Она внезапно посерьезнела.— Но есть и другая сторона: силы, достигшие пика тысячу лет назад, силы, которые разрушили Королевство — Старое королевство. Сторонние силы действуют исподволь, вызывая к жизни дисбаланс эмоций, чудовищный гнев, амбиции и ревность.Теноктрис бросила взгляд в сторону реки. Кэшел предположил, что она видит вещи, куда более далекие, нежели баржи, ползущие по коричневатым водам Эрда, а также более крупные суда, движущиеся в сторону Внутреннего Моря.— Сейчас волшебники, обладающие хотя бы какой-то силой, ощущают, что эта сила стала в несколько раз больше, — тихо произнесла старая женщина. — Они могут утопить острова, могут взрастить демонов, коим под силу смести с лица земли целые города. И, к сожалению, у этих волшебников нисколько не прибавилось разума.Он взглянула на Гаррика, потом на Кэшела цепким орлиным взором.— Да и прежде-то они тоже не блистали разумом и мало что соображали!— Но ты-то соображаешь! — откликнулся Гаррик, кладя крупную загорелую руку на плечо волшебницы. — И мы попросту не позволим Малкару выиграть на сей раз. Злу не победить.Кэшел поскреб за ухом, размышляя. Шарина покинула деревушку Барка и, похоже, навсегда. Она так и не узнала, какие чувства испытывал к ней Кэшел, ибо тот не решился открыться, просто смелости не хватило.Поэтому Кэшел тоже покинул дом, не зная точно, куда отправится, лишь бы подальше от мест, вызывавших в нем столь мучительные воспоминания. В конце концов он снова обретет Шарину и спасет ее, когда никто больше не сумеет этого сделать. Никто, кроме Кэшела ор-Кенсета.— Я думаю, все, в конце концов, наладится, — вслух произнес он. — Это всегда так бывает, когда не опускаешь рук.Остальные взглянули на него с изумлением. Кэшел неловко улыбнулся. Гаррик и Теноктрис были людьми умными и прочли множество книг. Кэшел не прочел ни одной, но он учился у самой жизни. Пускай другие верят во что вздумается, но им не удастся изменить сокровенного знания в сердце простого парня.Они двинулись дальше, проходя мимо людей, выгружавших специи из серианского корабля. Стройные загорелые матросы извлекали на свет божий сундуки, а местные грузчики укладывали их на тачки, готовясь везти на склад. Управляющий герцогов Сандраккана наблюдал за ними. Владелец судна, знатный серианец в шелковом халате, выглядевший гораздо выше и крупнее своих работников, неподвижно стоял в стороне, а его секретарь бойко считал на бамбуковых счетах.— Если бы Острова на самом деле сейчас объединились, торговля развивалась бы куда лучше, — заметил Гаррик. — Может быть, это только мечты?Теперь настал черед Кэшела с любопытством взглянуть на друга. Вряд ли о таком положено мечтать крестьянину из Хафта, пришло ему в голову.— Силы, наступающие на Малкар, разобщены, — добавила Теноктрис. — Злые люди ненавидят друг друга так же сильно, как и тех, кого я обычно называю добрыми. И в этом — серьезное преимущество добра. — Она криво усмехнулась. — Правда, теперь уже сложно сказать, что является истинным злом и истинным добром. Все смешалось.Они проходили мимо небольшого корабля, уже освобожденного от груза сухофруктов в запечатанных корзинах. Команда использовала мачту и рею в качестве импровизированного подъемника, чтобы укладывать корзины в запряженные мулами повозки.