— Мы рады приветствовать... — разогнавшись, издалека забубнил он. Но, увидев откуда вылез господин, сразу поскучнел и спросил: — Ты куда, блин, вперся-то?! Ты чего — слепой, не видишь, что здесь служебная стоянка? Давай-ка — отсюда!..— А я, как раз — сюда! — ответил господин, вытаскивая из «Жигулей» фотомоделистого вида блондинку.Парковщик напряженно смотрел на синюю «шестерку», на костюм и штиблеты господина, которые стоили больше машины, на которой он приехал, и смотрел на повисшую на его руке блондинку, которая должна была стоить дороже «Жигулей» и костюма вместе взятых.Что-то здесь было не так.— Мы рады вас видеть, — скороговоркой пробормотал парковщик.Черт их знает, этих «новых русских», может, они опять чудят! А может, выпендриваются... Для них «Жигули» — экзотика большая, чем какой-нибудь привычный им «Лексус» или «Ягуар».— Прошу! — предложил Мишель-Герхард-фон-Штольц даме пока только руку. Чтобы поддержать ее, не столько физически, сколько морально.Ольга, хоть и бодрилась и изображала, как могла, светскую львицу, но чувствовала себя неуютно. В отличие от своего кавалера, прожигавшего лучшие годы своей жизни в самых престижных казино Старого и Нового Света, где чувствовал себя лучше, чем рыба в воде.— Смелее, девочка! — прошептал Мишель. — Это ведь не зубной кабинет!Они поднялись по лестнице.Справа был зал спорт-пари, где игроки, потея, наблюдали по телевизору за ходом спортивных игр, надеясь выиграть пару соток на чужих голах.Туда они не пошли. Пошли — влево.Мишель обменял три тысячи занятых у Ольги долларов на разноцветные — черные, зеленые, розовые — фишки. Он не сел сразу за стол — походил, посмотрел, где какая идет игра. Он искал место, которому сегодня благоволит фортуна. Есть такие.Пожалуй, здесь...Стол был лоховский — сразу, по игрокам и ставкам, видно, но он Мишелю понравился.Он сел, быстро разбросав по номерам фишки.Ольга с удивлением наблюдала за Мишелем, который чувствовал себя здесь совершенно как дома. Как у нее дома. Потому что как он чувствует себя у себя дома, она не знала.— Сплит!.. Каре!.. — зазвучали какие-то мудреные заклинания.Дилер крутнул барабан, по которому запрыгал, заскакал, закрутился шарик.Игроки смотрели на него напряженно, во все глаза, что-то шепча, хрустя пальцами и шумно сглатывая слюну. Мишель-Герхард-фон-Штольц на стол вовсе не глядел — он лениво осматривался вокруг...Нет, это не Монако и даже не Монте-Карло, это гораздо хуже. Интерьеры... Столы... Все новенькое, с иголочки, все блестит и пахнет свежим лаком. Будто в «Макдональдс» зашел! Наверное, новизна здесь считается признаком хорошего тона и свидетельством богатства. Хотя все строго наоборот! Хорошие столы — стопятидесятилетние столы, за которыми играли еще Габсбурги, — за ними себя ощущаешь по-иному. А здесь... просто забегаловка какая-то!.. А уж публика... Как здесь можно играть приличному господину... Ни за что бы сюда не пришел, когда бы не крайняя необходимость...Шарик начал замедлять ход. И Мишель, казалось, не глядя на него, вдруг небрежно бросил на один из секторов фишки, сказав:— Вуазан.— Ставки сделаны, господа...Шарик остановился... И дилер пододвинул Мишелю гору фишек. Что тот, кажется, воспринял как нечто само собой разумеющееся.— Мы выиграли — да? — азартно спросила Ольга. Разве это выигрыш...Мишель бросил фишки на зеро-шпиль.И снова выиграл.Подле стола стали останавливаться болеющие зеваки.— А можно я... можно — мне? — зашептала Ольга, дергая Мишеля за рукав. И глаза ее горячечно заблестели.