Следовательно, королеве предстояло попрощаться с мужем и всеми друзьями на то время, что она проведет в крепости.
Маргарита падала от изнеможения и уже ощущала первые боли, поэтому ей было ясно, что ради ребенка надо немедленно найти хоть какое-то пристанище. И королева безропотно согласилась идти туда, где за ней будут ухаживать незнакомые люди.
Но Маргарита едва ли отдавала себе в этом отчет, так как уже начались схватки, и, как это обычно у нее бывало, роды проходили долго и тяжело.
Двумя днями позже, пятого октября, королева родила дочь и решила назвать ее своим именем. Леди Маргарита Дуглас была здоровым младенцем и, несмотря на все тяготы, предшествовавшие ее появлению на свет, явно собиралась выжить.
Несколько дней Маргарита чувствовала себя слишком больной и едва понимала, где находится; и когда кавалер опочивальни ее брата сэр Кристофер Гаргрейв прибыл в замок с письмами от королевы Екатерины, Маргарита лишь подержала их в руках, но от слабости так и не смогла прочитать.
– Я не смог привезти вещи, присланные государыней королевой вашему величеству, – пояснил сэр Кристофер. – В приграничных землях слишком много грабителей, и никакие ценности невозможно довезти из Морпета до Харботтл в полной сохранности. Но когда ваше величество почувствует себя достаточно хорошо, чтобы отбыть из этой крепости в Морпет, вы найдете там все необходимое.
Маргарита благодарно улыбнулась, но она была слишком слаба, чтобы беспокоиться о вещах.
В те минуты казалось, будто она никогда не покинет Харботтл.
Мало-помалу королева начала поправляться, но потом так долго страдала от ишиаса, что не могла выходить даже из своих покоев, и только когда ноябрь близился к концу, Маргарита наконец выехала из Харботтл в Морпет.
В замке Морпет Маргарита опять заболела. Возбуждение и неопределенность, снедавшие королеву в последнее время, оказались для нее непосильными: ведь несчастная не только перенесла тяжелые роды, но и постоянно тревожилась о судьбе своих маленьких сыновей.
Маргарите казалось, что, если бы мальчики бежали вместе с ней, хорошее настроение помогло бы ей восстановить здоровье. Теперь же она пребывала в глубокой подавленности и страдала от предчувствий беды.
Тени других маленьких принцев, отнятых у матери в столь сходных обстоятельствах, продолжали преследовать королеву, и, когда она лежала на одре болезни в Морпете, ей самой, да и всем вокруг, казалось – Маргарита больше никогда не поднимется на ноги.
Ангусу, как и друзьям, бежавшим вместе с Маргаритой в Англию, позволили приехать к ней в Морпет, даже Дэйкр был склонен относиться к Ангусу терпимо, так как его господин Генрих VIII не выказывал молодому человеку неодобрения. Ангус, тем не менее, отнюдь не чувствовал себя счастливым. Он постоянно раздумывал, как мог вляпаться в подобные неприятности. Молодой граф полагал, что Олбани непременно конфискует его владения, и отнюдь не жаждал стать изгнанником в Англии.
Не менее часто Ангус думал о Джейн Стюарт. Совесть, в сущности, никогда не переставала терзать его. Во-первых, девушка была очень нежной и любила его, и, кроме того, Ангус верил, что, сумей он встретиться с Джейн и все объяснить, она бы поняла, в сколь затруднительное положение юноша попал, когда королева страстно его желала, а семья с не меньшей страстью требовала этого брака. В сущности, Ангус просто не мог им отказать.
Но все это не принесло ему счастья (если не считать самых первых педель, по о них Джейн можно было и не рассказывать). Каждый день, когда Ангус приходил повидаться с Маргаритой, она выглядела все более усталой, изможденной и несчастной. Его маленькая дочь просто цвела, так что о ней не было никакой нужды беспокоиться, за девочкой ухаживали няньки, и теперь, когда они прибыли в Морпет, можно было использовать множество полезных вещей, присланных доброй королевой Екатериной.
Ангуса ничто не удерживало в Морпете. Олбани написал Маргарите, что, вернувшись в Шотландию, она будет пользоваться всеми доходами своих земель, а равно сможет принять участие в опекунстве над детьми при условии, что более не станет пытаться увезти их из королевства. Друзья королевы не пострадают из-за роли, сыгранной в ее эскападе.
Именно это, последнее, предложение соблазнило Ангуса. Он хотел вернуться в Шотландию, мирно жить в своих владениях, поехать к Джейн Стюарт и объяснить, почему он поступил так, как поступил.
И что мешало вернуться?
Разумеется, если Ангус это сделает, он лишь облегчит положение Маргариты.
Эта мысль настолько завладела молодым графом, что он начал строить планы.
Для Маргариты это было печальное Рождество. Она не только чувствовала себя больной телесно и страдала от душевных мук, не только жила в замке Морпет, хотя всем существом рвалась на юг, ко двору брата, но вдобавок получила ужасные новости.
