Сидел одиноко он, вырезая по дереву ловко,
И задержалась она, чтоб он не скучал один.
Юноша Талагрин как-то шел на охоту,
Воздухом ароматным допьяна напоен,
И сквозь осенних листьев яркую позолоту
В лунном свете увидел танцующую Халкарион.
Тотчас Халкарион страсть его разделила,
Об руку с Талагрином она беззаботно шла,
Покуда арфа Тримона зиму не возвестила,
К вечнозеленым пихтам деву не увлекла.


Великий Лес, 13-е поствесны

– Благодарю за превосходный ужин.
Сорград поклонился Альмиар с непревзойденным изяществом, взмах его облаченной в бархат руки игнорировал грязь, пачкающую янтарную ткань. Заходящее солнце пробилось сквозь листву и заиграло на вышивке его камзола.
– Не стоит благодарности, – ответила женщина, немного смутившись.
– Чтобы утолить голод, довольно хорошей кухарки, но чтобы усладить нёбо, требуется работа мастера.
Сорград вещал, как один из тех тормалинских князьков, за которыми, должно быть, таскается Райшед, и я подавила усмешку. Я знала братьев в те времена, когда у них на двоих было трое штанов, три рубахи, две куртки и один потрепанный плащ.
– Да, спасибо. – Я посмотрела на свою миску из яблоневого дерева. – Помочь тебе вымыть посуду?
– Нет. – Альмиар забрала у меня миску. – Если я приглашаю вас есть у моего очага, я не жду, чтобы вы отрабатывали свой ужин.
Я улыбнулась: по мне, это весьма цивилизованный обычай.
– Хочу проведать Зенелу. Встретимся у нашего…
– …круглого дома, – подсказала Альмиар, – суры, на языке Народа.
Она сложила все миски в одну, широкую, в которой раньше лежали зеленые листья, одни знакомые мне, другие – нет, но все довольно вкусные. Подавались они к мясу старого зайца. Порезанное на кусочки и тушенное в глиняном горшке, оно было щедро приправлено травами и покрыто сочным слоем жира. Даже моя мать при всей своей строгости не стала бы критиковать кухарку за подачу такого блюда к столу. Однако я не думаю, что Народ все время питается столь сытно: судя по виду этих людей, им не каждый день удается набить животы.
Мы пошли к нашей суре. Сидя кружком, Лесные жители ели у дверей своих домов. Мне стало интересно, каким должно быть множественное число этого слова. Означает ли оно становище в целом? Я очень мало знала о Народе, чью кровь разделяла, не так ли?
Грен дожевывал лепешку.
– Обычно я не питаюсь листьями.
Я усмехнулась.
– Тогда привыкай.
Сорград разглядывал соседнюю с нашей суру.
– Как по-твоему, они давно обосновались здесь? Тот заяц, к примеру, висел сколько положено.
Я обратила внимание на вытоптанную землю между домами и отсутствие валежника под ближайшими деревьями.
– Достаточно давно, чтобы приносить дрова издалека.
Сорград пожал плечами.
– Итак, что теперь? Ты опять хочешь взяться за песни? Я уже поведала братьям о своем открытии.
– Книга еще у Фру, и, думаю, не стоит его торопить, пусть возьмет из нее все что хочет. Без него нам бы не видать такого гостеприимства. – Я почесала голову, нащупывая засохшую в волосах грязь. – Может, найдем поблизости трактир, поглядим, как идет игра и кто, напившись, будет самым неблагоразумным?
– И этим трактиром будет тот, что в десяти днях ходьбы назад по тракту?
Мы с Сорградом печально улыбнулись.
– Все ведут себя дружелюбно. Думаю, еще несколько дней, и мы могли бы задавать более очевидные вопросы.
Я посмотрела на маленькие жилища – их двери открыты каждому, кто захотел бы войти. Лесные жители кажутся очень доверчивыми. Или у них просто нечего красть? Ведь свои драгоценности Народ стремится носить на себе.
– Все, что узнали маги, говорит о том, что эфирная магия пришла от древних племен.
– Кого ты стараешься убедить? – пренебрежительно фыркнул Грен.
Когда мы проходили мимо дома целительницы, вышел Фру, за ним пахнуло распаренным чабрецом.
– Как Зенела? – спросил Грен, опередив меня на мгновение.
– Ориал уверена, что она поправится, – радостно сообщил менестрель. Он пошел рядом с нами и откинул вверх оленью шкуру, которая закрывала вход в наше жилище. – Кто-нибудь видел сумку Зенелы?
Мы покачали головами.
– Ее унесла река.
Я нырнула внутрь и, помешав костерок, подложила дров, чтобы дать нам и тепло, и свет. По крайней мере Народ строит эти укрытия достаточно давно, чтобы освоить вентиляцию для своих костров, а то я боялась, что мы прокоптимся, как угри на палочке.
– Чего хочет эта девица? – поинтересовался Сорград.
– Драгоценности, – нехотя признался Фру.
– Драгоценности? – Мне показалось, что я ослышалась. – Девчонка едва не утонула, вся закутана в Дрианон знает что, воняющее припаркой, и хочет прихорошиться на случай, если кто-то вдруг заглянет?
