https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/120x80/s-visokim-poddonom/
Мне не по вкусу было являться простым приложением какого-либо мужчины, даже своего мужа.
Хотя улыбка оставалась на губах лорда Винчестера, его взгляд теперь был подозрительным.
– На все воля Господа, – предостерег он.
Я сразу же поняла, что мой отказ от имени Бруно епископ истолковал как то, что я обратилась к нему с жалобой на свое принудительное замужество, и растерялась, не зная, как поступить. Я не сказала бы, что смирюсь, и в то же время не могла сказать прямо, что знаю: жалобы ему ни к чему не приведут, так как он был лишь инструментом в руках короля и королевы. Но я рада, что эта непрошеная мысль не слетела с моих губ (как иногда случалось со мной, такой избалованной любящим отцом и братьями, которые встали бы на мою защиту, даже если бы я была не права, и не наказали бы меня сами), так как епископ добавил очень ласково:
– Но если я смогу, то помогу вам.
Отбросив опасные мысли, я горестно согласилась:
– Не думаю, что любезность, о которой я попрошу, та, о которой можно молить Бога, и боюсь, что это огромная самонадеянность просить о ней у вас, милорд, но надеюсь, что вы по крайней мере укажете, к кому мне нужно обратиться.
– У Бога можно просить о любой любезности, – машинально пробормотал епископ в ответ, но подозрительность в его глазах почти совсем сменилась любопытством.
– Милорд, – сказала я, улыбаясь, – я с удовольствием помолюсь о лошади, экипаже и нескольких мужчинах для управления им и охраны его и моей служанки, если вы считаете, что это лучший способ заполучить их, но надеюсь, вы можете предложить более прямые и практические способы, так как мне они понадобятся очень скоро.
– Лошади и экипаж, – повторил лорд Винчестер в полном изумлении.
– Надеюсь, что не обидела вас, милорд? – быстро сказала я, опасаясь, что он со своим чувством собственного достоинства может воспринять как оскорбление просьбу по какому-то житейскому вопросу.
Последовал взрыв хохота.
– Нет, нет, дорогая, вы не обидели меня, – заверил он, – но я опасался, что вы собирались… изложить мне очень важную проблему и… – Он издал небольшой вздох, потом улыбнулся: – Позвольте мне признаться, что я рад, что ваша проблема так проста.
– Но не для меня, милорд, – подчеркнула я, тоже улыбаясь. – Мой муж, который обязан постоянно присутствовать при короле, приказал мне найти экипаж, лошадь и людей. Нет, он ничего не говорил о лошади, наверное, он собирается достать ее сам, но…
– Лошадь и экипаж для сэра Бруно? – в голосе лорда Винчестера вновь прозвучало изумление.
– Извините! – воскликнула я. – Я начала с середины рассказа и все перепутала. Позвольте мне начать сначала, если у вас есть время выслушать меня, милорд.
– Эту историю я должен выслушать независимо от того, есть у меня время или нет, – ответил он, усмехаясь.
– Боюсь, что она не настолько интересна, как могло показаться, – сказала я. – Просто король приказал сэру Бруно отвезти некое послание на север и дал свое позволение на то, чтобы поехала и я…
– На север? Бруно везет… – Его голос от удивления звучал необычно звонко, но вдруг он спохватился и заговорил ниже. – Бруно везет послание в Шотландию?
Епископ казался нетерпеливым и взволнованным.
– Он не рассказывал мне ничего о послании, милорд, – осторожно ответила я, – но не думаю, что он рассчитывает ехать в Шотландию. В его планы входило отвезти меня к людям, которые воспитали его в крепости Джернейв. А это в Нортумбрии.
Я поняла, что сделала страшную глупость. При дворе каждое простое слово имело десятки значений. Один Бог знает, что еще увидел лорд Винчестер в том, что я ему рассказала. Мои медленные осторожные слова и прямой взгляд сменили на его лице выражение страстного ожидания на задумчивость и озадаченность.
– Ах, да, пробормотал он, – вы сказали, что тоже едете и вам нужны лошадь и экипаж. Послание, следовательно, не может быть слишком срочным, если Бруно не поедет быстрее, чем вы в экипаже.
