С тех пор никто ею не пользуется. Если хотите выйти наружу, я покажу вам могилы.
Я последовала за ним к могилам, ощущая легкую дрожь.
Он сказал:
— Холодный ветер поднимается. У нас тут бывают сильные ветры, довольно пронзительные, когда дуют с востока.
Он прокладывал путь между могильных надгробий, и мы подошли к уединенному уголку. Мы остановились на хорошо ухоженном участке, где были посажены несколько штамбовых роз и лавров. Летом здесь должно быть очень красиво.
Потом он сказал:
— Это сэр Эдвард. Видите дату. Да, чуть больше двадцати лет. Все эти могилы… жертвы пожара. Это леди Комптон, а это маленькие Эдвард и Эдвина, его сестра. Бедные малыши. Не довелось пожить. Заставляет задуматься, не так ли. Ему было два года, а Эдвине пять лет. Не успели прийти в мир, как их забирают. Поневоле задумаешься…
— Вы были очень добры, что показали мне все это, — сказала я.
— С удовольствием. У нас немногие интересуются. Но я видел, что вам интересно.
— Да, — сказала я, — и большое спасибо.
Мне хотелось остаться одной и подумать. Ничего подобного я не ожидала найти.
Я была рада длинной дороге домой, когда никто не мешал мне размышлять над тем, что я увидела, и попытаться понять, что бы это могло означать; но когда я приехала в Лондон, я не приблизилась к решению загадки.
Могло ли и впрямь быть, что человек, которого я видела, был привидением… призраком из прошлого?
Эта теория многое объяснила бы. Однако я не могла ее принять. Одно можно было сказать с уверенностью: не было Эдварда Комптона из Комптон Мэнора. Не было уже больше двадцати лет!
Тогда кто же был тот странный мужчина, который произвел на меня такое впечатление, который смотрел на меня — да, теперь я могу в этом признаться, — с восхищением и с чем-то еще, указывающим мне на то, что у нас могли бы быть более близкие отношения и что ему этого хотелось бы. Не могла же я вообразить всю эту историю!? Он был в лесу, который Лидия считала населенным призраками — те же слова, которыми тетя Пэтти описывала школу Аббатства, — где могли происходить странные вещи?
Я должна забыть о происшедшем. Я не могу позволить ему и дальше занимать мои мысли. Это был один из странных случаев. Время от времени они происходят. Я читала о них, и объяснения им нет.
Я была уверена, что самым мудрым было бы попытаться выбросить все это из головы.
Но это оказалось невозможным. Когда я закрывала глаза, я видела надгробия. Сэр Эдвард Комптон… и надгробие маленького мальчика, другого Эдварда.
Это было таинственным… довольно пугающим. О да. Я, несомненно, должна постараться выбросить это из головы.
II. Аббатство
Когда я прибыла на станцию Колби, был чудесный весенний день. Я была очарована окрестностями, которые мельком видела в окно поезда — сочные зеленые луга и богатые красные почвы Девоншира, да иногда проблески моря.
Солнце пригревало, хотя в воздухе был легкий морозец, словно для того, чтобы напомнить мне, что лето еще не наступило. Когда я прощалась с тетей Пэтти и Вайолит, было много смеха, немного слез и постоянные напоминания, что на летних каникулах мы все будем вместе. Это бодрило, как всегда должно бодрить начало новой жизни, и мне крайне повезло, что у меня была тетя Пэтти. Ее последним предписанием было: «Если мадам Хетерингтон не будет обращаться с тобой с подобающим уважением, ты знаешь, что делать. Однако я думаю, она будет себя вести как полагается. Она знает, что ты не совсем в ее распоряжении, чтобы командовать тобой, как теми несчастными девушками, которые должны либо повиноваться, либо думать, где раздобыть следующий обед».
— Вы всегда были моим бастионом в жизни, — сказала я ей.
— Надеюсь, эти слова не следует понимать буквально, дорогая. Я знаю, что слишком увлекаюсь хорошей пищей, но бастион… Нет, мне не нравится, как это звучит.
На этом мы и расстались. Последнее, что я видела, — поскольку она и Вайолит приехали в Лондон проводить меня — была улыбка, хотя я знала, что слезы не за горами.
И вот я наконец прибыла на место. Когда я сошла с поезда, ко мне подошел мужчина в щеголеватой ливрее и спросил, не я ли мисс Грант: а если это так, он отвезет меня в Академию аббатства Колби, где меня ожидают.
— Двуколка во дворе, мисс. Ваш саквояж? Тут пара шагов… не больше.
Вместе с ним я прошла за барьер и оказалась у экипажа, который он называл двуколкой — довольно маленькой двухколесной тележки, запряженной серой лошадью.
Он погрузил в тележку мои сумки.
— Думаю, мисс, — сказал он, — вам со мной будет удобно.
— Благодарю, — сказала я, когда он помог мне подняться в экипаж.
— Утро начинается доброе, мисс, — сказал он. У него была черная борода и вьющиеся темные волосы — коренастый мужчина средних лет с произношением, к которому со временем я должна буду привыкнуть.
