— Я с таким нетерпением предвкушаю, что все это увижу.
— Я так и знала. Я ощутила, что вы это почувствуете. У некоторых людей есть это чувство, у некоторых нет.
Она передала мне тарелку с тонкими ломтиками хлеба с маслом.
— Я рада, что вы смогли приехать прежде, чем остальные. Они приезжают завтра… во всяком случае, большинство из них. Мадмуазель Дюпон и фрейлейн Кутчер здесь. Они остаются на короткие каникулы и уезжают домой дважды в год. Ездить на Континент и обратно дорого. Они обе милые. У Жаннетты Дюпон есть сложности с дисциплиной, но девушки ее любят, и если ее обучение не совсем ортодоксально, она добивается результатов. Фрейлейн Кутчер совершенно другая. Отличная учительница, к тому же обладает определенным достоинством, что необходимо, когда учишь девушек. Они должны вас уважать, вы знаете. Я надеюсь, вы обнаружите, что обладаете этим качеством. Я немного рисковала, знаете… поскольку вы никогда раньше не преподавали.
— Если вы будете мной недовольны, сразу скажите. Тетя Пэтти будет скорее рада, мне кажется. Ей было бы приятно, если бы я жила с ними.
— Мне было бы крайне неприятно, если бы с вашим образованием вы плесневели в деревне. Нет, я пока еще никогда не ошибалась в своих суждениях и не думаю, что это случится сейчас. Вы ездите верхом?
— Мне довольно много приходилось в Грантли.
— Хорошо. У нас есть учитель верховой езды, который приходит три раза в неделю обучать девушек. Они отправляются группами, но я предпочитаю, чтобы с ними была учительница. Если хотите, можете пользоваться лошадьми в свободное время. Мы довольно изолированы, и если не верхом, то вам пришлось бы ходить везде пешком. Город отсюда в трех милях… какой ни на есть. Холл рядом.
— Я проезжала мимо него по пути сюда.
— О да. Сегодня похороны. Бедняжка леди Веррингер скончалась. Некоторые говорят, счастливое избавление. Фиона и Юджини, должно быть, были на похоронах. Полагаю, нам придется позволить им несколько месяцев носить траур вместо формы. Это так досадно. Никому другому я бы не разрешила. Но поскольку они те, кем являются… и так близко от школы… Не вижу, что еще я могу сделать.
— Я полагаю, это их мать умерла? Я видела их отца.
— Нет. Не мать. Их тетя. И вы видели сэра Джейсона?
— Да, в его карете. Мы встретились в аллее.
— Должно быть, он возвращался с похорон. Он дядя девочек. У них с леди Веррингер не было детей. Я знала, это было их печалью. Фиона и Юджини — подопечные сэра Джейсона, дети его брата. Они потеряли своих родителей, когда были еще совсем маленькими. Холл всегда был их домом… даже когда их родители были живы. Их отец был младшим братом сэра Джейсона. Конечно, это не то, что свои дети, и прямого наследника нет. Веррингеры жили в Холле со времени его постройки в середине 1500-х годов. Все земли Аббатства перешли в их владение после ликвидации монастырей.
— Понятно. Я полагала, что девочки — его дочери.
— Они со мной уже три года: поступили, когда Фионе было четырнадцать. Она старшая, хотя и ненамного. Между ней и Юджини около восемнадцати месяцев. Да, должно быть, ей было четырнадцать, поскольку сейчас ей семнадцать… однако скоро будет восемнадцать, так что Юджини исполнится шестнадцать.
— Все девушки примерно в этом возрасте, не так ли?
— От четырнадцати до восемнадцати. Совсем как в Шаффенбрюккене, я полагаю.
— Да, совершенно верно.
— Я должна выпускать девушек, которые будут способны вращаться в самых высших кругах общества. И вот это, я думаю, очень важно. Но теперь перейдем к практическим вопросам. Вы возьмете английский язык. Конечно, это будет литература. Девушки будут с вами изучать классиков. И я хочу, чтобы вы сосредоточились на их социальном образовании. Беседы… обсуждение текущих событий. У нас есть учитель танцев… бальные танцы, понятно. Он приходит три раза в неделю, но практические занятия танцами будут ежедневно, и вы или, возможно, еще кто-то, будете отвечать за это. Потом еще музыка. Мистер Морис Крау раз в неделю дает уроки всей школе, но он еще преподает фортепиано и скрипку тем, кто этого желает. Мы сосредоточились на музыке и искусстве в целом. У нас есть учительница живописи в лице Эйлин Экклз. Может быть, она приедет сегодня. Я перемолвилась с ней словечком. Вы с ней можете договориться и поставить для школы пьесу. Мы это уже делали, и с большим успехом. Родителям нравится смотреть, как играют их дети. В последний раз нам позволили провести это в Холле. У них есть замечательный бальный зал, который идеально подходит для этих целей.
— Звучит очень увлекательно.
