– вопрошала герцогиня свою дочь. – Да и сколько захочет ждать Бургундец?
Вскоре последовала новая катастрофа. Маршал де Тулонжон прибавил собственные требования к притязаниям своего господина герцога Бургундского.
Поскольку он сам, лично, захватил Рене в плен, маршал в качестве своей доли выкупа требовал восемнадцать тысяч золотых.
– Как же быть, – вздыхала вдовствующая герцогиня. – Время идет, а ничего не делается.
– Мне кажется, Рене об этом не думает, – заметила Изабелла. – Он так счастлив, что снова с семьей и живет, наслаждаясь тихими домашними радостями.
– Он просто оттягивает день расплаты. Прошло более двух лет после его возвращения, а он не сделал ничего, кроме того, что послал Иоланду к Водемону. Поверь мне, Бургундец не станет ждать так долго, а теперь еще и Тулонжон требует свою долю. Рене в очень трудном положении. Что-то необходимо предпринять.
– Я поговорю с Рене, – пообещала Изабелла.
Госпожа Маргарита покачала головой:
– Бесполезно. Я собираюсь написать германскому императору.
– Сигизмунду?
– Почему бы и нет? Он обладает огромным влиянием. Может, ему удастся убедить Бургундца, чтобы тот умерил свои аппетиты. Возможно, герцог прислушается к словам Сигизмунда.
– Стоит попробовать, – сказала Изабелла. – Все равно хуже не будет.
Чем больше вдовствующая герцогиня размышляла, тем больше ей нравилась эта идея. Письмо Сигизмунду было отправлено; вряд ли он откажет в помощи, приходясь госпоже Маргарите близким родственником. Конечно, она уже стара, заметила герцогиня, но, благодарение Богу, еще в состоянии действовать решительно.
– В тот день, когда я не смогу этого делать, – сказала она дочери, – я желала бы покончить счеты с жизнью.
– Дражайшая матушка, – ответила Изабелла. – Вы были и остаетесь необыкновенной женщиной. Я всегда считала, что женщинам нашего рода следовало бы заседать в Парламенте. Но и тут действует этот проклятый Салический закон!
– Что ж, вот еще одно препятствие, которое нам предстоит преодолеть, моя дорогая. А сначала посмотрим, чем нам может помочь Сигизмунд в деле с герцогом Бургундским.
Прошло некоторое время. Император Германии получил письмо герцогини и должен был решать, как поступить. Желая помочь Маргарите и ее дочери, он направил послание великому герцогу, в котором заявлял, что считает требования, предъявляемые Бургундцем к Рене, чрезмерными. Во имя здравого смысла их следует изменить. Сигизмунд знал: положение дел Рене таково, что о подобных условиях не может быть и речи.
Минуло еще несколько месяцев. Тихая семейная идиллия продолжалась. Рене ничего больше не желал, кроме как быть со своими сыновьями и маленькой дочкой, и об одном он только сожалел – об отсутствии крошки Иоланды. Рене предпочитал не думать о том, что должен искать деньги для выкупа и что терпению герцога Бургундского может прийти конец.
Вдовствующая герцогиня пребывала в прекрасном расположении духа. Она получила письмо от Сигизмунда. Тот писал, что предпринял все возможное, дабы убедить Бургундца прислушаться к голосу рассудка. Госпожа Маргарита мысленно поздравляла себя с тем, что разрешила проблемы своего зятя куда лучше, чем он сам мог бы это сделать, когда вдруг ей доложили о весьма неприятном визите: в Нанси прибыли эмиссары герцога Бургундского.
Послание, доставленное ими, гласило: герцог возмущен тем, что Рене имел наглость обратиться за помощью к Сигизмунду. Негоже германскому императору вмешиваться в чужие дела. Вследствие случившегося герцог Бургундский отказывается дальше вести переговоры. Рене следует незамедлительно вернуться в Дижонский замок в качестве пленника, но на этот раз двое его сыновей должны прибыть с ним как заложники.
Рене был поражен, не в силах уразуметь, что имеет в виду Бургундец.
Он поделилися своим недоумением с женой и тещей:
– Я не понимаю, о чем это он. При чем тут Сигизмунд?
Вдовствующая герцогиня побелела как полотно и схватилась рукой за сердце. Изабелла обняла мать за плечи и прошептала:
– Не вините себя, матушка. Вам вредно так волноваться. Вы просто хотели помочь. Рене все поймет.
Госпожа Маргарита покачала головой.
– Это моя вина, – сказала она. – О, Рене, простите ли вы меня? Я не могла сидеть и смотреть, как вы ничего не предпринимаете, и потому попросила помощи у Сигизмунда.
– А-а, – протянул Рене. – Теперь я понимаю, что так рассердило Бургундца. – Он пожал плечами. – Не упрекайте себя, сударыня. Я знаю, вы это делали ради нас с Изабеллой. Итак, вот и кончилась наша жизнь в Нанси, но ничего, со временем все образуется.
– Рене, – обратилась к мужу Изабелла. – Останьтесь и сражайтесь. Давайте попробуем дать отпор этому высокомерному негодяю.
