдстон. – Я бы заметила, ведь мы вывозили нашу дорогую Аманду.
Дорогая Аманда была похожа на помесь лошади с жабой: пучеглазая и с огромными зубами. В точности мать!
– А я вывозила леди Каролину. – Леди Данли тонко намекнула на титул дочери.
Леди Оулдстон покраснела. Она-то была всего лишь женой баронета, а леди Данли – графиней.
Леди Каролина была еще толще матери. Она шепталась с мисс Амандой Оулдстон возле окна.
– Весьма великодушно со стороны дорогого лорда Найтсдейла пригласить соседей, – сказала миссис Полем. – Не правда ли, мисс Петерсон? Для вас это, должно быть, целое событие.
Эмма проворчала что-то – вежливо, как она надеялась. Леди, казалось, были рады заполучить в жертвы провинциалку.
Имей она хоть каплю ума, додумалась бы сбежать сразу после обеда, как это сделала Мэг. Проще простого исчезнуть, выйдя из столовой, по пути в гостиную. Если бы кто-то заметил ее отступление, можно было ответить, что она идет проведать девочек.
Она улыбнулась и рассеянно кивнула, выслушивая новые сентенции миссис Пелем, изрядно приправленные ядом.
Не нужно лгать самой себе. Она пришла в гостиную в надежде увидеть Чарлза. Как она могла сделать такую глупость?
Невероятная глупость, заключила она. И вдруг сердце ее подпрыгнуло – Чарлз переступил порог гостиной, отыскивая ее взглядом. Их глаза встретились.
Леди Оулдстон вздохнула:
– Это так романтично – как лорд Найтсдейл с порога высматривает дорогую Аманду! В этом сезоне в Лондоне он уделял ей особое внимание. Я совсем не удивилась, получив приглашение приехать на праздник.
Миссис Пелем рассмеялась:
– Ох, леди Оулдстон! Это же просто смешно. Вы прекрасно знаете, что маркиза интересует только моя Люсинда. Разумеется, Аманда – чудесная молодая девушка, но Люсинда… знаете, мистеру Пелему пришлось отказать графу и виконту. – Она вздохнула. – Мы считаем, что Люсинда слишком молода для замужества, но ради джентльмена, столь серьезного и достойного, как лорд Найтсдейл, думаю, муж согласится отпустить ее.
– Единственная досада – эти сиротки, – заметила леди Данли. – Вот неудобство. Кто бы ни была избранница Найтсдейла, ей придется возиться с отпрысками его брата.
Леди Пелем приторно улыбнулась:
– На это есть гувернантки, не правда ли, мисс Петерсон?
Эмма сжала зубы. Вот бы принесли чай! Если вылить чашку на голову миссис Пелем, ее наружность только выиграет.
– Уверена, лорд Найтсдейл ждет, что девушка, на которой он женится, будет любить девочек и заботиться о них, – сказала Эмма.
– Вам известно, что думает лорд Найтсдейл, мисс Петерсон? – спросила миссис Пелем. – Как… странно!
– Дорогая, даже если вы попали в наше общество, не стоит терять головы и предаваться несбыточным мечтам, – молвила леди Оулдстон. – Понимаю, у вас нет матери, которая могла бы вами руководить. Хотя в вашем зрелом возрасте… Ну ладно, дайте-ка я шепну вам на ушко: маркизы не женятся на гувернантках.
– Конечно, нет, – подхватила миссис Пелем. – Впрочем, если вы дожидаетесь предложения…
– Вы его получите, – захихикала леди Данли. – Предложение второй роли.
– Точно, – согласилась леди Оулдстон. – Тогда будут ожерелья, браслеты и кольца – только обручального не ждите.
– Направьте внимание на кого-нибудь более подходящего, – продолжила миссис Пелем. – Например, мистера Стокли.
– Мисс Петерсон!
Эмма подняла голову. Возле чайного подноса стояла леди Беатрис с чашкой в руке.
– Будьте так добры, налейте чаю.
– Конечно. – Эмма согласилась бы отправиться в Индию собирать чайные листья, лишь бы отделаться от гарпий. – Прошу извинить меня, леди.
– О чем вы думали, усаживаясь с этими фуриями? – спросила вполголоса леди Беатрис, как только Эмма подошла к ней.
– Это они уселись рядом со мной. Я не знала, что они такие неприятные.
– Неприятные? – фыркнула леди Беатрис. – Если это называется неприятным, тогда сатана всего лишь шаловливый малыш. Кажется, они даже не заметили, что Чарлз беседовал с вами до обеда – Чарлз и его друзья, Олворд и лорд Уэстбрук. – Она улыбнулась и придвинулась ближе к Эмме. – Дайте мне их чашки, мисс Петерсон. Я сегодня немного неуклюжа. Может быть, если облить этих дам горячим чаем, их ледяные сердца оттают.
Эмма улыбнулась в ответ:
– Прошу вас, осторожнее, леди Беатрис.
– Конечно. Кого бы вы предложили мне облить?
– Не могу выбрать.
– А я могу. Мне никогда не нравился этот оттенок желтого, что сегодня на Виктории Пелем. Особенно как он смотрится на ней! В этом платье она похожа на пригоревший лимонный пирог. Я оказала бы ей услугу, вынудив пойти переодеться.
