– Сказать, что я не проявлял уважения, – это ничего не сказать. Тадеус был маленького роста, не выше тебя. Лысый, только несколько пучков волос торчали за ушами. Тощие руки-ноги, очки на носу. Я был больше школьник, чем моряк, и удивлялся, зачем Роберту такой человек в команде. Я никогда не видел, чтобы он пил или ругался, и он всегда носил с собой книгу.
– Ты им восхищался. – Она поняла это по голосу.
– Но не тогда. Я считал, что он трус и боится постоять за себя. Конечно, на корабле его никто не дразнил, кроме меня. Я был слеп и глуп и не понимал того, что понимали другие.
Она оторвала от подола рубашки узкую ленточку, чтобы завязать косу.
– Что же тебя изменило?
Джек бросил травинку в воду и долго смотрел, как она уплывала по течению.
– Я пошел с моряками в местную таверну, и Роберт послал за нами Тадеуса. Там были пираты с других кораблей, и когда Тадеус вошел, они разразились хохотом.
Трое стали тыкать в него руками и саблями, попытались вырвать из рук книгу. Он не обращал на них внимания и подошел ко мне. Мне хотелось убить тех, кто над ним издевался. Я начал вытаскивать саблю, но Тадеус схватил меня за руку и сказал, что если я буду убивать всех, кто меня раздражает, то вскоре останусь один. Я разозлился, назвал его трусливым ублюдком и сказал: «Надеюсь, они перережут тебе горло».
В его голосе слышались раскаяние и стыд. Лорелея не могла себе представить, чтобы он мог так нагрубить. Вздохнув, Джек продолжал свой рассказ:
– Когда эти трое поняли, что Тадеус не будет отвечать на их наскоки, они ушли. Тадеус сказал нам, что Роберт велел возвращаться на корабль, и в это время закричала какая-то женщина.
– Виноваты были те три моряка?
– Да. Один из них прижал ее лицом к столу и собрался изнасиловать. Тадеус вытащил саблю. – Джек издал горький смешок. – Я не поверил своим глазам. Я считал, что он носит саблю для украшения. Меня изумило, что он вообще умеет держать ее в руках. Но больше всего изумило то, что в нем не было злости. Вообще никаких эмоций. Он спокойно подошел к этой группе и сказал, что у них есть выбор – отпустить девушку или умереть.
В тот вечер в таверне, когда Джек спас ее от сходной судьбы, он сказал буквально те же слова, и это более всего другого говорило о влиянии Тадеуса на жизнь Джека.
– Моряки обнажили сабли против Тадеуса? – спросила она.
– Да. Девушка убежала, а я в отупении смотрел, как Тадеус двоих обезоружил, третьего ранил. Он применял такие движения, которых я ни у кого не видел. Еще удивительнее была скорость, с которой он орудовал саблей. В этот момент я понял, что хочу быть таким человеком, какого он целый год старался из меня сделать.
Она улыбнулась:
– Значит, это он научил тебя читать.
– Читать, думать, вести себя в обществе, признавать в мире не одного только себя. Он сделал из меня мужчину, которого ты видишь перед собой.
В голосе Джека, в его лице было столько любви, что Лорелея поняла, что он почитает Тадеуса как отца.
– Где он сейчас?
– Недавно он умер.
– О, как жаль. Что с ним случилось, Джек?
Глава 15
У Джека так и вертелось на языке сказать Лорелее, кто убил Тадеуса и как, но он остановил себя. Что хорошего принесет Лорелее знание о том, что за человек Уолингфорд? Эгоистично заставлять ее ненавидеть того, кем она восхищается. Он не хотел увидеть боль в ее глазах.
Пусть остается при своих иллюзиях. Он не будет ее еще больше травмировать.
– Тадеус погиб в бою, – ответил он, хотя полуложь застревала в горле, а душа взывала к отмщению.
– Он был на твоем корабле?