Мишель пододвинул ей несколько фишек.— Куда, на какой номер ставить? — с видом заговорщицы спросила Ольга.— На какой хочешь, — улыбнулся Мишель, — но если желаешь выиграть, ставь туда, куда я.И тут же негромко, но так, что все услышали, сказал:— Комплит, — бросив на один из номеров все имеющиеся у него фишки.И Ольга поставила туда же.Дилер раскрутил барабан. Мишель с интересом наблюдал за Ольгой, которая, приоткрыв рот, следила за шариком, словно желая его пришпилить к нужной цифре. Раскрасневшаяся, с блестящими от азарта глазами, она была прелестна!Шарик остановился.Над столом повисла гробовая тишина.Ей бы хорошего косметолога и парикмахера, да достойную, не фабрики «Большевичка», одежду... — размышлял Мишель.— К-ха!.. — сказав кто-то, — К-ха, к-ха!..А?.. Что?..Все, выпучив глаза, смотрели на господина в белом костюме, который только что сорвал банк, взяв максимально возможную ставку!— Мы выиграли, да? — с надеждой спросила Ольга.— Кажется — да, — ответил Мишель.— Много? — горячим шепотом спросила Ольга. — Сколько?— Так — пустяки. Что-то около сорока тысяч.У Ольги аж дыхание перехватило.— Долларов?!! — тихо ахнула она.— Ну не рублей же...— Ухты!..— Я же говорил тебе — я никогда не проигрываю, — скромно напомнил ей Мишель. — Я везучий человек.— Очень? — игриво улыбнулась, повиснув на его руке и глядя на него огромными, полными любви глазами, Ольга.— Нет, — серьезно ответил ей Мишель. — Не очень, а — очень-очень-очень!..До полуночи Мишель-Гёрхард-фон-Штольц выиграл еще что-то около пятисот тысяч, долларов... естественно. И их же проиграл...Вначале ему «пёрло», и он сгребал к себе горы фишек. Уже не там, не в «лоховском» зале, а в VIP, где минимальные ставки начинались со «штуки» — ну то есть с тысячи долларов.Он легко и непринужденно, не меняя выражения липа, выигрывал и красиво, глазом не моргнув, — проигрывал. Он был великолепен! Просто ему «не попёрло». Он поставил на комплит номеров и проиграл. Потом на комплит сикслайнов и вновь проиграл. Потом на орфа-лайнс — и тоже. Но, конечно, это были временные неудачи, потому что ему всегда везло. Очень. Вернее — очень-очень!— Зеро-шпиль.Мимо!— Вуазан.Опять мимо!Дурацкий шарик опять попал не туда — попал на тиэр.Но ничего, это не страшно. Теперь он поставит на комплит и отыграет все обратно.— У тебя есть деньги? — обратился Мишель к Ольге.— Сколько? — спросила та.— Хоть сколько-нибудь?..— Есть, — растерянно прошептала Ольга, копаясь в сумочке и доставая из нее мятые банкноты — что-то около двух тысяч рублей.— Давай все, что есть! — потребовал Мишель, чуть не выдирая у нее из рук деньги.Он чувствовал, он знал наверняка, что если сейчас сядет за стол, то вернет все. Вернет — втрое! Главное, что играть нужно непременно теперь, потому что полоса невезения должна вот-вот кончиться.— А как мы доедем домой? — робко спросила Ольга.— Что? — переспросил, не услышав ее, Мишель.— У нас бензина почти нет. Нам надо хоть немного на заправку оставить.— Милая, о чем ты?.. Обратно мы поедем на «Лексусе», — заверил ее Мишель. — Сразу же, утром и купим. Я здесь, неподалеку, видел автомагазин...Из казино под самое утро их выперла охрана. Взашей. Потому что Мишель-Герхард-фон-Штольц обзывал их негодяями и мошенниками и лез в драку, требуя вернуть его деньги. Хотя бы три тысячи долларов!..В машине он подавленно молчал. И после, когда они толкали «жигуль» во двор, потому что в нем закончился бензин.Да, как-то неудобно получилось...