На носу корабля блеснула медная табличка с изображением чайки и выгравированными буквами. Капитан, рыжебородый мужчина, казался столь же крепким, как и Кэшел, правда, меньше ростом. Он отгонял недовольных членов экипажа от палубы, в то время как ожидавший товара купец стоял у повозки.Кэшел остановился, как вкопанный. Лицо его зарделось, словно он получил солнечный ожог — чего с ним, надо сказать, никогда не случалось. Он уставился на корабль.— Это же «Птица Волн», — воскликнул Гаррик, подумав, что его друг пытается прочесть название судна.— Тут что-то такое… — начал Кэшел. Его левая рука медленно обхватила посох.Гаррик открыл было рот, но тут же снова закрыл его. Теноктрис наклонилась и подняла соломинку: в солому заворачивали корзины с товаром.— Эй! — сердито крикнул извозчик. — А ну, прочь с дороги, задавлю!Кэшел встал между Теноктрис и запряженными в повозку волами. Нацелив на извозчика посох, он в упор смотрел на него.— Эй ты, валил бы ты, деревня! — снова заорал извозчик, оглядываясь на своих. Поигрывая кнутом, он обошел вокруг троицы, не выпуская из рук мешок с зерном.Теноктрис начала бормотать заклинания, сопровождая каждое словно взмахом соломинки. Наконец она выпустила соломинку, и та полетела, будто подхваченная порывом ветра. И приземлилась на бочонок на передней повозке.— Я думаю… — дрожащим голосом заговорила старая леди и едва не упала, не подхвати ее Гаррик: на сотворение заклинания ушло немало сил. — Думаю, нам нужно узнать, что там, в этой бочке.— Правильно, — поддержал ее Кэшел. Он еще крепче перехватил посох. И они с Гарриком приблизились к купцу.
Шарина остановилась, глядя, как Илна ловко поворачивает уточную нить, пропускает ее сквозь нити основы и разглаживает — быстро-быстро, куда быстрее, чем сама Шарина или Лиэйн за третьим станком. — Тебе так здорово все удается, — вздохнула девушка.Илна сосредоточенно улыбнулась. Пальцы ее так и сновали над тканью с обеих сторон.— Это же просто, — отозвалась она. — У меня ж опыта больше, вот и все.И это тоже было правдой. Любая деревенская девушка на Хафте училась прясть, как, впрочем, и стряпать, но за последние лет восемь Илну ос-Кенсет никто бы не назвал ученицей, напротив, остальным женщинам Барки было просто не угнаться за ней.Ткань Илны была плотнее и раз в десять лучше, чем даже у лучшей деревенской ткачихи, Чантр ос-Чулек. Та тоже восхищалась работой девушки, заглядывая на огонек в таверну Рейзе.Но дело было не только в опыте, ибо искусству Илны теперь не было равных в деревне и сейчас оно просто не шло ни в какое сравнение с ее прежними умениями. Похоже, что-то изменилось и в самой Илне.Несколько месяцев Илна и Шарина шли каждая своим путем. Шарина лицом к лицу столкнулась со смертью и с демоном. Илне, похоже, довелось иметь дело с чем-то похуже, об этом говорили ее глаза, в то время как уста хранили молчание.— Илна, — обратилась к ней Лиэйн, девушка, которую Шарина встретила в доме, где остановился Гаррик, в Эрдине, три дня назад. — Мой отец путешествовал по всему миру. Он привез нам с матерью подарки, когда вернулся. Я видела одежду со всех Островов и даже из дальних стран, но никогда не встречала тканей, подобных твоим.Эта девушка называла себя Лиэйн ос-Бенло, но Гаррик как-то шепнул сестре, что Лиэйн родилась в знатном доме бос-Бенлиман. Отец ее, маг, скончался, а о причинах его смерти Гаррик предпочел умолчать.