На ее лице было написано обожание.
– Как вы относитесь к литературе? – спросил ее Михаил, вспоминая требования дочери к новой маме.
Княжна Анна смутилась.
– Я имею в виду книги, – уточнил Михаил. Однако княжна по-прежнему выглядела озадаченной. Михаил выгнул бровь:
– Сказки?
Лицо княжны прояснилось.
– Я обожаю сказки.
Да умеет ли она вообще читать? Или ей кто-то читает?
– И много сказок вы знаете? – спросил Михаил.
– Ни одной. А вы?
– Я знаю их достаточно много.
Княжна захлопала ресницами.
– Может, как-нибудь расскажете мне? – Когда Михаил вместо ответа заворчал, она сменила тему: – А что вы думаете о платье Синтии?
Михаил растерялся.
– Я не обратил внимания на ее платье. – Он перевел взгляд на упомянутую леди. – Это платье обволакивает ее.
– Сине-зеленый цвет уже давно не в моде, – сказала Анна. – У Синтии очень плохой вкус. Вы не находите?
Михаил совершенно не разбирался в моде.
– А вы?
Княжна закивала:
– Совершенно определенно.
Когда вальс закончился, Михаил осознал, что ему придется танцевать со всей «белокурой троицей», хотя ни одна из них ему не нравилась.
Он ступил на паркет с Синтией Кларк и одарил ее вежливой улыбкой, как только заиграла музыка.
– Вы божественно танцуете, ваша светлость.
– Так же как и вы, – сказал Михаил.
Синтия улыбнулась, не сводя с него глаз.
– Мы идеально подходим друг другу.
Михаил переменил тему:
– Что вы думаете о садах?
– Я люблю цветы.
– Как интересно, – пробормотал он. – Вам когда-нибудь доводилось ухаживать за садом?
– Ухаживать? – переспросила в замешательстве Синтия. – Вы имеете в виду копаться в земле?
– Именно это я имел в виду, – подтвердил Михаил.
– Садом должен заниматься слуга, – объяснила ему Синтия. – Ни одна леди не станет возиться в земле. А если у вашего садовника с этим трудности, скажите ему, чтобы нанял садовую богиню. Она обещает маленькие чудеса.
– Кто такая садовая богиня?
– Она не леди. Эта женщина зарабатывает на жизнь своими советами садоводам.
– И что, эта садовая богиня действительно творит маленькие чудеса? – спросил Михаил.
– Я сама слышала, как мама говорила, что после ее вмешательства розы выглядят просто потрясающе. – Синтия внимательно посмотрела на него: – Я понимаю, Лавиния приходилась вам золовкой, но… вы не считаете, что вырез на ее платье слишком глубокий для девушки?
– Я как-то не заметил. – Михаил посмотрел на Лавинию. – Вы полагаете, на ее платье слишком глубокий вырез?
Синтия кивнула:
– Совершенно определенно.
Передав Синтию ее матери, Михаил повернулся к своей бывшей золовке:
– Потанцуем?
Лавиния ступила в его объятия.
– Я была разочарована сегодня, – сказала она. – Мне недоставало вас и Бесс.
– Бесс тоже недоставало ее тети Лавинии, – сказал Михаил.
– А меня вам тоже недоставало? – с кокетливой улыбкой спросила Лавиния.
– Мы с Бесс всегда рады вашему обществу, – ответил Михаил, делая вид, что не понимает намека. – Что вы думаете по поводу выпечки, Лавиния?
– Выпечки?
– Нуда. Печенье, кексы и все такое.
Лавиния сдавленно засмеялась, издав грудной соблазнительный звук.
– Я ни разу не ступала ногой на кухню, как вы прекрасно знаете.
– Ах да! – усмехнулся Михаил. – Действительно, я припоминаю, вы предпочитаете комфорт и удовольствие.
Пока они кружились по залу, Михаил перехватил несколько улыбающихся взглядов. Их с Лавинией уже соединили, понял он, и общество, вероятно, ждет объявления. Он уже видел, как Пруденс затягивает матримониальную петлю вокруг его шеи.
