Слишком многое нужно сделать. Я знаю, казни не будет. На эшафоте произойдет какое-нибудь чудо. В этом можно не сомневаться.
Толпа ждала на площади. Значит, кого-то все-таки казнят, думал Оуэн. Но не меня, мой час еще не настал.
Его и остальных пленников вывели на площадь, и там воцарилось безмолвие. Все знали Оуэна, знали романтическую историю о том, как он женился на королеве, как они любили друг друга, а потом влюбленных разлучили, и королева умерла от разбитого сердца. Вот как она любила своего Оуэна!
Женщины жалостно взирали на осужденного. Немолодой уже, а какой красавец, говорили они.
Одна не выдержала и громко крикнула:
– Пожалейте Оуэна! Он слишком красив, чтобы умирать!
Дерзкую уволокли прочь. Совсем ума лишилась!
Даже теперь Оуэн не верил. Он видел плаху, видел топор, видел палача – и не верил.
Сейчас что-то произойдет, будет некий знак с Небес. Эдуард просто хочет попугать, показать мне, что я могу лишиться головы.
Сейчас прибудет посланец и велит остановить казнь. Получится очень романтично – как и вся жизнь Оуэна.
Пленника подталкивали в спину. Вот и плаха.
Поторопитесь, думал Оуэн, а то можно и опоздать.
Но посланцев не было. Никто не собирался спасать Тюдора. Что ж, значит, нужно смириться с судьбой. Это конец. Подручные палача разодрали ворот алого бархатного камзола. Спасения нет и не будет.
Оуэн лукаво улыбнулся безмолвствующей толпе.
– Взгляните, друзья мои! – крикнул он недрогнувшим голосом. – Сейчас на плаху ляжет голова, которую ласкала когда-то королева Екатерина!
Ответом ему было молчание. Тюдора снова толкнули в спину, и, наконец поняв, что чуда не произойдет, он опустил голову на плаху.
* * *
– Итак, он мертв, – сказал Эдуард. – Так будет со всеми изменниками. Правда, Оуэн считал, что отстаивает правое дело, но это неважно. Важно то, что он оказался не на той стороне, а при Мортимерз-Кроссе ему суждено было встретиться с более сильным противником. Выставьте голову на рыночной площади, чтобы все ее видели.
И голова, которую когда-то так любила королева Екатерина, была водружена на пику. Наутро горожане увидели, что женщина, которая тщетно пыталась накануне заступиться за осужденного, смыла с мертвого лица кровь, расчесала волосы и установила на земле не менее сотни зажженных свечей. Сама она стояла на коленях и молилась за усопшего.
– Он всегда нравился женщинам, – качал головой Эдуард.
Принц и сам пользовался успехом у прекрасного пола, однако вовсе не был уверен – найдутся ли такие женщины, кто будет жечь свечи в его память. Однако ему не пристало думать о грустном – вся жизнь была впереди, полная приключений и славы.
Принц велел, чтобы женщину не прогоняли – пусть жжет свои свечи, если хочет.
Оуэн прожил романтическую жизнь и умер тоже красиво. Однако торжествовать Эдуарду было рано – ведь в живых остался Джаспер, а это враг опасный.
Жаль, что Джасперу удалось уйти. Но рано или поздно он свое получит, и тогда с этими выскочками Тюдорами будет покончено.
Эдуард вспомнил, что, кажется, есть еще какой-то Генрих Тюдор. Но он совсем сосунок, о нем можно не беспокоиться.
Пока же нужно поймать Джаспера. Маленький Генрих Тюдор пусть растет себе в своей уэльсской глуши, он никому не интересен.
* * *
Маргарита вела армию, двигаясь с севера на юг. Войско ее было многочисленным, но разношерстным и недисциплинированным. Большинство солдат отправились в поход не ради идеи, а ради добычи. Шотландцы надеялись вволю поживиться, грабя английские города, и вернуться домой с богатой добычей.
Увы, другой армии Маргарита собрать не смогла. Впрочем, угрызения совести ее не мучили – в борьбе за победу все средства хороши.
С ней рядом был восьмилетний Эдуард, на которого Маргарита возлагала столько надежд. Она воспитает принца настоящим мужчиной. Он не будет слабым и робким, как его отец. Эдуард сумеет отстоять свои права.
Кое-кто считал, что напрасно королева взяла с собой на войну ребенка, но Маргарита хотела с ранних лет приучить сына к войне. Он должен стать великим и безжалостным королем – Маргарита считала, что для величия безжалостность совершенно необходима.
Мальчик все время был рядом с ней, она сама руководила его воспитанием. В Эдуарде заключался весь смысл ее жизни, ибо Маргарита давно уже поняла, что изменить Генриха ей не удастся. Что ж, значит, главным ее мужчиной будет Эдуард. Генрих в плену, им помыкают враги. Это не так уж страшно, пока у нее есть сын. Эдуард – будущий король, ее ребенок, ради него Маргарита пойдет на все.
Армия двигалась на юг.