Королева лежала в постели, ощущая слишком I ильную слабость, чтобы подняться. А маленькая дочка лежала в колыбели рядом с кроватью и мирно спала. Маргарита раздумывала, почему Ангус держится так отстраненно, будто поглощен какими-то тайными замыслами, почему каждый раз бросается к окну, заслышав стук копыт. Если он ждет послания от ее брата, то почему не говорит об этом? Маргарита тоже постоянно ждала вестей от Генриха.
Ангус и теперь стоял у окна, задумчиво глядя вдаль, и Маргарита подозвала его к себе.
Она хотела сказать, что они будут очень счастливы вместе. Просто они должны помнить, как любили друг друга в первые недели после свадьбы, пока не начались все беды. То, что страна не одобрила их союз, не причина отказываться от него.
Ангус подошел к ее постели, и Маргарита заметила, что его красивое лицо омрачено тенью обиды.
Королева протянула руку.
– Скоро Рождество, – сказала она. – Счастливое время.
– В этой дыре? Здесь хуже, чем в тюрьме! Как можно праздновать Рождество в тюрьме?
– Это не тюрьма, – отозвалась Маргарита. – Правда, тут мало удобств, но только потому, что это приграничная крепость. Дэйкр – хороший хозяин, поскольку мой брат приказал ему быть таковым. Не сомневаюсь, вскоре мы получим от него и Екатерины добрые вести. Подойди поближе, мой милый. – Ангус сел рядом, и королева продолжала: – Неужели ты так мечтаешь вернуться в Шотландию?
– Лучше бы мы вовсе ее не покидали!
– Если бы мы только могли увезти с собой моих сыновей… Я была бы вполне счастлива.
Ангус не ответил, по вдруг насторожился, услышав внизу стук лошадиных копыт. Он немедленно вскочил и подошел к окну, а когда повернулся, Маргарита заметила на лице мужа сильное волнение.
– Гонцы, – объявил он. – Я пойду посмотрю, что за новости они привезли.
Королева закрыла глаза. «Приглашение от Генриха, – подумала она. – Брат с нетерпением ждет моего прибытия ко двору. Он хочет показать мне, каким великолепным его сделал».
Королева улыбнулась, вспомнив десятилетнего Генриха и гадая, насколько он изменился.
Потом вернулся Ангус вместе с гонцом, и, поглядев на человека, явно проделавшего нелегкий путь, – он выглядел измученным и усталым, – Маргарита поняла, что привезенные им новости вряд ли благоприятны. Вдобавок гонец прибыл не из Англии, а из Шотландии.
– Вам лучше рассказать ее величеству то, что сообщили мне, – сказал Ангус.
Мужчина просительно взглянул на молодого графа, словно умоляя помочь ему в трудном деле. Но глава дома Дугласов молчал.
– Говорите скорее, – приказала Маргарита. – Не следует держать меня в напряжении.
– Ваше величество… маленький герцог Росс заболел детской болезнью… и… не оправился от нее.
В комнате наступила мертвая тишина.
Маргарита лежала, не говоря ни слова. Кровь отхлынула от ее лица. Это походило на то, как просыпаешься от кошмара и вдруг обнаруживаешь, что это был вовсе не сои.
То, чего она боялась, произошло.
Королева была безутешна. Женщины тщетно питались успокоить ее.
– Вам, конечно, очень тяжело, ваше величество… Но дети болеют этими болезнями… и часто умирают от них.
– Если бы я привезла малыша с собой, сегодня он был бы жив, – твердила Маргарита. – Мои враги сделали это. Они убили его, как некогда – моих юных дядей в Тауэре. А мой маленький Яков, что будет с ним?
– Ваше величество, вы ведь слышали, что король по-прежнему пребывает в добром здравии.
– Надолго ли? – с горечью воскликнула она. Королеву не удавалось успокоить. Женщины напоминали ей о недавней болезни, но она не обращала па них внимания.
– Это сделал он, убийца с черным сердцем! – кричала Маргарита. – Он убил моего маленького сына. Мое дитя… мальчик умирал, а матери не было рядом… Мой маленький Александр, он был таким красивым ребенком! А что будет с Яковом? О, это горький день для меня! Если бы я только могла заполучить этого убийцу! Как он это сделал? Говорят, моих дядей задушили в кроватках. Не так ли убит и мой Александр? Понимаете вы или нет, если этот человек убьет маленького Якова, как он убил его брата, тогда никто больше не будет стоять между ним и троном.
Женщины боялись, как бы в приступе горя королева что-нибудь не сделала с собой, и послали за Ангусом, надеясь на его благотворное влияние.
Он сел у кровати и стал умолять королеву не плакать, потому что ему больно это видеть.
– Тебе легко! – воскликнула она. – Это не твой сын!
– Мне тяжко смотреть, когда ты так горюешь.
Это смягчило ее.
