– Нет, разве что требую эту кость, когда мы тянем жребий.
– А какая твоя небесная руна?
– Пустая. – Грен обернулся с озорной усмешкой. – Я родился в двойное новолуние. – Он широко распахнул свои поразительно голубые глаза. – Рожден, чтобы быть повешенным, так они сказали.
– Кто сказал?
– Ну что, Песочный ушел искать хорошенькую шейку для той цепочки? – злорадно усмехаясь, вмешался Сорград.
– Когда я уходила, он укладывался спать. – Я посмотрела на Сорграда. – Это был щедрый жест.
Он ухмыльнулся в мерцающее пламя.
– Я бы заплатил еще два раза по столько же в благородных монетах за этакое развлечение. И теперь мы знаем, как заткнуть магу рот. – Он полез в карман и надел на палец изумрудное кольцо-печать. – Что поставишь против этого, если я скажу, что завтра утром какая-то девица будет щеголять в том ошейнике, а у Песочного появится упругость в походке?
– Никаких ставок. – Я покачала головой. – Следи за тем, с цепочными браслетами, – прошептала я на ухо Грену, прежде чем вернуться к Салкину и его друзьям.
Я села у кожаного квадрата.
– У него нет небесного знака, Рузия, он родился в новолуние обеих лун.
Девушка пробормотала что-то на Лесном языке, и я вновь прокляла свое невежество.
– Что это означает? – спросила я.
– Это… предвещает несчастье, – изрекла Рузия, положив конец расспросам.
Что это – только суеверная чепуха или некое знание, разделяемое древними расами?
– А что могли бы руны рассказать обо мне?
Девушка вручила мне палочки с вызовом в глазах.
– Положи их, как я тебе скажу, и мы поглядим, а? Не смотри на них, не выбирай, просто клади.
Я взяла у нее руны и небрежно провела пальцами по гладкому дереву, отполированному от долгого употребления. Насколько я могла определить, там не было никаких мелких зазубрин или выемок, которые расскажут опытным пальцам куда больше, чем может увидеть глаз.
Рузия смотрела на меня в упор.
– Сначала одну, поперек, – приказала она, – теперь две под ней, снова поперек, и под ними еще три в ряд.
Я сделала, как было велено.
– Остальные – по одной на углах треугольника. Нет, указывающими наружу, вот так.
Я выпрямилась.
– Ну, что они говорят?
Рузия подняла первую палочку, которую я положила, и показала мне символ на ее основании.
– Ты родилась под защитой солнца.
– Верно, – кивнула я, дивясь тому, что первой оказалась именно небесная руна.
– Второй ряд говорит о твоем характере. – Девушка посмотрела на верхние символы, обращенные ко мне. – Молния – значит ты считаешь себя творческой натурой, Зефир – везучей. – Она посмотрела на другую сторону палочек. – Какой видят тебя другие люди? Шторм говорит о том, что они находят тебя тяжелым человеком, склонным к несогласию. Источник? Они думают, что ты многое скрываешь.
Я улыбнулась. Пусть-ка попробует прочесть то, что я скрываю под моей веселой беззаботностью, если хочет.
Рузия подняла палочки, чтобы увидеть руны, обращенные лицом к коже.
– А эти говорят о твоей истинной сущности. Куранты звучат для смелости, решительности. Арфа – это знак ремесла, искусства, сноровки.
Стало быть, эта девушка хорошо разбирается в людских характерах, даже при кратком знакомстве. И новости о приезжих обегают любую деревню, как собака с костью в зубах. Несомненно, Рузия весь день прислушивалась к сплетням.
– А что остальные? – Я указала на нижний ряд из трех палочек.
– Это твоя мать, ты сама и твой отец.
– Продолжай.
Посмотрим, расскажет ли Рузия что-нибудь существенное о моих родителях.
Она показала мне Сосну, первую из рун на верхних гранях, смотрящих на меня.
– Твоя мать сильная, как это дерево, но достаточно гибкая, чтобы выдержать бурю.
Да, сколько раз я видела гнев моей бабушки, падающий как летний гром, и хотя моя мать оставалась пассивной, в конечном счете она сопротивлялась ее ярости.
– Но есть и несчастье там. Лес. – Рузия нахмурилась, глядя на следующую руну в ряду. – Это к находчивости, но также к потере. Или к тому, чтобы потеряться самой. Дальше идет Тростник, это к податливости, но также к слабости.
Я удержала на лице маску вежливого интереса, стараясь не вспоминать, как мать то жаловалась на судьбу, обремененную внебрачным ребенком менестреля, то кляла себя за трусость, что не ушла вместе с ним. Но ведь любую комбинацию рун можно истолковать так, чтобы высечь отклик из любой жизни, верно?
– Я слышала, что с этими символами связываются и другие черты, и их много, – деликатно промолвила я. – Тормалинцы называют Тростник символом Дрианон для верности в браке. В Каладрии он означает шепот Аримелин, несущий сны.
– Рузия всегда знает, какой смысл применять. – Йефри словно удивилась, что мне понадобилось спрашивать.
