Мучительно долго длится время между действием кошмара и моментом, когда он, надеюсь, забудется, – и я лежу, думаю о Викторе. Такое вот обычное утро.
Я оглядываю комнату. Франклин ушел. Вещи вокруг наводят на меня тоску, они как будто демонстрируют мое жалкое существование, какая это все скукотища: пишущая машинка – ленты нету; мольберт – нет холста; книжная полка – без книжек; чек от папы; билет на самолет в Сан-Тропе, который кто-то сунул мне в ящик; записка о том, что «Родительские выходные» отменяются; новые стихи, которые я пишу, – скомканные у кровати; новый рассказ, который оставил Франклин, под названием «У Сатурна есть глаза»; полупустая бутылка красного вина (это Франклин приобрел; «Джордан», чересчур сладкое), которое мы пили вчера вечером; пепельницы; сигареты в пепельницах; размотанная кассета Боба Марли – от всего этого тоска невероятная. Я делаю попытку вернуться к кошмару. Не удается. Гляжу на винные бутылки на полу, на пустую пачку «Голуаз» (это Франклин курит; экая поза). Не могу решить – то ли за вином потянуться, то ли за сигаретами или же радио включить. В полном недоумении я выбираюсь в коридор, внизу из общей комнаты доносятся басы регги. Уже, должно быть, день, но тут до меня доходит, что времени половина пятого.
Я ухожу от Франклина. Я сказала ему прошлой ночью, перед тем как мы пошли спать.
– Ты шутишь? – спросил он.
– Нет, – ответила я.
– Накурилась? – спросил он.
– Это к делу не относится, – сказала я.
Потом мы трахались.
Пол
Я подумывал принять душ еще раз, или уложить волосы, или позвонить Шону, или подрочить, или занять себя еще чем-либо, когда услышал, как кто-то пытается зайти в номер. Я встал рядом с дверью и услышал, как моя мать и миссис Джаред о чем-то лопочут.
– О Мими, помоги же мне с этим чертовым замком, – занудила моя мать.
– Господи Иисусе, Ив, – услышал я визгливый голосок миссис Джаред. – Где посыльный?
Я подбежал к кровати, распластался на ней и сунул подушку под голову, стараясь выглядеть естественно. Выглядел я смешно и тихонечко поднялся.
– Черт подери, Мими, это не тот ключ. Попробуй открыть другой номер, – послышался приглушенный дверью, недовольный голос матери.
Она постучалась в дверь, позвала:
– Пол? Пол, ты там?
Я не знал, стоит ли что-нибудь отвечать, потом понял, что, пожалуй, стоит, и произнес:
– Да? Кто там?
– Это твоя мать, бога ради, – сказала она раздраженно. – А кого ты еще ждешь?
– Ой, – сказал я, – привет.
– Ты не мог бы помочь открыть дверь? – взмолилась она.
Я подошел к двери и повернул ручку, пытаясь ее открыть, но мать каким-то образом намудрила и заперла ее снаружи.
– Мама?
Будь терпеливым, терпение.
– Да, Пол?
– Ты заперла дверь. Молчание.
– Я?
– Ты.
– Подумать только.
– Почему бы тебе ее не открыть? – предложил я.
– Ох. – Наступила тишина. – Мими, подойди сюда. Мой сын говорит мне, что я должна отпереть дверь.
– Здравствуй, Пол, дорогуша, – сказала миссис Джаред через дверь.
– Привет, миссис Джаред, – крикнул я в ответ.
– Похоже, дверь закрыта на ключ, – прокомментировала она.
Я подналег на нее еще раз, но дверь не открывалась.
– Мама?
– Да, дорогуша?
– Ключ в замке?
– Да. А что?
– Почему бы тебе не повернуть его, скажем, налево? О’кей?
– Налево?
– Ну да, а что?
– Попробуй, Ив, – попросила миссис Джаред.
Я перестал тянуть дверь. Раздался щелчок. Дверь открылась.
– Дорогой! – завопила мать, как будто совсем рехнулась, и пошла мне навстречу с вытянутыми руками.