– Анна думает, что она понимает вас лучше, чем я, – сказала Лавиния. – Может, она и русская, но мы с вами родственники.
Петля затянулась туже, затрудняя дыхание. И он решил никогда больше не оставаться наедине с Лавинией.
– Вы не считаете, что Анна слишком торопится с джентльменами? – спросила Лавиния.
– Как-то не обратил внимания. – Лавиния, очень довольная, улыбнулась. – А вы считаете, Анна слишком торопится?
Лавиния кивнула:
– Совершенно определенно.
Михаил проводил Лавинию обратно к ее группе. Он вдруг задумался: существует ли на самом деле та мифическая мама для его дочери?
Настало время уходить. Михаил направился к выходу, по дороге кивая дворецкому.
– Покидаете нас так скоро, ваша светлость? – протянул Тинкер.
– Держу путь в «Уайтс». – Михаил подмигнул дворецкому. – Леди туда вход запрещен.
– Каждому лису – своя нора, – улыбнулся Тинкер.
Проклятая щека невыносимо зудела! Бальзама, который дала сестра, хватало всего на несколько минут.
– Убери руку.
Белл посмотрела через стол на младшую сестру.
– Да я и не…
– Не лги, – прервала ее Рейвен. Белл виновато улыбнулась. – Через день сниму швы, – пообещала сестра, – тогда зуд ослабнет.
Легкий ветерок, вплывая через открытые окна гостиной, шевелил кружевные французские шторы и приносил из сада благоухание. Завтрак включал колбасу, кулебяку из бездрожжевого яичного теста с консервированной брусникой и кофе – их самые любимые блюда. И среди этих блюд в центре стола возвышался вазон с благоухающими лилиями.
Белл взглянула на озабоченное лицо старшей сестры, сидевшей во главе стола. Фэнси хотела что-то сказать, но, видимо, раздумала и подцепила вилкой кусочек колбасы.
Не обращая внимания на смятенное состояние сестры, Белл оглядела стол:
– По случаю чего такой роскошный завтрак, Рейвен?
Рейвен пожала плечами:
– Просто я рано проснулась.
Ее младшая сестра тоже чем-то озабочена. Что они знают такого, чего не знает она?
– У меня для вас важные новости, – объявила Фэнси и умолкла.
Белл положила вилку на тарелку и коснулась руки сестры.
– Не может быть, чтобы проблема была так же ужасна, как выражение твоего лица.
Фэнси посмотрела по очереди на каждую из сестер.
– Наш отец хочет, чтобы его дочери жили с ним.
– Ты имеешь в виду нас? – Ничто не могло удивить Белл больше, чем эта новость. Она посмотрела на сестер. Они были удивлены не меньше. Даже пес наклонил голову.
– Наш отец решил признать нас и… все прочее. – Фэнси помолчала, после чего ослепила сестер лучезарной улыбкой. – Сегодня же князь Степан поможет нам переехать. Пакуйте только самое существенное и особо ценное.
– И кто же наш отец? – спросила Рейвен.
Белл поморщилась. Печально, что человек произвел на свет семь дочерей, и только одна знает, кто их отец.
– Наш отец – Магнус Кемпбелл, герцог Инверари, – ответила Фэнси. – Мы переедем в его особняк на Парк-лейн.
– Самый престижный район в Лондоне! – воскликнула Белл. – А что значит «все прочее»?
– Это значит, что его светлость подыщет нам достойных мужей, ведь мы дочери герцога.
– Мужей? – повторила Блейз. – Я предпочитаю лошадь или обезьянку. – Сестры рассмеялись. – А что будет с Паддлзом?
– Его светлость согласен признать и Паддлза тоже, – ответила Фэнси.
– А что по этому поводу говорит герцогиня? – спросила Белл.
– Ее светлость у нашего отца вторая жена, – пояснила Фэнси. – Она вышла за него замуж уже после смерти нашей мамы. Ее светлость бездетна и хочет нас удочерить.
