Яков, немного подумав, решил, что в этот раз не поедет к Джэнет Кеннеди.
Отныне король и королева вместе со всем двором постоянно молились о предстоящем рождении. Были приняты все меры, дабы отвести любые сверхъестественные влияния, каковые могли бы стать пагубными. Королеве доставили священные реликвии, к коим она приложилась, а некоторые постоянно носила с собой. Яков и Маргарита проводили все время в молитвах и размышлениях. Король вел себя как примерный супруг, если не считать одной-двух мелких интрижек. Он увлекся морским делом и много времени проводил в обществе сэра Эндрю Вуда, наблюдая за строительством нового корабля, во всех отношениях еще более замечательного, чем недавно спущенные на воду «Яков» и «Маргарита». Нередко Яков даже ночевал на борту, и в первые месяцы беременности Маргарита иногда присоединялась к нему.
Если бы только она знала наверняка, что родит здорового малыша, и не страдала от тошноты и плохого самочувствия – неизменных спутников ее беременности, эти месяцы могли бы быть самыми счастливыми в жизни Маргариты. Никогда, с первых дней их брака, Яков не принадлежал ей настолько полно.
Одним из самых радостных стал октябрьский день, когда огромный корабль сошел со стапелей. Маргарита стояла рядом с Яковом, слушая ликующие звуки барабанов и труб, пока корабль входил в гавань Лейт.
Это был прекрасный день. Королева беременна; крупнейший в мире корабль успешно отправился в плавание! Это следовало достойно отпраздновать, и по прибытии королевского кортежа в Холируд-Хаус была исполнена пьеса.
Когда представление закончилось и король с королевой выразили полное удовлетворение, Маргарита подозвала ведущего актера, дабы поздравить с удачей. Молодой Дэвид Линдсей, больше известный как Линдсей-с-Горы, был поэтом и уже несколько лет подвизался при королевском дворе. Король сделал его конюшим своего первого наследника, маленького принца Якова, но тот умер, прожив всего около года.
Дэвида Линдсея глубоко уважали за полное отсутствие каких-либо амбиций и стремление к добродетельной жизни. Его больше интересовала литература, чем высокое положение при дворе и богатство. И Маргарита, и Яков симпатизировали поэту.
– Я хочу поблагодарить вас за представление, – сказала королева. – Оно доставило нам удовольствие.
Нежное лицо Дэвида засветилось от счастья.
– Мне досталась хорошая роль, ваше величество, – скромно сказал он.
– И этот костюм из голубой и желтой тафты был вам очень к лицу, – продолжала Маргарита. – Прошу вас, скажите, во сколько он обошелся, чтобы вам не понадобилось платить из своего кармана.
– Три фунта четыре шиллинга.
– Приличная сумма, но вы играли прекрасно, и представление вполне стоило этих денег.
Яков повернулся и добавил к словам королевы собственные похвалы:
– Ну, Дэви, вы и в самом деле гордость нашего двора.
– Вы были конюшим моего, увы, покойного первенца, – заметила Маргарита. – Я хочу просить короля, чтобы он дал вам ту же должность при младенце, каковой скоро должен появиться на свет.
– Отличный выбор! – воскликнул король. – Никто не сумел бы придумать лучше!
– Благодарю, ваше величество, – прошептал Дэвид. – И клянусь, я никогда не предам доверия, коим вы меня почтили.
– Тогда сделайте вот что, – улыбнулся Яков. – Молитесь за благополучные роды королевы и за здорового наследника для Шотландии.
– О, я буду и впредь молиться об этом, ваше величество!
Когда он ушел, Яков взглянул на жену:
– Он добрый человек, этот Дэви, и такой, чьи молитвы дойдут до Господа. А для нас ни одна молитва не может быть лишней.
Снова был апрель, и Маргарита лежала в Линлитгоу. Пришло время родов, и на улицах толпились люди, спрашивая себя, как дело обернется на этот раз. Если королеву опять постигнет неудача, все решат, что на королевскую семью и впрямь пало проклятие.
Несколькими месяцами раньше на небе возникла комета – от нее исходили лучи, словно от солнца, – и она оставалась в небе двадцать одну ночь.
Предупреждение? Печать зла? Дурное предзнаменование?
Люди сейчас вспоминали о ней и задавались вопросами.
Во всех церквях шли службы – страна молилась.
Сына! Сына для Шотландии. Маргарита, стеная, корчилась на постели. – Пусть это будет сын, – взывала она. – Пусть он живет, и его назовут Яковом в честь отца.
– Мальчик!
Торжествующие крики звенели и во дворце, и па улицах Линлитгоу. Счастливая весть достигла Эдинбурга, и народ по всей стране ликовал.
Король явился в покои жены и потребовал показать ему сына. Вот он, громко плачущий крепкий младенец, с каштановым хохолком на головке и, как уверяли фрейлины королевы, уже копия своего отца.