– Я езжу верхом, и с моей стороны не будет никаких проволочек для дел Бруно, – сказала я и затем пришла в ярость от самой себя: чувство собственного достоинства вновь привело меня к тому, что я говорила прежде, чем подумать. – Но я полагаю, вы рассуждаете совершенно правильно. Сообщение действительно не требует срочности, – добавила я, надеясь исправить свою вторую ошибку. – Бруно дан двухмесячный отпуск.
Лорд Винчестер понимающе кивнул. Он улыбнулся и показался более спокойным, хотя все еще очень задумчивым.
– Вот почему нужен экипаж.
– Да, милорд, – согласилась я. – Так как двор переедет прежде, чем мы сможем вернуться, мы должны захватить наше имущество, а также мою служанку, которая не умеет ездить верхом.
– И когда вы отправляетесь? – спросил он.
– Думаю, что в понедельник, – ответила я.
– Очень хорошо, леди Мелюзина, – сказал Винчестер, – экипаж будет готов рано утром в понедельник. И вы можете передать Бруно, что я счастлив оказать услугу и буду рад оказаться полезным ему чем только смогу в будущем.
Он снова улыбнулся мне и отвернулся. Я была напугана и не могла произнести ни слова, так как мое горло сжалось от страха. Очевидно, лорд Винчестер подумал, что это Бруно послал меня к нему. Я не имела понятия, хорошо или плохо было то, что я сделала, и оставалась в таком состоянии до утра нашего отъезда, так как Бруно не пришел ночевать ни в ту, ни в последующую ночь.
Субботней ночью я почти обезумела, то ужасаясь, то приходя в ярость. Впервые ужас охватил меня, когда Бруно не появился в свое обычное время. Я была одержима мыслью, что Бруно допрашивают по поводу моего неблагоразумного открытия и, возможно, он будет наказан за это. Но по мере того, как проходили часы, я поняла, что его не могли задерживать так долго, и мои страх и раскаяние сменились яростью. Я пришла к уверенности, что, поскольку я не поддалась Бруно прошлой ночью, он условился о тайной встрече с Эдной.
Утром в воскресенье я узнала, что Бруно не спал с Эдной. Но тогда где же он находился? Я узнала, что Эдна прошлой ночью не могла покинуть комнату для слуг, находящуюся во дворе замка, поскольку одна из женщин заболела, и две монахини сидели возле нее всю ночь. Затем, конечно, мои опасения вернулись, чтобы потом их место занял гнев, когда я увидела Бруно за обедом на надлежащем ему месте среди телохранителей. Он улыбнулся мне и поднял руки ладонями вперед, выражая беспомощность. Это не слишком улучшило мое настроение, так как я считала, что он мог бы известить меня и уберечь от значительной доли переживаний и страхов. Мое возмущение только возросло, когда я увидела его позже, после ужина, стоящим в дверях личных покоев короля и дающим указания пажу.
Поскольку я совершенно не спала и была слишком занята в воскресенье, отделяя то, что Бруно и я не могли повезти на лошадях, от того, что должно быть отправлено экипажем, я так крепко спала воскресной ночью, что не узнала бы, приходил ли Бруно ночевать, если бы он сам косвенно не сознался, ворвавшись в нашу комнату в понедельник после заутрени воскликнув, запыхавшись:
– Извини, что я так поздно. Можешь помочь мне надеть вооружение?
Спешка и этот вопрос не оставлял времени для ругани, взаимных обвинений или встречных вопросов. Я мигом подхватила ремень, так как он расстегнул его, и бросила на кровать, принесла его боевую тунику, как только он снял ту, что была на нем, затем подержала его кольчугу так, чтобы он мог легко проскользнуть в нее, принесла меч и обратно ремень, чтобы он застегнулся.
Только тогда я сказала:
– Я не знаю, где твои щит и шлем. Бруно, какая грозит опасность?
– Мои щит и шлем в конюшне с Барбе, и если мы сейчас же не уедем, мы можем никогда не выбраться отсюда, – сказал он и вышел прежде, чем ко мне снова вернулся дар речи.
