Но за первым же поворотом по колонне из двух, по обе стороны дороги, подворотен ударили залпы! Юнкера мгновенно рассыпались, залегли, стали отстреливаться. Но им никто уже не отвечал. Враг, дав всего один залп, тут же скрылся.Юнкера постреляли еще некоторое время, переползая с места на место, и, не слыша ответных выстрелов, поднялись на ноги, собрались вместе.— А Мика, Мика где? — спросил кто-то.— Он, кажется, там. Он впереди шел!..Мика нашли лежащим на мостовой. Глаза его были открыты и устремлены в хмурое ночное небо. Лицо было совершенно спокойно, а на губах, в уголках рта, были видны крошки только что съеденного печенья и бусинки варенья. Клубничного...Но его шинель, на груди и ниже, на животе, пузырилась кровью, которая толчками вытекала из раны и, паря, сползала на камни.Мика был уже мертв...— Как же так? — растерянно сказал кто-то.Мишель, стиснув зубы, наклонился и прикрыл покойнику глаза.Такие вот казаки-разбойники!..— И что теперь делать? — растерянно, совершенно по-детски, спросил кто-то. И шмыгнул носом.— Надо бы его в училище отнести.— Не дотащим! — жестко ответил кто-то. — Нам с боем прорываться! Самим бы дойти! Домой его надо, пока мы далеко не ушли.— Да, домой!..Юнкера перехватили, взяли поперек винтовки, бросили на них крест-накрест другие, кто-то, сняв шинель, расстелил ее поверх, сооружая импровизированные носилки. Теплого еще Мика взяли за ноги и за руки, уложили на винтовки и, разом подняв, понесли.Голова Мики при ходьбе моталась из стороны в сторону, норовя соскользнуть с «носилок». «Скоро он закостенеет, и тогда его нести будет легче», — как-то отвлеченно подумал Мишель. Потому что предпочитал думать об этом, а не о том, что сейчас, скоро будет.Они вот только что вышли из квартиры, чтобы несколько минут спустя вернуться назад. С мертвым телом Мики...По лестнице поднимались, задирая винтовки снизу и приопуская сверху, чтобы тело оставалось горизонтальным. Шли молча, вкручиваясь в лестничные марши.Возле двери встали, положили тело на пол, выдернули из-под него винтовки.Кто-то прокрутил барашек звонка.Раздалась трель.— Кто там? — крикнул из-за двери оживленный женский голос. — Ты, Мика? Ты вернулся?.. Ты что-то забыл?Звякнула щеколда.Дверь открылась.На лестнице, толпясь, стояли юнкера. Перед ними на полу на шинели кто-то лежал.— Это — Мика, — сдавленно сказал кто-то из юнкеров. — Простите...— Мика? — не поняла мать. — Где Мика?..Но юнкера, быстро развернувшись, стали прыгать по ступеням вниз, словно только что сотворили какую-то проказу и теперь убегали. Одни. Без Мики!..Они еще не успели добежать донизу, не успели выскочить за дверь, как сверху раздался страшный, долгий, истошный женский крик:— Ми-ика-аа!..Мишель, как и все, бежал, прыгая через ступени, стремясь как можно скорее оказаться на улице. Бежал и думал: «Боже... боже... боже мой!.. Что же будет?!» Глава 51 Не отдавать деньги — грешно!Тем более — дамам!Тем паче — любимым!Но и ее начальникам — тоже!Отдать деньги начальнику, может быть, даже важнее, чем даме, так как он может, обидевшись, уволить ее с работы. Кроме того, если отдать деньги только даме, то это будет форменным мотовством. А если начальнику — то выгодным вложением капиталов, обещающим дивиденды в виде повышения по службе и, может быть, даже тем самым обещанным даме сердца «Мерседесом». Ну или хотя бы подержанным «Фольксвагеном». А что — «Фольксваген», если здраво рассудить, тоже не такая уж плохая машина! По крайней мере, лучше «десятки».