– По всей видимости, она добрая женщина, но нам не нужна мать, – сказала София.
– Отчего же, – возразила Серена со спокойной улыбкой, – если это сделает ее счастливой…
– Как мы будем их называть? – спросила Белл.
– О Боже, придется нацарапать на ладони все их титулы, – проворчала Блейз.
Серена хлопнула в ладоши:
– Сестра, мне это нравится.
– И мне тоже, – подтвердила София.
– Еще бы, – сказала Блисс своей сестре-двойняшке.
Блейз посмотрела на нее.
– Я думаю, моя блестящая идея угрожает твоим умственным способностям.
– Если бы не мои умственные способности, – возразила Блисс, – у нас не было бы своего собственного успешного бизнеса.
– А если бы не мой особый дар понимать животных, – напомнила ей Блейз, – мы не собрали бы деньги, чтобы создать свои «Семь голубок».
Белл прикрыла рот, чтобы не засмеяться. Смех причинял боль поврежденной щеке.
– Что будет с нашей компанией? – спросила Белл.
– Наш план довести герцога до нищеты успешно продвигается вперед, – сказала Фэнси, сияя от возбуждения. – У нас будет великое множество денег.
– Воспользоваться его гостеприимством, а потом пустить по миру не очень-то благородно, – возразила Белл.
– Да, мы не можем обманывать его на биржевом рынке, – согласилась Рейвен.
– Где была его доброта, когда мама пролила из-за него столько слез? – сердито произнесла Фэнси. – Ведь он даже не был на ее похоронах, а нас целых пятнадцать лет знать не хотел.
Все сестры молчали. Они получали материальную поддержку от отца через его поверенного, однако видеть их он не хотел.
Белл знала, что Фэнси скорее обижена, нежели разгневана. И старалась успокоить сестру:
– Герцога не интересовали наши разнообразные интересы и таланты. Думаю, няня Смадж рассказывала ему о нашей жизни.
– Ну вот видишь? – Белл слабо улыбнулась, хотя это причинило ей боль. – Выходит, наш отец интересовался нами.
Сестры не произнесли ни слова. Их лица выражали сомнение.
– У нас есть два сводных брата, – сказала Фэнси. Сомнение сестер сменилось удивлением.
– Маркиз Арджил – законный наследник герцога и князь Рудольф Казанов – его внебрачный сын.
– Его светлость, видимо, не пропускал ни одной юбки, – предположила Блисс.
– Возможно, у него есть еще и другие дети? – сказала Рейвен.
– Что, если нам не понравится жить на Парк-лейн? – спросила София.
– Вернемся домой, – ответила Фэнси.
– Этот дом – собственность его светлости, – напомнила им Серена.
– Что, если его светлость заставит нас остаться там? – спросила Блейз.
Блисс закивала, разделяя озабоченность своей сестры-близняшки.
– Надо обсудить, что нам делать в этом случае.
– Сестры, давайте уберем со стола и начнем паковать вещи, – сказала Белл. – Рейвен, я хочу снять эти швы прямо сейчас.
– Пойду за ножницами. – Рейвен покинула гостиную вместе с близнецами, уносящими со стола посуду.
– Пока мы одни, хочу поговорить с тобой, – сказала Белл. – Я тоже останусь с тобой в Сохо.
– Откуда ты знаешь, что я не собираюсь переезжать?
– Я знаю тебя. Ты не прощаешь обид.
– Послушай меня, – сказала Фэнси. – Герцог винит себя в том, что ты пострадала. Если ты откажешься переезжать, он обвинит меня. К тому же остальные тоже откажутся.
– Но я не рискну появиться в обществе, – сказала Белл. – И никогда не выйду замуж.
– Впасть в спячку ты можешь и в особняке отца, – возразила Фэнси. – А о твоем саде я позабочусь.