— Я уверена, что вам будет интересно. Теперь что касается устройства на ночь. Комнаты по необходимости маленькие; когда-то это были кельи послушников, и нам не позволяется ничего изменять в планировке, хотя сэр Джейсон сделал одну или две уступки, чтобы помещение подходило для школы. Например, мы перегородили одну комнату, поскольку она была вдвое больше остальных, и сделали из нее две спальни. Так много людей устроить нелегко. Один большой дортуар был бы нормальнее. Однако сейчас у вас в каждой комнате по две девушки, а поскольку они располагаются более или менее по секциям, я ставлю одну из учительниц ответственной за четыре спальни, то есть за восемь девушек. Ваша комната находится рядом с вашей четверкой. Вы должны удостовериться, что они каждую ночь находятся в своих комнатах. Утром они поднимаются по сигналу колокола и соблюдают порядок.
— Своего рода домашняя воспитательница.
— Именно, за исключением того, что мы все под одной крышей и остальные секции неподалеку. Девушки, которые будут под вашим присмотром, в основном милые, послушные создания. Гвендолин Грей живет в комнате с Джейн Эвертон. Гвендолин — дочь профессора, отец Джейн — промышленник в центральных графствах. Не того же класса, что Гвендолин, но денежный мешок. Я тщательно перетасовываю своих девочек. Джейн будет учиться у Гвендолин, и, возможно, Гвендолин кое-чему научится у Джейн. В соседней комнате — достопочтенная Шарлотта Маккей, ее отец — лорд Бландор. Она живет с Патрицией Картрайт из семьи банкиров. Кэролайн Сангтон, дочь городского импортера, живет с Терезой Херст. Кстати, Тереза большинство каникул проводит в школе. Ее отец выращивает что-то в Родезии… табак, кажется. Иногда нам удается ее отправить к родственникам ее матери, но не всегда; мне кажется, они стараются отделаться от этого, когда могут.
— Бедная Тереза, — сказала я.
— В самом деле. И еще я отдаю вам девочек Веррингеров. Вот это ваша маленькая семья, как я это называю. Я уверена, вы найдете, что все идет гладко. Ну вот, вы закончили свой чай? Тогда я сама отведу вас в вашу комнату. Ваш багаж уже должен быть там, и если вы не слишком устали и хотите осмотреться, я покажу вам Аббатство. Может быть, вы хотите освежиться после поездки? Сейчас мы пойдем в вашу комнату, и вы сможете помыться и переодеться, если хотите, и развесить свои вещи. Потом пройдемся по Аббатству.
— Спасибо. Это будет очень интересно.
— Тогда начнем.
Я последовала за ней по выложенному камнем полу, вверх по лестнице — довольно похожей на ту, которую я уже видела: предательски узкой там, где она касается столба и более широкой в другом конце, с веревкой вместо перил.
Моя спальня была маленькой, с толстыми каменными стенами, наводившими на мысль о холоде, с высоким и узким окном. Мебель составляли кровать, шкаф, стул и стол.
— Вы думаете, что она немного спартанская, — сказала Дейзи. — У меня такая же. Помните, это монастырь, и я внушаю девушкам, что нам выпала честь быть здесь. Теперь я покажу вам, где мы моемся. Мне позволили разделить это на кабинки… большая уступка, уверяю вас. Послушники мылись в этом желобе, который идет вдоль всей секции. Однако вы найдете, что все больше соответствует современности. Я и зеркала поставила. Теперь вы увидели свое жилье и комнаты девочек, которые будут на вашей ответственности. Прислать за вами через полчаса? Одна из горничных приведет вас в мой кабинет, и мы сможем пойти на ознакомительную экскурсию.
Я вымылась, сменила дорожную одежду и повесила вещи в шкаф. Я была довольно неуверенна в собственных ощущениях и возбуждена всем, что увидела. Я чувствовала, что понимаю Дейзи Хетерингтон, уважаю ее, и хотела следовать за ней. С другой стороны, хоть я и находила окружающее невероятно интересным, были моменты, когда оно меня отталкивало — возможно оттого, что прошлое было слишком близко; оно вторгалось в жизнь. Но чего же еще и ожидать на самом деле в стенах монастыря!
Я была готова, когда за мной пришли. Вообразив, как я буду рассказывать обо всем тете Пэтти, когда мы будем вместе летом, я существенно приободрилась. Меня привели пред очи начальницы.