В общем, не остается ничего иного, как брать деньги в кредит! Что на Западе совершенно в порядке вещей. Так он там и живет — занимая, чтобы отдать долг, и перезанимая, делая тем новые долги...Но чтобы брать в кредит, нужно иметь солидных поручителей. Которых здесь у него нет.Или иметь какой-то залог — например, недвижимость.Чего у него тоже не имеется.Хотя...У него ведь есть квартира на берегу Москвы-реки с видом на Кремль! Та, что стараниями начальства предоставлена ему во временное пользование административно-хозяйственным управлением делами Президента... Но ведь никто не знает, что во временное, потому что на случай проверки у него имеется фиктивная купчая, а Регистрационная палата при необходимости выдаст нужную, удостоверяющую его право на собственность, бумагу!Так что никто, кроме него и еще нескольких человек, не знает, что эта квартира «липовая», а раз так, то получается, что она как настоящая и ее можно продать или заложить!Нет, продать вряд ли — сделку наверняка заблокируют. А вот помешать ему получить под нее кредит никто не сможет!Конечно, эта его махинация скоро раскроется, но ведь не сразу, а лишь потом, когда он победит! Когда, получив доступ ко второму, что хранится в Гохране, колье, сможет доказать, что оно — фальшивка! А победителей, как известно, не судят!Вот он и выход!С кредитом у Мишеля-Герхарда-фон-Штольца проблем не возникло. Квартира в историческом центре столицы, да в пол-этажа, да с видом на Кремль, была нужна всем! Пусть даже с риском, что кредитор деньги не отдаст. То есть даже лучше, если не отдаст!Так что деньги у Мишеля-Герхарда-фон-Штольца появились.И тут же ушли начальнику Ольги — Георгию Марковичу. Но что такое деньги, когда на карту поставлена честь!Честь Мишеля-Герхарда-фон-Штольца!.. Глава 52 Москву было не узнать...Кругом по первым-вторым этажам выбитые стекла, лавки глядят на улицы разбитыми и разграбленными витринами, сорванные с петель, разбитые в щепу двери валяются тут же, неподалеку. На многих фасадах свежие пулевые и осколочные выбоины — отдельные или длинной пулеметной строчкой. Кое-где улицы перегорожены баррикадами из поваленных, вырванных с корнем фонарных столбов, афишных тумб, скамеек и опрокинутых кверху дном телег. Встречаются неубранные трупы лошадей, случается, что и подстреленных людей. По мостовым ветер несет мусор, под ногами хрустит битое стекло, где-то чадно горят дома, к которым не могут пробиться через баррикады и завалы пожарные машины. Многие парадные зашиты крест-накрест досками. Людей почти не видно. Обыватели, которые в первые дни было высыпали на улицу, попрятались по домам. То тут, то там вспыхивают короткие, ожесточенные бои — трещат, особенно слышные ночью, выстрелы — одиночные и залпами. Все чаще бухает артиллерия...Кто где — не понять. Никаких позиций нет.Но верх, кажется, берут юнкера и кадеты. Они заняли уже почти весь центр, примерно по Бульварному кольцу, захватили Думу, почтамт на Мясницкой, гостиницы «Метрополь» и «Континенталь». Лефортово удерживают 1-й и 3-й кадетские корпуса и Алексеевское военное училище...Все это Мишель узнавал по ходу, пока они пробивались к Арбату. Пересекая Тверскую, заметили бегущих вдалеке рабочих. Те тоже их увидели, рассыпались, стали стрелять. Юнкера залегли, дали залп и побежали в переулок.Ближе к Арбату стали встречаться юнкерские патрули.Наконец добрались.— Вам туда, — указали юнкера.— Спасибо, — поблагодарил Мишель.