Выглядела она, собственно, неплохо. Может, чересчур макияжа, зато она сбросила вес и вырядилась по полной программе, бижутерия звякала по всей комнате, но все было элегантно – не вычурно. Ее темные волосы – темнее, чем я помнил, – были изящно подстрижены, что чрезвычайно ее молодило. Или, может, такое впечатление создавали глаза или подтяжка век, которую она сделала прошлым летом, перед тем как мы поехали в Европу.
– Мам, – произнес я, стоя, не двигаясь. Она обняла меня и сказала:
– Как же давно мы не виделись.
– Пять недель?
– Это же так долго, дорогой.
– Не слишком.
– Поздоровайся с миссис Джаред, – сказала она.
– Какой ты симпатичный, Пол, – произнесла миссис Джаред и тоже обняла меня.
– Миссис Джаред, – сказал я.
– Такой большой, учится в колледже. Мы так тобой гордимся.
– Он такой красивый, – произнесла моя мать, подошла к окну, открыла его и помахала рукой, выгоняя клубы сигаретного дыма.
– И высокий, – сказала миссис Джаред.
Да, и трахался с твоим сыном, думал я.
Я присел на кровать, удержался, чтобы не закурить, и скрестил ноги.
Моя мать заспешила в ванную и моментально стала причесываться.
Миссис Джаред сняла туфли, присела напротив меня и спросила:
– Скажи мне, Пол, почему на тебе столько черного?
Стюарт
Я поужинал и принял душ, после чего ко мне зашли друзья на вино, и мы все вместе устроили вечеринку с окрашиванием волос. Пока они монополизировали ванну и мыли волосы в раковинах, я прошел через коридор к комнате Пола Дентона и долго так и стоял – слишком нервничал, чтобы постучаться. Я прочитал записки, которые ему оставили на двери, затем протянул руку. Собирался пригласить его к себе и накурился как следует для храбрости. Вначале я постучал тихонько, а когда ответа не последовало, постучал сильнее. Когда же никто не открыл дверь, я – в смущении, но и с облегчением – ушел. Сказал себе, что поговорю с ним на вечеринке; именно тогда я и собирался к нему подкатить. Вернулся к себе в комнату, Деннис сидел на моей кровати. Его волосы были все еще мокрыми и свежевыкрашены в рыжий, он просматривал новый номер «Войс» и слушал мою кассету Брайана Ферри. Я провел с ним прошлую ночь. Я молчу. Он говорит:
– Пол Дентон в жизни не будет с тобой спать.
Я ничего не говорю. Просто напиваюсь еще больше, делаю музыку громче и приодеваюсь, чтобы присунуть.
Пол
– Как долетели? – спросил я.
– Просто жуть, – выговорила миссис Джаред. – Твоя мать познакомилась в бизнес-классе с совершенно бесподобным норт-шорским доктором, который летел на родительский уик-энд в Браун, и знаешь, что сделала твоя мать? – Тут миссис Джаред заулыбалась, будто шаловливая девчонка.
– Нет. – Мне уже совсем не терпелось.
– Ну же, Мими, – застонала моя мать, выходя из ванной.
– Она сказала ему, что не замужем! – воскликнула миссис Джаред, встала и заняла место моей матери в ванной, закрыв за собой дверь.
Никакой тишины быть не должно, поэтому моя мать спросила меня:
– Я говорила тебе про машину?
– Да.
Я слышал, как мочится миссис Джаред. Застеснявшись, я заговорил громче.
– Да. Да, ты говорила. Кажется, ты в самом деле рассказала мне про машину.
– Типичный случай. Все это так типично. Я встречалась с доктором Вандерпулом, и мы вдвоем ехали на ланч в «На Девяносто пятой» и…
– Погоди-ка. Доктор Вандерпул? Твой психиатр? – спросил я.
Она снова начала причесываться и переспросила:
– Психиатр?
– Извини, – сказал я. – Врач.
– Да. Мой врач. – Мать странно на меня посмотрела.
– Ехали на ланч? – напомнил я ей.
– Да, – сказала она.
Я вывел ее из равновесия. Она стояла озадаченная.