Остальные горячо закивали.
Рузия посмотрела на меня долгим взглядом, прежде чем заняться рунами на противоположных гранях.
– Для твоего отца: Волк – это честолюбие, но также неутоленный голод. Дуб – это сила, живучесть, но также упрямство, пустота. Лосось – это путешествие, плодовитость. – Она слегка улыбнулась. – Но также и принуждение, перевешивающее все прочее. Мы можем остановиться, если хочешь, – предложила девушка.
Она прекрасно знала, что мой отец был странствующим музыкантом, не требовалось никакой изобретательности для этих так называемых откровений.
Я развела руками.
– Раз начали, пойдем до конца.
– Хорошо.
Она подняла руны, чтобы посмотреть на спрятанные символы на нижних гранях.
– Как их ребенок, ты имеешь Гору – выносливость и дальновидность, но это еще и руна одиночества. Олень – это символ быстроты и отваги, но он может означать, что ты бежишь от того, чего боишься. Море – это могущество, спрятанные глубины, но также и отсутствие направления.
Мой взгляд не дрогнул.
– Руны говорят правду о твоем рождении и семье, верно? – вмешалась Гевалла.
Я медленно вдохнула, прежде чем ответить.
– В общем, да.
– Тогда давай посмотрим, что содержит твое будущее. – Салкин подвинулся ко мне вплотную.
Я улыбнулась, чуть обеспокоенная, но теперь я вряд ли могла уйти.
– Не только будущее, – Рузия указала на три оставшиеся палочки, лежащие в углах, – но и прошлое, и настоящее.
Учитывая диковинные события, в которые я угодила полтора года назад, любое истолкование, которое хоть немного приблизится к истине, может означать, что это больше, чем праздничный фокус.
– Руны, смотрящие от тебя, – твое недавнее прошлое, – объяснила Рузия. – Огонь – это новая страсть, может, даже истинная любовь. – Она улыбнулась мне, и я неожиданно ухмыльнулась. – Орел – это знаки или предзнаменования, путешествие.
Я кивнула.
– Барабан – раскрытые тайны, разрыв с чем-то… – Она выглядела неуверенной.
Я ухитрилась сохранить беспечный вид.
– Я много путешествую, все верно. Возможно, они имели здесь недостающую пятую. Рузия посмотрела на три руны, обращенные ко мне.
– Ашал…
– Что? – усомнилась я. – Мы называем это северным ветром.
– Инородцы многое утратили. Посмотри на руну, это ветер, дующий с гор. Это Ашал, холодный убийственный ветер, который сходит с высот в холодные дни зимы. – Рузия была серьезна. – Противоположный Тешалу, тому, что вы называете Зефиром, теплому ветру с южных морей, приносящему дождь и жизнь, – рассеянно добавила она и замолчала.
– Так что означает Ашал для моего настоящего? – напомнила я.
Рузия немного встряхнулась.
– Это либо судьба, либо что-то отсутствующее. Ты что-то ищешь? Метла – это забота о чем-то или, может, благословение? Тишина, ну, это могло бы быть истиной либо изучением… – Она выглядела откровенно сбитой с толку.
– Мы с магом пришли изучать Лесные песни, – подсказала я.
– Это твои руны, не его, – резко возразила Рузия и снова замолчала, озадаченно глядя на символы.
– Так что насчет будущего Ливак? – Салкин придвинулся так близко, словно жаждал участвовать в моей ближайшей судьбе.
Рузия неохотно подняла руны.
– Равнины. Это жизнь, больше того, бесконечность, вечность. А может быть, просто наследство. – Она пожала плечами. – Рог – это вызов, важное известие, но оно может быть и хорошим, и плохим, возможно, предупреждение. Земля – это удача, тяжелая работа, какое-то великое событие. – Теперь она говорила быстро, проводя рукой по волосам. – Ты узнаешь, когда Руны откроют сезоны, но это – могущественные руны, расклад говорит о чем-то важном.
Ну разумеется, узнаю. Легко найти правду в таких смутных обобщениях, если искать ее. Но как насчет полетов фантазии девушки, которые попали неуютно близко к цели?
Рузия снова выглядела озабоченной.
– Ты собираешься идти дальше, да? Если ты привлечешь бурю на свою голову, я бы предпочла, чтобы это случилось где-то в другом месте.
Она абсолютно убеждена в истинах, открытых рунами, поняла я. Кого же она обманывает, себя или меня?
– Дай мне, – протянула руку Гевалла. – Хочу узнать, должна ли я путешествовать за пределы леса этим летом. – Она положила шесть палочек в два ряда, по три в каждом. – Положительные символы в верхнем ряду – причины, по которым я должна путешествовать, отрицательные в нижнем – причины, по которым мне не стоит этого делать, – объяснила она.
– Это только для путешествий? – спросила я.
– Или для любого вопроса, где ответ должен быть «да» или «нет», – в первый раз заговорил Нинед.
