Дождь хлестал по бамбуковым ставням, будто намереваясь сорвать их и проникнуть в святилище. Чжилинь устроил свой кабинет в задней части дома по двум причинам. Днем из окна открывался прекрасный вид на водную гладь, а ночью здесь было тише всего, потому что эта комната была отделена от остальных длинным коридором.
Чжилинь держал фарфоровую чашку в обеих руках, чувствуя, как тепло проникает под кожу и разносится по всему телу. Он смаковал чай, задерживая божественный напиток во рту, прежде чем позволить ему проскользнуть дальше.
Украдкой он изучал Эндрю. Его красивое европейское лицо, вобравшее в себя лучшее от отца и матери, сейчас хмурилось. Мигающий свет лампы подчеркивал крути под глазами юноши.
— На прошлой неделе я видел Уи Циня — сказал Чжилинь — Случайно столкнулся с ним когда был на севере по делам Он шлет тебе привет и надеется что весной выберется к нам и тогда вы сможете повидаться.
Эндрю кивнул. Но даже упоминание о его школьном приятеле не вывело его из подавленного состояния.
— С матерью все в порядке?
— Да, — ответил Эндрю и немного подумав добавил. — Спасибо, что спросили. Старший дядя.
— Человеку нужна хорошая и дружная семья, — глубокомысленно изрек Чжилинь, прихлебывая чай «Черный дракон» — Эти узы делают его сильным Эндрю. Без семьи он опускается до уровня животного. Без семьи конечно, можно прожить, но не более того Жизнь в высоком смысле, как это понимал Будда, человеку без семьи не доступна.
Чжилинь положил руки на колени.
— Эта непогода. — Он кивнул головой в сторону окна. — А ведь уже ли чунь , Начало весны. Через месяц будет Пробуждение насекомых. — Он покачал головой. — Нет, эта слякоть не к добру.
— Старший дядя... — Эндрю поднял голову. Он отставил чашку, почти не притронувшись к чаю. — Передо мной ужасная дилемма.
Так сразу и сказал, без предисловий. Как выпалил. И он пришел именно ко мне, - подумал Чжилинь.
— Почему не к своему отцу? Он вспомнил слова Эндрю. Отец ничего не знает о моих неприятностях. И не должен знать.
Чжилинь тоже отставил свою чашку. Он видел, что сейчас начнется серьезный разговор, но сидел молча. Он понимал, что если начнет его торопить, то только усугубит смущение молодого человека.
— Какое-то время, Старший дядя, — начал Эндрю, — я встречался с девушкой. — Глаза его были опущены, и он нервно сжимал руки. — Я не... я не распутник. Я имел честные намерения. Меня с ней связывали чувства. Сильные чувства. Но все это время я был... как бы это сказать?.. не очень уверен в себе. Никто не знал, что я встречался с ней. То есть, я хочу сказать, никто из родичей. Некоторые из слуг, может быть, что-то знают или, во всяком случае, подозревают. Ау Сип наверняка знает...
Здесь Эндрю сделал паузу и отхлебнул из своей чашки.
Довольно типичная история, - подумал Чжилинь, который уже считал, что знает, как молодой человек закончит свой печальный рассказ.
Внезапно дрогнувшей рукой Эндрю двинул чашку. Она громко звякнула о блюдце в притихшей комнате.
— И недавно эта девушка сказала мне, что беременна. — Он поднял глаза. — Старший дядя, я заглянул в самую глубь своей души, ища следов прежней любви. И ничего не нашел. Я ее больше не люблю. Я не хочу на ней жениться.
Чжилинь соединил пальцы так, что они касались друг друга подушечками, и соединял и разъединял их, будто прислушиваясь к своим внутренним ритмам.
— Извини за то, что я сейчас скажу банальность, Эндрю. Но твоя проблема не относится к числу неразрешимых. Пойди к отцу и...
— Нет! — почти крикнул Эндрю. — Ни мой отец, ни кто-либо еще из семьи не должны знать о случившемся. Старший дядя, на карту поставлена сама возможность моя стать когда-то тай-пэнем.
—Это почему же, если не секрет, Эндрю?
— А потому, — ответил молодой человек, отворачиваясь, — что эта девушка — китаянка.
О великий Будда! - подумал Чжилинь.
— И, как я понял, из хорошей семьи?
— В том-то и дело!
Чжилинь сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Одно дело, если гвай-ло сходит в бордель и там словит дождь и тучи с китайской куртизанкой. И совсем другое, если он заводит шашни с китаянкой из семьи мандарина. Особенно, если этот гвай-ло является отпрыском одного из ведущих тай-пэней в Шанхае. Семья девушки имеет деньги, положение, влияние. Возможно, Бартон Сойер имеет с ней деловые связи. Возможно, отец этого семейства его дистрибьютор. В любом случае он потребует возмещения моральных убытков. Эндрю в таком случае придется жениться на девушке. Но Эндрю прав и в другом: если в этом случае Бартон передаст сыну свое дело, все его состояние перекочует в семью его невесты. На это Сойер-старший никогда не пойдет. Он наверняка придет к тому же заключению, к которому пришел Эндрю, и к которому сейчас приходил Чжилинь: новым тай-пэнем должен стать не Эндрю, а кто-нибудь из его младших братьев. Чжилинь всех их прекрасно знал: никто из них не обладал деловой сметкой Эндрю. Тай-пэни из них, как из собачьего хвоста сито.