Он был склонен поболтать. Хлестнув коня, он сказал:
— Молоденькие леди начнут приезжать в следующий вторник. Это даст вам время обустроиться, мисс. Малость по-другому, когда они все тут, а? Только некоторые из них в это время года остаются в школе. У нас полностью разъезжаются только на Рождество и на лето. Некоторым до дома слишком далеко, понимаете?
— Да, — сказала я.
— Вы вообще знаете Девон, мисс?
— Боюсь, что нет.
— У вас впереди настоящий подарок. Собственное графство Бога. Маленький кусок самих Небес.
— Рада это слышать.
— Это так, мисс. Вот, к примеру, сэр Фрэнсис Дрейк. Он был девонцем. Спас Англию от этих испанцев, так говорят. Только это было уже давно. Славный Девон, так его называют. Девонширские сливки и сидр… О них даже песни сложены.
— Да, я слышала некоторые из них.
— Через минутку вы увидите большой дом. Аббатство в добрых трех милях дальше.
— Это дом Веррингеров?
— Да, это Холл. Смотрите, вон у церкви кладбище. Как раз в этот момент зазвонили колокола.
— Сегодня похороны. Смешное время для приезда, мисс, коли позволите так сказать. Миледи вот уходит, а вы приезжаете.
Его борода затряслась. Казалось, он находит это забавным.
— Чьи это похороны, вы сказали?
— Леди Веррингер.
— О… она была очень пожилой?
— Нет. Жена сэра Джейсона. Бедная леди. Какая там жизнь. Лет десять, а то и больше, как стала калекой. С лошади своей упала. Не больно-то им везет… Веррингерам то есть. Думаю, точно на них проклятье, как люди говорят.
—О?
— Ну, это давно началось… совсем давно. И Аббатство, и все это. Истории разные есть про них. Есть люди, думают: было так — или Аббатство, или Веррингеры; следовало бы быть Аббатству.
— Звучит таинственно.
— О, это давняя история.
Мы свернули в такую узкую аллею, что окаймлявший ее кустарник терся о края двуколки. Внезапно мой возчик затормозил. Навстречу нам приближалась карета.
Возница кареты тоже натянул вожжи. Альтернативы у него не было, и мужчины сердито уставились друг на друга.
— Тебе придется подать назад, Эммет, — сказал возница кареты.
Мой кучер — по всей видимости Эммет — упрямо оставался на месте.
— Тебе куда как меньше пятиться, Том Крэддок, — сказал он.
— Я назад не подам, у меня тут сквайр.
Я услышала, как чей-то голос крикнул:
— Во имя Господа, что тут происходит? В окно выглянуло лицо, и я мельком увидела темные волосы и сердитые темные глаза.
— Да тут Нат Эммет, сэр Джейсон. Он новую молодую леди в школу везет и дорогу загородил.
— Сейчас же подай назад, Эммет! — крикнул повелительный голос, и лицо скрылось.
— Да, сэр. Да, сэр Джейсон. Я как раз это и делаю…
— Так пошевеливайся.
Эммет соскочил на землю, мы двинулись назад и наконец вернулись к широкой дороге.
Карета резким аллюром вырвалась вперед, и, проезжая мимо, кучер торжествующе ухмыльнулся Эммету. Я попыталась разглядеть мужчину в карете, но его не было видно.
Похоронный колокол снова зазвонил.
— Он только что похоронил жену, — сказал Эммет.
— Так значит это сам сэр Джейсон. Он показался несколько холеричным.
— Что это, мисс?
— Он показался немного раздражительным.
— О, сквайр не любит, когда ему что-нибудь поперек дороги становится… вроде его бедной леди. Есть такие, что говорят, она ему мешала. Но я говорю не по делу. Только есть вещи, о каких люди не помалкивают. Да и с чего бы?
Мы быстро ехали по аллее.
— Не хочу еще кого встретить, — сказал Эммет. — Не то, чтобы я во второй раз сдавал назад… Только из-за сквайра. Да мы вряд ли его снова встретим, верно?
Мы продвигались рысцой, а тем временем он делал замечания, которые не слишком меня интересовали, потому что мысли мои были со сквайром и леди, которая была ему поперек дороги и по которой уныло звонил колокол.
— Если вы посмотрите, когда мы обогнем этот поворот, мисс, вы бросите первый взгляд на Аббатство, — сказал мне Эммет.
Я насторожилась… ждала.
Оно лежало передо мной, величественное, импозантное трагичное — оболочка, заключающая былую славу. Я видела, как солнце просвечивает сквозь большие арки, открытые небу.
— Это оно, — сказал Эммет, указывая хлыстом. — Ничего себе вид, как? Несмотря на то, что всего лишь старые развалины… кроме той части, что не развалилась. Что ж, кажись, люди наше Аббатство ценят. Не дают его трогать. Хорошо, что они свое строительство в прошлые дни доделали.
Я от изумления потеряла дар речи. Воистину это был великолепный вид. Дальше к холмам деревья распустили почки; солнце сверкало в речушке, извивающейся по лугу.
— Гляньте направо от башни, мисс, и увидите рыбные пруды. Это где монахи, бывало, ловили свой ужин.