ГЛАВА 13
Бруно
Я не думал, что до безумия испугаю Мелюзину, когда потребовал свои доспехи и выскочил, послав двух слуг выносить наши вещи. Я не понял, что она неправильно оценила мои слова о необходимости немедленного отъезда. Оказывается, она решила, что король в гневе и собирается арестовать меня или выслать, дав только несколько часов на сборы. Мог ли я ожидать от нее такой глупости? Разве я не говорил ей, что я один из фаворитов Стефана? На самом деле именно его привязанность ко мне или, скорее, его уверенность, что я самый осторожный из его слуг, практически перепутала все мои планы.
После того как я убил этого проклятого вепря, король полушутя сказал, что я слишком хороший компаньон на охоте, чтобы быть посланником. Я напомнил ему, что еду не только как посланник, но и для того, чтобы отвезти Мелюзину в Джернейв. Король ничего больше не сказал, чтобы удержать меня, но в субботу после полудня возникли серьезные угрозы моему отъезду.
Сначала, казалось, каноник, который прибыл из Кентербери, ничем не может мне помешать. Архиепископ Кентерберийский Вильям де Корбейл, помазавший на царство Стефана, умер менее чем через год спустя, в ноябре 1136. И каноник приехал с просьбой позволить Кентербери выбрать нового архиепископа, когда прибудет папский посол.
Вначале я не уделил этому никакого внимания, зная, что король будет всячески откладывать выборы, потому что доходы епархии, пока там нет архиепископа, поступают в королевскую казну. Стефан разглагольствовал своим обычным мягким тоном, обещая, что он подчинится решению папского посла, который, несомненно, будет иметь указания от папы. Только когда аудиенция закончилась и я услышал, как король посоветовал канонику лучше поехать спокойно в аббатство Нетли, чем оставаться в Винчестерском соборе «без всякого давления на свободных каноников Кентербери». Я заставил себя прислушаться к их разговору. Потом, когда каноник пил прощальный кубок вина перед коротким путешествием, Стефан отвел меня в сторону и приказал мне вывести каноника к восточным воротам, где он сможет сесть на лодку, на которой прибыл сюда.
– Хорошо бы, – сказал мягко Стефан, – чтобы он ни с кем не говорил по дороге.
Когда я вернулся и доложил, что каноник не привлек никакого внимания, а я сам видел, как лодка с ним скрылась из виду, Стефан снял кольцо со своего пальца и надел на мой, сказав, что он должен беречь меня и найдет кого-нибудь другого, кто повезет на север его награды и благодарности. Конечно, он имел в виду то, что может доверять мне даже тайны, и не посмел ему возразить, что мне предпочтительнее получить отпуск, чем кольцо, какое бы ни было оно дорогое. Потом я удивился: неужели мои личные желания так ослепили меня, что не позволили мне видеть реальную опасность, грозящую королю от болтунов? Я думал об этом весь оставшийся день, но не увидел никакой реальной опасности. Это привело меня к печальному выводу, что у Стефана нечистая совесть и поэтому он видит несуществующих драконов во всех темных углах.
Вот почему я почувствовал необходимость переговорить с Валераном в королевской спальне после ужина и рассказать ему, что мой отпуск отменен. Возможно, он и был причиной нечистой совести короля, но я знал, что необходимо значительно больше власти и влияния чем было у меня, чтобы возбудить сомнения в его добрых намерениях. Поэтому мое присутствие не принесет никакой пользы. Валеран хотел от меня избавиться, а я хотел уехать, поэтому почувствовал облегчение, когда Валеран шутливо спросил у Стефана, почему я не уехал на север, и, получив ответ, что я никуда не поеду, сумел уговорить Стефана вновь изменить свое решение.
Вероятно, я должен был радоваться, что Стефан так нуждается во мне, но радости не чувствовалось. Я видел, как другие, более дорогие и близкие ему люди теряли его расположение потому, что стали богаты и влиятельны, а Стефан не был таким человеком, который открывается перед теми, кому он больше не доверяет. И эти люди потеряли гораздо большее, чем просто возможность стать еще богаче и влиятельнее. Но если король уволит меня, то он уволит простого наемника. Более чем когда-либо я хотел, чтобы Мелюзину полюбили в Джернейве, и более чем когда-либо я хотел осмотреть ее земли и решить, смогу ли я упросить короля, чтобы он отдал их мне.