– Мне казалось, это случилось у «Неймана», – произнес я, уже забавляясь, но, какого черта, разница-то какая?
– Нет. Почему же? – спросила она, по-прежнему причесываясь.
– Ладно, проехали.
Я забыл, что меня больше не должны веселить такие вещи. В смысле, меня не было-то всего три года, верно? В туалете раздался звук спускаемой воды, меня передернуло, и, оглянувшись на телевизор, я притворился, что миссис Джаред вообще не ходила мочиться.
– Ну… – Мать глядела на меня, словно я был полный извращенец. Совсем с приветом.
– Продолжай, – подгонял я, – рассказывай.
– Ну, – продолжила она, – я вышла из его офиса, и ее не было. Вообще не было. Ты можешь поверить?
– Типичный случай, – сказал я ей.
Просто притворись, что она не сумасшедшая, и все пройдет гладко.
– Да. – Она прекратила причесываться, но продолжала смотреть в окно.
Посыльные принесли чемоданы – все восемь. Все правильно. Конечно же, выходные в Бостоне – восемь чемоданов на двоих. Восемь единиц багажа: четыре чемодана от Луи Вуитона – моей матери и четыре от Гуччи – миссис Джаред.
– Как учеба? – спросила моя мать, после того как оставила чаевые посыльным (которые вовсе не были секси, вопреки намекам миссис Джаред на их привлекательность).
– Отлично, – сказал я.
– Занятия, – напомнила она себе, – как твои занятия?
– В порядке.
– На какие ты ходишь? – спросила она.
Я точно ей это уже говорил, выдавал список по телефону по крайней мере раз пять.
– Занятия. Обычные занятия. Мастерство. Импровизация. Постановка. Занятия. Драма.
– Как поживает твой очаровательный приятель? Майкл? Монти? Как его там? – спросила она, расстегивая один из чемоданов и просматривая содержимое.
Я поверить не мог, что она учинила такую подставу. Ей отлично было известно его имя, черт побери, но я не мог злиться, так что расслабился и выдохнул его имя:
– Митчелл. Его зовут Митчелл.
– Да. Митчелл. Именно.
– Как он? – сказал я.
– Да, как он?
– Отлично.
Я снова забеспокоился по поводу Шона. Шон на вечеринке. Шон кого-то трахает. Кого? Эту девчонку, которая оставляет записки у него в ящике? Или хуже… что, если он пошел домой с Раймондом, или Гарри, или Дональдом? Что я здесь делаю?
– Когда Ричард приедет? – спросил я, меняя тему.
– Не знаю, – прошептала моя мать, неожиданно заволновавшись. – Мими?
– Я бы сказала – в районе шести, – вымолвила миссис Джаред. – Я сказала ему, что мы забронировали внизу столик на девять, так что он знает, когда здесь надо быть.
Что я здесь делаю? Мать хочет поговорить со мной ни о чем. Это такая хитрость, чтобы затащить меня сюда, чтобы она могла нудить о том, как я одеваюсь, ем, курю, живу, и бог знает о чем еще. Мать и миссис Джаред переезжают в другую комнату.
– Эту комнату мы оставим для вас, мальчики, чтобы вы могли поговорить, ну и вообще…
Звучит зловеще и подозрительно. И что же я здесь делаю?
Я гляжу на книжку «Источник» на телевизоре – напоминание о Майкле? Монти? Смотрю мультик. Мать и миссис Джаред на пару заглатывают секонал и начинают суетиться по поводу своих вечерних нарядов. Я смотрю мультики, матерю Шона и заказываю в номер выпивку – решил набухаться, не затягивая.