– Не в том дело. – Голос Фру стал жестким. – Ты поняла б это, если бы знала что-нибудь о Народе, чья кровь течет в твоих жилах.
– Это совершенно ни к чему, – отрезал Сорград.
– Нет, все правильно. – Я скрыла неожиданную боль от слов менестреля. – Зачем ей драгоценности?
Пламя костра плясало, и на лицо Фру ложились резкие тени.
– Зенела хочет пожить среди Народа.
– Но она не Лесной крови, – с сомнением возразил Сорград.
– Это не преграда. – Глаза Фру были скрыты в темноте, но голос звучал немного застенчиво. – Она увлеклась балладами и сказаниями, особенно романтическими.
Ну и дура. Я сохранила бесстрастный вид. Еще одна глупая девчонка, ищущая любви в совершенно неподходящих местах, – не моя забота.
– А драгоценности?
– Среди Народа так заведено, что мужчины дарят женщинам, которым они… гм… покровительствуют, некие презенты из золота или серебра. – Деликатность Фру была опровергнута его широкой усмешкой. – Если женщина носит драгоценности, это значит, что она готова принять предложение, и обычно считается, что чем опытней женщина, тем лучшей женой она станет.
Грен похотливо ухмыльнулся.
– И каков действующий тариф для благосклонности?
– Вы инородцы, не понимаете, да? – Фру покачал головой. – Не имеет значения.
Интересно, какой вывод сделали женщины из того факта, что я не ношу никаких видимых драгоценностей?
– Думаю, мы могли бы что-нибудь найти. – Я многозначительно взглянула на Грена.
Фру кивнул, но без особой надежды.
– А где Узара?
– Его пригласили ужинать с Рэвином, – объяснила я. – Ты поел?
Менестрель кивнул.
– С Ориал. Ты знаешь, что должна ответить на эту любезность у своего очага?
Так вот она, ловушка, во всей этой веселой щедрости.
– Советую тебе поразмыслить над этим, – повернулась я к Сорграду.
– С чего ты взяла, что я буду стряпать? – возмутился он.
– Ты же сам говорил, что я не могу вскипятить воду, не залив костер.
Фру встал.
– Я тоже хочу повидать Рэвина.
Он ушел, захватив лютню с груды ярких одеял, которые мы получили от разных соседей.
– Увидимся позже. – Теперь я повернулась к Грену. – Ладно, так что мы сняли с тех парней на пони, что могло бы обратить на Зенелу внимание красивого молодого самца, вышедшего испытать свои рога?
Грен задрал рубаху, размотал с талии кусок полотна и развернул его.
– Не знаю, где они охотились, но пожива оказалась богатой.
Я поднесла брошку с аметистом ближе к костру.
– Вридская работа, ты так не думаешь? – Я передала ее Сорграду, который лучше меня разбирался в драгоценностях.
– Почти наверняка. Я бы сказал, они работали на Озерной дороге. – Сорград изучал ожерелье. – Возможно, спускались от Битарна. Оно сделано в Озерном краю, как и то кольцо с узором из листьев.
Я взяла серебряное кольцо.
– Зенеле оно было бы почти впору. И раз уж нам не пришлось по-настоящему трудиться, чтобы добыть это, почему бы не отдать ей пару вещиц?
– Назови мне хоть одну уважительную причину, кроме очевидной, – воспротивился Грен.
– Соргрен, девочка хворает и воняет чесноком! И ты же сам сказал, что не интересуешься ею, – напомнила я горцу.
– То было раньше, когда она играла в барыню, – парировал Грен с блеском в глазах. – Теперь сапог на другой ноге.
– Нам нельзя портить отношения с этими людьми, – доказывала я, – если хотим узнать нечто такое, что можно превратить в деньги и преимущество.
– Мы поможем Ливак снискать почет у Д'Олбриота, а он убедит Драксимала отозвать своих псов. – Сорград устремил на брата строгий взгляд.
– Ты ведь не хочешь следующие пять лет своей жизни томиться в солурской деревне, нет?
Я надеялась, что отказ благородного дворянина не сделает из меня лгунью. Пожалуй, Райшеду будет всего сподручнее затронуть эту тему. Он может поговорить с эсквайром Камарлом, который медленно, но верно продвигается вперед среди остальной своры, пресмыкающейся ради благосклонности Главы их Дома.
Грен притворился, будто обдумывает это.
– Нет, я предпочитаю города покрупнее и ближе друг к другу и женщин пониже ростом и не таких ограниченных.
– Ты можешь навести мосты здесь, если у тебя будет что предложить в знак твоего уважения, – наставлял брата Сорград.
Грен засмеялся.
– Так как мы поделим это? Несколько вещичек для девочки, а остальное на троих? Как я понимаю, наш маг не утруждает себя подобными пустяками?
– Не думаю, что его стоит утруждать, – согласилась я.
Сорград быстро рассортировал трофеи на три кучки, равные по ценности и содержанию. Он отложил в сторону золотую цепочку, кольцо с лиственным узором и медный браслет с полированным янтарем.
– А это для Зенелы.
