Завидев Ренье, она замерла на одной ноге да так, на одной ноге, к нему и поскакала.
– Что случилось? – спросил Ренье.
– Он был здесь с ней, – ответила девушка, выхватывая у него из рук пирожок. Она принялась быстро отгрызать огромные куски и дальше говорила с набитым ртом. – Он врал ей. Врал про все!
– Про что, например? – уточнил Ренье.
– Ну, про наш квартал. Зачем-то рассказывал про чудесные дома. Про раковины, поющие голосами древних колдунов. Что здесь можно купить жемчужину, в которой отражается неизвестная красивая женщина. Или что-то насчет кувшинов, где хранятся голоса. Здесь ведь ничего этого нет!
– Ты умница, – проговорил Ренье, целуя ее в ухо. – Все запомнила.
– Ну, он еще говорил, будто здесь богатые дома. Зачем он так говорил? Хотел сдать ей внаем? Глупо! – У Генувейфы был торжествующий вид: она раскусила замысел жулика! – Пусть эта девушка и слепая, но ведь кто-нибудь да объяснит ей, что дома здесь самые обычные, а люд сплошь бедный и злой, и нет никакого старичка в ночном колпаке... И все, плакали его денежки.
– Чьи?
– Этого враля. Она не станет платить ему за вранье.
– Генувейфа, – сказал Ренье, – ты должна кое-что узнать.
– Говори, – с готовностью кивнула она.
– Твой батюшка умер. Я заказал для него гроб, так что скоро его похоронят. Ты меня понимаешь?
Она уставила на него расширенные глаза.
– Умер? Он больше не проснется?
– Именно.
– О! – сказала Генувейфа и хлебнула из кувшина сладкой воды. – Я так и думала. Он предупреждал меня, что рано или поздно это случится.
– Чем ты будешь заниматься, когда останешься одна?
– Да тем же, что и он. Буду делать гробы. Он научил меня, знаешь? Я и тебе могу сделать пару, если заплатишь.
– Я оставлю тебе денег, – сказал Ренье. – Береги их, ладно? Никому не показывай. А случится надобность, возьмешь монетку и потратишь. Хорошо?
Девушка решительно кивнула.
– Ты думаешь, я дурочка? – спросила она и прищурилась. – Все так думают, так что не стесняйся. Я, конечно, дурочка, но не всегда, а только от случая к случаю. А иногда – я очень даже умная. Я ведь сразу раскусила, что тот парень бессовестно врет слепой девушке!
– Ты умница, – согласился Ренье. – Вот смотри: здесь двадцать монет. Я возьму несколько вещей, которые принадлежали твоему отцу. Плащ и шляпу. Это на память.
– Да, он хотел их продать тебе, – закивала Генувейфа. – А теперь, выходит, я их тебе продаю?
– Именно так, – сказал Ренье. – Ты действительно умница. Спрячь деньги. Не забудь.
Забрав кошелек, Генувейфа сунула его за пазуху, а потом спросила:
– Ты, должно быть, ужасно богатый?
– Не слишком ужасно. Скорее, прекрасно.
– Мы еще увидимся?
– Конечно.
– Нет, – пояснила Генувейфа, – не скоро, а когда-нибудь потом, когда ты закончишь учиться и уедешь из Коммарши, – ведь тогда мы тоже увидимся?
– Не знаю, – честно признался Ренье, – как получится.
– Ты очень знатный, – произнесла Генувейфа задумчиво. – Если мне понадобится тебя найти, я ведь могу просто спросить у королевы.
– Так и сделай, – одобрил Ренье. – Ну, отдай мне мои покупки, и я пойду.
Глава семнадцатая
СОПЕРНИКИ
Эмери ждал брата с нетерпением: ему хотелось снова начать тренировки со шпагой. Нога все еще болела, но оставаться увечным Эмери не хотелось. Во всяком случае – пока.