– Нет! Ты погубишь мои растения. – Белл вздохнула, смирившись с неизбежностью. – Ладно, я буду навещать свой сад. Скажешь моим клиентам, что садовая богиня переехала в Парк-лейн?
– Непременно. – Фэнси обняла сестру. – Ты выйдешь замуж.
– Кому нужна жена со шрамом?
– Ты встретишь мужчину, который тебя полюбит. Белл улыбнулась.
«Чудеса и впрямь случаются каждый день», – подумала она.
Глава 3
Сохо-сквер. Ее дом – там, не в особняке на Парк-лейн. Целая жизнь будто канула в прошлое.
Белл остановилась у окна своей спальни в Инверари-Хаусе. Дома она спала в одной комнате с Фэнси и Рейвен. С непривычки на новом месте после нескольких ночей она не чувствовала себя отдохнувшей. Комната была слишком большая, что усиливало ощущение одиночества.
Спальня, выдержанная в античном стиле, со стенами бело-голубого цвета с позолотой окнами выходила в сад. Напротив окон, у стены, как на постаменте, возвышалась большая кровать с пологом. Перед белым мраморным очагом был разложен греческий шезлонг. Здесь также стоял высокий комод черного дерева, ширма с ручной росписью и висело большое зеркало в золоченой витой раме.
Вся эта роскошь для принцессы, подумала Белл. А она никакая не принцесса.
Белл посмотрела на сад под окном. Ей не терпелось исследовать растения, кустарник и деревья.
Воздух был напоен ароматом лилий. Их отличительный запах подсказывал ей, что эти весьма привередливые растения наслаждаются жизнью.
Белл понимала, что ее отец пытается компенсировать эмоциональный ущерб, нанесенный дочерям за все предшествующие годы. Это было справедливо, но она бы чувствовала себя более комфортно, если бы здесь не было столько людей. И если бы не шрам на щеке.
Слуги шныряли в каждом коридоре и торчали за каждым углом, глядя на нее с жалостью.
Эта эмоция всегда вызывала у нее презрение. Жалость унижает человеческое достоинство. Видит Бог, уж лучше безразличие или ненависть.
Белл почувствовала, что ее ноги коснулась собачья лапа. Паддлз уселся рядом и с тоской смотрел на нее.
Герцогиня, взяв с собой сестер, отправилась за покупками, чтобы обновить гардероб. Белл не собиралась выходить в свет, поэтому не нуждалась в новых платьях. Отказавшись от поездки, она на целый день осталась с псом.
– Вывести тебя? – спросила Белл мастифа. Паддлз тявкнул, услышав слово «вывести».
Белл прошла к туалетному столику и взяла свою волшебную корзинку. Быть может, какие-то растения нуждаются в уходе.
Белл подошла к большому зеркалу и осмотрела свое лицо. Рана на щеке подживала. Рейвен сделала крохотные стежки, однако шрам остался на всю жизнь. А сколько потребуется швов, чтобы заштопать рану в сердце?
Поскольку Белл теперь носила распущенные волосы, она, насколько это было возможно, прикрывала ими шрам.
– Пойдем, Паддлз.
Белл шла по коридору третьего этажа до лестницы, не отрывая глаз от ковра, избегая взглядов слуг, надеясь, что шрам не очень виден из-под волос.
– Добрый день, мисс Белл.
Она взглянула на дворецкого, стоявшего в холле.
– Добрый день, сэр. Я веду Паддлза в сад.
Тинкер бросил взгляд на мастифа.
– Я понял.
– Это не возбраняется?
– Ну, коль скоро мастер Паддлз предпочитает сад ватерклозету, – насмешливо произнес Тинкер, – думаю, его светлость не станет возражать.
Белл улыбнулась.
– Ага! Я заставил вас улыбнуться, – подмигнул ей Тинкер. – И покраснеть.
Белл с псом покинули холл и, пройдя на заднюю половину дома, вышли в сад. Она с облегчением вздохнула. В саду не было ни души.
Паддлз, обнюхивая землю, носился по саду, словно выпущенный на волю преступник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33