— Это ничего, это не страшно, — успокаивала Мишеля, прижимаясь к нему, Ольга. — Хорошо, что я вчера успела продукты купить. А послезавтра у меня зарплата. Выкрутимся как-нибудь...С продуктами — может быть. Может, и выкрутятся.А вот как быть со всем прочим?.. Глава 48 Поезд стоял почитай шестой час! Кондукторы куда-то бегали, проснувшиеся пассажиры, накинув на себя верхнюю одежду, поднимая воротники шуб и шинелей, выходили на площадки и, свешиваясь наружу, всматривались во тьму.Никто ничего толком не знал. И до того-то чуть не по часу торчали подле каждого столба, опаздывая уже больше, чем надень, а тут и вовсе встали!— Почему стоим?— Не иначе крушение! Вишь, погода-то какая!И впрямь — погода была дрянь! Мимо окон, мелькая и залепляя стекла, неслись струи дождя вперемежку с мокрым снегом. На площадках вмиг наметало сугробы, которые тут же оседали, тая. Это был первый, ранний снегопад.— Надо бы к паровозу сходить, машиниста спросить! — предложил кто-то.Два офицера, ловко спрыгнув со ступенек и набросив на головы башлыки, пошли вдоль вагонов вперед, в голову поезда, скоро растворившись в дождевой круговерти. Но тут же вернулись.— Ну что, что машинист-то говорит?— Ничего не говорит, — махнули руками офицеры. — Нет его. И паровоза тоже!Паровоза не было! Вовсе! Впереди поезда, за первым вагоном, был лишь заносимый мокрым, липнущим к шпалам снегом путь. Уж и рельсов местами не было видно.— А где паровоз-то?Кондукторы ничего вразумительного ответить на этот вопрос не могли.— Не было такого-с, чтобы здесь паровоз отцепляли! Никогда-с!— Надо бы на станцию идти...На станцию вызвались пойти все те же два офицера и увязавшийся с ними Мишель. Шли вдоль вагонов, утопая в грязи и снегу, ориентируясь на тусклый, сочившийся из окон небольшой сторожки свет.— Черт его знает что! — ругались офицеры. — Снег некому чистить! Паровоз пропал! Кругом бардак!..Кое-как дошли, причем Мишель изрядно промерз и набрал в обувь воды и грязи. Долго стучались в запертую изнутри дверь. Злые офицеры, не стесняясь, пинали в нее ногами.— Открывай!Открыл какой-то заспанный, в мятой железнодорожной форме, господин.— Чего колотите?! — недовольно спросил он. Но заметив офицеров изменил тон: — Чего изволите?Офицеры, бесцеремонно отодвинув его, ввалились внутрь в жарко натопленную каморку. Стали без стеснения стряхивать с шинелей капли воды, разбрызгивая ее вокруг по полу.— Паровоз где? — рявкнул один из них.— Какой паровоз? — не поняв, переспросил железнодорожник.— А вот я тебе, сукин сын, сейчас в рожу суну, так враз все вспомнишь! — рявкнул один из офицеров, сгребая железнодорожника за грудки.Фронтовые привычки давали себя знать. Офицеры, привыкшие поднимать нижние чины в атаку мордобоем и матами, давно утратили свой лоск, переняв речь и манеры простонародья. Да и не те это были офицеры, что вступали в войну, другие, выслужившиеся из низов. Те, прежние, разбросали свои кости на полях сражений от Карпат до Вильно.Испуганный железнодорожник, клацая зубами, стал искать и торопливо натягивать на себя одежду.— Сей момент. Сейчас все узнаем.Выбежал из сторожки.Офицеры по-хозяйски уселись на лавку, закурили, стали о чем-то негромко, изредка смеясь, переговариваться. Скоро прибежал железнодорожник.— Велено перецепить паровоз на другой состав.— Кем велено?— Не могу знать! — испуганно заморгал железнодорожник. — Кажись, телеграф пришел из Москвы.— Тогда другой давай! — потребовали офицеры.— Никак не получится — другого нет. У нас и паровозного депо-то не имеется — тока на узловой станции.Тьфу ты, дьявол! Хоть ори на него, хоть тормоши, хоть душу из него вовсе вытряси, все одно паровозу взяться неоткуда!