Шон
Напившись еще на ужине, я принялся искать Лорен. Ее нигде не было. Я искал ее после того, как мы с Гетчем, Тони и Тимом упромыслили Вули-хаус. Я искал ее после того, как надел тогу. (Потому как я в Досужей комиссии, я должен надеть тогу, но сверху я накинул кожаную куртку, и в целом выглядит клево.) Я даже искал ее комнату, бродя по кампусу в темноте, пытаясь вспомнить, в каком доме она жила. Но было слишком холодно, так что я забил на это и стал смотреть телик в общем корпусе и вместо поисков выпил еще пива. Я не понимал, что сказать ей, когда найду. Просто хотелось ее видеть. И, думая о ней в таком ключе, обыскавшись ее повсюду, я пошел обратно к себе и подрочил, предаваясь грезам о ней. Это было нечто абсолютно спонтанное, что-то, от чего невозможно было удержаться. Ну, как когда проходишь на улице мимо красотки, на которую не можешь не взглянуть, не можешь удержаться, чтобы не свистнуть, – так она тебя волнует, такую возбуждает похоть. Вот что я чувствовал по отношению к Лорен – тога моя вздыбилась, пока я лихорадочно трогал себя в темноте. Что ей нравится? – думал я.
В голове роились вопросы: безумствует ли она во время секса, легко ли кончает, фрикует ли по поводу орального секса, не возражает ли, чтобы парень кончил ей в рот? Потом я понял, что не буду спать с девчонкой, если она не будет этого делать. Еще я не буду спать с девчонкой, если у нее не бывает оргазма со мной или она вообще не может кончить, потому что какой тогда смысл? Если не можешь сделать так, чтобы девчонка кончила, зачем вообще париться? Это всегда казалось мне приличным, как справиться о здоровье в письме.
Пол
Звоню Шону. Кто-то подходит к телефону в Буте.
– Да? – Чувак явно обкурен.
– Можно поговорить с Шоном Бэйтменом? Он, кажется, живет наверху, – говорю я.
– Да. – Очень долгая пауза. – Если он спит, разбудить его?
– Да. Пожалуйста.
С этого идиота станется – он, может, и в самом деле спит.
Смотрю на себя в зеркало и отворачиваюсь. За соседней дверью то ли мать, то ли миссис Джаред принимает душ. Все так же работает телевизор. Я дотягиваюсь и убавляю звук.
– Да? Алло? – Это Шон.
– Шон?
– Да? Кто это? Патрик?
– Патрик? Какой еще Патрик, черт подери? Нет. Это Пол.
– Пол?
– Да. Помнишь меня?
– Нет. Надеюсь, ты по делу, – говорит он.
– Просто хотел узнать, что происходит, – говорю. – Кто такой Патрик?
– Нет, Пол. Не в этом дело. Что ты хотел?
– Ты спал?
– Нет, конечно же, я не спал.
– Что ты делаешь?
– Вот-вот на вечеринку собирался двинуть, – говорит он.
– С кем? – спрашиваю я. – С Патриком?
– Что?
– С кем? – снова спрашиваю я.
– Мне показалось, ты об этом уже спрашивал, – говорит он.
– Ну и?
– С человеком, который оставлял записки у меня в ящике, – говорит он, громко хихикая.
– Вот как? – спрашиваю я, поднимаясь.
– Нет. Господи, ты звонишь проверить, с кем я иду на вечеринку? – орет он в трубку. – Ты болен!
– Я подумал… просто ты мне очень ярко… вспомнился.
– Говеный ты психолог, – говорит он, успокаиваясь.
– Прости, – говорю я.
– Ничего. – Мне слышно, как он зевает.
– Так… с кем ты идешь-то? – спрашиваю я через какое-то время.
– Ни с кем, ты, идиот! – орет он.
– Я просто пошутил. Успокойся. Шуток не понимаешь? – спрашиваю я. – Неужели у людей с Юга нет чувства юмора?
Возникает долгая пауза, и потом он говорит:
– Есть, когда рядом юмористы.
– Отлично, Шон. Пять баллов.
– Рок-н-ролл. Решай вопрос, – бормочет он.
– Да уж… – Я стараюсь рассмеяться. – Решаю.
– Слушай, я иду на вечеринку, о’кей? – в итоге произносит он.
– Ну…
– Увидимся на следующей неделе, – говорит он.
– Но я вернусь в воскресенье, – говорю я.
– Точно. В воскресенье, – говорит он.
– Прости, что позвонил, – говорю я.
– В воскресенье. Покеда. – Он вешает трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34