Десять курантов, означающих закат и конец дня, вплыли через заднюю дверь, и я выбранила себя за потакание своим слабостям.
– Передай Фру, что я зайду завтра, – остановила я слугу и сунула ему пару медяков за труды.
Вернувшись в «Лунный Лебедь», я нашла Сорграда в пивной мирно ужинающим с магом.
– Где Грен? – Я пододвинула табурет.
– Добавляет Келти румянца, пока не начался маскарад. – Сорград налил мне вина.
– Как ваши успехи на бегах?
– Неплохо, – ухмыльнулся горец. – Никто из букмекеров не знал твоего парня, так что он смог прикинуться невинным простачком. Мы делали безумные ставки и забирали их деньги.
Узара скромно улыбнулся.
– А где вы добыли сведения о лошадях? Встретили кого-то из наших знакомых?
Проведя всю зиму в Коле, братья никак не могли знать о текущих достижениях местных коневодов. Сорград весело кивнул на мага.
– Наш добрый друг рассказал нам все о состоянии земли под травой, и когда лошади показывали свой аллюр, и когда они бежали. А когда мы присмотрелись к ним и Грен определил, какие животные любят мокрую землю, а какие – сухую, у нас появилось преимущество, чтобы снизить риск.
Грен всегда хвастался тем, что может понять мысли лошади по выражению одной ее морды. А по-моему, такая длинная, волосатая и негибкая морда не может иметь выражения, если только лошадь не прижала уши, потому что вознамерилась тебя лягнуть.
Я посмотрела на Узару, прищурив глаза.
– Планир не одобрил бы это, не так ли?
– Верховный маг понимает, что мне, возможно, придется использовать мои таланты несколько неортодоксальным образом, дабы продвинуть наши изыскания. – Узара мягко улыбнулся, потянувшись за хлебом.
Вчера он пел совсем другую песню.
– А как твои дела?
– Я нашла менестреля, который мог бы представить нас полезным людям. – Я позволила себе выразить немного сомнения. – А что у вас?
Сорград покачал головой.
– Пусто. Видели пару горцев на петушиных боях, но они были с Харкуасом.
Я скривилась, взяла себе ломтик Сорградова хлеба и положила на него кусок вяленой рыбы, которую горец тщательно очищал от костей.
– Что вы делали на петушиных боях?
– Песочный сказал, что хочет снова прогуляться по домам гильдий, и велел нам идти и развлекаться.
Сорград улыбнулся Узаре, но маг не восстал против своего нового прозвища. Что-то тут явно нечисто.
– Этот Харкуас – важная птица? – Узара посмотрел на каждого из нас по очереди.
– Это один из крупнейших негодяев в этом городе, – объяснила я. – Каждый, кто работает с ним, будет таким же фальшивым, как приветствие ростовщика. Это не тот человек, с которым мы хотим путешествовать.
– Закажи себе еду на кухне, моя девочка, – проворчал Сорград, отодвигая от меня тарелку. – Нет, эта пара выглядела совсем свежей, оба принаряжены и бросаются в глаза, словно отрезанный палец.
– Значит, Харкуас выпотрошит их, как неоперившихся голубей с голубятни, еще до конца праздника. – Я зачавкала кресс-салатом, который стащила с тарелки Сорграда.
– А есть другие горцы в городе? – спросил Узара. Сорград покачал головой.
– Очень мало. Только самые крупные долы могут позволить себе обойтись без нескольких рабочих рук, чтобы доставлять товары в такую даль. При всей прибыли, которую можешь извлечь, ты столько времени тратишь на дорогу…
Движение у двери оборвало его речь. Оглянувшись, я увидела Резу, спешащего к нам.
– Ниэлло велел передать тебе это, как только ты придешь. – Парень вытащил дважды сложенную и запечатанную записку из кармана потрепанной куртки, которая была ему слишком велика.
Прежде чем сломать сургуч, я поманила мальчишку-слугу.
– Садись, Реза, выпей.
Он улыбнулся мне щербатым ртом – наследием постоянных побоев и голода, которые были его уделом, пока Ниэлло не вытащил его из канавы. Я подмигнула Резе, но мое хорошее настроение испарялось по мере того, как я разбирала неумелые каракули Ниэлло, украшавшие обратную сторону какого-то древнего маскарадного диалога.
– В чем дело? – Сорград изучал мое лицо так же внимательно, как я – пергамент.
– Вы с Греном влипали в какие-нибудь неприятности сегодня после полудня? – небрежно спросила я.
Сорград беззаботно покачал головой.
– Нет.
– И Грен все время был с тобой?
– Пока мы не вернулись сюда и он не увидел Келти, поправляющую у него под носом свои подвязки, – ухмыльнулся Сорград. – Грен не из тех, кто придирается к жирному гусю.
Я медленно кивнула.
– Ниэлло пишет, что здесь была Стража и задавала вопросы. Кажется, они хотят поговорить с парой горцев по поводу взбучки, которую они устроили каким-то стражникам.
Узара открыл рот, и если б я могла дотянуться, я бы пнула его под столом, чтобы молчал.