Он смотрел на Геваллу с надеждой, и я прислушалась, чтобы понять, не пытается ли он тем или иным способом влиять на ее чтение рун, когда они вшестером обсуждали символы и их уместность по отношению к собственным желаниям Геваллы, ее семье, и что путешествие могло бы означать для нее и для других. Похоже, Нинед не навязывал никакой определенный курс, и все они, казалось, воспринимают это очень серьезно. Перестав следить за напряженной дискуссией, я вытащила из кармана свой собственный мешочек рун и высыпала на ладонь кости с вырезанными в каладрийском стиле знаками.
– Нельзя раскладывать руны дважды в один день. – Рузия подняла голову. – И они все равно тебе не помогут, если ты в них не веришь.
Я еще немного посидела, думая о разных символах и толкованиях, которые Рузия давала им, и мысленно прикинула, какова вероятность того, что те руны лягут на те места и на ту сторону. Затем перебрала все основания для правильных догадок Рузии. Имела она больше, чем четыре пятых, на своей чаше весов?
Меня вдруг охватила усталость. Воспоминания о давно позабытых годах и людях выбили меня из колеи.
– Спасибо, что поделилась своим искусством, – улыбнулась я Рузии, – но это был долгий день. Желаю всем доброй ночи.
– Я провожу тебя. – Салкин вскочил, не замечая огорченного взгляда Йефри.
Я не нуждалась в рунах, чтобы угадать его намерения. Когда мы пробирались по лесу и глаза привыкали к мраку после света костра, он взял меня за руку, чтобы помочь перешагнуть через упавшее дерево. Затем по-дружески обнял за плечи. Когда я не возразила, красавчик опустил руку мне на талию и притянул меня ближе. Активная жизнь Леса сделала его мускулистым и гибким. Я положила свою ладонь на его пальцы – они были сухими и шершавыми. Холодный белый лунный свет сочился сквозь еще не распустившиеся деревья. Он выщелочил все цвета, разбросав вокруг резкие чернильно-черные тени.
Салкин остановился, повернулся ко мне лицом и поцеловал меня, сперва мягко, потом с возрастающей страстью. Я смаковала незнакомую пряность его губ, и ответный жар запылал в глубине моего существа. Открыв глаза, я увидела, что глаза юноши закрыты, напряженность на его лице углублялась с каждым вздохом. Салкин прижал свои бедра к моим, и я ощутила его настойчивость, которая отвечала моей собственной потребности.
Вырвавшись, я отступила на шаг и положила руку на его широкую грудь. Тонкие рыжеватые волоски курчавились под моими пальцами в открытом вороте его туники.
– Я не думаю…
Салкин сжал мою руку, и я почувствовала вожделение, бьющееся под теплой скользкостью пота.
– Нет? – разочарованно спросил он.
– Скоро мы отправимся дальше, – медленно проговорила я. – Я не хочу оставлять между нами незаконченное дело, поэтому лучше не начинать его, ты согласен?
Несмотря на кое-какие из моих девических эскапад, Халкарион любезно решила не бросать звезду мне на голову за эту ложь, и я подкупающе улыбнулась Салкину.
– Давай будем просто друзьями, ладно?
Слышать из своих уст речи, достойные героинь Ниэлло, было уже чересчур, и я порадовалась теням, прячущим мою улыбку. Мужчины с сильным характером принимают отказ – охотно или нет, – но очень немногие потерпят, чтобы над ними смеялись.
Салкин тяжело вздохнул.
– Я провожу тебя до порога, – буркнул он угрюмо, выдавая свою молодость.
– Мне видны отсюда костры становища. – Я покачала головой. – Возвращайся и наслаждайся. Уверена, Йефри будет рада тебе, – добавила я, не удержавшись.
– До завтра.
Он поцеловал меня с решимостью, которая сулила дальнейшее преследование, и вернулся в тисовую рощу.
Я зашагала к кольцу домов. Настроение мое было нелепо приподнятым, но когда я нырнула в нашу суру, готовая поделиться шуткой, там никого не оказалось. Куда ушел маг? Ожидая, что мой покой вскоре нарушат, я выбрала самое мягкое и красивое одеяло и закуталась в него. Но вот становище затихло, а никто из моих спутников так и не вернулся, и я почувствовала себя немного уязвленной. Нет, любопытство и мимолетная прихоть – это еще не повод брать в свою постель молодого мужчину, даже такого соблазнительного, как Салкин, твердо заявила я себе. Пусть я была безответственной в прошлом, и хотя ничего плохого из этого не случилось, во всяком случае, для меня, теперь обстоятельства изменились. Кроме того, Райшед меня избаловал, и от пиликанья второсортного скрипача я только больше стану скучать по нему. Ни с кем из предыдущих любовников мне не было так хорошо, как с Райшедом, а ведь мне в отличие от большинства респектабельных девушек есть с кем сравнивать, призналась я самой себе. Но никакая хандра не сократит лиги между мною и Райшедом, поэтому и не стоит хандрить.
Так что насчет маленькой игры Рузии в скороговорку?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68