Comprende? Там были в основном друзья. Она ходила взад-вперед, останавливалась, пила, смеялась, она, Марджи, была muy ком-па-ней-ская... Ее вес любили.
Мейср и Хейвс поблагодарили всех и вышли на улицу немного подышать свежей ноябрьской прозой.Стив Карелла должен был снимать занавески, но вместо этого он решил посетить квартиру Лейденов и поэтому схлопотал по голове. Разумеется, ушибить голову он с таким же успехом мог, снимая занавески, но в работе полицейского имеется четкая граница между возможностью и вероятностью, и шансы были почти шестьдесят к одному, что он не ощупывал бы в этот вечер шишку на макушке, если бы посвятил день текущему ремонту семейного очага и не отправияся в город шарить в чужой квартире.
Поводом совершить новый визит в квартиру убитых не оыло, как полагала Тедди, желание уклониться от снимания занавесок. (Да, верно, он не находил снимание занавесок особо приятным развлечением, точно так же,
как и их развешивание, однако меньше всего его развлекло бы, если бы его ударили по голове). За долголетнюю службу в полиции он понял, что очень часто человек не видит лес за деревьями, следовательно, справедлива старая и затертая банальная формула, что иногда человек должен отступить на шаг, чтобы получить лучше обзор, либо подойти на шаг ближе, чтобы не упустить ни одной детали, если он хочет видеть дело в истинной перспективе.
В мозгу Кареллы убийство было безмолвно зафиксировано как импульс, приводящий в действие дискредитированную рутину полицейского аппарата. Частенько, когда он разбирался в рапортах, написанных в трех экземплярах, когда разгадывал каббалистическую медицинскую терминологию в протоколах вскрытия, когда задерживал подозреваемого или допрашивал свидетеля, когда сосредоточенно изучал соответствующие документы, либо данные балластической экспертизы, он был способен совершенно забыть, зачем занимается всеми этими делами, почему, собственно, все это делает; забыть, что вначале действительно был труп, который как следует запустил весь этот механизм. И когда с ним происходило нечто такое, то он считал полезным вернуться на место преступления и попытаться представить себе во всех деталях, что могло произойти в действительности, когда было совершено преступление.
Кроме того, он не любил снимать занавески.Лифт поднял его на третий этаж. Лифтера здесь не было, и убийца мог с удобствами и безопасно воспользоваться им в любое время дня и ночи — но воспользовался ли? Он стал бы рисковать, если его может увидеть — предположим какая-нибудь супружеская пара, возвращающаяся домой с затянувшейся вечеринки? Или, что намного правдоподобнее, он воспользовался лестницей, ведущей прямо к кухонной двери квартиры, лестницей, предназначенной для уборщиц и доставщиков продуктов. В конце концов молочник Новелло обнаружил открытую кухонную дверь. Разве не было правдоподобно, что убийца вошел и вышел в ту же дверь? Карелла остановился в коридоре, посмотрел на закрытую дверь квартиры миссис Лейбовиц, и услышал, как за ней поет ее чернокожая служанка, потом направился по коридору к квартире супругов Пимм. У двери он прислушался. В квартире было тихо.
Он вернулся на лестничную площадку к квартире Лейденов, но решил, что будет лучше, если он войдет через кухонную дверь, и направился к маленькому cul-de-sac в конце коридора. На небольшой площадке стояли мусорные бачки для всех трех квартир. Задние двери в квартиру миссис Лейбовиц и квартиру супругов Пимм находились по одну сторону площадки, задняя дверь в квартиру Лейденов — напротив. Не размышляя долго над тем, как выглядит сложный архитектурный план дома, Карелла полез в карман за ключом, который под расписку взял в прокуратуре еще вчера (с заранее обдуманным намерением, как квалифицировала бы это Тедди: 'Так, значит, ты уже знал, что уклонишься от снимания занавесок"), и подошел к двери, за которой находилась кухня Лсйдснов. Повернуть ключ в замке оказалось довольно трудно (если бы я мог взять с собой мою старую проверенную отмычку, подумал он), но в конце концов ему удалось открыть дверь. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы вытащить ключ из замка, наконец он выдернул ключ, положил его обратно в карман и закрыл дверь за собой.
В квартире было тихо.Здесь должен был стоять убийца, подумал он. Убийца должен был войти в эту дверь и немного постоять в кухне, прежде чем смог точно определить, где находятся жертвы. Несомненно, Роза Лейден что-то услышала и вошла в гостиную, чтобы выяснить, что происходит; в этот момент убийца дважды выстрелил в нес в упор и разнес ей лицо.
Карелла перешел в гостиную.На ковре по-прежнему были пятна, однако кровь высохла и была теперь грязно-коричневого цвета. Он посмотрел на огромное пятно в том месте, где лежала голова Розы Лейден, а потом взглянул в сторону спальни. Эндрю Лейден, очевидно, спал, утомленный долгой дорогой домой, но его вырвали из сна два громких выстрела, убивших его жену. Судя по всему, он вскочил с постели, возможно, позвал се по имени (это был тот крик, который слышал один из жильцов) и побежал в гостиную, а убийца встретил его в дверях спальни.