Джек покачал головой:
– Он был с «Патриотами», спасал колонистов от ярма англичан. Он мне всегда говорил, что есть вещи поважнее, чем жизнь одного человека. Есть вещи, за которые стоит умирать.
По ее лицу он видел, что она придерживается таких же благородных идей. Наивная мечтательница. Не похожая на приземленных женщин, которых он знал раньше.
Она еще не растеряла надежды и мечты. Кроме одной: он положил конец ее мечтам стать женой Джастина. О, он мог сколько угодно объяснять свои действия, уверять себя, что без этого ничтожного отродья ей будет только лучше, но правда состояла в том, что она хотела своего Плосколицего, а он отнял его у нее.
Он осторожно погладил ее по обгоревшей щеке. Лорелея поморщилась.
– Няня и отец не зря твердили, что надо прятаться от солнца. Ужас как больно.
Джек вскочил. По крайней мере одну боль он может убавить.
– Побудь тут, я скоро вернусь.
Он пошел туда, где видел кусты алоэ. Сорвал несколько листьев и вернулся к Лорелее. Присев возле нее, выдавил себе на пальцы прохладный желатин и осторожно намазал ей лицо, потом приоткрытые губы. Она закрыла глаза, с блаженным видом вздохнула, ее дыхание коснулось его шеи, и тело мгновенно отреагировало. Стиснув зубы, Джек заставил себя не поддаваться зову тела и оказать помощь поврежденной коже.
– Чудесное ощущение, – вздохнула она.
Джек был не в состоянии отвечать, он молча смазал ей гелем шею и покрасневшую часть груди в проеме рубашки, краснота спускалась в долину между грудями. Лорелея захлебнулась.
Больше Джек не мог выдержать. С бьющимся сердцем он опустил ее на траву.
– Джек, дорогой, – прошептала она.
Джек закрыл глаза. Имя прозвучало как ласка. Никто еще не вызывал в нем таких чувств. С ней он казался себе приличным человеком. Свободным. Героем.
Пугаясь переполнявшей его нежности, он бережно расстегнул рубашку, и взору предстала обнаженная грудь. Он хотел сказать Лорелее, как много она для него значит, как ему больно думать, что она уйдет, но слова застревали в горле.
Зачем подавать несбыточные надежды, когда он знает, что его ждет? Так или иначе, но Черный Джек скоро умрет. Его убьет либо Уолингфорд, либо один из его людей, если Джеку удастся осуществить свою месть.
«Ты можешь сбежать вместе с ней...»
Да, может. Но это значило бы оторвать ее от отца, которым она дорожит, от всех, кого она любит, заставить отказаться от всего, что она знала раньше.
Он не настолько эгоистичен. Он уже достаточно взял у нее, хватит. Если бы он был хотя бы вполовину таким, как Тадеус, он бы сейчас заставил ее возненавидеть его. Чтобы она обрадовалась, когда он умрет. Но он не мог этого сделать. Мысль, что она будет его ненавидеть, ранила больнее любых ран.
– Джек? – прошептала она ему в губы. – Случилось что-то плохое?
– Нет, – сказал он, закрыл ей рот поцелуем и стянул с нее панталоны. Свою рубашку он распахнул раньше, чтобы как можно большей поверхностью соприкасаться с ее кожей.
Они лежали голые на траве, он целовал ее в грудь, она гладила его по голове, ласкала, как будто он был тем самым яблоком из райского сада. Кровь кипела в жилах, тело набухало желанием столь сильным, что он боялся взорваться.
– Возьми меня, – прошептала она. – Пожалуйста.
– Все, что пожелаешь, – пробормотал он.
Когда он потянулся, чтобы поцеловать ее в губы, он мог поклясться, что почувствовал, как слились их души. Впервые в жизни он был к кому-то привязан душой. Эта мысль его ужаснула. Она водила руками по его спине, впивалась ногтями, стонала, языком трогала ухо. Когда вихрь наслаждения подхватил его, Джек еле успел от нее оторваться.