– Пусть бьют во все колокола! – вскричал король. – И да возрадуются шотландцы, ибо это дитя будет жить!
Маргарита, обессиленная, но счастливая, уснула, а когда открыла глаза, почувствовала себя обновленной и заявила, что это совсем не напоминает прежние беременности.
Как только королева смогла подняться с постели, было решено устроить небывалые празднества. Следовало призвать Линдсея-с-Горы и отдать детскую на его попечение. За ребенком надлежало неусыпно следить ночью и днем, дабы он всегда пребывал в добром здравии.
Маргарита чувствовала себя счастливой и торжествующей матерью, увидев, что ее маленький Яков не являет никаких признаков слабости, в отличие от своих братьев и сестер. Здоровый, требовательный голосок доносился из детской, то покрикивая, то воркуя, и явно свидетельствовал о том, что его обладатель, к радости родителей и слуг, твердо намерен оставаться в живых.
Шли приготовления к роскошному пиру. Четырех диких кабанов зажарили вместе с четырьмя быками; к столу были поданы девяносто четыре поросенка, тридцать пять овец, тридцать шесть ягнят, семьдесят восемь козлят, семнадцать телят и двести тридцать шесть птиц, не считая пирогов и пирожных всех мыслимых видов.
Вино лилось рекой, и радостные возгласы звучали не только во дворце, но и по всей стране.
Яков, принц Шотландии и островов, пришел в мир, чтобы остаться.
Маленький Яков процветал в детской, восхищая всех, кто его видел, хотя никто не радовался больше его отца и матери. Однако теперь, когда они действительно уверовали, что это крепкий здоровый малыш, и отпали причины для постоянного страха, как бы не стряслась какая беда, вроде бы исчезла и необходимость соблюдать столь строгую набожность, как до родов.
Маргарита больше не молилась целыми днями, а что до Якова, то он слишком долго был верным мужем, и не стоило рассчитывать, что он и дальше сумеет воздерживаться от любимых игр.
Он вновь стал уезжать из замка, и шептались, будто король не только навещает прежних любовниц, но добавил к списку еще несколько новых.
В сердце Маргариты пылал гнев. Она была так счастлива в те недели беременности, когда муж безотлучно оставался рядом. И вот, когда она родила здорового мальчика, Яков решил, что вполне достаточно время от времени навещать жену и делить с ней постель, стараясь зачать других детей – одного наследника все же маловато!
И королева в негодовании искала, чем бы отвлечься.
Можно было заняться политикой. Маргарита помнила разговор с братом Генрихом перед своей свадьбой: он тогда осуждал союз между Тюдорами и Стюартами; кроме того, мальчику не нравилось то, что он слышал о ее будущем муже. И теперь, став королем, Генрих, похоже, не забыл о былой неприязни. Между ним и Яковом нарастало напряжение; и Маргарите казалось оскорбительным, что ее супруг склонен предпочитать Францию родине собственной жены. «Это красноречиво свидетельствует о его всегдашнем ко мне отношении!» – говорила себе королева.
Было бы только естественно стать на сторону соотечественников и родного брата, и Маргарита собиралась сделать все возможное, чтобы разрушить планы французов и помочь исполнению надежд англичан. Если она этого добьется, может быть, Генрих вернет драгоценности, оставленные Артуром. Но королева решила заняться политикой вовсе не по этой причине.
Разве такая гордая женщина могла спокойно видеть, как ее муж открыто навещает соперниц?
Но существовала и другая побудительная причина. Маргарита была молода и прекрасна. Время от времени она ловила на себе взгляды придворных мужа, и взгляды эти были весьма многозначительны.
Маргарита приехала в Шотландию, готовясь полюбить мужа, и, будь он ей верен, никогда бы даже мельком не взглянула пи на кого другого. Но Яков ранил ее гордость, а это чувство всегда доминировало у Тюдоров. Так можно ли ее винить, если кто-то, кроме мужа, стал вызывать интерес?
Маргарита никогда не позволяла себе большего, чем обмен взглядами и легкую игру воображения. Нося во чреве детей, она должна быть уверена, что таковые принадлежат к королевскому дому Стюартов. Но это – совсем другое дело. В те дни королеве необходимо было сдерживаться: подавлять раздражение, успокаивать уязвленную гордость, а более всего – укрощать природные склонности.
Яков уехал в часовню Святого Ниниана, что, естественно, означало свидание с Джэнет Кеннеди. И когда Маргарита сидела у окна во дворце Линлитгоу, глядя на озеро, она не наслаждалась видом сверкающей глади воды, а представляла этих двоих вместе.
По озеру плыла лодка, а в ней – мужчина и женщина. Королева наблюдала, как мужчина работает веслами, а его спутница играет на лютне. Прелестная картина. Маргарита решила, что молодой человек – примерно ее ровесник, а возможно, и чуть-чуть помладше.
«Думаю, эти беременности и роды сильно состарили меня», – с горечью подумала Маргарита.
