– Вы так считаете?
– Вы слишком самонадеянны, чтобы не сознавать этого.
Он засмеялся и развернул салфетку.
– Я гадал, сколько вы продержитесь, изображая хорошее отношение ко мне.
Лорелея нахмурилась.
– Что-то не так? – спросил он.
– Нет... Да. – Она посмотрела на него загадочным взглядом. – Я не знаю, почему я с вами так веду себя, Джек. Не в моей натуре издеваться над людьми, но, когда я с вами, я ничего не могу с собой поделать.
Он почувствовал, как в челюсти возник тик.
– Если вам станет от этого легче, то знайте, моя мать всегда говорила, что я худший из людей.
Она пришла в замешательство.
– Почему она такое говорила?
Он поднял бокал вина и вздохнул.
– Но ведь это правда, не так ли? – Он отпил крепкого, сладкого вина и сказал: – В любом случае я не хочу об этом говорить.
Опершись о стол, она испытующе посмотрела на него:
– Вы всегда не желаете о себе говорить. Почему?
– Скучная тема.
– Едва ли. Вы можете быть обворожительным собеседником.
– Ну-ну, – со смешком сказал он. – Вы все-таки сделали мне комплимент.
– А вы убежали от моего вопроса.
Он сделал длинный глоток вина, поставил бокал на стол.
– Каков же вопрос?
– Почему вы никогда не говорите о себе? – сказала она с той настойчивостью, с какой охотничья собака преследует жертву. – Мы провели с вами немало часов, а я почти ничего о вас не знаю. Не знаю даже, какие книги вы любите. – Она прищурилась. – Вы боитесь, что, если расскажете о себе, я получу над вами какую-то власть?
Это было абсурдно, и он засмеялся. Она напряглась.
– Но ведь это правда, знание дает силу.
– Возможно, но это не имеет отношения к вашему вопросу.
– Тогда скажите.
Джек с минуту помолчал. Что за беда сказать правду? Он взвесил ответ и заговорил:
– Ладно. Если хотите знать, я не говорю о себе потому, что это никого не интересует.
– Что вы имеете в виду?
– Подумайте, Лорелея, – сказал он таким тоном, как будто говорил о чем-то скучном. – Сколько раз за день вы спрашиваете: «Как дела?» У человека может рушиться мир, но он посмотрит на вас и скажет: «Спасибо, хорошо, а как у вас?» Никому нет дела до чужих проблем. Этот урок я усвоил с ранней молодости.
– Скрывать чувства и двигаться своим путем?
– Именно.
– А если кому-то есть до вас дело?
– Уверен, что не вам.
– Откуда вам знать? Если вы не протянете руку, никто ее не возьмет.
Он фыркнул:
– Если я не протяну руку, никто ее не укусит.
– В каком пугающем мире вы живете, Джек, – сказала она, и выражение лица подтверждало ее слова. – Не могу представить, как можно жить, храня в себе свои чувства.
– А я могу.
Она не рассердилась, наоборот, в глазах появился неясный блеск.
– Будет день, и я вытяну из вас что-нибудь личное.
Он ответил с полуулыбкой:
– Будет день, я встану на колени и заявлю о вечной любви.
К его удивлению, она рассмеялась:
– Вы были правы, я не могу вообразить такую картину. Вы слишком горды и циничны, чтобы так поступить.
Джек возвел глаза к потолку, как будто обращался непосредственно к небесам:
– Наконец-то леди поняла причину. Значит, я выиграл пари?
Она молчала, словно обдумывала ответ. Когда она заговорила, ее голос был тихий и нежный:
– Нет. Это значит, что мы оба проиграли.
Слова странным образом ударили его, он не знал почему. Вечер проходил не так, как Джек планировал. Но с Лорелеей никогда не получалось так, как запланировано, у нее было дьявольское свойство все переиначивать.