Арбатская площадь была перекопана вдоль и поперек — повсюду раскисшая, выброшенная из траншей земля, брустверы. Из окопов торчат, поблескивая на солнце, штыки, выглядывают любопытные кадеты. На крыше Александровского училища и «Художественного» установлены пулеметы...— Вам куда?На входе патруль из трех юнкеров и офицера. Проверяют документы. Мишель предъявил подписанную Керенским бумагу. Ему козырнули, пропустив внутрь.В здании училища форменный переполох: туда-сюда снуют вооруженные юнкера, тащат какие-то ящики, мешки с песком, катят по коридорам пулеметы. Лица усталые, осунувшиеся, но все оживлены, радостны.— Вы слышали — наши только что Манеж взяли!— Скоро всю Москву очистим!— Кто всем этим командует — не понять!Мишель заметил на лестнице какого-то, в возрасте, генерала, бросился было к нему.— Это, милостивый государь, не ко мне, — отмахнулся тот от него. — Я здесь тоже случайно. Вам бы полковника Трескина сыскать надобно, он здесь белыми силами командует.Белыми? Почему белыми?.. Уж не из-за белых ли повязок на рукавах? Запущенное кем-то слово как-то быстро прижилось, уже привычно звуча в речи...— Где мне найти полковника Трескина?..Нашел-таки, с трудом пробился.Полковник, навалившись животом на составленные столы, быстро чертил что-то на карте. В дверь то и дело вбегали вестовые с докладами.— От командира второй роты капитана Суконина срочный пакет!..Пакет брали, вскрывали, быстро прочитывали, нанося на карту новые значки.— Надо бы ему подкрепление послать...В углу монотонно бубнил чей-то голос:— Вы, голубчик, переоденьтесь в штатское платье и теперь же, не откладывая, езжайте в Тверь в кавалерийское училище, пусть выступают походным порядком на Москву...Кое-как Мишель к полковнику со своей бумагой протиснулся.— Что вам требуется?— Мне бы нескольких солдат, чтобы Кремль проверить, — сказал Мишель.— Эк хватили! Кремль-то пока у большевиков. Засели там — черта с два их без артиллерии выкуришь! Нам бы парочку батарей!..— Что ж мне делать? — растерянно спросил Мишель.— Ждать! Впрочем, если вы желаете... Теперь собирается отряд для штурма Кремля, так вы можете с ним... Сидорчук!— Я!— Сопроводи господина...— Фирфанцева, — напомнил Мишель.Отряд формировался во внутреннем дворе — вновь прибывших кадетов, студентов и гимназистов по-быстрому вооружали и сводили в роты, ставя над ними командиров. Но костяк был из юнкеров, которые, составив винтовки в козлы, спали прямо на земле, подстелив под себя шинели. Некоторые подсовывали под щеки ладони, отчего во сне напоминали малышей.Мишель присел подле них, невольно слушая чей-то восторженный рассказ.— ...Патронов по пол-обойме на винтовку осталось — чем воевать?.. Два брата-корнета вызвались боеприпасы достать. Оделись по-"товарищески", настукали на машинке «мандат» и требование на четырнадцать тысяч патронов из складов Симонова монастыря и отправились туда. Бьют себя в грудь и по столу кулаками, требуя у большевиков, владеющих складом, выдачи патронов, уверяя, что присланы «товарищами» откуда-то из-под Красных ворот, где, мол, ведут неравный бой с белогвардейцами. Добиваются получения ящиков с патронами, грузовика и провожатого! Доехав до Крымской площади, этого провожатого сбрасывают и торжественно въезжают в расположение, везя с собой ящики...Наконец прозвучала команда.— Господа юнкера!..Юнкера проснулись, повскакивали на ноги, выстроились как на смотр, подравняв носочки. За ними, вразнобой, встали студенты. Сбоку, прикатив, поставили рядком пулеметы — пять со снятыми щитками «максимов».— Господа!.. Выступаем через пять минут.— Всем получить боеприпасы.