— Какая у девушки фамилия?
— Цзю.
— Дочь Цзю Симина?
Эндрю удрученно обхватил руками голову. Его голос сорвался на шепот.
— Да, Старший дядя.
Ну и ну! - подумал Чжилинь. Цзю Симин был вожаком профсоюза. Более семидесяти процентов китайских рабочих, занятых на фирме «Сойер и сыновья», находятся под его влиянием. Если захочет, он может нанести непоправимый урон компании.
— Я понимаю, что попал в передрягу, Старший дядя. — Эндрю потер кулаками крепко зажмуренные глаза. — В ужасную передрягу.
Чжилинь смотрел, как зимний ураган атакует трепещущие бамбуковые ставни на его окне. Ситуация, в которую попал Эндрю, показалась ему воплощением того беспокойства, в котором пребывала и его собственная душа в связи с грядущей войной. Он чувствовал, что этот смерч изменит лицо его страны, как ошибка молодости Эндрю может изменить будущее торгового дома «Сойер и сыновья» Кризис, который сейчас переживал Эндрю, показался Чжилиню последней каплей, переполнившей чашу и его собственных страхов. Он вспомнил слова Афины. Мы с тобой беспомощны. Тогда ему показалось, что она не права.
Он перевел взгляд на молодого человека, в глазах которого стояли слезы. Ум его лихорадочно работал.
— Ну-ну Эндрю! — попенял он — Будущий тай-пэнь не должен так распускать себя! Надо быть сильным, тем более когда попал в полосу невезения. Ни в коем случае нельзя показывать свой страх Никто не должен знать про слабости тай-пэня, у него слишком много врагов, которые не преминут воспользоваться ими. Тай-пэню надлежит думать о процветании своего торгового дома. Это его священная обязанность.
— Да, Старший дядя — Эндрю вытер мокрые глаза.
— Выше голову!
— Да, Старший дядя.
— Никто не должен видеть представителя торговой династии с опущенной головой. Это знак поражения. А тебя еще и не побили даже. И не побьют никогда, если ты твердо решил занять когда-нибудь место своего отца.
— Понимаю, Старший дядя.
— Ну и хорошо, если понимаешь, — сказал Чжилинь. — А теперь вернемся к дочке Цзю Симина. Ты ее в самом деле не любишь?
— Не люблю.
— Тогда женитьба отпадает. И, не говоря о прочем, именно женитьбы потребует от тебя Цзю. — Он посмотрел на молодого человека испытующим взглядом. — Это точно.
Эндрю судорожно сглотнул, не сводя глаз с Чжилиня.
А Чжилинь между тем думал. Думал о том, что этот молодой человек предоставляет ему уникальную возможность проникнуть в святая святых гвай-ло, указав собственным пальцем на зазор в их доспехах. Теперь надо только осторожненько сунуть туда лезвие ножа и расширить его. Такой случай представляется раз в жизни. Не торопись, а то одним махом можно пустить по ветру случайно доставшееся тебе сокровище!
Постаравшись обуздать охватившее его возбуждение, он стал думать, а какой зазор может быть в чешуе этого дракона по имени Цзю Симин, неуступчивого и жадного до безобразия. Жадность, - подумал Чжилинь. — Пожалуй, верно, в эту ловушку его можно заманить. Уже давно он спит и. видит мои Хуанченгские склады. У него слюнки текут каждый раз, когда он проходит мимо них. Конечно, осмотрительный бизнесмен вроде меня не очень держится за недвижимость в Шанхае в такое тревожное время, но это мало кто понимает. Да, Хуанченгские склады — это выход. Но надо быть очень осторожным. Цзю Симин — не дурак, и он постарается выжать из нас по максимуму, в порядке компенсации за то, что Эндрю сделал с его дочерью.
Оставив все эти мысли при себе, он сказал:
— Всегда есть обходные маневры в любой ситуации. Все на свете можно урегулировать посредством переговоров. Ну и денег, разумеется.
— С деньгами у меня не густо, Старший дядя.
— Да и с искусством ведения переговоров, я полагаю, тоже. Но ты на этих встречах будешь не один, а со мной. Главное для тебя в данной ситуации — это выказывать побольше смирения и раскаяния. Цзю Симину это понравится. Это внушит ему надежды, что он сможет и на отца твоего надавить.
— Этого не должно случиться, Старший дядя!
— Разумеется, Эндрю! Успокойся на этот счет и предоставь мне иметь дело с Цзю Симином. Ты при этом приобретешь бесценный опыт, наблюдая со стороны, как я буду вести переговоры. Но! — Тут Чжилинь назидательно поднял палец. — Такие уроки, как этот, даются не бесплатно.
— Я заплачу столько, сколько вы...
Поднятая рука Чжилиня заставила его замолкнуть.