– Могут возникнуть осложнения? – Тон мага был одновременно вежливым и примирительным.
Я постаралась не выдать своего облегчения, что он не усомнился в словах Сорграда.
– Честно говоря, да. Ниэлло не стал бы напрягать свои мозги этим, – я помахала запиской, – если бы не думал, что дело серьезное.
– Они чуть не разнесли всю сцену, искали, не прячется ли кто под ней, – добавил Реза. – И перетряхнули все наши корзины с костюмами.
Я положила руки на стол.
– Если их людей избили, Стража будет загребать всех, кто подойдет под описание, раздавая им пинки для полного счастья. Так здесь заведено, как, впрочем, и везде. В другое время года мы могли бы нанять адвоката и оспорить это дело в суде, добыть свидетелей, которые поклялись бы за нас. Келти, например, убедила бы судью, что Грен весь день не покидал ее постели. – Я покачала головой. – Но только не в праздники. Праздничный суд припишет отцовство ублюдка первому же лицу, вошедшему в дверь, и ничего не поделаешь.
– Вряд ли мы хотим привлечь к себе внимание Стражи, не так ли?
Я увидела лицо Арла Кордайнера, отраженное в глазах Сорграда. Еще одно соображение, которое стоит принять во внимание.
– Ниэлло пишет, что Вадим отвел одного из стражников в угол, – сказала я Сорграду, игнорируя остальных, – и шептался с ним, как скряга со своими деньгами.
– Мы можем заткнуть ему рот, – пожал плечами Сорград.
– Если его найдут мертвым до конца праздника, это только вызовет еще больше неприятностей, – предупредила я.
– Его не найдут, – зловеще усмехнулся Сорград.
– Почему бы нам просто не уехать? – встревожился Узара.
– Потому что ни один менестрель не тронется в путь до самой последней минуты ярмарки. – Я придушила свою досаду. Нет смысла противиться судьбе, придется брать те руны, какие есть. – Ты мог бы сыграть второго клоуна, а, Реза?
Парень с надеждой кивнул.
– Тогда Ниэлло может сказать Вадиму, чтобы забирал свои деньги и уматывал, или мы купим на них нишу в усыпальнице для его праха, – твердо заявила я. – Вадим не будет спорить. Такие, как он, только лают, но не кусают.
– А кто будет играть собаку? – поинтересовался Сорград.
– Грен, – предложила я: на него не будет никакого удержу.
– Стало быть, мы идем в Лес, не в Горы? – Узара перевел взгляд с Сорграда на меня. – В конце праздника?
Я кивнула.
– Ты против?
– Нет, что ты. – Узара развел руки в умиротворяющем жесте. – Я обязан следовать твоему руководству, – улыбнулся он с уничижительной скромностью.
Но меня не обманешь: он сегодня нарочно отделался от братьев и использовал магию, чтобы связаться с Планиром в Хадрумале. Наверняка ему велели посадить свою собаку на цепь и стараться всем угодить. Это, конечно, хорошо – по крайней мере он должен поладить с Греном и Сорградом, – но я не собиралась доверять магу, даже когда он сидит и ест свой ужин, скромный, как старая шлюха на свадьбе.
– Что мы делаем завтра? – поинтересовался Сорград. – С утра братства усыпальниц будут играть на благочестии, но после обеда свое место под солнцем получат акробаты и дрессировщики.
Я покачала головой.
– Я хочу повидать этого менестреля насчет песни-другой. И не только насчет древних песен. Пусть Узара хранит свои секреты, а я буду хранить свои. Я думала о песнях, их силе и живучести. Открытие тайн старой эфирной магии – это прекрасно, но, возможно, я сумею проще использовать хорошую мелодию и волнующие слова. Если Фру сочинит удачную песню, которая будет предупреждать людей об эльетиммской угрозе, весть о ней распространится быстрее, чем огонь по соломенной крыше. Если я проявлю осторожность и расскажу эту историю так, чтобы обо мне там вовсе не упоминалось, никто не сможет проследить ее обратно ко мне.

Кеханнасекк, острова эльетиммов, Весеннее Равноденствие

Он был столь поглощен далеким созерцанием, что не заметил, как, бесшумно ступая, вошел отец, пока дыхание не зашевелило волосы на затылке.
– Эрескен?
Испугавшись, он резко вдохнул, плечи невольно напряглись под скромной туникой из некрашеной шерсти.
– Как дела?
Вопрос звучал добродушно. Старик был в хорошем настроении, и Эрескену задышалось легче.
– Плохо, господин мой, – признался он откровенно. – Я провел в поисках ночь и день, и у меня такое чувство, словно я блуждаю в тумане. Я надеялся, что стазис Равноденствия поможет мне, но пока не ощутил никакого преимущества.
Беловолосый старик фыркнул и подошел к узкому окну, где железные прутья решетки бросали черные полосы тени поперек его простого серовато-коричневого одеяния. Жидкий свет пробивался мимо, только чтобы отразиться от белых стен и оттертых до соломенного цвета половиц. Старик посмотрел вниз, во двор, четырьмя этажами ниже, где вооруженные люди в черных мундирах целеустремленно шагали, а слуги в тусклых коричневых плащах торопливо уступали им дорогу.