Во время ужина Лорелея наблюдала за Джеком. Он действительно очень элегантен и имеет хорошие манеры. Где он выучился этикету? Говорит так, как будто учился в лучших европейских школах, а одевается – как будто вырос при дворе.
Она взяла кусок жареной курицы. Он очень сильный мужчина, не только физически, но и духовно. Она не переставала с удивлением спрашивать себя, что сделало его таким, – наверное, такая сила куется на адских кострах.
При этом он умеет проявлять доброту. В своем изолированном мире он каким-то образом научился быть приличным и заботливым. Странно, что человек, живущий в мире насилия, умеет проявлять сострадание.
Как бы она желала понять его!
Закончив есть, она слегка откинулась на стуле, держа в руке бокал с вином. Только теперь она заметила у Джека маленькую золотую серьгу. Она невольно улыбнулась.
Джек помедлил.
– В чем дело?
– Меня удивляет сережка. Вы носите ее все время, пока мы в море, но на моем приеме ее у вас не было.
В его глазах заиграло веселье.
– Это был бы самый верный способ выдать себя. Не так ли?
– Да, правда. – Она глотнула вина. – Зачем вы ее носите?
Он пожал плечами:
– Старая морская легенда говорит, что для пирата единственный способ попасть в рай – это купить себе пропуск, вот мы и носим на себе золото как плату за вход.
– Тогда почему у вас такая маленькая сережка?
– Мне сказали, что на всей земле не найдется столько золота, чтобы заплатить за мой пропуск.
– Вы действительно так чувствуете?
– Я же сказал, это легенда. Я не говорил, что верю в нее.
Вот опять. Неприятная нотка в голосе говорила о том, что он от нее закрывается. Закрывает самого себя от своих чувств. «Опять ты от меня таишься». Ее очень беспокоило, что он делает это так мастерски. Должно быть, за свою жизнь привык и это для него естественно.
Музыка на мгновение замолкла, потом заиграли медленную балладу.
– Не хотите ли потанцевать? – спросил он.
– С удовольствием, – честно ответила она.
Он подошел к ее краю стола, отодвинул стул, подал руку и вывел ее на свободное место возле окна. Когда он привлек ее к себе удивительно сильными руками, у нее закружилась голова. Он был слишком красив и великолепен себе во благо.
Она взглянула в настороженные глаза, которые не выдавали ни чувств, ни мыслей, и вспомнила, каким очаровательным, мальчишеским было его лицо, когда он спал. Свечи золотили ему волосы и придавали лицу мягкое сияние, сильные и нежные руки вели ее в танце с большим мастерством.
– Знаете, чего бы я хотела? – спросила она.
– Чтобы я отвез вас к отцу?
– Нет, кроме этого?
– Не могу вообразить.
Она прикусила губу, набираясь храбрости. Посмеет ли она сказать? Не дожидаясь, когда съежится от страха, она сказала:
– Я бы хотела, чтобы вы хоть на миг впустили меня в себя.
Его лицо тут же приняло дьявольское выражение.
– Забавно, но я того же самого хотел бы от вас.
– Джек, вы испорченный человек.
– Просто стараюсь добиться своего. «Как и я».
Она тоже изворачивалась, как могла: она танцевала наедине с бандитом обаятельнее самого дьявола, и все, что могла сделать, это не дать ему того, чего хотел он.
Что бы она почувствовала, если бы могла погладить самое прекрасное тело, которое когда-либо видела? Каково это – лечь рядом с ним и дать научить себя всем наслаждениям любви? Испытать те чувства, которые мужчина может вызвать в женщине...
«Поцелуй меня, Джек», – мысленно взмолилась она.
Но если он это сделает, она может отдаться ему. Как будто подслушав ее мысли, Джек опустил взгляд на ее губы.
– Я люблю, когда вы так близко ко мне. Я чувствую ваше дыхание на шее, и от него по всему телу пробегает дрожь и жар.