– О, мой дорогой, – вскричала она, – что бы я без тебя делала? Но если бы только наши планы удались, если бы вместе с нашей милой дочкой были и мои сыновья, я ни о чем более бы не просила. Клянусь, ни о чем бы не просила!
Ангус встал на колени возле кровати.
– Вернемся в Шотландию, – взмолился он искренне. – Помиримся с Олбани.
– Помириться с убийцей моего сына?
– Ты сама знаешь, что он не убийца. Какой в этом смысл?.. Убить маленького Александра, оставив Якова в живых? Захоти он устранить все препятствия к трону, уничтожил бы их обоих.
– Откуда мне знать, что погубит Якова теперь, когда его брата больше нет?
– Да будь же разумной! У тебя истерика. О, я понимаю твое горе… и, разумеется, это и мое горе тоже, по ты отлично знаешь, что Олбани не совершал никаких убийств. Он не тот человек, кто пойдет на это. Вдобавок я убежден, что Олбани не испытывает особого желания получить корону Шотландии.
– Для тебя это просто. Это не твой сын умер. Убийца! Узурпатор! Еще один Ричард III, говорю тебе! И мой малыш – в его руках!
Ангус положил руку на лоб Маргариты. Интересно, что бы она сказала, узнав, что он писал к Олбани, спрашивая, на каких условиях может вернуться, а ответ герцога был самым доброжелательным, и, следовательно, он, Ангус, почти решил возвратиться домой независимо от того, поедет жена с ним или пет.
Его прикосновение успокоило королеву, но ей требовалось как-то излить свой гнев. Маргарита должна была сама каким-то образом успокоиться. Сама мысль, что она никогда больше не увидит Александра, казалась нестерпимой, и королева могла избыть ее, только выплакавшись, или же выплеснуть в приступе гнева.
Но в глубине души она не более Ангуса верила, что Олбани убил ее сына. Олбани – не убийца детей.
Маргарита вспомнила, как он принял ключи от замка у маленького Якова – высокий, прямой, красивый, с выражением доброты и терпимости в глазах. И как любезно он вел себя с ней – настолько, что напомнил Якова-старшего. Временами (хотя в этом тоже и самой себе не хотелось пока признаваться) Маргарита сравнивала Якова с Ангусом и думала: «Ах, но ведь то был король!»
А Олбани – сын короля, а плюс к тому – Стюарт. И в его глазах мерцала та ласковая предупредительность, та же галантность к женщине, в сущности неотразимая.
Ангус был убежден, что Олбани – не убийца, но, втайне соглашаясь с этим, Маргарита продолжала его обвинять – она была настолько больна от горя, что ощущала необходимость хоть как-то выплеснуть чувства.
Королева, глядя на Ангуса, на его красивый, но капризный и вялый рот, невольно ловила себя на мысли, что сравнивает его с Олбани и думает: «Герцог – сильный мужчина!»
Через несколько дней стало ясно, насколько потрясение горестным известием повлияло на здоровье королевы. У Маргариты началась лихорадка, и едва ли в замке Морпет нашелся бы хоть один человек, не уверенный, что королева при смерти.
И все же, пока бушевала лихорадка, сквозь невнятное бормотание то и дело проскальзывало повторяемое имя сына. И это выдавало, что у королевы на уме. Она цеплялась за мысль о малыше, как будто он был ниточкой, привязывающей ее к жизни. И в самом деле, казалось, это именно так – Маргарита не расстанется с жизнью, пока верит, что нужна сыну.
За стенами, налетая из-за границы, выли унылые январские ветры. В замок пробирался резкий, несносный холод.
Ангуса мучило нетерпение. Жена умирала, и, если молодой граф дождется ее смерти, Олбани может заявить, будто он принял его условия, лишь попав в безвыходное положение. Ангус не смел Ждать. Надо было показать регенту, что он осуждает поведение жены и готов служить.
И вот унылым январским днем, когда смерть Маргариты казалась делом минут, Ангус с несколькими слугами тихо покинул замок Морпет и вскоре уже скакал галопом к границе, направляясь в Эдинбург.
– Где мой муж? – спросила королева. – Попросите его прийти ко мне.
Женщина пошла звать графа, но очень долго не возвращалась.
Маргарита позвала к постели другую:
– Прошу вас, отыщите графа Ангуса и передайте, что мне угодно его видеть.
Женщина, опустив глаза, молча застыла.
– В чем дело? – осведомилась Маргарита. – Почему вы не исполняете мое распоряжение?
– Ваше величество, графа Ангуса нет в замке.
– Тогда где же он?
– Вернулся в Шотландию больше недели назад, когда ваше величество лежало при смерти.
– Вернулся в Шотландию! – прошептала королева, словно говоря сама с собой, потом вновь обратилась к горничной: – Понятно. Пожалуйста, оставьте меня.
Маргарита лежала, оцепенев от горя, не в силах пи плакать, ни злиться на Ангуса.
Итак, он бросил жену при смерти. И это – человек, ради которого она рискнула короной Шотландии!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42