Всю ночь с субботы на воскресенье я чувствовал себя как человек со связанными руками. Я думал, что король потребовал, чтобы я спал в его внешней спальне, для того, чтобы он мог легко позвать меня, если понадоблюсь. Возможно, он считал, что я почувствую себя лишенным общества своей жены, как он чувствует себя лишенным моего, но я был этому несомненно рад. С одной стороны, я надеялся, что у короля пройдет его злость, (он иногда злился, но это никогда не продолжалось долго), а с другой – у меня были две спокойные ночи, без всяких соблазнов.
Однако расслабляться в воскресенье не пришлось, потому что Стефан ворчал все время, пока давал мне инструкции и подписывал распоряжения, в которых указывались награды всем значительным людям, сражавшимся в Норталлертоне. Помимо присутствия при выполнении королевских дел, я должен был еще закончить и свои. Я уже достал отличные шерстяные одеяла, которые мы сможем использовать на стоянках если не найдем ночлега. Я узнал так же, что у Мелюзины есть лошадь с седлом, но нужно было достать из хранилища и принести в конюшню нашу дорожную упряжь, чтобы там вместе с королевским грумом привести ее в порядок. Я не забыл сделать уйму маленьких дел, и воскресенье было ужасным днем.
Утро понедельника оказалось еще хуже. Стефан послал меня с поручением к Роберту де Виру. Это мог сделать любой паж, и мне пришлось напомнить королю, что я надеялся, как только проснется Мелюзина, быть уже в пути на север. Он пожал плечами и сказал, что нет никакой разницы, когда мы уедем – сегодня или завтра. Потом я понял, что Стефан не станет открыто противиться желанию Валерана избавиться от меня, но будет удерживать сколько сможет.
Роберт де Вир, королевский констебль, ожидал увидеть не меня, а простого пажа, и поэтому не думал, что королевское поручение будет выполнено настолько быстро.
Роберт де Вир любил меня. Он был моим поручителем, во время посвящения в рыцари, и, я думаю, что не ошибся во мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Хотя улыбка оставалась на губах лорда Винчестера, его взгляд теперь был подозрительным.
– На все воля Господа, – предостерег он.
Я сразу же поняла, что мой отказ от имени Бруно епископ истолковал как то, что я обратилась к нему с жалобой на свое принудительное замужество, и растерялась, не зная, как поступить. Я не сказала бы, что смирюсь, и в то же время не могла сказать прямо, что знаю: жалобы ему ни к чему не приведут, так как он был лишь инструментом в руках короля и королевы. Но я рада, что эта непрошеная мысль не слетела с моих губ (как иногда случалось со мной, такой избалованной любящим отцом и братьями, которые встали бы на мою защиту, даже если бы я была не права, и не наказали бы меня сами), так как епископ добавил очень ласково:
– Но если я смогу, то помогу вам.
Отбросив опасные мысли, я горестно согласилась:
– Не думаю, что любезность, о которой я попрошу, та, о которой можно молить Бога, и боюсь, что это огромная самонадеянность просить о ней у вас, милорд, но надеюсь, что вы по крайней мере укажете, к кому мне нужно обратиться.
– У Бога можно просить о любой любезности, – машинально пробормотал епископ в ответ, но подозрительность в его глазах почти совсем сменилась любопытством.
– Милорд, – сказала я, улыбаясь, – я с удовольствием помолюсь о лошади, экипаже и нескольких мужчинах для управления им и охраны его и моей служанки, если вы считаете, что это лучший способ заполучить их, но надеюсь, вы можете предложить более прямые и практические способы, так как мне они понадобятся очень скоро.
– Лошади и экипаж, – повторил лорд Винчестер в полном изумлении.
– Надеюсь, что не обидела вас, милорд? – быстро сказала я, опасаясь, что он со своим чувством собственного достоинства может воспринять как оскорбление просьбу по какому-то житейскому вопросу.
Последовал взрыв хохота.