Надо было бы возмутиться, но она затрепетала. «Возьми меня, Джек». К счастью, слова застряли в горле. Он наклонил голову, она приоткрыла рот для поцелуя. Их дыхания смешались...
Раздался громкий стук в дверь.
Джек выругался.
– Черт побери, что там, пожар на корабле? – взревел он.
– К-капитан? – заикаясь произнес Кит. – Это опять я.
На лице Джека отразилось раскаяние.
– Входи, Кит. Я подумал, это кто-то другой. – И он отошел отЛорелеи.
Лорелея пыталась восстановить самообладание, стряхнуть с себя томление и непристойные желания. Слава Богу, что пришел Кит. – Еще минута – и она бы... Она не хотела думать о том, что бы она сделала. Джек бросил через плечо:
– Я вернусь через несколько минут.
Она только кивнула. Джек вышел. Дрожащими холодными руками она вынула пузырек со снотворным, спрятанный между грудей. Сейчас у нее появился шанс им воспользоваться, и она должна это сделать, хотя бы для того, чтобы уберечь свою добродетель.
Она вылила варево в его бокал и размешала пальцем, потом вернула пузырек на место.
Дожидаясь Джека, она подошла к окну и стала смотреть в океанский простор. По волнам плескался лунный свет. Океан излучал мир и покой.
Она услышала, как отворилась дверь; обернувшись, увидела, что Джек за ней наблюдает.
– С ним все в порядке? – спросила она.
– Он подумал, что одна из тех голов пробралась к нему в комнату. Оказалось, что это голова деревянной лошадки, которую он давно сломал.
Она засмеялась. Джек подошел, и смех угас, сердце забилось, она боялась того, что может сделать, если он ее обнимет.
– Не принесете ли мне вина? – спросила она.
Он медлил.
– Я бы хотела предложить тост, – сказала она, чтобы у него не было возможности отказаться.
Он подозрительно посмотрел на нее:
– Тост?
– Да.
Он принес бокалы. Лорелея пыталась умерить волнение, возникшее при взгляде на его испорченное вино. Рука слегка дрожала.
– Какой у вас тост? – спросил Джек.
– Я хотела бы поднять тост... за океан. Пусть всегда будет... таким же красивым.
Джек искоса посмотрел на нее. С ней что-то было не так, и как только он пригубил вино, то сразу понял, в чем дело. Она пытается его усыпить! Он узнал вкус отвратительного варева Кейси, которым она поила раненых, когда на них не действовал лаудаум. За годы он к нему притерпелся.
Чего Лорелея хочет добиться, приведя его в бессознательное состояние? Сбежать от него она не может. На корабле бежать некуда.
«Генри! – подумал он, и у него потемнело в глазах. – Она собралась к Генри».
Сначала от этой мысли он заледенел, но потом отмел ее. У Генри достаточно разума, чтобы не посягать на женщину, которую Джек объявил своей. Нет, она хотела чего-то другого. Чего-то такого, о чем он не подумал. Но он это вскоре выяснит. Запрокинув голову, он осушил бокал.
Лорелея в панике смотрела, как он пьет. Когда средство подействует? Джек нахмурился и приложил руку ко лбу:
– Я как-то странно себя чувствую.
Неужели она дала слишком много?!
– Что с вами? – спросила она, ужасаясь, что могла ему навредить.
– Я... по-моему, мне надо прилечь. – Он застонал и покачнулся. – Как болит голова! Боюсь, мне не добраться до кровати.
«Не дай Бог, чтобы я ему причинила вред», – взмолилась Лорелея.
– Я позову Тарика, он вам поможет.
– О... не знаю, смогу ли его дождаться. – Он опять покачнулся.
Испугавшись, она подставила плечо:
– Обопритесь на меня, я вам помогу.
Джек повесил руку ей на плечо и привалился к ней.
– В ту дверь. – Он кивнул на дверь справа от нее. Она двинулась туда.