— Это чудесно. Я не представляла ничего столь… впечатляющего.
— Есть люди, которые после заката не подойдут к этому месту. Мисс Хетерингтон, она не любит, чтоб мы это говорили, но так и есть. Она думает, это напугает молодых леди, так что они попросят, чтоб их забрали домой. Но я скажу, есть некоторые, кто слышит в определенное время по ночам колокола… и монахи поют.
— В это вполне можно поверить.
— Вы видите его при солнечном свете, мисс. Вам надо его увидеть при свете луны… или еще лучше, когда путь освещают только несколько звезд.
— Полагаю, я увижу, — сказала я. Мы приближались.
— В школе будет достаточно удобно, мисс. Вряд ли вы будете чувствовать, где вы. Мисс Хетерингтон, она чудеса сделала. Внутри все точь-в-точь как школа… А услышите, как все эти молоденькие леди вместе смеются, ну и забудете об этих всех давно мертвых монахах.
Двуколка остановилась во дворе. Эммет соскочил и помог спуститься мне.
— Я займусь вашими вещами, мисс, — сказал он. Я стояла перед дверью в серой каменной стене. Эммет позвонил, и девушка в униформе тотчас отворила дверь.
— Входите, мисс Грант. Это же мисс Грант, верно? Мисс Хетерингтон сказала, что в сей же момент, как прибудете, сразу к ней отвести. Она как раз чай пьет.
Я оказалась в большом холле со сводчатым потолком. Это было похоже на монастырь; в воздухе держался холод, который я сразу отметила после теплого солнца снаружи.
— Хорошо доехали, мисс? — спросила девушка. — Кажется, поезд пришел вовремя.
— Очень хорошо, спасибо.
— Другие учительницы еще пока не приехали. Они завтра будут, а потом и все молодые леди… — Она повернулась ко мне: — Сюда, мисс. Осторожно. Эти лестницы могут быть опасными. Если поскользнетесь на узком месте… особо ежели когда вниз идете, можете остаться калекой. Держитесь за эту веревку. Это вроде перила. Так оно было у монахов, так что и нам приходится.
— Это старинное здание.
— Построено на развалинах, мисс. Мы все время это слышим… как мы должны это ценить и всякое такое, потому как у монахов так оно было. Сама я уж лучше бы деревянные перила предпочла.
Мы вошли в длинный коридор со сводчатым потолком, как в холле, и с дверями по обеим сторонам.
— Сюда, мисс.
Девушка постучала в дверь, и голос, который я сразу узнала, голос Дейзи Хетерингтон, произнес:
— Войдите. А, вот и вы.
Дейзи Хетерингтон встала. Она была выше, чем мне запомнилось; и здесь, в этих стенах, она больше, чем когда бы То ни было, выглядела изваянной из камня.
— Так приятно видеть вас. Вы, должно быть, устали от путешествия. Грейс, принеси еще чашку и кипятку. Сначала вы выпьете чаю — он только что заварен — затем увидите свою комнату. Надеюсь, поездка была хорошей. Вы точно вовремя.
— Поезд прибыл без опоздания.
— Снимайте пальто. Вот так. И садитесь. Я рада видеть вас, Корделия. Однако я буду звать вас мисс Грант, за исключением тех моментов, когда мы будем наедине. Не хочу, чтобы были какие-нибудь различия.
— Нет, конечно нет.
— Полагаю, Аббатство вас поразило.
— Очень. Хотя пока я видела мало. Но оно воистину ошеломительно.
— Я знаю, какое впечатление оно производит. Мы, живущие среди этих древних камней, боюсь, склонны забывать их значение.
— Это, несомненно, чудесная обстановка.
— Я так считаю. Она делает нас другими. Я думаю, жизнь в таком месте дает девушкам понимание прошлого. У нас всегда хорошо усваивают историю. А вот и кипяток. Позвольте вам налить. Вы пьете со сливками или с сахаром?
— Ни то, ни другое, спасибо.
— Вы не похожи на свою тетю. Она всегда шокирует меня количеством сахара, который кладет в свой чай.
— Она любит все сладкое.
— Во вред себе.
— Она счастлива такая, как есть, и умудряется сделать счастливыми близких.
— Ах, Пэшенс. Что ж, вот вы и здесь. Я сама вам после чая все покажу… пока не стемнело. Мне нравится все здешнее показывать людям в первый раз. Я при этом торжествую. Уверена, это воистину уникально. То, что эти елизаветинские строители сумели возвести из руин, — чудо. Я всегда говорю, что нам следовало бы называться Фениксом.
— Какая это часть монастыря?
— Это дом капитула, дортуар монахов и послушников, их библиотека, кухни и лазарет. Эта часть была оставлена почти нетронутой, когда пришли мародеры. Только башни и часовни были так ужасно истерзаны.
— Так что, я полагаю, все это остается почти таким, каким было построено.
— Да, в середине 1100-х годов. Монахи построили все своими руками. Подумайте о том, какая здесь была деятельность. Знаете, им ведь приходилось доставлять сюда камень, а потом строить. Конечно, это был труд из любви. Это чувствуется… особенно в нефе и боковых приделах… хотя они и под открытым небом теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49