В отличие от жизнерадостного младшего брата Эмери совершенно не боялся старости, которая когда-нибудь, в непредставимо отдаленном будущем, его настигнет, выбьет оружие из его руки и заменит шпагу тростью. Старость заставит кутаться в одеяла даже в теплый день, приучит непрерывно кашлять и ворчать. Все это было, по мнению Эмери, естественно и даже отчасти желанно.
Молодость накладывала на него особые обязательства. И как истинный аристократ, Эмери не был намерен отказываться от них.
– Где ты бродил так долго? – напустился он на младшего брата, когда тот вернулся.
– В разных местах, – сообщил Ренье. – По большей части на Старом рынке.
– Опять морочил голову тамошним девицам?
– Только одной, – уточнил Ренье. – Смотри, какая добыча!
Он предъявил брату узелок.
Эмери сморщил нос:
– Что это за хлам?
– Плащ гробовщика! Только что умершего гробовщика! Которому я сам, лично, заказывал гроб!
– Поразительно, – согласился Эмери. – Гроб для гробовщика. И всего этого добился мой родной брат!
– Ну, разве я не великий человек? – самодовольно осведомился Ренье.
– Величайший! – сказал Эмери. – Думаю, после Академии ты сразу займешь пост советника при ее величестве.
– По каким вопросам? – уточнил Ренье, величаво подняв голову и красуясь.
– Торговли или дипломатии, разумеется... Зависит от того, купил ты этот плащ или выклянчил. Кажется, дочка гробовщика к тебе благоволила?
Ренье сел, сразу стал серьезным.
– Она хорошая девушка, хоть и не вполне обычная. Ее зовут Генувейфа.
– Ты хочешь сказать – она не вполне нормальная, – поправил Эмери.
– Надеюсь, она не слишком ко мне привязалась, потому что я не смогу посещать ее часто, – добавил Ренье.
– Тебе вообще незачем посещать ее, – сказал Эмери. – Она привяжется к тебе, начнет от тебя зависеть, и тут ты – хлоп! – и уедешь.
– Конечно, ты прав. – Ренье вздохнул. И вдруг лицо его изменилось: – Главное-то не это! Угадай, кого я видел возле блошиного рынка?
Эмери невозмутимо ответил:
– Полагаю, пару блох, выставленных на продажу.
– Эгрея и Фейнне!
Старший брат сразу помрачнел.
– Они тебя заметили?
– Надеюсь, что нет. Я подослал к ним Генувейфу. Она подслушивала для меня все их разговоры.
– Мудрое решение.
– Ничего удивительного для того, кто станет дипломатическим советником при ее величестве, – напомнил Ренье. – Эгрей рассказывал Фейнне всякие небылицы. Дескать, привел ее в прекраснейшее место, расписывал несуществующие дворцы, которые их окружают, говорил о чудесных товарах, которые можно купить на здешнем рынке. Кувшины, поющие женскими голосами, еще какие-то дива...
Эмери молчал. Ренье видел, что брату неприятно слышать все это. Как будто речь шла о чем-то непристойном.
Наконец Эмери тихо попросил:
– Перестань, ладно?
– Ладно, – тотчас согласился Ренье. – Я и сам не в восторге от происходящего. Но вот чего я никак не пойму: откуда в Эгрее столько поэтичности? Я никогда не предполагал, что он способен изобрести такие красивые вещи.
Эмери молчал.
Ренье выдержал долгую паузу и осторожно добавил:
– А вдруг мы его недооцениваем? Что, если он и в самом деле влюблен в Фейнне? Влюблен по-настоящему, от всей души?
Эмери поморщился.
– Да что ты говоришь? Представь себе для начала душу Эгрея – и ты получишь полную картину того, как он умеет любить от всей души.
– Он говорил о жемчужинах, в которых навечно замерло отражение красавицы... – сказал Ренье. – Если человек способен придумывать такое...