– Возможно, нам следует наказать какого-то грешника, убить петуха, чтобы усмирить остальное стадо. – Он пытливо глянул на сына. – Как ты считаешь?
– Я не думаю, что проблема в отступничестве среди наших людей, – поколебавшись, молвил Эрескен. – Я хорошо ощущаю их силу, и фокус камней так же могуч, как всегда. Скорее это Трен Ар'Драйен как-то экранируется, барьеры выстроены против нас. Даже с ясностью равновесия я не могу проникнуть сквозь эти обманы.
Признавать неудачу было рискованно, но у него не оставалось выбора. Если кто и может пронизать нечестивые миазмы, наносящие ему поражение, так это его отец. Затем он покажет Эрескену, как это делается.
– Ты прав, – медленно кивнул отец. – Чем ты это объяснишь?
Эрескен минутку подумал – это дозволялось. Он постарался ничем не выдать, что понимает: его испытывают. Сие не дозволялось под страхом наказания или, того хуже, отстранения от советов и наставлений отца.
– Оживив спрятанных Кель Ар'Айена, фальшивые маги Хадрумала, по всей вероятности, нашли практикующих истинного колдовства, – опасливо произнес он. – Если Планир переманил их на свою сторону, возможно, он использует их мастерство, чтобы не допускать нас.
– Хорошо, – одобрил отец. – Ты снова прав. Осмелев, Эрескен откинулся на стуле, его кисти расслабились на заваленном пергаментами столе.
– Возможно, Крамизак…
– Крамизак – не твоя забота, – рявкнул отец. – Кель Ар'Айен – не твоя забота. Если я почувствую, что ты отклоняешься от возложенных на тебя обязанностей, то даже не знаю, что я с тобой сделаю! Ты понял меня? – Его гнев пришел и ушел с мгновенным неистовством зимней молнии, но холодная угроза, оставшаяся в голосе, была бесконечно леденящей.
– Конечно, господин мой. – Эрескен неторопливо сплел пальцы, чтобы они перестали дрожать. – Моя задача – обойти эти преграды. Я налягу еще усерднее.
– Что Ты делал сегодня? – Беловолосый отошел от окна и стал листать пергаменты Эрескена, хмуро разглядывая пометки на полях и аккуратные добавления под текстами, написанными разной рукой; самые старые строки почти стерлись, чернила выцвели. Несколько ярких рисунков тут и там были единственными пятнами цвета, нарушающими однотонность голой комнаты.
– Я искал жрецов, – заговорил Эрескен с большей уверенностью.
– Объясни свои доводы, – отрывисто приказал отец.
– Равноденствие наступает для земель запада так же, как для нас, и некоторые из их традиций восходят к временам до Изгнания. Я искал те города, что устраивают религиозные собрания, дабы отметить четверть года. – Эрескен откопал нужную страницу и протянул ее отцу. – Мы знаем, их жрецы хранят последние крупицы истинной магии в землях запада; вот почему мы убивали их. Теперь я думаю, что живые они могли бы быть нам полезнее, чем мертвые. Я надеюсь отыскать жреца хоть с какими-то признаками благочестия, обращенного к их богам, которое оставит его ум открытым для меня. Всегда было легче устанавливать связь с подготовленным разумом, нежели с тем, что тебя отвергает.
– Вполне резонный аргумент, – заметил старик. – И насколько ты уже продвинулся?
– Пока это все равно что пытаться услышать одинокий голос, кричащий сквозь шторм. – Эрескен не сумел скрыть разочарования. – К счастью, самые сильные барьеры установлены на востоке, поэтому я решил последовать по цепи воспоминаний и ожиданий, сплетенной из незащищенных мыслей купцов и им подобных, путешествующих на запад. В этом городе, Селериме, проходит великая ярмарка и наверняка должна быть усыпальница, где соберутся благочестивые, хотя бы только для того, чтобы заплатить долг своим малым богам или богиням.
Его отец стал рассматривать карту.
– На таком огромном расстоянии ты не сможешь влиять на ум, который не будет активно сотрудничать с тобой.
– Я постараюсь, – отважно заявил Эрескен. – Уверен, что с силой, заключенной в камнях, это будет возможно.
Беловолосый бросил пергамент на стол.
– Ты должен искать фальшивых магов за их грязным колдовством. Мы знаем, что в этот момент они уязвимы для нас, как новорожденные младенцы.
Должно быть, старик устал, неожиданно подумал Эрескен. Эта ловушка была слишком очевидной.
– Планир тоже это знает, и не хуже нас. Маги экранированы тщательнее всех. Я даже не пытаюсь коснуться их, пока они не разленятся в отсутствие угрозы и не ослабят бдительность. Даже тогда, хоть убийство магов и отрадно, оно было бы недальновидным поступком, только приводящим в ярость Верховного мага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68