– Нет, нет, дорогая, вы не обидели меня, – заверил он, – но я опасался, что вы собирались… изложить мне очень важную проблему и… – Он издал небольшой вздох, потом улыбнулся: – Позвольте мне признаться, что я рад, что ваша проблема так проста.
– Но не для меня, милорд, – подчеркнула я, тоже улыбаясь. – Мой муж, который обязан постоянно присутствовать при короле, приказал мне найти экипаж, лошадь и людей. Нет, он ничего не говорил о лошади, наверное, он собирается достать ее сам, но…
– Лошадь и экипаж для сэра Бруно? – в голосе лорда Винчестера вновь прозвучало изумление.
– Извините! – воскликнула я. – Я начала с середины рассказа и все перепутала. Позвольте мне начать сначала, если у вас есть время выслушать меня, милорд.
– Эту историю я должен выслушать независимо от того, есть у меня время или нет, – ответил он, усмехаясь.
– Боюсь, что она не настолько интересна, как могло показаться, – сказала я. – Просто король приказал сэру Бруно отвезти некое послание на север и дал свое позволение на то, чтобы поехала и я…
– На север? Бруно везет… – Его голос от удивления звучал необычно звонко, но вдруг он спохватился и заговорил ниже. – Бруно везет послание в Шотландию?
Епископ казался нетерпеливым и взволнованным.
– Он не рассказывал мне ничего о послании, милорд, – осторожно ответила я, – но не думаю, что он рассчитывает ехать в Шотландию. В его планы входило отвезти меня к людям, которые воспитали его в крепости Джернейв. А это в Нортумбрии.
Я поняла, что сделала страшную глупость. При дворе каждое простое слово имело десятки значений. Один Бог знает, что еще увидел лорд Винчестер в том, что я ему рассказала. Мои медленные осторожные слова и прямой взгляд сменили на его лице выражение страстного ожидания на задумчивость и озадаченность.
– Ах, да, пробормотал он, – вы сказали, что тоже едете и вам нужны лошадь и экипаж. Послание, следовательно, не может быть слишком срочным, если Бруно не поедет быстрее, чем вы в экипаже.
– Я езжу верхом, и с моей стороны не будет никаких проволочек для дел Бруно, – сказала я и затем пришла в ярость от самой себя: чувство собственного достоинства вновь привело меня к тому, что я говорила прежде, чем подумать. – Но я полагаю, вы рассуждаете совершенно правильно. Сообщение действительно не требует срочности, – добавила я, надеясь исправить свою вторую ошибку. – Бруно дан двухмесячный отпуск.
Лорд Винчестер понимающе кивнул. Он улыбнулся и показался более спокойным, хотя все еще очень задумчивым.
– Вот почему нужен экипаж.
– Да, милорд, – согласилась я. – Так как двор переедет прежде, чем мы сможем вернуться, мы должны захватить наше имущество, а также мою служанку, которая не умеет ездить верхом.
– И когда вы отправляетесь? – спросил он.
– Думаю, что в понедельник, – ответила я.
– Очень хорошо, леди Мелюзина, – сказал Винчестер, – экипаж будет готов рано утром в понедельник. И вы можете передать Бруно, что я счастлив оказать услугу и буду рад оказаться полезным ему чем только смогу в будущем.
Он снова улыбнулся мне и отвернулся. Я была напугана и не могла произнести ни слова, так как мое горло сжалось от страха. Очевидно, лорд Винчестер подумал, что это Бруно послал меня к нему. Я не имела понятия, хорошо или плохо было то, что я сделала, и оставалась в таком состоянии до утра нашего отъезда, так как Бруно не пришел ночевать ни в ту, ни в последующую ночь.
Субботней ночью я почти обезумела, то ужасаясь, то приходя в ярость. Впервые ужас охватил меня, когда Бруно не появился в свое обычное время. Я была одержима мыслью, что Бруно допрашивают по поводу моего неблагоразумного открытия и, возможно, он будет наказан за это. Но по мере того, как проходили часы, я поняла, что его не могли задерживать так долго, и мои страх и раскаяние сменились яростью. Я пришла к уверенности, что, поскольку я не поддалась Бруно прошлой ночью, он условился о тайной встрече с Эдной.