– Да ничего он не способен! – сказал Эмери с досадой. – Я сейчас вспомнил, где слышал все эти красивости прежде. Это ранние стихи Пиндара в вольном прозаическом пересказе. У Эгрея нет ничего своего, запомни. Даже если тебе будет казаться, что он сочинил нечто или нашел некий выход, всегда знай: это краденое.
– Ты не слишком суров к нему? – спросил Ренье.
Вместо ответа Эмери фыркнул.
– Мой мальчик, я пожил достаточно, чтобы узнать свет и людей.
– О, – протянул Ренье. – Тогда конечно.
– Лучше скажи мне, как она... как Фейнне – она увлеклась им?
– Мне так не показалось, – ответил Ренье, припоминая то, что успел увидеть из переулка. – Она внимательно слушала, когда он рассказывал ей небылицы, но не более того.
– Может быть, имеет смысл открыть все Элизахару?
– Нет, – сказал Ренье.
Подумав, Эмери вздохнул.
– Конечно, ты прав. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше. Будем доверять здравому смыслу Фейнне.
– А в крайнем случае перережем Эгрею горло, – добавил Ренье и снял со стены шпагу. – Кажется, ты ждал меня, чтобы пофехтовать?
Магистр Даланн вызвала к себе Софену на второй день после их памятного разговора. Девушка явилась, настороженная и готовая ко всему. Она, правда, плохо представляла себе, чем именно может обернуться это «все», но держалась так, словно в точности знала, за какими именно шторами прячутся наемные убийцы.
Магистр читала какой-то пухлый том и время от времени делала в нем пометки ярко-синими чернилами. Услышав шаги девушки, Даланн подняла голову.
Уродливая голова карлицы, упиравшейся подбородком в огромную книгу, выглядела так, словно была отделена от туловища и лежала на столе сама по себе. На мгновение Софене почудилось, что так оно и есть, но тут губы Даланн раскрылись и знакомый голос произнес:
– Итак, дорогая, хочу поделиться с вами одной любопытной новостью. Только для вас – и исключительно ради наших с вами... э... новых отношений.
Софена стояла неподвижно, расставив ноги и расправив плечи. Она хорошо сознавала, как красива ее поза и как эффектно выглядит ее фигура, затянутая в черное. Лаконично и с легким вызовом. То, что надо.
Впрочем, на магистра Даланн эта демонстрация впечатления не произвела. Как обычно.
Карлица вышла из-за стола и просеменила перед Софеной.
– Об этом, разумеется, не стоит никому рассказывать, – добавила Даланн. – Вчера мы получили письмо. Граф Крост запрашивает Академию касательно новых специалистов. Если говорить точнее, его интересуют перспективные студенты, преуспевающие в изучении почв, эстетики и оптики.
Она остановилась и несколько секунд буравила Софену взглядом.
– Вы понимаете, что это значит?
– Не вполне, – ответила Софена.
Магистр деланно изумилась, громко выдохнула и снова затопала по кабинету.
– Почва, эстетика и оптика! – закричала она вдруг и рассекла воздух сжатым кулаком. – Вот что это значит! Ему нужен новый управляющий. Что вы слышали о графе Кросте?
Софена чуть пожала плечами, не желая признаваться в том, что о существовании названного графа узнала минуту назад.
– Граф Крост, – сказала Даланн, – очень важная фигура в Королевстве. Ее величество правящая королева относится к нему с особой милостью. Недавно ему было пожаловано новое поместье. Очень богатое. И граф ищет туда управляющего. Он не хочет нанимать кого-то «с опытом», поскольку ему не нужен чужой опыт. Он желает экспериментировать. Поэтому и послал нам запрос.
– А, – протянула Софена. Она начинала понимать но все еще боялась поверить.
– Мы, разумеется, ответили ему, что в Академии всегда найдется подходящий специалист, так что графу остается лишь выбрать. Но на самом деле выбор у графа будет очень ограниченным. Мы намерены рекомендовать ему вас, дорогая. – Тут магистр Даланн широко улыбнулась. Софена даже не подозревала, что это некрасивое, совсем не женственное лицо может приобретать такое ласковое выражение.