— А! — ее холодные голубые глаза осмотрели меня, и я поняла, что она одобрила мою белую блузку и темно-синюю юбку. — Вот и вы. Теперь я сначала проведу вас по нашему заведению. Если будет время, я дам вам представление об окрестностях, но подробно вы их откроете для себя позже. Здесь у меня есть изображение Аббатства, каким оно было до Ликвидации. Оно было нарисовано лишь в начале нашего столетия, но это хорошая работа по реконструкции, и вы можете сказать, что имея сохранившиеся стены было не так уж сложно все представить. Нужно было лишь немножечко воображения. Наши монахи были цистерцианцами, так что Аббатство построено в их стиле. Видите, оно возведено на берегу потока, который впадает в рыбные пруды. Те, в свою очередь, имеют выход в реку. Мы приблизительно в восьми милях от моря. У нас три рыбных пруда, они соединяются. И здесь еще водится хорошая рыба. Эммет и некоторые другие часто рыбачат, и большая часть нашей рыбы по пятницам происходит из этих прудов. Я думаю, что это очень важная традиция. Вот отсюда вы можете видеть неф и трансепт. Это часовня шести алтарей. Вот дом капитула и домик привратника, и Большой холл… Дом настоятеля, трапезная, кладовые и маслобойня. Вы можете все найти на плане. А мы вот здесь. Теперь… пойдемте? Мы вышли на свежий теплый воздух. По дороге Дейзи делала пояснения. Это была чудесная экскурсия, и я обнаружила, что не могу воспринять все, что вижу; но что я глубоко сознавала, так это печально-задумчивую атмосферу Аббатства — особенно в той части, что стояла без крыши. Казалось сверхъестественным шагать по этим каменным плитам мимо огромных колонн, ставших бессмысленными, поскольку они поддерживали арки и стены, которые ныне были руинами и через которые я могла видеть небо. Я поняла, как люди с живым воображением темными ночами представляют, что слышат звук колоколов и пение монахов. Однако мне еще предстояло увидеть это место без яркого солнечного света. Я могла поверить, что во тьме оно будет жутким, и впервые подумала, было ли мудро со стороны Дейзи Хетерингтон взять под свою школу часть Аббатства? Не лучше ли было бы ей находиться где-нибудь в здоровой сельской местности или у моря, вдоль южного побережья?
Но, конечно, место делало школу уникальной, а именно этого Дейзи и добивалась.
— Вы молчите, Корделия, — сказала она. — Я понимаю. Вы потрясены. Такой эффект оно производит на всех чувствительных людей.
— Девушки… как они относятся ко всей этой древности?
— Большинство из них — легкомысленные создания…
— А учительницы?
— О, я полагаю, некоторые из них удивляются, когда приезжают впервые. Но потом это захватывает их все больше. Они сознают, что им оказана честь.
Я молчала. Прикоснулась к грубой каменной стене и сквозь норманнскую арку посмотрела на небо. Дейзи Хетерингтон похлопала меня по руке.
— Вернемся, — сказала она. — Мы обедаем в семь тридцать.
Обед подавали в трапезной послушников, которая со своим сводчатым потолком и щелями окон, должно быть, оставалась более или менее такой же, как и семь столетий назад.
Дейзи сидела во главе стола и сама выглядела как аббатисса. Еда была отличной.
— Все выращивается здесь, — сказала мне она. — Это одна из наших достопримечательностей. У нас полно места. Старый огород, например, и мы хорошо его используем. У меня два садовника работают полный рабочий день, да еще Эммет помогает. И другие конюхи тоже.
Я могла видеть, что это очень большое заведение. В сравнении с ним Грантли Мэнор казался почти любительским.
За обедом меня представили мадмуазель Жаннетт Дюпон, фрейлейн Ирме Кутчер и Эйлин Экклз, уже прибывшей учительнице живописи. Я могла говорить как по-французски, так и по-немецки, что привело в восторг не только тех, с кем я говорила, но и Дейзи, которая хотя и не рисковала выходить за пределы английского, с удовольствием отметила, что я бегло говорю на обоих языках.
Жаннетт Дюпон было между двадцатью и тридцатью, как мне показалось, и она была довольно хорошенькой; Ирма Кутчер ненамного старше, но казалась таковой, поскольку выглядела довольно строго; я была уверена, что она воспринимает свой пост очень серьезно.
Эйлин Экклз выглядела как типичная учительница живописи с довольно растрепанными волосами и выразительными глазами в свободном платье разных оттенков коричневого цвета с едва заметным ярко-красным: каждым дюймом своего облика она походила на художницу.
Мы говорили о школьных делах, и у меня было ощущение, что не слишком трудно будет влиться в заведение Дейзи. Она сама вела большую часть разговора и все о школе и об особенностях некоторых учениц. Я чувствовала, что по-настоящему во все вникаю.
— Остальные учительницы прибудут завтра или послезавтра. А во вторник вернутся все девушки, которые ездили домой.
Мадмуазель спросила, вернутся ли во вторник сестры Веррингер.
— Конечно, — ответила Дейзи. — Почему нет?
— Я подумала, — сказала мадмуазель, — что в семье смерть… и они останутся дома оплакивать.
— Сэр Джейсон этого не захочет. В школе им будет лучше. Они присоединятся к нам во вторник. С ними будет Шарлотта Маккей. Она проводила каникулы в Холле. Должно быть, ее присутствие там в такое время было очень некстати. Однако я полагаю, семьи знакомы. А теперь я совершенно уверена, что мисс Грант очень устала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49