Утром в воскресенье я узнала, что Бруно не спал с Эдной. Но тогда где же он находился? Я узнала, что Эдна прошлой ночью не могла покинуть комнату для слуг, находящуюся во дворе замка, поскольку одна из женщин заболела, и две монахини сидели возле нее всю ночь. Затем, конечно, мои опасения вернулись, чтобы потом их место занял гнев, когда я увидела Бруно за обедом на надлежащем ему месте среди телохранителей. Он улыбнулся мне и поднял руки ладонями вперед, выражая беспомощность. Это не слишком улучшило мое настроение, так как я считала, что он мог бы известить меня и уберечь от значительной доли переживаний и страхов. Мое возмущение только возросло, когда я увидела его позже, после ужина, стоящим в дверях личных покоев короля и дающим указания пажу.
Поскольку я совершенно не спала и была слишком занята в воскресенье, отделяя то, что Бруно и я не могли повезти на лошадях, от того, что должно быть отправлено экипажем, я так крепко спала воскресной ночью, что не узнала бы, приходил ли Бруно ночевать, если бы он сам косвенно не сознался, ворвавшись в нашу комнату в понедельник после заутрени воскликнув, запыхавшись:
– Извини, что я так поздно. Можешь помочь мне надеть вооружение?
Спешка и этот вопрос не оставлял времени для ругани, взаимных обвинений или встречных вопросов. Я мигом подхватила ремень, так как он расстегнул его, и бросила на кровать, принесла его боевую тунику, как только он снял ту, что была на нем, затем подержала его кольчугу так, чтобы он мог легко проскользнуть в нее, принесла меч и обратно ремень, чтобы он застегнулся.
Только тогда я сказала:
– Я не знаю, где твои щит и шлем. Бруно, какая грозит опасность?
– Мои щит и шлем в конюшне с Барбе, и если мы сейчас же не уедем, мы можем никогда не выбраться отсюда, – сказал он и вышел прежде, чем ко мне снова вернулся дар речи.
ГЛАВА 13
Бруно
Я не думал, что до безумия испугаю Мелюзину, когда потребовал свои доспехи и выскочил, послав двух слуг выносить наши вещи. Я не понял, что она неправильно оценила мои слова о необходимости немедленного отъезда. Оказывается, она решила, что король в гневе и собирается арестовать меня или выслать, дав только несколько часов на сборы. Мог ли я ожидать от нее такой глупости? Разве я не говорил ей, что я один из фаворитов Стефана? На самом деле именно его привязанность ко мне или, скорее, его уверенность, что я самый осторожный из его слуг, практически перепутала все мои планы.
После того как я убил этого проклятого вепря, король полушутя сказал, что я слишком хороший компаньон на охоте, чтобы быть посланником. Я напомнил ему, что еду не только как посланник, но и для того, чтобы отвезти Мелюзину в Джернейв. Король ничего больше не сказал, чтобы удержать меня, но в субботу после полудня возникли серьезные угрозы моему отъезду.
Сначала, казалось, каноник, который прибыл из Кентербери, ничем не может мне помешать. Архиепископ Кентерберийский Вильям де Корбейл, помазавший на царство Стефана, умер менее чем через год спустя, в ноябре 1136. И каноник приехал с просьбой позволить Кентербери выбрать нового архиепископа, когда прибудет папский посол.
Вначале я не уделил этому никакого внимания, зная, что король будет всячески откладывать выборы, потому что доходы епархии, пока там нет архиепископа, поступают в королевскую казну. Стефан разглагольствовал своим обычным мягким тоном, обещая, что он подчинится решению папского посла, который, несомненно, будет иметь указания от папы. Только когда аудиенция закончилась и я услышал, как король посоветовал канонику лучше поехать спокойно в аббатство Нетли, чем оставаться в Винчестерском соборе «без всякого давления на свободных каноников Кентербери». Я заставил себя прислушаться к их разговору. Потом, когда каноник пил прощальный кубок вина перед коротким путешествием, Стефан отвел меня в сторону и приказал мне вывести каноника к восточным воротам, где он сможет сесть на лодку, на которой прибыл сюда.
– Хорошо бы, – сказал мягко Стефан, – чтобы он ни с кем не говорил по дороге.