Он лежал, одной рукой цепляясь за траву, другой – за ее волосы. Он дрожал от страха, что чуть было не сделал ей – еще никогда в жизни он не был так близок к тому, чтобы отдать семя женщине.
Честно говоря, ему очень не хотелось оставлять ее, в последний момент тело взбунтовалось. Он пообещал себе, что больше к ней не прикоснется. Она представляла опасность, он не был уверен, как долго сможет бороться с незнакомыми чувствами, которые она в нем пробуждала. Лорелея положила голову ему на грудь.
– Как ты думаешь, на этом острове больше никого нет?
Неожиданный вопрос нарушил течение мыслей. Джек взял в руки ее косу, кончиком пощекотал себе подбородок. Берег, к которому они пристали, что-то ему напоминал, он не знал что. Конечно, он видел много островов, и все они смешались в памяти.
– Не знаю. Но мысль неплохая, надо разведать.
Она стала быстро надевать рубашку.
– Я не имел в виду прямо сейчас.
– Ты можешь сколько хочешь лежать голый, а у меня нет намерения попасться на глаза незнакомцу.
Джек выпятил губу, глядя, как она одевается.
– Знаешь, а вдруг мы последние люди на земле?
Она перестала одеваться и посмотрела на него.
– Ты бы не возражала прожить здесь со мной до конца жизни? – спросил он; он сам не понимал, откуда взялся вопрос и почему ему так важен ответ.
– Я не уверена, – честно ответила она. – Я бы ужасно скучала по отцу.
– А еще о чем бы думала?
– О яблочном пироге Агаты и о моей лошади, Самсоне.
«Не спрашивай про него». И все-таки он не удержался и спросил:
– А как насчет Джастина?
Она посмотрела ему прямо в глаза:
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Правду.
Она вздохнула.
– Если тебе нужна правда, люблю ли я его, то да. Какой-то своей частью я всегда буду его любить.
Разочарование так сдавило грудь, что он с трудом дышал. А чего он ожидал? «Нет, Джек, я ненавижу этого болвана. Я люблю тебя». Он сжал челюсти, встал и начал одеваться.
– Ага, если бы представилась возможность, ты бы лучше прожила на необитаемом острове с ним.
Она натянула туфли и раздраженно сказала:
– Я этого не говорила.
Он натянул панталоны и завязал шнурки.
– Этого и не требовалось.
Она подбоченилась.
– Почему ты злишься?
– Я не злюсь, – рявкнул он, надевая рубашку через голову. Послышался треск разрываемой ткани.
– Нет, злишься. Сам сказал, что хочешь знать правду.
– И ты мне ее выдала. – Обоюдный обстрел проделал дыру в его сердце.
Почему она не может полюбить его? Джек заледенел. Какого черта? Он не хочет, чтобы она его полюбила. Это было бы... Это было бы...
Замечательно. Удивительно, страшно и еще черт-те что. Он направился в чащу.
– Джек, ты куда?
– Мне надо подумать.
Скрестив руки на груди, Лорелея смотрела, как Джек устало идет к лесу. Внутри у нее все кипело. Мужчины! Даешь, чего они хотят, а им вдруг это уже не нужно.
– Ну и прекрасно, – прошептала она. – Дуйся на здоровье.
«Подожди-ка, – заговорил разум, – может, он хотел, чтобы ты сказала, что любишь его?»
Она насупилась. Черный Джек – такой человек, которому никто не нужен. Если бы она ему призналась, он бы рассмеялся ей в лицо. Или еще хуже – спрятался в свою оболочку.
Нет, чтобы его победить, надо заставить его признаться первым. И тут ее ударила другая мысль. Она стоит на маленьком пятачке неизвестного острова, а единственный человек, имеющий оружие, уходит!
– Джек! – закричала она и кинулась вдогонку.