— Командиров прошу ко мне!..Все разом пришло в движение. С принесенных деревянных ящиков сбили прикладами крышки, ссыпая в подставленные пригоршни и фуражки винтовочные патроны. В отдельной очереди получали гранаты.— Господа, господа, мне недодали! — обиженно кричал какой-то гимназист.Получившие патроны вставали в строй.Роты, извиваясь серыми змеями, вытягивались в ворота.— Ша-агом...арш!..Мишель тоже встал в последний ряд, между каким-то студентом и кадетом. Кадет — совсем еще мальчик — был напряжен и торжественен, он старательно тянулся и впечатывал каблуки в мостовую, отчего его большие оттопыренные уши вздрагивали.«Черт знает, кто у них воюет! — удивлялся, косясь на него, Мишель. — Где же офицеры, солдаты, наконец?!»На площади разделились на несколько колонн.Рота Мишеля быстрым маршем спустилась к храму Христа Спасителя и, обогнув его, залегла, окопавшись вдоль набережной Москвы-реки.Меж зубцов стены иногда мелькали какие-то неясные фигуры, но никто не стрелял ни с той, ни с другой стороны. Наверное, штурм должен был случиться не здесь.Лежали долго, зябко кутаясь в пальто и шинели. С мокрой земли, пробирая до самых костей, тянуло холодом. Известно ничего не было... Наконец где-то справа, со стороны Красной площади, донеслись звуки боя — частая перестрелка, взрывы ручных гранат.Но все быстро стихло.Скоро прибежал запыхавшийся юнкер.— Наши-то на площади на солдат-двинцев наткнулись, потребовали оружие сдать, а те — ни в какую. Так пришлось стрелять! Человек пятьдесят их на месте положили!..Ночью было тихо. Юнкера, сменяя друг друга, бегали греться в ближайшие подъезды и к кострам, которые разложили под Каменным мостом, наспех разломав несколько заборов.Назавтра все ожидали большого боя.Но никакого боя так и не случилось, потому что «назавтра» стало известно, что Кремль пал. Без боя.Все радостно потянулись на Красную площадь.Мишель, упросив командира выделить ему в подчинение нескольких гимназистов, поспешил вперед.— Ах Рябцев, ах умница!.. — рассказывал ему на ходу молоденький кадет.— Кто такой Рябцев? — переспросил Мишель.— А вы разве не знаете?.. Командующий войсками Московского округа. Он ведь что удумал — он коменданту Кремля Берзину объявил, что Военно-революционный Комитет арестован и весь город теперь в его руках, пообещав, что, если тот сдаст Кремль, распустит всех по домам! Так большевички поверили — открыли Боровицкие ворота!..И верно, Боровицкие ворота были настежь!Мишель вошел в них, и никто его не остановил.Он прямиком прошел к Арсеналу, где под охраной юнкеров толпились солдаты, человек, пожалуй, пятьсот — почти весь сдавшийся гарнизон Кремля. Все они были без оружия и без ремней. Кто-то сидел на земле, кто-то стоял, переминаясь с ноги на ногу.Солдаты в большинстве своем были в возрасте, годясь охранявшим их юнкерам в отцы, отчего поглядывали на них насмешливо.— Кто они? — спросил Мишель у какого-то офицера.— Кажется 56-го пехотного полка, — ответил тот. — Сплошь — мужичье!..Хотя такие мобилизованные из деревень мужики на фронте были лучшими солдатами — воевали, как хозяйство вели: спокойно, обстоятельно, что ни скажешь — сделают.Мишель подошел ближе. Краем уха услышал разговор.— Чего нас держать-то здесь, народ смешить?.. От-пущать надо-ть, коли обещали! — спокойно рассуждал пожилой солдат.— И то верно! — поддержали его.— Слышь-ка, парень, чего молчишь? Как тебя звать-то? — спросил солдат, обращаясь к близко стоящему юнкеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34