– Меня? – пробормотала Софена.
– Ну конечно! Полагаю, вас это должно обрадовать.
– Да, – сказала Софена, – очень.
– Правда? – строго переспросила магистр. Вы ведь не разочарованы?
Софена наконец улыбнулась.
– Разумеется, нет! – произнесла она, сразу расслабившись. – Я... так счастлива! – выпалила Софена.
– Вот и хорошо, – успокоилась Даланн. – Впрочем, остается одно маленькое препятствие.
Улыбка померкла на устах Софены.
– Препятствие?
«Наверное, придерутся к тому, что я женщина. Ко мне всегда придираются из-за этого. Или что незамужняя. Дескать, чтобы получить место, необходимо выйти замуж за... какого-нибудь болвана».
Но то, что сказала магистр, оказалось для нее полной неожиданностью.
– Как я вам только что сообщила, граф желает, чтобы у него был выбор. Мы не имеем права идти против воли его светлости, не так ли? В конце концов, Академия всегда в точности исполняет все требования заказчиков. Особенно если эти заказчики – аристократы такого высокого положения, как граф Крост.
– Ближе к делу, – попросила Софена.
– Я говорю исключительно по делу, – отрезала Даланн. – Извольте не перебивать и слушать внимательно. Вы и так уже упустили одну деталь. Если вы и дальше будете столь невнимательны, то у нас дела не пойдут.
– Простите, – сникла Софена.
– Графу необходим выбор. Мы свой выбор, в принципе, сделали, но предоставить графу второго кандидата на должность управляющего обязаны. Вам придется победить его.
– Каким образом?
– Самым обычным, какой принят в стенах Академии: вы должны лучше учиться, – объяснила магистр. – Вы должны побеждать в диспутах... на которые, кстати, являетесь крайне редко. Большая оплошность. Больше ее не допускайте! Вы должны лучше сдавать экзамены. Вот и все. Когда графу будут представлены оба кандидата, он, естественно, захочет узнать, насколько успешно они прошли курс обучения.
– Ну конечно, – промямлила Софена. – Справедливое требование. Но ведь мы еще не прошли курс...
– По окончании второго года вполне можно приступать к работе. За вами останется право продолжать образование: либо по переписке, либо приезжая раз в полгода для консультаций. Разумеется, мы не оставим вас и всегда будем готовы предоставить совет. Совершенно бесплатно.
– Скажите, у меня там будет хороший заработок? – спросила Софена. Она чуть покраснела и добавила: – Я знаю, что сразу говорить о деньгах неприлично, но ведь мы с вами друзья... так что я могу быть откровенной...
– Мы с вами практически подруги, – произнесла Даланн, и непонятно было, серьезно она говорит или издевается. – Насчет заработка ничего пока обещать не могу. Знакомство с семейством графа Кроста само по себе не имеет цены. Вот это я могу вам сообщить определенно.
– А кто... второй кандидат? – решилась Софена.
– Вот это вопрос по существу! – похвалила Даланн. – Ваш соперник, дорогая, – Эгрей.
– Эгрей?
– Вы удивлены?
– Немного, – призналась Софена. – Почему именно он?
– По двум причинам, – объяснила магистр. – Во-первых, он, как и вы, будет нуждаться в хорошей работе по окончании учебного курса.
– Ну да, он ведь не аристократ... как некоторые... – пробормотала Софена.
– А во-вторых, – невозмутимо продолжала магистр Даланн, – у него почти нет шансов одолеть вас. Правда, он – мужчина. Многие господа предпочитают нанимать на ответственную работу именно мужчин, поскольку те – как считается – меньше подвержены эмоциям и не склонны принимать безответственные решения, руководствуясь тем, что мы, женщины, называем «зовом сердца».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56