И у Лиэйн, и у Илны волосы были черными, но кожа Лиэйн отличалась белизной, как и у всей саккандрской знати. Илна же была смугла, как орех. Обе девушки отличались свежестью и красотой, но Лиэйн, хорошенькая как куколка, была такой нежной, а Илна… Никто не назвал бы ее простушкой, и при взгляд на нее первым напрашивающимся словом было «суровая».— Ну, наверное, — откликнулась Илна. — Пожалуй, это мне в утешение за то, что я не умею читать книжки, как ты и Гаррик, что скажешь?Лиэйн залилась краской.— Я научу тебя читать, — заявила Шарина. — Я ведь уже много раз предлагала тебе это. А ты всегда твердишь, что у тебя времени нет.Она видела, что Гаррику нравится Илна и он на многое ради нее готов. Шарина очень хорошо знала подругу. Она не хотела, чтобы та подвергалась язвительным выпадам Лиэйн. Язычок у нее острый, словно нож, которым Илна пользуется в работе.Мысли о ноже заставили Шарину вспомнить об оружии, на поясе ее верхней одежды, повешенной на крюк. Длинный, почти в локоть, клинок. Это был нож охотников на морского зверя с Острова Пьюл во внешнем море, к северу от главной цепи островов. Человека, которому он раньше принадлежал, звали Ноннус, тот приехал сюда и поселился отшельником в лесах вокруг Барка Хамлет еще до рождения Шарины.Ноннус сажал растения и ухаживал за ними, мог вправить вывихнутую руку или ногу, помочь костям срастись и унять жар у тяжелобольных. Мог излечить от кашля, давая свои целебные микстуры, изготовленные из трав. Больше никаких дел он с общинниками не имел и жил особняком.— Ой, вряд ли у меня есть талант к чтению, — протянула Илна, но особой печали в ее голосе что-то не чувствовалось. Пальцы продолжали сновать в такт произносимым фразам. — Да и к чему оно крестьянке. Правда, и искусное ткачество тоже.Шарина привстала над станком. Пора было менять узор, но ей хотелось чуть размяться, мышцы затекли. Она воспитывалась как дочь хозяина постоялого двора, и дома ей чаще приходилось бегать, приносить и уносить, чем сидеть на одном месте, когда работают одни пальцы.Девушки сидели в одном из помещений, входящих во владения мастера Латиаса. Большую комнату перегораживали бумажные, ярко раскрашенные пейзажами ширмы. В этой комнате было вольготнее и просторней, чем в иной крестьянской хижине.Мастер Латиас дал девушкам пряжу и ткацкие станки. Он предлагал им ткать шелк, но Илна сказала, что шерсть подойдет лучше. Кэшел оказал когда-то услугу серианскому купцу, и теперь Латиас относился к ним, как к родным.Шарина с Лиэйн согласились ткать вместе с Илной. Шарина не совсем понимала, зачем, но Илна так редко о чем-либо просила. А если и просила, то впоследствии отплачивала вдвойне.— Чтение помогает познакомиться с людьми, которые живут далеко, а то и жили в далеком прошлом, — заявила Лиэйн. Она не пыталась затеять спор — просто у нее было собственное мнение на этот счет. — К тому же это немногое, что выжило после гибели Старого Королевства. Как сказал Селондр: «Нерукотворный памятник себе воздвиг я не из бронзы, но из слов». И он был прав.— Не так уж много живет сейчас людей, с которыми я не встречалась, — парировала Илна. Она то ли фыркнула, то ли усмехнулась. — И с любым встреченным я могу видеться снова и снова. Вот разве с дядей Катчином…Тут Илна посерьезнела, хотя и прежде почти не шутила.— Пожалуй, и в отношении меня можно было бы сказать то же самое. Боюсь, все так и есть.Шарина дотронулась до рукоятки пьюлского ножа в ножнах. Ничего такого, просто потянулась. Но боль отозвалась в сердце.