— Никогда не совершай сделок так топорно, Эндрю. Кроме того, я от тебя денег не потребую. Я хочу, чтобы ты взял на себя некоторые обязательства.
— Какие угодно, Старший дядя!
— Это уже лучше, — улыбнулся Чжилинь. — Какие угодно, но не любые. Помни, что прежде всего ты обязан думать о фирме «Сойер и сыновья».
Эндрю кивнул.
— Обязательства эти будут связаны с услугами, которые от тебя могут потребоваться в будущем. Придет время, и я или сам к тебе приду, или свяжусь с тобой через посланца. Ты его узнаешь, потому что он тебе предъявит вторую часть талисмана, кусок которого будет храниться у тебя. И тогда ты вспомнишь обещание, которое ты мне дашь сейчас, и сделаешь то, что я тебя попрошу сделать.
— Что угодно, Старший дядя?
— Ты сам это сказал, Эндрю. Что угодно.
Эндрю Сойер встал и поклонился Чжилиню в пояс.
— Что прикажете, то и сделаю. Клянусь в этом своей честью как будущий тай-пэнь и честью моих предков, создавших «Сойер и сыновья»
Да будут мне свидетелями вес боги, - подумал Чжилинь, — я сделаю из этого парня самого могущественного тай-пэня в Китае. Я связан с ним так же тесно, как и он связан со мной. Благодаря греху его молодости, я спасен от бездеятельности, которая грозила уничтожить меня. Клянусь всеми богами, великими и малыми, черва него я выйду на Запад. Я еще сыграю роль Небесного Покровителя Китая. С сегодняшнего дня я начинаю свою борьбу за то, чтобы поднять Китай из грязи, в которую его ввергли происки чужеземных чертей и наш собственный идиотский провинциализм.
* * *
Цзю Симин был очень толстым человеком с кислым выражением лица и пуговичными глазами, в глубине которых затаилось пламя. Он то погружался в угрюмое молчание, то вспыхивал, как порох, будто пытаясь сбить Чжилиня с толку своим противоречивым поведением.
Тем не менее, его отчаянный традиционализм скоро вылез на поверхность, как он его ни прятал. Лиан Хуа, девушка, забеременевшая от Эндрю, была его дочерью, и он, естественно, негодовал по этому поводу. Но она была всего лишь дочерью, и особой ценности для него не представляла. Вот сыновья — другое дело. В них была его жизнь, потому что они продолжат его дело.
Очень дипломатично Чжилинь предложил кандидатуру одного китайца, чьи родственники были в восторге от идеи, что их сын породнится с могущественным Цзю. Они к тому же были сами достаточны богаты, чтобы Цзю Симин успокоился на этот счет Проницательный Чжилинь понял, что этот дракон, несмотря на все свои широковещательные угрозы заставить Эндрю жениться на его дочери, дойди дело до этого, первым воспрепятствовал бы такому браку. Гвай-ло, даже такого высокого ранга, как будущий тай-пэнь, не казался ему такой уж блестящей партией. Достаточно и того, что ему приходится поддерживать с ними деловые контакты. Но позволить одному из них войти в семью? Да ни за что на свете!
Цзю Симин видел в гвай-ло только варваров и сущих детей по части культуры. Китайской культуре свыше четырех тысяч лет. Что рядом с этим значат какие-то две-три сотни? Он хотел с ними иметь как можно меньше общего.
Но Хуанченгские склады он тоже хотел.
На четвертый день их переговоров, когда уже можно было смело сказать, что лед тронулся, они пили жасминовый чай, принесенный симпатичной молодой девушкой. Ей было лет девятнадцать или двадцать, почти как Лиан Хуа.
Чжилинь наблюдал за девушкой с интересом, поскольку она была единственным человеком, который был допущен в комнату во время их переговоров. Чжилинь понял, что все это неспроста. И его подозрения подтвердились: девушка не покинула комнату, разлив чай, а присела у их столика, сложив руки на коленях и скромно потупив голову.
— Это Шен Ли, — небрежно представил ее Цзю Симин, не глядя на нее, — подруга Лиан Хуа. Еще с детства. — Он пригубил из своей чашки. — Теперь моя дочка выросла... — Тут Цзю посмотрел на Эндрю, буквально сверля его взглядом. — И ей надо расставаться с детскими привычками.
Чжилинь подумал, что он говорит о живом человеке, как о тряпичном зайце с оторванным ухом, которого теперь, когда дочка выросла, можно выкинуть на помойку.
— Лиан Хуа предстоит начинать новую жизнь в ее новой семье, так что ей будет несподручно тащить за собой лишний багаж, — продолжал между тем Цзю Симин. — И, как часть нашей сделки, Ши Чжилинь, я предлагаю, чтобы вы взяли эту девушку к себе. Делайте с ней, что хотите. А дочери я скажу, что вы предложили Шен Ли работу и лучшее жалование, чем то, которое ей могу платить я. И давайте на этом деле поставим точку.
Чжилинь, чувствуя, что девушке в любом месте будет лучше, чем в доме этого человека, согласился. И только гораздо позже, уже устроив ее в дом своего приятеля, он понял истинные причины того, почему Цзю Симин хотел отделаться от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88