Карелла кивнул и пересек комнату.Вероятно, убийца остановился именно здесь, подумал он, и выстрелил Лейдену в лицо. Человек действительно должен смертельно ненавидеть кого-то, чтобы выстрелить ему прямо в лицо практически с нулевого расстояния. Причем выстрелить дважды. Карелла вошел в спальню. Он заметил, что верхний ящик комода выдвинут и тут же вспомнил, что утром после убийства ящик был закрыт. Он подумал, что, возможно, его оставили открытым ребята из лаборатории, и направился к комоду, чтобы взглянуть вблизи, но в этот момент кто-то выскочил из-за двери и ударил его по голове.
Когда он падал на пол в спальне, у него еще успела промелькнуть мысль, что человек становится дураком, если его слишком часто бить по голове, а потом, совершенно одурев, он потерял сознание.
Можно легко расследовать дело об убийстве,. если человек бодр.Однако с такой же легкостью можно получить порядочною взбучку, если человек теряет осторожность. В этот день Берт Клинг не отличался особенной бодростью, так что неудивительно, что он не продвинулся ни на шаг в расследовании дела Лсйдснов. А поскольку он был неосторожен, то получил взбучку.
Эту взбучку ему устроила женщина.Энн Гилрой вошла в полицейский участок без десяти три. На ней была красно-синяя полосатая миниюбка, длинные светлые волосы она стянула на затылке красной лентой с бантом. Она была в синих туфлях, блестящих на ноябрьском солнце, когда она поднималась на крыльцо и проходила мимо зеленых шаров с двух сторон входной двери. Она направилась прямо к высокой стойке, за которой сидел сержант Дэйв Мэрчисон, одарила его солнечной улыбкой, превратила свои синие глаза в семафор, понятный даже находящемуся при исполнении служебных обязанностей сержанту, и мелодичным голосом спросила: — Детектив Клинг на месте?
— Да,— ответил Мэрчисон.
— Простите, могла бы я увидеть его?
— Как мне доложить? — спросил Мэрчисон.
— Энн Гилрой,— сказала она и отплыла от стола, чтобы взглянуть на объявления о розыске, вывешенные на стене, а йотом на настенные часы. Наконец, она уселась на деревянную скамью напротив барьера, вытащила из синей сумочки сигарету и бросила вопросительный взгляд на Мэрчисона перед тем, как закурить (он показал кивком, что она может курить), а потом, чтобы предложить ему какое-нибудь зрелище, положила ногу на ногу и спокойно курила, в то время как сержант пытался дозвониться до Клинга, который в настоящий момент находился в кабинете лейтенанта.
— Он сейчас очень занят,— сказал Мэрчисон.— Вы можете немного подождать?
— Конечно, благодарю вас,— ответила Энн Гилрой и покачала ногой в синей туфле. Мэрчисон посмотрел на ее ноги и принялся размышлять над тем, куда идет весь этот мир и позволит ли он своей двенадцатилетней дочери, подающему надежды худющему подростку, носить такую короткую юбку, когда она достигнет критического возраста. Ведь у этой женщины почти все на виду, подумал он, потом нахмурил брови и вставил штеккер в гнездо коммутатора, на котором загорелась лампочка. После краткого разговора он разъединился и снова посмотрел на Энн Гилрой, на се провокационно скрещенные ноги и светлые волосы, увенчанные короной из сигаретного дыма, и сообщил: — Он уже спускается вниз, мисс.
— Значит, мне нельзя подняться к нему?
— Он сказал, что спустится вниз.
— Я надеялась увидеть, как выглядит служебный кабинет полицейского.
— Ага,— сказал Мэрчисон, наклонил голову набок и подумал: "Черт возьми, что ты надеялась увидеть там, кроме нескольких полицейских, отсиживающих себе задницы?". На коммутаторе опять загорелась лампочка. Мэрчисон взял трубку и услышал голос разъяренного патрульного с третьей авеню, который был возмущен тем, что уже полчаса назад вызвал машину скорой помощи, что у него там на тротуаре лежит женщина, у которой кровотечение, так когда же собирается приехать эта чертова машина? Мэрчисон сказал ему, чтобы он успокоился, но патрульный заявил, что столько крови он еще ни разу в жизни не видел, что эта женщина вот-вот умрет и что толпа ругает его последними словами. Мэрчисон сказал, что он снова позвонит в больницу, вытащил штеккер и переключился на городскую линию.