Люди на Пьюле как нельзя лучше подходят для серьезной и грубой физической работы. Генералы нанимали их в нерегулярные войска для поддержки кавалерии и тяжелой пехоты.Ноннус тоже был наемником. И, видать, натворил таких дел, что впоследствии был вынужден сбежать в леса, где провел остаток жизни, умоляя Госпожу о прощении.Ноннус охотнее общался с девочкой Шариной, чем со взрослыми жителями деревни Барка. Он же и покинул остров вместе с ней, когда ей потребовался компаньон, которому бы можно было полностью доверять. И погиб, спасая ее от врагов.Он сделал это потому, что она была белокурой и прекрасной, а еще — во имя другой белокурой и прекрасной девочки, чье горло со смехом перерезал, когда король сражался за свою корону, ничем не брезгуя на пути к победе.Шарина все бы отдала, чтобы вернуть Ноннуса, но знала также и другое: в глубине души отшельник всегда молил о смерти, о смерти как искуплении. И теперь ей оставалось уповать на милосердие Госпожи, как уповал на него сам Ноннус.— Что ты ткешь сейчас, Шарина? — задала вопрос Лиэйн тоненьким фальшивым голоском. Шарина быстро опустила глаза и слегка улыбнулась.— Воротник с красной каймой, — пальцы все еще лежали на рукоятке ножа. — Пустячок, зато мне по силам. За всю жизнь мне не научиться ткать, как Илна.Шарина перевела взгляд на подругу.— Илна, я не знаю, что ты сделала, и знать не хочу. Но ты должна запомнить одно: мне это и не важно, лишь бы ты не казнила себя.Она сделала паузу, сглотнула и выпалила: — Ноннус делал куда худшие вещи, чем ты, но для меня в мире не было лучшего человека. Никогда не было!И Шарина неожиданно даже для себя разрыдалась.Лиэйн была девушкой чувствительной, выросшей в обстановке, где богатство и комфорт позволяли людям роскошь быть сентиментальными. Так что неудивительно, что она вскочила и сжала руку Шарины.Удивительно было другое: строгая сдержанная Илна тоже схватила подругу за руку — за ту, в которой была стиснута рукоятка ножа.
Купец отвернулся от бочки, лежавшей на повозке, и заметил Гаррика и Кэшела, направлявшихся к нему. Его удивление быстро переросло в тревогу.— Эй, что вы себе позволяете? — воскликнул он. — Кто вы такие?Капитан корабля схватил со стойки у основания мачты деревянный молоток. К удивлению Гаррика, шесть матросов продолжали свою работу с невозмутимостью вьючных животных. Очевидно, они не станут реагировать на такую мелочь, как двое чужестранцев.— Мы друзья, — просто ответил Гаррик купцу. — По крайней мере, ваши, господин. Не знаю, понравится ли судовладельцу то, что я хочу вам сказать.— О чем это вы, а? — прорычал капитан. Он выскочил на причал. И это было ошибкой, ибо сразу стало понятно: с этими двумя парнями ему не справиться. Дубовый молоток в его руках вряд ли представлял собой серьезную угрозу. Не то что посох Кэшела.— Я сын владельца постоялого двора, господин, — продолжал Гаррик. — Гаррик ор-Рейзе с Хафта. Вы как, заплатили за полные бочки?— Разумеется, я плачу за полные бочки. Что это еще за вопросы?Он выглядел усталым, но уже совершенно не напуганным; гневные нотки исчезли из его голоса.Поджидавшие его шесть грузчиков переминались с ноги на ногу с хлыстами в руках, стараясь не участвовать в разговоре.— Видите, как держится крышка на бочке? — спросил Гаррик. — Она пропускает воду, и вам это известно.Бочку переставили на дно. Гаррик провел пальцем по мокрой крышке. Моряки безразлично глядели на него, будто ничего и не происходило.Гаррик принюхался, ощущая сильный запах алкоголя, как и ожидал. Он протянул палец купцу, дабы тот удостоверился. Это был королевский сидр — оставшийся с зимы. Когда с него снимался лед, подо льдом оказывался напиток куда крепче обычного яблочного сидра. Такое пойло валило с ног, и сам Рейзе, например, редко держал его на своем постоялом дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69