– Рано или поздно, – говорила королева маленькому принцу, – мы встретимся с армией герцога Йоркского и графа Варвика. Будет битва, и мы одержим победу.
– Победа! – с серьезным видом воскликнул Эдуард – мать научила его любить это слово.
Маргарита прижала к себе ребенка, она не считала нужным сдерживать свои материнские чувства.
– Обещаю вам, Эдуард, что ваша головка будет увенчана короной. Злой герцог Йоркский хочет лишить вас престола, но у него ничего не выйдет.
– Никогда! – воскликнул маленький Эдуард и горделиво потрогал шелковую алую розу, вышитую на его тунике.
Он ехал верхом рядом с матерью и подозрительно поглядывал по сторонам, зная, что вокруг полным-полно шпионов, подосланных зловредным герцогом Йоркским и еще более зловредным графом Варвиком.
Население встречало армию угрюмо. Проклятая Француженка привела с собой целую орду разбойников, которые так и норовили прибрать к рукам все, что только можно. И это еще только начало – скоро под знамена королевы соберутся грабители и бандиты со всей страны.
Маргарита, как всегда, умудрилась настроить англичан против себя.
Лондонцев нашествие привело в ужас, и многие из них вступили в армию Варвика. Граф взял с собой в поход короля – пусть все знают, что он – верный слуга престола. Ведь Варвик не уставал повторять, что ему не нужна корона, он всего лишь заботится о благе страны. Законный монарх – Генрих, а после его смерти на трон взойдет герцог Йоркский. Хорошее решение, одобренное Парламентом.
Погода стояла скверная. Неподходящий сезон для войны. Что поделаешь – выбирать не приходится. Погода одинаково немилостива к обеим враждующим сторонам.
Войско выступило из Лондона двенадцатого февраля – многочисленное, хорошо вооруженное, пользующееся поддержкой у народа. Слухи о том, как бесчинствуют на севере солдаты Маргариты, докатились до Лондона, и столичные купцы испугались за свое имущество. Они не пожалели денег, чтобы обеспечить Варвика хорошо обученными солдатами, поэтому граф не сомневался в победе. С ним вместе в поход выступили герцог Норфолк, граф Арундел, лорд Монтегю, лорд Бонвил, сэр Томас Кириелл, а также капитан Лавлейс, кентский дворянин, попавший в плен при Уэйкфилде, но сумевший бежать от ланкастерцев. Капитан был превосходным солдатом, и Варвик доверил ему лучший из своих полков.
Кроме того, Варвик обзавелся новым оружием, которое наверняка повергнет врага в панику. Были у графа и пищали, стрелявшие свинцовыми пулями, и так называемый «дикий огонь»: огненные стрелы, пропитанные горючим составом. «Дикий огонь» воспламенял все, на что попадал. Можно было себе представить, какой ужас охватит ланкастерцев под градом этих пылающих стрел!
Возле Сент-Олбанса Варвик встал лагерем. Именно это место выбрал он для сражения. В предыдущий раз йоркисты одержали здесь викторию. Тогда-то и воссияла звезда Варвика – ведь до битвы при Сент-Олбансе он был мало кому известен. Здесь он показал, на что способен. При Сент-Олбансе ему повезло один раз, повезет и во второй.
Тот, кто выбирает поле сражения, оказывается в более выигрышной позиции. Варвику было известно, с какого направления ожидать врага, и он преградил обе дороги, ведущие из Лютона.
Маргарита была еще далеко, и у йоркистов имелось несколько дней, чтобы как следует подготовиться к обороне. Варвик вооружил своих солдат до зубов. Его лучники получили щиты новой конструкции: они раскрывались, когда лучник стрелял, а затем закрывались снова; к тому же их поверхность была утыкана длинными шипами, так что щиты можно было использовать и для защиты от вражеской конницы: достаточно побросать их на землю, и перед конницей возникает непреодолимая преграда. По всему фронту Варвик велел вырыть капканы и ямы-ловушки.
С такими приготовлениями можно было не сомневаться в исходе дела.
– Приглядывайте за королем, – сказал Варвик своим соратникам. – В бой он не полезет, сбежать тоже не убежит, однако я бы хотел, чтобы при нем неотлучно находились вы, Бонвил, и еще кто-нибудь из рыцарей.
Сэр Томас Кириелл сам вызвался состоять при короле, и Варвик сказал, что лучшей кандидатуры не сыскать.
– Вам, Лавлейс, я доверяю наш правый фланг.
Капитан кивнул, надеясь, что по его лицу нельзя догадаться о его душевных терзаниях. Дело в том, что Лавлейс оказался в весьма двусмысленной ситуации. Он обманул своих соратников, сказав, будто ему удалось после Уэйкфилда бежать из плена. На самом деле все обстояло несколько иначе. Лавлейса отпустили – однако с условием. Нет, он не желал становиться шпионом, ведь он честный солдат! Однако, когда ему пригрозили пыткой и мучительной смертью, пришлось уступить.