Он еще набирал номер больницы, когда Клинг спустился по железной лестнице со второго этажа. Он
выглядел удивленным, хотя Мэрчисон сказал ему, кто его ждет. Возможно, причиной этого была миниюбка. Мэрчисон смотрел, как Клинг подходит к скамье ("Алло, говорит сержант Мэрчисон из 87 участка,— сказал он в трубку.— Где эта чертова машина скорой помощи?"), пожимает руку Энн Гилрой и садится на скамью рядом с ней. Со своего места Мэрчисон все же не мог слышать через всю комнату. ("Ну да, но на меня здесь орет патрульный, у него там собралась толпа, он уже не может справиться с ней, а эта женщина вот-вот истечет кровью на тротуаре, надо же что-то делать"). Клинг теперь, казалось, скорее смущен, чем удивлен, он все время кивал Энн Гилрой, а она смеялась, щурила синие глаза, рот у нес почти не закрывался, и при разговоре она почти касалась губами щеки Клинга, словно хотела прошептать ему на ухо все тайны вселенной. ("Да, черт возьми, когда вы прекратите валять дурака и пошлете туда кого-нибудь?" — заорал Мэрчисон в трубку). Клинг снова кивнул, встал со скамьи и подошел к барьеру. ("Если этот патрульный позвонит еще раз, я доложу непосредственно главному врачу больницы, это я вам обещаю!" — зарычал Мэрчисон и выдернул штеккер из гнезда коммутатора).
— Я выйду на минутку выпить кофе,— сказал Клинг.
— Хорошо,— сказал Мэрчисон,— когда ты вернешься?
— Через полчаса.
— Хорошо,— сказал Мэрчисон и посмотрел, как Клинг возвращаемся к скамье. Энн Гилрой взяла под руку. Клинга, улыбнулась через плечо Мэрчисону и, стуча высокими каблуками, направилась к выходу. Она старательно вертела упругим задом, а ее длинные светлые волосы подпрыгивали на спине. На коммутаторе снова загорелась лампочка. Мэрчисон соединился и выяснил, что это тот же патрульный, который на сей раз был близок к истерике, потому что женщина умерла минуту назад и ее брат начал выкрикивать в толпу, что это преступное неисполнение полицией своих обязанностей. Патрульный хотел знать, что он должен делать. Мэрчисон сказал ему, что он может делать все, что угодно, главное — не вытаскивать пистолет, если ему не будет угрожать серьезная опасность, на что патрульный ответил, что, похоже, ему уже сейчас угрожает серьезная опасность, что толпа начинает орать на него и так далее и что, возможно, ему следует прислать подкрепление. Мэрчисон сказал, что он подумает, что тут можно сделать, и в
этот момент с крыльца полицейского участка донесся какой-то визг.
Мэрчисон был полицейским, привыкшим дежурить в участке, и не отличался особо быстрой реакцией, однако в этом визге было что-то требовательное, и он мгновенно сообразил, что этой визжащей особой не может быть никто иная, как девушка по имени Энн Гилрой, которая секунду назад вышла отсюда, держа под руку Берта Клинга. Он выбежал из-за барьера с максимальной скоростью, на которую способен полный мужчина, которому за пятьдесят, и расстегнул кобуру с пистолетом на бегу к выходу, хотя ему было совершенно непонятно, что могло произойти на крыльце полицейского участка, в особенности, когда девушку сопровождал детектив.
Мэрчисон ожидал увидеть хулиганов, которые угрожают девушке, или что-то в этом роде, поэтому его безмерно удивило, когда выяснилось, что это всего лишь какая-то другая блондинка колотила Клинга по голове хозяйственной сумкой. Мэрчисон только через несколько секунд узнал в этой другой блондинке Синди Форрест, которую уже видел несколько раз и знал, что она девушка Клинга. Однако он никогда не видел такого ужасного выражения на се лице. Женщину с таким выражением лица он видел лишь один раз в жизни. Это было тогда, когда тетя Мойра застала дядю Джона с некой дамой на диване в мансарде. Тетя Мойра поднялась наверх за рецептом апельсинов в сахаре, а вместо рецепта обнаружила там своего очкастого супруга в критической ситуации с женщиной, которая являлась одной из есе самых близких подруг. Тетя Мойра выгнала дядю Джона в расстегнутых брюках в коридор и преследовала его по лестнице до первого этажа, причем все время колотила его по голове веником, который подобрала на площадке третьего этажа, и даже выбежала вслед за дядей Джоном на улицу, где в этот момент Мэрчисон с несколькими соседскими ребятишками играл перед бакалейной лавкой старого Бена. У тети Мойры на лице было такое бешеное и ужасное выражение, что он уже никогда не забыл его. Точно такое же выражение он увидел теперь на лице молодой и красивой Синди Форрест, которая неутомимо обрабатмвала Клинга коричневой кожаной сумкой. Блондинка номер один, Энн Гилрой, визжала на нес, чтобы она прекратила это, однако Синди с выражением лица тети Мойры, уже вошла в такой раж, что не испытывала
желания остановиться вплоть до судного дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20