И вот она в его каюте и на его кровати! Он успел лечь раньше, чем ослаб.
– Джек? – Она потрясла его за плечо. – Джек, вы заснули?
В ответ раздалось тихое посапывание. Она с облегчением села рядом. Ее окружил запах сандала, и она поняла, что запах усилился, когда он шлепнулся на кровать. Наклонившись к покрывалу, она принюхалась.
В глазах потемнело, но не цвет простыней был тому виной.
– Ах ты, распутник, – отругала она неподвижное тело. – Думал сегодня затащить меня в постель? Ну и кто из нас оказался умнее?
Лорелея встала и уставилась на него. Он лежал необычайно тихий и уязвимый, и она могла делать с ним все, что угодно, он бессилен ее остановить!
От этой мысли ее охватила дрожь. Поддавшись искушению, она провела пальчиком по округлой линии подбородка. Кожа была так не похожа на ее – твердая и... мужская.
– Я никогда бы этого не сделала, если бы ты не спал, – прошептала она, – но мне так давно этого хотелось.
Она потрогала волосы и восхитилась – шелковые! Пряди медового цвета мешались с коричневыми и золотыми. Безусловно, он и есть ее запретный объект желаний, и она получит огромное удовольствие, закончив эскиз. При этой мысли она улыбнулась, и тут ей пришло в голову, что она не сможет закончить рисунок, раз он полностью одет!
– О нет! Ты одетый... Что мне делать? – прошептала она. «Можешь его раздеть.
О нет, не могу! Почему? Он не собирается просыпаться, и никто не узнает».
Кусая губы, она размышляла, хватит ли у нее на это мужества. Нет, не хватит.
«Надо позвать Тарика, он это сделает. Да, это правильное решение».
– Оставайся на месте, Джек, – сказала она и пошла искать рулевого.
Вскоре они вернулись уже вдвоем.
– Говорите, напился? – с сомнением спросил Тарик.
– Он очень много пил за ужином.
Брови моряка сошлись на переносице.
– Что пил?
– Вино.
Тарик фыркнул:
– На корабле не найдется столько вина, чтобы свалить капитана Джека.
Стараясь выглядеть невинной и молясь, чтобы все это выдержать, Лорелея пожала плечами:
– Должно быть, он что-то пил до того, как я пришла, потому что, вы же видите, он крепко спит.
Тарик со скептической миной подошел к кровати. Убедившись, что Джек дышит, он покачал головой.
– Ладно, мисс Лорелея, я за ним поухаживаю. Идите к себе.
Она быстренько ретировалась. Как только за ней закрылась дверь, Тарик собрался раздевать Джека.
– Притронешься к пуговице – выпущу кишки. – Джек открыл глаза и в упор посмотрел на него. Тарик замер.
– Я думал, ты без сознания, – сказал Тарик и скрестил руки на груди.
– Мог бы знать меня получше. – Джек сел и потер подбородок, словно стирал след руки Лорелеи. – Я немного позабавился с нашей гостьей.
Тарик засмеялся.
– Ладно, тогда я пошел.
Оставшись один, Джек быстро разделся и лег в кровать. По какой-то причине маленькая мегера желает его раздеть, и, видит Бог, он собирается ей подыграть, даже если это его убьет.
Черт возьми, а ведь это вполне возможно...
Глава 12
Лорелея просидела у себя в каюте столько времени, чтобы Тарик успел раздеть Джека. Время тянулось медленно, и она нервно теребила блокнот.
Не надо было этого делать, она понимала, что это плохо, но, в конце концов, она же всегда была немного не такой, как все, и излишне любопытной. Она услышала, как мимо ее двери протопали шаги. Чуть приоткрыв дверь, она выглянула в коридор – никого. В обоих направлениях.
«Вот и хорошо. Пора».
Сердце билось уже где-то под горлом, Лорелея открыла дверь пошире и быстро перебежала к капитанской каюте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29