Когда я вернулся и доложил, что каноник не привлек никакого внимания, а я сам видел, как лодка с ним скрылась из виду, Стефан снял кольцо со своего пальца и надел на мой, сказав, что он должен беречь меня и найдет кого-нибудь другого, кто повезет на север его награды и благодарности. Конечно, он имел в виду то, что может доверять мне даже тайны, и не посмел ему возразить, что мне предпочтительнее получить отпуск, чем кольцо, какое бы ни было оно дорогое. Потом я удивился: неужели мои личные желания так ослепили меня, что не позволили мне видеть реальную опасность, грозящую королю от болтунов? Я думал об этом весь оставшийся день, но не увидел никакой реальной опасности. Это привело меня к печальному выводу, что у Стефана нечистая совесть и поэтому он видит несуществующих драконов во всех темных углах.
Вот почему я почувствовал необходимость переговорить с Валераном в королевской спальне после ужина и рассказать ему, что мой отпуск отменен. Возможно, он и был причиной нечистой совести короля, но я знал, что необходимо значительно больше власти и влияния чем было у меня, чтобы возбудить сомнения в его добрых намерениях. Поэтому мое присутствие не принесет никакой пользы. Валеран хотел от меня избавиться, а я хотел уехать, поэтому почувствовал облегчение, когда Валеран шутливо спросил у Стефана, почему я не уехал на север, и, получив ответ, что я никуда не поеду, сумел уговорить Стефана вновь изменить свое решение.
Вероятно, я должен был радоваться, что Стефан так нуждается во мне, но радости не чувствовалось. Я видел, как другие, более дорогие и близкие ему люди теряли его расположение потому, что стали богаты и влиятельны, а Стефан не был таким человеком, который открывается перед теми, кому он больше не доверяет. И эти люди потеряли гораздо большее, чем просто возможность стать еще богаче и влиятельнее. Но если король уволит меня, то он уволит простого наемника. Более чем когда-либо я хотел, чтобы Мелюзину полюбили в Джернейве, и более чем когда-либо я хотел осмотреть ее земли и решить, смогу ли я упросить короля, чтобы он отдал их мне.
Всю ночь с субботы на воскресенье я чувствовал себя как человек со связанными руками. Я думал, что король потребовал, чтобы я спал в его внешней спальне, для того, чтобы он мог легко позвать меня, если понадоблюсь. Возможно, он считал, что я почувствую себя лишенным общества своей жены, как он чувствует себя лишенным моего, но я был этому несомненно рад. С одной стороны, я надеялся, что у короля пройдет его злость, (он иногда злился, но это никогда не продолжалось долго), а с другой – у меня были две спокойные ночи, без всяких соблазнов.
Однако расслабляться в воскресенье не пришлось, потому что Стефан ворчал все время, пока давал мне инструкции и подписывал распоряжения, в которых указывались награды всем значительным людям, сражавшимся в Норталлертоне. Помимо присутствия при выполнении королевских дел, я должен был еще закончить и свои. Я уже достал отличные шерстяные одеяла, которые мы сможем использовать на стоянках если не найдем ночлега. Я узнал так же, что у Мелюзины есть лошадь с седлом, но нужно было достать из хранилища и принести в конюшню нашу дорожную упряжь, чтобы там вместе с королевским грумом привести ее в порядок. Я не забыл сделать уйму маленьких дел, и воскресенье было ужасным днем.
Утро понедельника оказалось еще хуже. Стефан послал меня с поручением к Роберту де Виру. Это мог сделать любой паж, и мне пришлось напомнить королю, что я надеялся, как только проснется Мелюзина, быть уже в пути на север. Он пожал плечами и сказал, что нет никакой разницы, когда мы уедем – сегодня или завтра. Потом я понял, что Стефан не станет открыто противиться желанию Валерана избавиться от меня, но будет удерживать сколько сможет.
Роберт де Вир, королевский констебль, ожидал увидеть не меня, а простого пажа, и поэтому не думал, что королевское поручение будет выполнено настолько быстро.
Роберт де Вир любил меня. Он был моим поручителем, во время посвящения в рыцари, и, я думаю, что не ошибся во мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74