Он ушел недалеко, она догнала его. Деревья и кусты становились все гуще, солнце едва проникало сквозь зелень, земля под ногами ускользала, как живая, когда она старалась найти твердое место, куда поставить ногу. Незнакомые звуки носились в воздухе, некоторые принадлежали неизвестным животным, она вдруг вспомнила истории из книг про трясину и зыбучие пески... Словно услышав ее мысли, Джек остановился и повернулся к ней.
– Оставлять тебя одну не такая уж хорошая идея, а?
Она затрясла головой.
– Пошли, – сказал он и обхватил ее рукой за плечи. – Посмотрим, куда приведет этот путь.
Они шли часа два и вдруг вышли к небольшому городку. Когда они в него вошли, Лорелея ахнула: избушки, деревянные и кирпичные дома – все это очень напоминало Чарлстон.
По улице сновали мужчины, женщины, дети. В конце улицы она увидела кузницу. Рыбак предлагал прохожим макрель и акулу, другой торговец зазывал напиться воды из его чашки. Справа был бордель, полуодетые женщины свешивались с балкона и зазывали проходящих мимо мужчин. Дорога была запружена лошадьми и телегами.
– Не может быть, – пробормотал Джек.
– Джек! – закричал мужской голос.
Лорелея обернулась. К ним подъехал мужчина на черном арабском скакуне – высокий, тощий, чернявый, со смеющимися глазами. Правую сторону лица уродовал шрам от сабельного удара.
– Бен, – просиял Джек и снял руку с ее плеча. – Поверить не могу.
– Ты не можешь, а я?
Морган сказал, что ты утонул вместе с кораблем.
– Так и было, но я выплыл на берег с той стороны острова.
Бен захохотал, откинувшись в седле:
– Только Черный Джек может быть таким удачливым! – Он соскочил на землю, снял перчатки и протянул руку. Джек пожал ее и спросил:
– Кстати, где Морган?
– Ищет тебя.
Происходящее сильно смущало Лорелею. Она понимала, что они каким-то образом оказались там, где надо, но кто этот джентльмен, кем он приходится Джеку, она не могла догадаться.
Джек повернулся к ней:
– Бен Джеррет, знакомься, это моя заложница Лорелея Дюпре.
Бен щелкнул каблуками и поклонился, как заправский кавалер.
Она непроизвольно подняла руку, и он тут же ее поцеловал.
– Я очарован. – Чутье подсказало ему, что перед ним дама.
– Приятно познакомиться, – вежливо ответила Лорелея. Джек грубо вырвал ее руку у Бена:
– Не очень-то очаровывайся.
Бен засмеялся:
– Ты меня слишком хорошо знаешь.
Глянув на Бена прищуренными глазами, Джек слегка повернулся к Лорелее.
– Бен – мой давний враг, – объяснил он.
Враг? Они вели себя не как враги. Лорелея совсем смешалась и растерянно переводила взгляд с одного на другого.
– Это правда, – признал Бен. – Когда меня в первый раз назначили губернатором острова Лос-Алмас-Перди-дос, я поклялся повесить этого негодяя. Но получилось так, что это меня стали вешать, и именно Джек удержал толпу от этого злодеяния.
– Что?! – Она была ошеломлена.
– Бен обладает свойством вызывать вражду у всех, кто его окружает, – с легким оттенком насмешки сказал Джек. – Через две недели пребывания в должности он издал столько законов, что жители взбунтовались.
Бен прокашлялся.
– Теперь я это делаю лучше.
– Что делаешь лучше – вызываешь вражду или бунты?
– Джек! – изумилась Лорелея. Но Бен только засмеялся.
– Не обращайте внимания, он всегда такой колючий. Я так и не понял, почему он меня спас.
Джек скрестил руки на груди.
– Потому что никогда не помешает иметь у себя в долгу важного чиновника.
– Это точно. – Бен погладил себя по груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29