– Боюсь, это припишет ей больше опыта, чем она может предъявить, – заметила я.
– Мяу, – ухмыльнулся Сорград.
Услышав снаружи шаги, я сгребла свою долю и торопливо сунула в карман. Тень упала на порог, Узара поднял дверную занавеску.
– Я вам не помешал?
– Ты хорошо поел? – Я небрежно поправила куртку, чтобы скрыть оттопыренный карман.
– Да, очень славно. – Узара оглядывал нас с легким подозрением.
– Ты умеешь готовить? – поинтересовался Сорград, опережая его вопросы. – Твоя магия простирается до мирских дел?
– Вообще-то простирается, но мои таланты относятся главным образом к земле, а не к огню и связанным с ним навыкам, – осторожно ответил Узара.
– Ты говоришь, что огненные маги – хорошие повара? – вмешалась я, заинтригованная.
– Как правило, – кивнул Узара.
– Тогда ты будешь командовать, когда придет время отблагодарить этих людей за ужин, который они нам устроили, – твердо решил Сорград.
Грен встал.
– Пойду навещу Зенелу, – молвил он с хищной улыбкой и ушел.
– Она сама виновата, – пожал плечами Сорград. – Зачем корчила из себя недотрогу? Скажи Грену, что он не может чего-то иметь, и это его только раззадорит. Грен лишь ждал случая усыпить ее бдительность.
– Ты прав, – согласилась я.
– Так о чем вы только что говорили? – Узара перевел взгляд с меня на горца.
– Ты знал, что Лесные девушки ожидают драгоценностей в обмен на свою благосклонность? – спросила я мага.
– Нет, я этого не знал.
Даже в свете костра была видна краска, залившая его высокие скулы. Узара никогда не заработает на жизнь игрой, если румянец будет так легко его выдавать.
Сорград понял что-то, чего я не поняла.
– Кто-то строил тебе глазки?
– Две молодые женщины выразили интерес к моей магии. – Узара пытался изобразить безразличие, но потерпел неудачу.
– Твоей магии? – с деликатным скептицизмом переспросил Сорград.
– Да. – Узара откашлялся. – Кажется, они действительно заинтригованы ею, не то что те недоверчивые крестьяне. – Мага все еще терзала обида.
Сорград бросил серебряную цепочку из звеньев в форме ромбиков, и Узара поймал ее с удивительной легкостью.
– Держи, будет чем оживить глаза девушки, когда дашь ей вкусить своих талантов. – Его намек был так же очевиден, как свинья в мантии жреца.
– Я не устраиваю торжества по случаю редких побед, но все же спасибо, – холодно ответил Узара.
– У тебя кто-то есть там, в Хадрумале, или… – заколебалась я, – …у тебя те же пристрастия, что и у Шива?
– Прошу прощения? – Маг выглядел шокированным. – Нет, нет, мои… пристрастия – к женщинам, когда я решаю потакать им. И у меня нет ни с кем особых отношений, хотя тебя это вряд ли касается.
Я подняла руку.
– Я не хотела тебя обидеть.
– Изучение магических дисциплин в Хадрумале оставляет мало времени для всяких развлечений. – Неприступность Узары помимо его воли казалась жеманством.
– К тому же – маленький город, поэтому ты не гадишь на собственном пороге? – усмехнулся Сорград. – Почему бы не погулять здесь, пока есть возможность? Какая-нибудь девочка могла бы поделиться тем, что знает, если ты покажешь ей… свое колдовство. – Он встал и смахнул грязь с камзола. – Если я сумею привести себя в приличный вид, то пойду и посмотрю, так ли этот Народ искусен с рунами, как утверждает молва.
Как только Сорград ушел, я повернулась к Узаре:
– Где ты пропадал весь день?
– Разговаривал с Рэвином и прочими. – Маг вздохнул. – Здесь собрался Народ из горсти отдельных родов, если не больше. Ты это знала? Это не семья в обычном смысле слова. Зимой эти люди оседают где-то, работая вместе сезон-другой. А приходит весна, они разделяются, создают новые союзы и идут дальше. Одни остаются со своей кровной родней, другие вливаются в разные группы, непрестанно путешествуя с ними. Никто из них не имеет понятия о доме. Некоторые были с Рэвином весь летний период, другие присоединились к нему прошлой осенью, этой весной и даже в последние несколько дней.
– Все растет, все изменяется: бутон, цветок и плод, – вспомнились мне давние слова моего отца, и я сама не заметила, как произнесла их вслух. – Прости. Так в чем суть?
– Я действительно не понимаю, как здесь можно узнать что-либо ценное, – с сомнением произнес Узара. – Судя по тому, что мне удалось выяснить, тут нет преемственности родства, или обычая, или истории. Я целый вечер сидел с Рэвином и еще тремя мужчинами, обсуждая паводки и прочие катаклизмы в здешних краях. Даже когда они соглашались по поводу какого-то особого происшествия, у них были разные версии событий. Как мы определим, что в этих рассказах прибавление, упущение или просто выдумка?
– Мы здесь не для того, чтобы писать новую главу в Анналы Кола. Мы ищем любое знание, спрятанное в песнях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68