– Возвращайтесь в армию Варвика, – сказали Лавлейсу. – Он назначит вас командиром одного из полков. Однако отныне вы служите нашему делу. Будете посылать нам донесения о состоянии его войск, о его планах, об уязвимых местах его обороны…
Зачем только он согласился! Лучше бы умереть с честью. Но есть предел человеческим силам.
И вот теперь он служит в армии Варвика, пользуется полным доверием графа. Как тяжело! Зачем только он попал в плен при Уэйкфилде?
Впрочем, возможно, все и обойдется. Варвик наверняка одержит победу, и тогда Маргарита и ее капитаны ничего не смогут Лавлейсу сделать. Победа наверняка будет сокрушительной, и тогда конец всем страхам.
Варвик обязан победить! Да не просто победить, а так разгромить врага, чтобы Лавлейсу не пришлось нести ответственность за свою двойную игру.
Королевский шатер поставили под раскидистым дубом; лорд Бонвил и сэр Томас Кириелл не отлучались от Генриха ни на шаг.
– Ни о чем не беспокойтесь, милорд, – сказал Бонвил. – Мы вас не оставим. Какой бы оборот ни приняла битва, мы будем с вами.
– Битва, снова битва, – пробормотал Генрих. – Зачем они нужны, к чему вообще все это кровопролитие? Ведь я обещал, что Йорк получит корону после моей смерти! Стыдно, стыдно, господа, обращаться так с помазанником Божьим!
– Во всем виновата королева, милорд. Она не желает прислушиваться к голосу народа. Ей хочется, чтобы корона досталась ее сыну.
Король лишь покачал головой и пробормотал что-то неразборчивое. Бонвил и Кириелл переглянулись. Странно, что Генрих так легко согласился лишить своего сына прав наследства. Может быть, король знает, что Эдуард – не его ребенок? Или же Генрих го-тов на любые жертвы, лишь бы в стране воцарился мир?
Во всяком случае, достаточно взглянуть на этого монарха, чтобы понять: война была совершенно необходима. Такой человек править страной не может. Где уж ему сравниться с юным принцем, как две капли воды похожим на легендарного Эдуарда Долговязого? Безусловно, корона должна достаться претенденту.
Варвик понял свою стратегическую ошибку еще в самом начале сражения. Он слишком понадеялся на возведенные укрепления, а Маргарита его перехитрила: она предприняла обходной маневр и нанесла удар с другой стороны, с незащищенного северо-западного фланга. Положение усугублялось тем, что йоркистам в лицо дул ледяной ветер.
Кроме того, оказалось, что сообщения о численности войска королевы были сильно преуменьшены. Маргарита привела с собой почти вдвое больше солдат, чем было у Варвика. Конечно, это еще не гарантировало ей победы, но неожиданность удара и рельеф местности давали ланкастерцам преимущество.
А тут еще пошел снег, пурга дула прямо в лицо солдатам Варвика. Хваленый «дикий огонь» вместо того, чтобы наносить ущерб противнику, посеял панику в рядах самих лучников: пущенные стрелы ветер швырял обратно, и пламя оборачивалось против обороняющихся.
Не пригодились ни ловушки, ни ямы; ланкастерцы обошли их стороной. Варвику стало ясно, что ни доблесть, ни хитрость теперь уже не помогут. Битва проиграна.
Понял это и Лавлейс. У него был только один способ спастись, и бравый капитан не замедлил им воспользоваться.
Он отдал приказ своим всадникам, и они последовали за ним в сторону ланкастерского лагеря.
На скаку капитан кричал:
– За Генриха! За Маргариту!
Королева была в восхищении. Сражение заканчивалось триумфально, а измена Лавлейса превратила поражение йоркистов в полный разгром.
Варвик поспешно отступал. Первую битву при Сент-Олбансе он выиграл, во второй потерпел крах.
* * *
Король сидел в шатре, под охраной лорда Бонвила и сэра Томаса Кириелла, погруженный в молитву. Отовсюду доносились звуки битвы. Генрих чувствовал себя глубоко несчастным. Он молил Всевышнего о ниспослании ему скорейшей смерти. Вся его жизнь представляла собой сплошное мучение. Вот если он умрет, тогда Эдуард Йоркский станет королем, и в стране воцарится мир. Хотя нет, Маргарита ни за что не уступит, она не позволит, чтобы ее сына лишали короны. Корона, все дело в ней!
Сэр Томас шепнул лорду Бонвилу:
– Нам нужно спасаться. Наши друзья бегут с поля боя.
Лорд Бонвил заколебался:
– А кто будет охранять короля?
– Ничего с ним не случится. Маргарита не даст своего мужа в обиду.
– Но откуда простым солдатам знать, что это король?
Услышав, что его телохранители перешептываются, Генрих сказал:
– Я знаю, вы хотите меня покинуть.
– Милорд, наше войско разбито. Если мы останемся, нам конец.
– Нет, я сумею вас защитить. Вы охраняли меня, а я позабочусь о вас.
Рыцари переглянулись. Состоять при короле – их долг. Варвик специально поручил им охранять королевский шатер, чтобы мародеры из той или другой армии не причинили вреда Генриху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49