– Сражаться с ним голыми руками? – спросил Рене. – Мы ничего не можем ему противопоставить. Я вынужден вернуться в плен и взять мальчиков с собой.
– Рене… останьтесь… Можно попытаться…
Но он решительно помотал головой.
– Рыцарский кодекс требует от меня честного исполнения обязательств. Я был захвачен на поле брани; я должен заплатить требуемый выкуп или томиться в плену.
Женщины поняли: Рене останется верен себе – для него невозможен иной выход, кроме как соблюдать закон рыцарской чести.
– Теперь, когда вы увезете с собой мальчиков, у меня останется лишь малютка Маргарита, – вздохнула Изабелла.
Рене обнял ее и поцеловал.
– Она – чудный ребенок. Вам с ней будет хорошо.
Спустя несколько дней Изабелла провожала Рене в путь. По одну руку от нее стояла крошка Маргарита, по другую – вдовствующая герцогиня. Они махали платками Рене, который возвращался в место своего заточения.
* * *
Для обитателей замка в Нанси наступили тяжелые времена. Вдовствующая герцогиня погрузилась в печаль. Она не могла забыть, что является причиной всех этих несчастий, и считала, что недостойна прощения.
– Иногда мне кажется, – сказала она дочери, – что я бы предпочла быть на месте Рене. Он принимает свое заточение спокойно, ничуть не стыдясь. Если ему дадут краски и кисти, он будет вполне счастлив.
– Дорогая матушка, – ответила Изабелла. – Перестаньте убиваться и страдать, иначе вы заболеете. Вы действовали совершенно правильно. Кто мог предположить, что Бургундец разозлится и начнет мстить?
– Наверное, Сигизмунд проявил недостаточно такта в своем послании. Мне следовало это предвидеть. И тогда Рене никуда бы не уехал. Пусть бы мы оставались бедны и унижены, но, по крайней мере, были бы все вместе.
Изабелла ничем не могла утешить мать. Вдовствующая герцогиня побледнела, исхудала и перестала испытывать интерес к жизни. Она потеряла аппетит и сон; ночами она лежала и все думала о последствиях своего пагубного вмешательства.
Наступил жаркий и душный август, и герцогиня окончательно слегла. Тут Изабелла забеспокоилась по-настоящему. Энергия, всегда бившая ключом из госпожи Маргариты, вдруг разом иссякла, и Изабелла поняла, что ее мать серьезно больна.
Весь месяц герцогиня тихо угасала. Однажды в конце августа служанки, вошедшие утром в ее покои, увидели, что Маргарита неподвижна, и решили ее не будить, однако к полудню стало ясно, что она уже не проснется.
Изабелла преклонила колени перед материнской кроватью и стала вспоминать, сколько всего сделала для нее эта волевая, всегда полная жизни женщина. Неужели они никогда больше не встретятся в этом мире? Преданная мать, мудрая руководительница, умная и добрая подруга… Какое счастье быть рожденной такой женщиной!
Я должна быть такой же, как она, сказала себе Изабелла. Должна стать сильной, сильной вдвойне – ибо вышла замуж за мужчину, не обладающего этим качеством.
Она горько оплакивала свою мать, но долго горевать было некогда. Теперь жизнь переменится. Вдовствующую герцогиню любил простой народ, и эта любовь была надежным подспорьем в борьбе с Антуаном де Водемоном. Теперь Изабелле придется взвалить весь груз забот на свои плечи, никто ей больше не поможет. Да, горевать времени не было.
Изабелла составила план. Она осталась одна, без поддержки матери, без поддержки мужа. Нужно вернуть сыновей, освободить мужа, отстоять свои права на Лотарингию и дать отпор Водемону.
Мать обладала большой властью в Лотарингии. Что произойдет теперь, когда она умерла?
Изабелле понадобятся все силы, чтобы сохранить свои земли и вырвать из плена членов своей семьи.
Тут-то и пришло письмо от матери Рене, прославленной Иоланды Арагонской. Иоланда прекрасно понимала, в каком сложном положении очутилась ее невестка, восхищалась ее мужеством и считала ее столь же сильной женщиной, как и она сама. Изабелла была единственной надеждой добросердечного и мягкого Рене, и Иоланда не уставала благодарить Господа за такую невестку.
В письме говорилось:
«Перед Вами огромная задача. Единственный ребенок, оставшийся на вашем попечении, – Маргарита. Ей ведь скоро уже исполнится пять лет? Если Вы согласитесь прислать ее сюда, я буду рада позаботиться о ее достойном воспитании. Потом Теофания отвезет ее обратно. Обещаю свято исполнить свой долг в отношении этого ребенка».
Какое облегчение доставило Изабелле это письмо! Она все ломала голову, как быть с Маргаритой. Изабеллу тревожила мысль, что она не может уделять девочке достаточно внимания. И конечно же, Маргарите очень недоставало братьев и сестры.
Предложение свекрови Изабелле пришлось по душе.