— Как появится паровоз — сразу цепляй его к нам, — предупредили офицеры. — Смотри у нас!..— Сделаю, как есть все сделаю! Первый же паровоз ваш будет! — залебезил железнодорожник.Снова вышли в дождь и снег, побежав в тепло натопленных вагонов.Быстро приехать в Москву не удалось...На этом, махоньком, где следующие из Петрограда поезда никогда не останавливались, разъезде они стояли чуть не сутки. Все это удивляло, хотя опоздания случались и ранее, и все чаще и чаще. В железнодорожном ведомстве нарастал разброд, поезда выбивались из расписания, уголь не подвозился или был из рук вон плох, деповские рабочие бастовали, отказываясь ремонтировать паровозы, поездные бригады загоняли поезда в тупики.Империя продолжала рушиться, хотя в это еще никто не верил и того не осознавал, считая, что это лишь мелкие недоразумения в отдельно взятом железнодорожном ведомстве. Хотя очень скоро опоздания на сутки и недели и самозахваты поездов никого удивлять уже не будут...Наконец к полудню следующего дня на станцию втянулся какой-то грузовой состав. Совершенно очумелые пассажиры постановили идти, требовать паровоз себе. Не век же здесь стоять!— Нам нужен паровоз! — потребовали они.— Никак нет. Никаких паровозов пока не предвидится.— Как же нет, когда вот он стоит! — указали начальнику станции на дымящий за стрелкой, пускающий пар паровоз.— Его взять никак невозможно, потому как это воинский эшелон! — объяснил тот.— Так что ж нам, не ехать, что ли?!— Ничего не могу-с сделать!— Да и черт с ним — возьмем сами! — азартно предложил кто-то.Несколько офицеров побежали к паровозу.— Отцепляй! — крикнули они.— Не могу, не было такого распоряжения! — покачал головой высунувшийся из окна чумазый машинист.— А вот мы сейчас тебя!..— Да чего его спрашивать, сами отцепим!Кто-то, нырнув меж тендером и вагоном, полез к сцепке.— Эй, парень, не балуй! — крикнул растерявшийся машинист. — Слышь-ка!Но к нему в кабину, хватаясь за поручни, с двух сторон уже ловко карабкались какие-то офицеры.— Цепляй паровоз вон к тому составу, — показали они. — А то мы тебя ненароком пристрелим.Пугали, конечно. Пока — пугали. Хотя скоро, очень скоро станут и стрелять!Опасливо косясь на озверевших офицеров, которые вторые сутки не могли добраться до места назначения, машинист подчинился силе.Скинули сцепку. Помощник вкруговую замахал рукой...А от хвостового вагона, придерживая рукой фуражку, торопясь и спотыкаясь, бежал начальник эшелона, за которым едва поспевали два солдата с болтающимися за спинами винтовками.— Господа, господа, что вы делаете? Так невозможно, так нельзя! — кричал он на ходу.Но его уже не слушали.Паровоз, прокручивая ведущие колеса, бежал за стрелку.Ну что ж ему, стрелять, что ли? И в кого?.. В пассажиров, среди которых полно старших офицеров. Начальник эшелона лишь рукой махнул...Все это было отчаянно и весело! Паровоз подогнали к вагонам, набросили сцепку, но никуда все равно не поехали, потому что семафор был закрыт.— Куда, куда ехать-то?! — кричал, указывая вперед на опущенный семафор машинист. — Может, теперь нам навстречу литерный идет?Снова побежали к начальнику станции, но тот лишь развел руками.— Может, пути размыло, может, чего еще... Надо бы дрезину выслать, чтобы поглядеть.Но никакой дрезины на станции тоже не было.— Что ж такое? — сокрушался начальник станции. — Отродясь такого не бывало, чтобы двадцать часов кряду ни единого поезда не было!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34