Королева перевела взгляд на мужчин и женщин, развлекавшихся на берегу, но ее внимание снова привлек незнакомец в лодке.
Маргарита встала.
– Мне захотелось пойти на озеро, – объявила она придворным дамам. – Велите приготовить мою лодку.
Очень скоро королева возлежала в своей лодке с лютней в руках, а ее золотистые волосы стягивала головная повязка. От охватившего ее возбуждения Маргарита казалась совсем юной.
– Кто там, в другой лодке? – вопросила королева сопровождавшую ее леди Гилдфорд.
Статс-дама попыталась скрыть легкую тревогу, каковой не могла не испытывать, прекрасно зная свою госпожу. До сих пор Маргарита всегда соблюдала декорум, хотя следовало признать, что ее провоцировали.
– Это молодой Арчибальд Дуглас, ваше величество.
– Дуглас? Сын старого Кота-с-Колокольчиком?
– Внук, ваше величество.
– Ах да, я вижу, что он слишком молод. А что за дама вместе с юным лордом?
Леди Гилдфорд недовольно поджала губы:
– Это, ваше величество, его молодая супруга.
– Вот как? И кто же она?
– Маргарита, дочь Патрика Хэпберна, герцога Босуэлла.
Королева расхохоталась:
– Похоже, при шотландском дворе слишком много Маргарит.
– Это прелестное имя, ваше величество, – пробормотала статс-дама.
Маргарита, не ответив, продолжала наблюдать за молодым человеком. Она всегда испытывала симпатию к старому Коту-с-Колокольчиком, поскольку тот был соперником Якова в отношениях с Джэнет Кеннеди. А это его внук. Как он красив! Разглядывая Арчибальда Дугласа, Маргарита вдруг поняла, что ее муж начинает выглядеть па свои годы. Красота и обаяние Стюартов не могли подарить ему вечной молодости, а она-то и есть самое ценное. «Должно быть, он мой ровесник, – решила Маргарита. – Ну, может, капельку помоложе».
Королева посмотрела на жену Дугласа. «Пресная особа, – подумала она, – и ничуть его не стоит».
Теперь их лодки были рядом, и молодые Дугласы, в свою очередь, заметили королеву.
– Сегодня плавать по озеру – одно удовольствие, – дружелюбно заметила Маргарита.
– Верно, ваше величество.
Голос молодого Дугласа звучал весьма мелодично, как она и ожидала; и теперь, когда обе лодки шли так близко, она увидела, как упруга его кожа и блестят глаза. Маргарите понравились завитки волос на его шее. «Сладчайший святой Ниниан, – подумала она, пользуясь любимым присловьем мужа, – если старый Кот-с-Колокольчиком был хоть вполовину так хорош, как его внук, Яков явно встретил более чем достойного соперника в состязании за милости распутной Джэнет».
Она заиграла на лютне так нежно, как только умела, а инструмент в той, другой лодке молчал.
Когда мелодия затихла, послышались аплодисменты, к каковым юный Дуглас присоединился от всей души.
Королева чуть наклонила голову, принимая похвалы.
Леди Гилдфорд отважно заметила:
– Поднимается ветер, ваше величество. Не следует ли вам побеспокоиться о своем здоровье?
– Гребите к берегу, – приказала Маргарита и, обернувшись, одарила улыбкой тех, кто сидел в другой лодке.
Между Шотландией и Англией начались трения. Яков все еще злился на Генриха за отказ прислать Маргарите драгоценности, принадлежащие ей по наследству, когда его известили, что англичане захватили несколько шотландских судов и в происшедшей перед этим стычке был убит адмирал Шотландии сэр Эндрю Бартон.
Маргарита застала мужа в несвойственном ему бешенстве меряющим шагами покои.
– Я не намерен это терпеть! – вскричал он. – Такой вопрос нельзя решить с помощью обычных переговоров. Это военные действия!
Маргарита пожелала узнать, кто так разгневал Якова, и, когда он ответил: «Англичане!» – ее мгновенно захлестнула обида. Почему муж не доверяет ей? Разве он не понимает, что королева способна добиться от собственного брата того, о чем его министрам даже мечтать смешно?
– Не сомневаюсь, что обе стороны есть в чем упрекнуть, – вызывающе бросила она.
Король задумчиво посмотрел на жену.
– Эта вражда длится еще с тех дней, когда на троне был мой отец, – буркнул он.
– Почему бы вам не рассказать мне об этом, Яков? Неужели вы не понимаете, что я могла бы помочь, как англичанка и принцесса Тюдор?
– Признайте, что ваш брат очень упрям и вряд ли станет прислушиваться к советам. Но суть дела такова. Одного из наших купцов, некоего Джона Бартона, захватили в плен и убили португальцы. Это случилось, как я уже говорил, в царствование моего отца. Семья потребовала отомстить убийцам, но получила отказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42