Малютка Маргарита забеспокоилась, узнав, что будет теперь жить у бабушки, зато Теофания пришла в восторг.
– Я возвращаюсь домой, – радовалась она. – Мы с вами будем жить в той самой детской, где я нянчила вашего папеньку и его братьев и сестер.
И Маргарита решила: раз Теофания довольна, то и ей не о чем беспокоиться.
ИОЛАНДА
Маргарита быстро привыкла к жизни в замке, где всем заправляла бабушка. Женщины главнее мужчин – это девочка уяснила рано. В Нанси мать обладала куда большим весом, чем отец, а здесь, в Сомюре, все мужчины беспрекословно подчинялись властной Иоланде.
Все еще красивая и моложавая, несмотря на годы – а ей уже перевалило за пятьдесят, – бабушка пользовалась непререкаемым авторитетом, и у нее имелись на то все основания. При ней герцогство Анжуйское достигло процветания – насколько это вообще возможно в стране, постоянно находящейся под угрозой вторжения. Французы постепенно отвоевывали у англичан свои земли, но враг все еще был силен, приходилось постоянно опасаться очередного набега.
Иоланда всегда держала на границах своих владений дозорных, которые бдили днем и ночью.
Маленькую внучку она встретила милостиво, но с достоинством, даже с некоторой строгостью. Девочку предстояло воспитать такой же сильной и решительной, как сама герцогиня. Иоланда терпеть не могла беспомощных дамочек, которые хороши только для декорации и домашних хлопот. Супруга государя должна уметь править – если возникнет такая необходимость. При этом Иоланда была глубоко убеждена, что из женщин часто получаются куда более разумные правительницы, чем из мужчин.
Однако внучка обязана еще и разбираться в искусстве, а если в ней обнаружится талант, то и сама заниматься творчеством. Мысленно герцогиня надеялась, что девочка окажется менее одаренной, чем ее родитель. Думая о Рене, Иоланда всякий раз тяжело вздыхала. Он слишком увлекся художественным воспитанием и явно отдавал ему предпочтение перед рыцарскими утехами. Мальчик обладал прекрасными способностями: писал картины не хуже, чем любой мастер кисти, сочинял стихи и музыку, пел, как настоящий трубадур. Ему не хватало лишь одного таланта – государственного ума, без которого в эти смутные времена сохранить свои владения было невозможно.
Вот почему Иоланда так боялась, что дочь пойдет в отца. Но ничего, Маргариту обеспечат хорошими учителями, а верная Теофания – лучшая из нянек.
За первую неделю жизни в замке Маргарита видела бабушку дважды. Эти встречи более походили на аудиенции и были обставлены с соблюдением всех церемониальных правил.
Иоланда объяснила малютке, что ей предстоит много учиться – и искусствам, ибо такова воля ее отца, и наукам, и послушанию. Маргарита должна вырасти такой же, как ее бабушка.
Пятилетняя девочка, все еще не пришедшая в себя после неожиданной разлуки с семьей, скучавшая и по братьям, и более всего по отцу, изо всех сил старалась понять, что толкует ей эта важная дама. Иоланда казалась ей ужасно старой и похожей на богиню – всемогущую, всевидящую, всезнающую. Такую нужно беспрекословно слушаться и упаси Боже обидеть. Все в замке обращались с бабушкой крайне почтительно, а Теофания произносила ее имя благоговейным шепотом, словно говорила о самой Пречистой Деве.
Иоланда сочла нужным с самого начала втолковать ребенку, как обстоят дела, не делая скидок на возраст.
– Ваш отец в плену у герцога Бургундского. Но даже если бы Рене был на свободе, все равно в нашем королевстве он птица невысокого полета – всего лишь герцог Барский и маркиз Понт-а-Муссонский. Вы же, сударыня, его четвертый ребенок. Ваш отец по уши в долгах, а ему еще нужно выкуп платить. Так что положение ваше трудно назвать завидным.
Герцогиня нарочно говорила так резко – пусть девочка приучается к смирению. Она внучка великой Иоланды, но само по себе это мало что значит. Ее взяли ко двору из милости – мать ребенка слишком занята, на ее плечах управление разоренным феодом. Должен же кто-то заниматься воспитанием Маргариты.
Убедившись, что девочка все поняла и выглядит достаточно пристыженной, герцогиня продолжала:
– Однако всегда помните, что вы моя внучка. Одному Господу известно, какая судьба вас ожидает. Может быть, в один прекрасный день вам, как мне и вашей матушке, придется взять бразды правления в свои руки. Вы должны подготовиться к этой миссии.
Маргарита пообещала, что будет стараться.
Отпустив ребенка, герцогиня задумалась. Бедняжке вряд ли можно было рассчитывать на хорошую партию. Ее отец не сумеет отвоевать свои владения, а если бы и сумел, то не смог бы их удержать.
Будь девочка чуть постарше, Иоланда объяснила бы ей, что регентствует в Анжу за своего сына Людовика, который уже несколько лет воюет в Италии, отстаивая свои права на неаполитанскую корону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49