Эмма улыбнулась. Она не ожидала, что леди Беатрис на самом деле решит исполнить свой выдающийся план, но через минуту услышала вопль.
– Тете не понравилось что-то из сказанного миссис Пелем? – спросил Чарлз, принимая чашку из рук Эммы.
– Скорее цвет ее платья.
Они посмотрели на дам. Леди Беатрис ухитрилась попасть чаем на леди Оулдстон и леди Данли, пытаясь стряхнуть жидкость с платья миссис Пелем.
– Она права. Миссис Пелем не идет желтое.
Эмма хихикнула.
– Лорд Найтсдейл, – Чарлзу мило улыбалась мисс Хейверфорд, – не поможете ли переворачивать ноты?
– С удовольствием, мисс Хейверфорд. Одну минуту.
– Мисс Хейверфорд кажется приятной молодой леди. – Эмма пыталась не поддаться ревности. Мисс Хейверфорд было семнадцать, и она могла похвастать чудесными золотыми кудрями и пленительными синими глазами. К тому же она была дочерью виконта.
– Да, очень милая юная леди – как и Мэг.
Эмма улыбнулась:
– Не думаю, что Мэг можно назвать милой юной леди. То есть она милая и юная, и, конечно, леди. Но когда я думаю о сестре, эти слова мне на ум не приходят.
– И какими же словами можно описать вашу сестру?
– Не знаю. – Эмма нахмурилась. – Умная. Искренняя. Упрямая.
Чарлз рассмеялся:
– Это говорит старшая сестра. – И, понизив голос, добавил: – Мне нужно переговорить с вами, Эмма. Когда леди разойдутся по своим спальням, приходите в оранжерею. Придете?
– Это неприлично.
– Действительно. Но не беспокойтесь – речь пойдет о Клер и Изабелл.
– А нельзя подождать до утра? – Эмма заметила, что мисс Хейверфорд села за пианино и машет Чарлзу рукой. – Кажется, мисс Хейверфорд теряет терпение.
– Хорошо, – Чарлз помахал рукой в ответ. – Но ждать до утра нельзя. Обещайте, что придете.
Эмма вздохнула:
– Приду.
Эмма ждала в тени оранжереи, вдыхая влажный теплый воздух, несущий запахи земли и цветов. Густая растительность заглушала звук шагов, даря иллюзию уединения. Она, должно быть, сошла с ума. Ей следует быть наверху, в своей спальне.
На дорожке послышались чьи-то влаги и затихли в глубине оранжереи. Что, если кто-то обнаружит ее здесь? Как ей объяснять, почему она бродит среди кустов и деревьев?
– Эмма?
Голос Чарлза, тихий и такой глубокий.
– Да?
– Ага. – Он взял ее за руку и притянул к себе.
– Милорд, вы собирались поговорить о племянницах.
– Тише. Мы поговорим о них позже. Не хотелось бы, чтобы меня нашла какая-нибудь мисс или ее матушка.
Эмма тоже зашептала:
– Разве они еще не отправились спать?
– Предполагается, что да. Но осторожность не помешает. – Чарлз скрылся под ветками высокого дерева с пестрыми листьями. – Вот здесь хорошо.
Ее руки он так и не выпустил. Эмма попыталась отдернуть руку, но он крепче сжал пальцы и притянул девушку ближе.
Стоять так близко к нему в пронизанной лунными лучами темноте, в надежном укрытии из листьев и ветвей – какая сокровенная близость. От его кожи пахло мылом, и этот аромат смешивался с запахом земли и цветов.
– Милорд, это не совсем прилично.
– Хм, лишь чуть-чуть. Совсем не так неприлично, как мне хотелось бы, мисс Петерсон.
Ум говорил ей – отойди подальше! Но тело отказывалось повиноваться.
– О чем вы собирались поговорить, милорд?
– Чарлз.
– Милорд.
Уголки его рта приподнялись – прекрасного рта, который был на несколько дюймов выше ее собственного.
– Если будете настаивать на «милорде», мне придется снова прибегнуть к особым мерам убеждения. Зовите меня по имени! Помните, как закончился вчерашний спор в коляске?
Могла ли она забыть? Все ее тело – от кончиков пальцев на ногах до последнего непослушного кудрявого волоска – стыдливо трепетало при мысли о том поцелуе.
– Ладно, Чарлз. Вы хотели поговорить о Клер и Изабелл.
– Да. – Он медленно провел пальцем по ее губам. Прикосновение показалось ей слегка шершавым, сухим и теплым. У нее заныли губы, а внизу живота разлилось тепло.
Эмма отстранилась:
– Лорд Найтсдейл, вы желали поговорить о племянницах.
Он усмехнулся:
– Конечно. А еще я хотел вас поцеловать, Эмма. Мне понравилось вчера, а вам?
Эмма не собиралась отвечать.
– Итак, ваши племянницы?
Чарлз вздохнул:
– Я только хотел предложить взять их утром на рыбалку. Доберемся до речки – и обратно, гости будут еще сладко спать. Думаю, Изабелл и Клер понравится, да и мне будет полезно побыть с ними, потому что днем я должен встретиться с управляющим, а затем продолжить исполнять роль хозяина дома.
– Это было бы чудесно. – Эмма улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33